- Макс Базерман. Искусство замечать. Секреты наблюдательности истинных лидеров. — М.: Азбука-Аттикус, Азбука-бизнес, 2015. — 288 с.
Свою книгу «Искусство замечать» ее автор, профессор Макс Базерман, представляет читателю как дверь в мир нового видения — такого, каким обладают не более трех процентов всех людей. Не пропускать мимо ушей неудобные факты, а мимо глаз — не относящиеся (якобы) к делу подробности. Не позволять личным отношениям влиять на оценку профессиональной компетентности. Снять шоры, брать от мира всю нужную информацию. Очень заманчиво.
В этой книге, написанной напористо и по-деловому, приводится множество примеров такого «незамечания», что хочется просто руками развести. Директора компаний, общественные деятели и обычные люди сплошь и рядом не видят того, что происходит у них под носом. Базерман рассказывает о крахе JPMorgan, о теракте 11 сентября, о скандале с тренером, насиловавшим мальчиков, и всякий раз подробно разбирает механизмы, по которым очевидные факты прошли мимо вовлеченных в ситуацию людей. Иногда эти механизмы до боли примитивны. Иногда — весьма хитроумны. Например, в книге есть очень интересный рассказ о десяти способах подтасовки результатов исследований: «Более чем возможно работать в рамках установленных правил и прийти к желаемым, но неверным результатам». При этом исследование будет проведено как надо — комар носа не подточит. После знакомства с размышлениями Базермана сомнения относительно фармацевтики, экономики, психологии только усиливаются.
Даже если не принимать в расчет усилия людей, специально направленные на сокрытие фактов, следует помнить, что мы можем остаться «слепыми» и по собственной инициативе. Оказывается, дело в том, что человек слишком сосредоточен. Нас, людей западной цивилизации, с детства учат концентрироваться, развивая произвольное внимание. Напротив, чтобы действительно замечать все, требуется внимание непроизвольное, которое работает само по себе, без задействования волевой сферы. А чтобы увиденные таким образом детали были нами осознаны, нельзя думать быстро и принимать решения спонтанно: мозг должен успеть обработать всю поступившую информацию. «Первоклассные наблюдатели, — пишет Базерман, — выходят за рамки ложной интуиции и внимательно исследуют данные, которые важны для той или иной проблемы».
На этом этапе читателям «Искусства замечать» начинает чего-то не хватать для полного понимания описанного процесса. Базерман предстает типичным американским учителем, вроде Дейла Карнеги: сказано много правильных слов, но не хватает ключа, который позволил бы применить все эти рекомендации. Поэтому после знакомства с книгой остается привкус некого прекраснодушия, местами переходящего в благоглупость. Например, в главе о «мотивированной слепоте», когда мы не замечаем, как наше начальство потворствует коррупции, на вопрос «Как этого избежать?» даются бесполезные ответы, вроде «Учитесь обращать больше внимания на то, что творится вокруг вас» и «Вы можете сделать так, чтобы руководители, бездействующие, когда рядом с вами совершаются аморальные поступки, понесли наказание». Правда, можем? А как? Впрочем, на некоторых подобная прямолинейность сама по себе действует оздоровляющим образом.
Видение, о котором говорит автор, все-таки дело не теории, а практики и еще раз практики. Как писал Паскаль, можно знать о добродетели все, но не любить ее. Так же после прочтения книги вы будете знать все о том, как все замечать, но вот будете ли вы и впрямь замечать — не факт. Между тем одна моя знакомая цыганка, растущая в нецыганской приемной семье, уже в возрасте двух лет была способна с ходу запомнить, какой гость в какой обуви пришел, и, улыбаясь, вытащить ему именно его ботинки из десяти прочих пар. Интересно, Макс Базерман такое умеет?
Метка: Ксения Букша
Сделано в России: 2014-й год в срезе литературы
При подведении итогов этого года никак не обойтись без калькулятора, актуальной информации о курсе валют и пачки бумажных платочков. Чтобы разрядить обстановку, «Прочтение» проанализировало, насколько выгодно было делать вклады в интеллектуальный капитал в 2014-м.
Ставка на отечественный продукт — главный лозунг последнего полугодия. Туристические компании терпят убытки из-за возврата заграничных путевок, денежные сбережения ложатся фундаментом взятого в ипотеку дома, а разговор с друзьями о новогодних каникулах изобилует названиями городов Золотого кольца. Лучше познакомиться с российской глубинкой поможет книга «Воля вольная» писателя Виктора Ремизова, ранее работавшего геодезистом в тайге. Рассказ о жизни «деревенских мужиков с задубевшей от непогоды кожей и коричневыми желудями ногтей» в окружении непроходимого леса был отмечен литературным сообществом и помещен в шорт-лист «Русского Букера».
Премии в этом году не отличались разнообразием номинантов: в финале плотной группой плечом к плечу стояли идеологически и эстетически полярные друг другу Ксения Букша, Владимир Сорокин, Владимир Шаров, Светлана Алексиевич и Захар Прилепин. Эпопея «Обитель» последнего из упомянутых авторов стала камнем преткновения в отношениях не только между почвенниками и западниками, но и в кругу ревнивых по своей природе писателей. Сам Прилепин, избегая литературных баталий, пристально следит за развитием событий в Новороссии, между делом получая то главную литературную премию, то «Книжную премию Рунета».
Впрочем, обиженным никто не остался: Шарова наградили «Русским Букером» дважды (от лица Большого и Студенческого жюри), народное голосование «Большой книги» присудило первое место Светлане Алексиевич, Сорокин по-прежнему номер один для читателей-интеллектуалов, а многоголосный роман Ксении Букши «Завод „Свобода“» победил в «Национальном бестселлере». Что из современной литературы отмечает сама писательница, можно было на протяжении года отслеживать по ее публикациям на страницах «Прочтения».
Новинки нон-фикшена заставляли задуматься об устройстве человеческого мозга, наличии секса в СССР, философии роскоши, роли цирка в общемировой культуре и многих известных, но не исследованных вещах. Из числа нехудожественных изданий приз зрительских симпатий с формулировкой «За утонченность» редакция «Прочтения» присуждает Паоле Волковой — книги искусствоведа «Мост над бездной» держались в топе продаж магазинов Петербурга и Москвы с февраля по сентябрь. Что само по себе абсолютно беспрецедентный случай.
Чуть менее успешным у покупателей был сборник произведений другой заметной женщины — писателя и публициста Татьяны Толстой. «Легкие миры» стали в ее творчестве первым за четырнадцать лет новым объемным текстом, по-барски занявшим сразу два стула — художественной литературы и эссеистики.
А вот Виктор Пелевин бесстрастно продолжил работать в привычной манере. Шум, образовавшийся вокруг «Любви к трем цукербринам», утих сразу после выхода книги. Кажется, автор утратил дар гипноза даже в отношении самой преданной ему аудитории, так что теперь остается «только детские книжки писать», ведь этой области издательского дела всегда сопутствует успех. Правда, над созданием таких запоминающихся персонажей, как без умолку болтающая собака Марта, деревянный чурбанчик — коллекционер, Кубарик и Томатик или плывущий по небу кашалот, надо серьезно потрудиться!
Еще одним литературным бумом 2014-го года стали графические романы — такие же яркие, как детские издания, но предназначенные совсем для другой аудитории. Комиксы о божественных отметинах на неисправимых грешниках, любви вопреки неизлечимому заболеванию и ужасах мировой истории подчас могут тягаться в серьезности смыслов с художественной литературой.
Непростые отношения с европейскими странами повлияли на список гостей книжных ярмарок: если на сентябрьской ММКВЯ центральным событием стал Форум славянских культур во главе с Беларусью, то организаторам Non/fiction удалось привезти писателей из Швейцарии, США и Германии. Российские авторы побывали на всех книжных слетах не только в Москве, но и в Петербурге, Красноярске, Новосибирске, в каждом из этих городов терпеливо отвечая на вопросы о запрете мата, миссии литератора в современном мире и конкуренции между коллегами.
Проблемным моментом для издателей, чье число, к сожалению, с годами только сокращается, остается острая нехватка профессиональной критики, способной привести автора к читателю и наоборот. Работающий именно с этой просветительской целью журнал «Прочтение» в течение всех двенадцати месяцев не опуская забрало боролся за свое существование. И выстоял. Собранные на краудфандинговой платформе «Планета.ру» денежные средства стали отличным вкладом в начало Года литературы с тем, чтобы полностью оправдать его название.
Жюри «Студенческого Букера» объявило финалистов
Молодые критики составили альтернативный шорт-лист «Русского Букера», который, впрочем, разнится с официальным лишь в двух позициях.
Сойдясь с Большим жюри на том, что заметными книгами 2014 года стали романы Владимира Шарова, Виктора Ремизова, Захара Прилепина и Натальи Громовой, студбукеровцы выдвинули своих претендентов — Ксению Букшу и Владимира Сорокина. Появление обоих фигур интуитивно обосновано: «Завод „Свобода“» молодой писательницы пронизан концептуалистскими приемами и мотивами Сорокина — поэтому импонирование одному произведению закономерно приводит к читательскому увлечению вторым. Более того, оба автора уже встречались в финале другой литературной премии — «Национальный бестселлер», где голоса жюри распределились между ними поровну, и лишь решением председателя, Леонида Юзефовича, Ксения Букша стала заслуженным лауреатом.
В букеровском списке есть еще один увенчанный лаврами писатель — Захар Прилепин, неделю назад взявший «Большую книгу». Из премии в премию переходит и Владимир Шаров с эпистолярным романом «Возвращение в Египет».
Повторится ли ситуация прошлого года, когда и Большое и Студенческое жюри проголосовали за одного автора — Андрея Волоса, станет ясно вечером 5 декабря.
Елена Васильева, председатель премии «Студенческий Букер — 2014»:
— Студенческое жюри столкнулось с необходимостью признать, что история довлеет над литературной действительностью. Архивная работа предшествовала созданию большинства романов из длинного списка «Русского Букера» (Наталья Громова, Владимир Шаров, Захар Прилепин, Ксения Букша, Елена Костюкович, в некоторой степени и Алексей Макушинский). Мы стремились отразить в своем шорт-листе именно эту тенденцию, не упустив из внимания ни одной важной книги из числа написанных в этом сезоне. Взгляд, обращенный к прошлому, так или иначе преломляется через призму современности. В этом списке есть роман, который, используя образы прошедших времен, напрямую актуализирует то, что происходит здесь и сейчас (Владимир Сорокин); также мы не смогли обойти вниманием единственный текст, который обращается к проблемам локальной и национальной идентичности (Виктор Ремизов).
Западно-восточный диван
- Ричард Бернстайн. Восток, Запад и секс. — М.: АСТ: Corpus, 2014. — 448 с.
«Восток, Запад и секс» американца Ричарда Бернстайна — это книга об отношениях и геополитике. Казалось бы, об этом нельзя писать одновременно, да еще в жанре исследования. Оказывается, можно.
По профессии Бернстайн — журналист, из самых матерых. Тридцать лет он работал в журнале Time и потом в газете The New York Times, специализируясь на теме Азии, — жил в Гонконге, Китае, на Тайване. Репортером он был по преимуществу «культурным», впрочем, писал не только о книгах или искусстве, но главным образом — о быте и нравах. Интереснейшая тема для человека, заставшего Азию в 1970–1990-е годы — за это время она сильно переменилась внешне, но по существу осталась прежней. И ни в чем эта новизна и эта неизменность не проявляются так сильно, как в отношениях — особенно сексуальных — между людьми Запада и Востока. Но даже когда исчезает граница между человеческими телами, пропасть между континентами не стирается.
Более того, углубляется и расширяется. Потому что человек никогда не бывает «просто человеком» — он всегда вписан в социокультурный контекст. А значит, и секс очень редко бывает просто сексом: к нему постоянно примешиваются посторонние вещи. Например, власть и подчинение, сила и бессилие, большая и меньшая свобода сторон — причем в самых причудливых вариациях, а из них уже растет гордость и уступчивость, жестокость и нежность. Желание ничего не значит: удовлетворить его — все равно что «стать шлюхой» или «запятнать честь своей страны». С одной стороны, Восток всегда был сексуально притягательным. С другой, положение женщины там гораздо жестче и определеннее, чем на Западе. С третьей, колониализм принес неравенство и обиды, в том числе и в отношения полов, отчасти породив «вытеснение старой утонченной культуры новой, эксплуататорской».
На стыке этих мнений образуется поле высокого напряжения, о котором и пишет Бернстайн. И если уж на то пошло, сложные чувства и необычные ограничения, с которыми сталкиваются участники «восточно-западного» секса, сильно повышают градус страсти. Пятьдесят семь французских романов о женщинах (и девочках) Алжира и вообще колониальной Северной Африки; тысячи эротических открыток; сладость такого понятия, как гарем; смесь доступности и неприступности японок; и, по другую сторону, слухи о необыкновенной мощи белых мужчин и твердое знание об их свободе и богатстве — вот ингредиенты этого крепкого сексуального напитка, рецепт которого пытается вычислить Бернстайн. Его книга документальна, он цитирует множество писем, дневников, свидетельств, статей, художественных произведений, а порой и своих собеседников. «Объединяют их главные черты: полное снятие ограничений и возможность делать то, что находится под запретом на родине». Это богатое и живое исследование по-настоящему провокационной темы.
Но самый волнующий вывод — в том, что деньги и власть на самом деле не главное в интересе западного мужчины. Даже секс-индустрия, если посмотреть на нее внимательнее, не всегда оказывается тем, что следует заклеймить и искоренить. А те из мужчин, кто влюбляются в Восток и в женщину Востока наиболее глубоко и постоянно, думают не о покорной наложнице, не об экзотическом приключении: они мечтают о подлинности в любви и жизни. И ведь Редьярд Киплинг писал именно об этом: «Нет, меня другая ждет, мой душистый, чистый цветик у бездонных, сонных вод».
Так называемая реальность
- Оливер Сакс. Галлюцинации. — М.: АСТ, 2014.
Можно ли правдиво рассказать о том, чего на самом деле нет? Наверняка. Ведь единственной настоящей реальностью является взгляд на нее с разных сторон. Именно так и поступает американский нейропсихолог Оливер Сакс. В своей книге о галлюцинациях он дает слово множеству людей, познавших их на своем опыте. Мы почти ничего не знаем о том, что такое действительность и как она соотносится с восприятием. К счастью, «почти ничего» не значит «совсем ничего».
Сакс пишет, что его книга поможет «рассеять непонимание и жестокое отношение к тем, кто страдает галлюцинациями». Стоит отметить два момента. Во-первых, не галлюцинации в нашей власти, а мы — в их, и вызываемое ими чувство действительно близко к страданию (уже потому, что ты сам не можешь это прекратить). Впрочем, некоторые ими наслаждаются, как одна из респонденток автора, пожилая женщина, которой трудно выходить из дома: «Я вижу множество разнообразных вещей, которым я очень радуюсь — они просто очаровательны и нисколько меня не пугают». А во-вторых — стигма, которая особенно актуальна для России. Либеральные слои общества уже, кажется, готовы принять гомосексуальность наших ближних и способны быть политкорректными по отношению к национальности или весу, но психическое нездоровье (или просто не-норма) остается стигматизированным. А не надо бы.
Многие думают, что галлюцинации — удел шизофреников. Но это явление бывает у слепых и вообще у людей с нарушением зрения, а иногда — с небольшой (или значительной) патологией мозгового кровообращения. Галлюцинации возникают в условиях сенсорной депривации, когда мозгу не хватает реальных стимулов для обработки информации. Частенько после травм или в иных случаях люди чувствуют несуществующие запахи или воспринимают реальные предметы с сильным искажением. Может порождать иллюзии и мигрень. Многие видят странные движущиеся картины на пороге сна.
Галлюцинации здоровых людей (слово «здоровых» автор пишет в кавычках) отличаются от болезненных прежде всего тем, что не вступают в тесную связь с личностью человека, с его аффектами — владеют своей жертвой, но не распоряжаются ею. Если голоса угрожают, если человек не сомневается в их реальности — вернее всего, он болен; но «нейтральные» голоса могут слышать и здоровые люди. Своеобразные экстатические видения посещают эпилептиков, и они до того приятны, что многие желают их повторения и даже провоцируют припадки. (Вспомним признание Достоевского о нескольких минутах невероятного, неописуемого счастья, которое посещало его перед приступами).
Разумеется, за описаниями следуют и объяснения, рассказы о разных состояниях или болезнях, о механизмах возникновения образов — слуховых, зрительных, обонятельных и даже осязательных. Не обойдена вниманием автора и тема наркотиков, но даже самые яркие описания этих добровольных галлюцинаций меркнут перед самой страшной главой книги — о посттравматическом расстройстве, которое заставляет человека вновь и вновь переживать свое невыносимое прошлое. Ужасы реальности порой сравнимы с ужасами безумия.
В этой книге вы найдете детальные рассказы о красивейших или отвратительных галлюцинациях: от узоров на занавеси до историй, в которых «жертва» галлюцинации принимает участие; вы заглянете в мыслезрение десятков разных людей. Только помните, что — как море в бурю — такие вещи красивы ровно до тех пор, пока ты ими владеешь. Впрочем, ад и рай нераздельно сосуществуют в самом человеке с момента его рождения.
Нечему завидовать
- Барбара Демик. Повседневная жизнь в Северной Корее. — М.: Альпина нон-фикшн, 2014. — 432 с.
«Нечему завидовать» — так называется эта книга в оригинале. Цитата из бодрой агитационной северокорейской песни двадцатипятилетней давности. Хорошая цитата. Журналист Барбара Демик нашла едва ли не единственный способ узнать и рассказать о том, что происходит в самой закрытой стране на земном шаре: она расспросила беженцев. Тех немногих, кому удалось удрать из Северной Кореи в Южную. И по их интервью, проделав огромную работу, воссоздала жизнь, быт и нравы Северной Кореи, какой она была совсем недавно. И какой во многом остается сейчас, ведь время в этой стране движется не так, как в остальном мире.
Книга представляет собой собрание «повестей» (о каждом из собеседников Барбара рассказывает в третьем лице) и читается как полуфантастический роман: если не знать наверняка, что это реконструкция абсолютно реальных событий, то можно усомниться в их правдивости. Голодные годы, в течение которых вымерло три четверти детсадовской группы, где работала одна из героинь. Врачи, самостоятельно отправляющиеся каждую весну в горы за сбором лекарственных трав, ведь антибиотики — только для партийных работников. Обычные жители, которые не верят слухам о том, что рабочие в Китае каждый день едят рис (такими богатыми быть невозможно!), и не появляются в столице без особого разрешения. Юноша и девушка, решившиеся на поцелуй спустя восемь лет взаимной любви. А вот интеллигентный молодой человек сидит на площади в день смерти вождя и в панике выдавливает из себя слезы: если заметят, что не плачет, ему несдобровать.
Северная Корея в «Повседневной жизни…» предстает перед нами государством абсолютно тоталитарным, покруче сталинского Союза. Никаких магазинов — лишь распределители; иностранные книги только для проверенных студентов. Тем удивительней, что даже в таком обществе некоторые умудрялись при полном отсутствии информации (а также свободного времени и места для уединения!) додуматься до инакомыслия, а потом и до бегства в другую страну. Вот рассказ об одном из героев, рисковавшем жизнью ради правды:
Чон Сан включал телевизор только поздно ночью, когда сигнал, источник которого находился примерно в 150 км от Пхеньяна, по другую сторону от демилитаризованной зоны, был лучше всего. Молодой человек ждал, пока хозяева заснут и из-за тонкой стены послышится их храп. У телевизора не было разъема для наушников, поэтому приходилось включать его на минимальную громкость, так что становилось еле слышно.
Это кажется немыслимым и возвращает веру в человеческий разум: даже в таких условиях можно остаться независимым!
Можно, но безумно трудно. Ведь силы приходится тратить на то, чтобы просто выжить. Страшнее всего читать страницы о голоде — он везде примерно одинаков; но и времена «сытого изобилия» вызывают у читателя содрогание. Как, зачем, какие злые силы оставили целый народ в состоянии такой дичайшей изоляции?! Демик удивляется тому, что сейчас одна из героинь книги выглядит совсем как типичная жительница Южной Кореи. Обычно, поясняет автор, беженцы с трудом адаптируются к пребыванию на юге… И неудивительно: гостю из Средневековья было бы непросто в современном мегаполисе. А разница между Северной и Южной Кореей примерно такая же. Северная Корея — страна, которая идет своим, особым путем. И всех любителей особого пути для какой-нибудь другой страны хочется спросить: вы уверены, что наш путь не окажется похожим на этот?
Кстати, в Корее нет сотовой связи. И интернета. И почти нет электричества и канализации. Зато воздух чистый-чистый — заводы-то не работают — и пластиковый мусор нигде не валяется. Здорово, правда?
Стильный оранжевый галстук
- Наталия Лебина. Мужчина и женщина: тело, мода, культура. СССР — оттепель. – М.: Новое литературное обозрение, 2014. — 208 с.
Доктор исторических наук Наталия Лебина уже известна российскому читателю: несколько лет назад вышла ее прекрасная книга о страшной эпохе: «Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920–1930 годы». Теперь предмет изучения Лебиной — оттепель. Как и первая книга, эта — научный труд со списком источников на тридцать страниц в конце. При этом обе книги захватывающе интересные. Лебина занимается самой нужной и конкретной историей: на стыке «быта» и «нравов», то есть, собственно, историей всех людей (а не только политиков). В такой истории не бывает сухих фактов, потому что все цифры легко представимы, за ними — яркие картинки и судьбы. Именно такой истории нам всегда не хватает, такой, которая способна максимально приблизить нас к правде.
Итак, в этом исследовании речь идет о гендере в Советском Союзе при Хрущеве (а также чуть раньше и чуть позже). Время это особенное не только для СССР. Именно тогда во всем европейском мире, включая США, начинают размываться прежние, традиционные взаимодействия мужчин и женщин. Происходит буквально тектонический сдвиг в отношении к сексу, абортам, деторождению, досугу и моде. Разумеется, в тоталитарном государстве этот процесс должен был осуществляться по-своему еще и потому, что бытовое «освобождение» пришло к советским людям сверху, вместе с оттепелью. И приметы его, которые сегодня иногда даже кажутся смешными, были-таки вполне серьезной революцией. Появление «молодежных кафе» и обручальных колец, разрешение некоторых прежде запрещенных танцев, радикальное изменение в отношении власти к контрацепции, изобретение и рост популярности синтетических тканей и бытовых приборов, резко изменивших жизнь женщины, — все это действительно позволило стране шагнуть из прошлого в будущее.
Много воды утекло с тех пор, поэтому, когда читаешь о стилягах или фарцовщиках, дивишься тому, насколько сильно за прошедшие годы изменилось отношение к одежде. И все же по мере знакомства с книгой постепенно начинаешь чувствовать, что именно рубеж пятидесятых и шестидесятых — та граница, с которой начинается близкая, понятная нам современность.
Список источников, в которых Лебина черпает материалы для своего исследования, очень широк. Кроме прочего, он включает фильмы и книги, которые автор цитирует с профессиональных позиций культурологического анализа. Например, в главе о разводах и адюльтерах приведены отрывки из произведений Гранина, Аксенова и менее известных ныне писателей, а также мнения частных людей, споривших об этих романах.
Причудливы отношения советского общества с Западом: железный занавес на поверку оказывается не таким уж железным, секс-символы французского и американского кино становятся героями для целых поколений советских людей. И главное: несмотря на жесткие рамки общественной морали, неповоротливую «легонькую» промышленность, невзирая на бесправие, стыд, страх и дефицит — и вопреки утверждениям некоторых деятелей, — секс в Советском Союзе, несомненно, был. Исследование Лебиной, помимо всего прочего, и об этом.
Философия шоколадной ванны
- Филипп Перро. Роскошь: Богатство между пышностью и комфортом в XVIII–XIX веках. — СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2014. — 288 с.
В этой книге француз Филипп Перро предлагает нам вместе с ним поразмышлять о феномене сейчас, казалось бы, не слишком актуальном — о роскоши. До того как сборник попал мне в руки, в интернете появилась новость о создании и выставлении на продажу настоящей ванны из бельгийского шоколада стоимостью пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Вещь совершенно бесполезная и вопиюще непрактичная. Однако едва ли при Людовике XVIII кто-либо осмелился бы усомниться в ее необходимости. Истинное понимание значения роскоши нами утрачено, а значит, и определенная связь с предками и историей.
Филипп Перро рассказывает о зависимости философии роскоши от времени. Роскошь как святыня или как знак особого (королевского например) достоинства не вызывала у черни негодования: эти предметы призваны были ослеплять и очаровывать, являлись праздником, чем-то недосягаемым. Далее, к XVIII веку, роскошь, так сказать, спустилась на ступень ниже — и сделалась «двигателем экономического прогресса»: спрос на роскошь среди дворян рождал рабочие места. Экономисты и философы XVII–XVIII века: Кенэ, Тюрго, Кольбер, Вольтер, Руссо, Мандевиль, Паскаль и другие очень много размышляли о роли роскоши в подъеме национальной экономики и в гибели души.
Вскоре наступил демократический век, век прагматизма, и роскошь как человеческая эмоция, как изысканный грех стала исчезать из повседневности. «Отныне красота заключается не в роскоши, бессмысленной, бесполезной и эфемерной, а в ее подчеркнутом отсутствии», — пишет Перро. В то же время общественные классы сближались, и все больше людей получали доступ к тому, что англичане назвали комфортом. Так, изобретение нового способа серебрить столовые приборы сделало их доступными для буржуа. Но главное — принципиальная внутренняя разница между роскошью и комфортом. Роскошь — бесцельна; комфорт — практичен; роскошь — безумна; комфорт — разумен, роскошь — трата энергии, комфорт ее экономит. Эта тенденция сохранилась и до наших дней: и традиционная, ритуальная роскошь, и безудержная роскошь богачей кажутся сегодня архаичными. Какое-то время еще существовала скромная роскошь буржуа: строгая, но изысканная одежда, аксессуары, еда, — но в наши дни и эти различия стираются. Стоит вспомнить, что у многих модных домов есть свои коллекции прет-а-порте.
Автор задается вопросом, куда же ушли те чувства, которые питали наше стремление к роскошному. И, отвечая на него, цитирует Сартра: «роскошь — это не качество предмета, которым владеют, но качество самого владения». Амбивалентность роскоши заключается в том, что в ней изначально заложена нехватка.
Делая редкими и, следовательно, дорогими такие ценности, как пространство, тишина или красота, наша современность еще дает иногда роскоши возможность проявить себя, но она тоже все в большей степени становится нематериальной, а ее конкретное воплощение кажется пародией. В сущности, она лишь метафора.
Перро писал об отношении к вещам, а получилась книга об эволюции человеческих эмоций.
Волшебные яблоки
- Марк Чангизи. Революция в зрении. — М.: АСТ: Corpus, 2014. — 304 c.
«Революция в зрении» не просто научно-популярная «объяснялка» об устройстве глаза и соответствующих отделов мозга. Описанные факты и явления нужны Марку Чангизи в первую очередь для изложения собственных немыслимых гипотез о зрении, нестандартных вопросов и странных выводов, каждый из которых, однако, аргументирован данными современной науки. Потому что автор исследования не просто антрополог или популяризатор, он — человек, умеющий думать.
Книга построена на простом приеме. Естественные возможности человеческого глаза, например цветовое зрение или бинокулярность, рассматриваются как сверхспособности. Оказывается, мы умеем многое из того, о чем вроде бы только в сказках говорится. Например, видеть насквозь, потому что мы (приматы) — «лиственные» животные, для которых когда-то было жизненно важно по небольшой части предмета уметь угадать целое. Этим объясняется и расположение глаз человека. Ведь если бы они находились по сторонам головы (как у многих насекомых, рыб), позволяя охватывать широкую панораму, то мы видели бы ее только под одним углом зрения. А так — самая настоящая суперспособность! Или предсказание будущего: мы замечаем изменения вокруг быстрее, чем наш мозг получает информацию о них, потому что обладаем умением не «додумать», но именно буквально пред-видеть ситуацию и отреагировать на то, что еще не случилось. Отсюда и наша склонность к оптическим иллюзиям: мозг пытается приписать статичной картинке способность двигаться. Так нам велела эволюция.
Таких гипотез Чангизи генерирует десятки, пытаясь ответить на вопрос «Почему мы видим так, а не иначе?» или, вернее, «Зачем нам видеть именно так?». Особенно увлекательна последняя глава книги. В ней говорится о возникновении алфавитов и о характере начертания букв и иероглифов. Кстати, эту суперспособность владения письмом Чангизи называет спиритизмом. Потому что с помощью букв можно общаться с мертвецами. И рассказывает анекдот о первобытных соседях, которых мы (тоже первобытные) решили поразить невиданной «светской забавой» — чтением. Далее мы узнаем, как именно обозначают в разных странах лягушачье кваканье, как соотносятся алфавиты с детскими рисунками и иконками на рабочем столе компьютера…
Читать книгу, автор которой не просто знает больше и умеет рассказывать, но щедро разбрасывает перед читателем предположения и доказательства, позволяя подумать вместе, — истинное и редкое удовольствие.
О нейромедиаторах — шутя
- Ася Казанцева. Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости. — М.: АСТ, Corpus, 2014. – 320 c.
«Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости» — это книга о том, что происходит в нашем мозгу, когда мы курим и пьем, испытываем влечение и занимаемся сексом, когда мы счастливы или тоскуем. Ее автор Ася Казанцева часто напоминает читателям, что она не ученый, а журналист, популяризатор науки; она, однако, не только закончила биофак СПбГУ, но и стажировалась в Израиле, так что в нейробиологии ориентируется свободно.
В книге строго соблюдены границы научно-популярного жанра: говорить понятно, об интересном и специальным языком, сочетающим увлекательность и точность. О научных проблемах, как правило, пишет человек, который не является специалистом, но умеет их понять и внятно описать. В отличие от России, за рубежом такой литературы много, и читают ее хорошо. Появление подобных книг в нашей стране — это вопрос времени.
Автору исследования «Кто бы мог подумать! Как мозг заставляет нас делать глупости» удалось точно скопировать не только этот жанровый замес (просто, нескучно, умеренно глубоко, без ошибок), но и тон — непринужденный и в нужных местах разбавленный легким юмором. Правильно выбрана и тема, вернее, несколько тем. В книге говорится о зависимостях, сексе и депрессии, то есть, о вопросах, которые в наше время считаются определяющими в человеческой жизни и потому волнуют многих.
Ася Казанцева сразу предупреждает: если вы и так в курсе обсуждаемых моментов и много знаете о выбранном для разговора предмете, вам будет неинтересно в сотый раз читать о нейромедиаторах и влиянии ароматов на влечение. Автор явно скромничает. Даже если вам уже приходилось сталкиваться с этими фактами, чтение вас все равно увлечет живыми историями и отличными формулировками.
«Когда я, в отчаянии от недельного перекапывания первоисточников, так и не достигнув иллюзии понимания, пошла жаловаться на свою никчемность самому прекрасному психиатру-наркологу России Павлу Бесчастнову, он подлил мне пива и сообщил, что он и сам толком ничего не понимает».
У научно-популярной литературы все же есть один серьезный недостаток. В таких книгах говорится только о том, что априори привлекает читателя. Между тем читатель — чистый лист; он далеко не всегда способен понять, что ему в принципе может быть интересно. Поэтому ввести в его мыслительный оборот неочевидные темы было бы неплохо. Например, о коллективном поведении, о чудесных способностях мозга к адаптации, о сне и о снах. А также о том, что не приходит в голову, поскольку он еще об этом не знает.
Другими словами, все, что описано Асей Казанцевой интересно, но в книге слишком многого нет. Может, создать новую, дополненную версию?