- Франк Тилье. Головокружение / Пер. с фр. О. Егоровой. — М.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. — 320 с.
В новом триллере «Головокружение» Франку Тилье удается создать леденящую и одновременно удушающую атмосферу захлопнувшейся ловушки. Герой романа альпинист Жонатан Тувье, покоривший главные вершины планеты, однажды ночью обнаруживает, что прикован к скале в странной пещере, выход из которой завален. Вокруг холод, лед, тьма, рядом его пес и два незнакомца: один, как и Тувье, прикован цепью к скале, другой может передвигаться, но на нем железная маска с кодовым замком, которая взорвется, если он в поисках спасения переступит красную линию. Невольные узники теряются в догадках: как и из-за чего они оказались здесь, кто манипулирует ими?
5
Несомненно, мечта о блинчике — это всего лишь мечта, а не блинчик. А вот мечта о путешествии — это всегда путешествие.
Высказывание Марека Хальтера, которое Жонатан Тувье любил повторять, сидя в палатке в экспедиции
Мишель и мы с Поком подошли к палатке. Я был вынужден держать пса и все время его успокаивать, потому что он все норовил броситься на парня, который гремел цепью. Пок воспринимал это как угрозу. В обычной обстановке Пок довольно миролюбив. Фарид — Фарид Умад, так звали парня, — пытался разбить цепь о каменную стену. Я думаю, это нелучший способ справиться с ситуацией. Неистовство, рефлексия, гнев… А результат один: мы все оказались здесь, в подземелье, в плену, с нацепленными на спину жуткими надписями.
У меня за спиной послышался звук расстегиваемой молнии. Мишель, согнувшись, полез в палатку. Из нас троих он был самым высоким и массивным.
— Можете посветить? Ни черта не видно.
— Секундочку…
Я выпустил Пока и подошел к Фариду. Внешне он чем-то походил на меня. Вжавшись лицом в скалу, он казался скалолазом на маршруте свободного лазания: заостренные скулы, подбородок опирается о карниз, запавшие глаза глядят пристально, не мигая. Фарид Умад… Я готов был отдать руку на отсечение, что ему не больше двадцати. Интересно, смешение каких кровей дало такие прекрасные голубые глаза? Ведь у арабов это большая редкость.
— Пойдем в палатку. Попробуем хотя бы разобраться, что происходит.
— Что происходит? А я вам скажу, что происходит. Нас похоронили заживо. Вы ведь это мне только что прочли?
Я потрогал письмо у себя в кармане:
— Насчет цепи я уже все перепробовал. Бесполезно. Ладно, пошли.
— А ваш пес? Чего он на меня рычит? Не любит арабов?
— Он тебе ничего не сделает.
— Хорошо бы… Только не это… — Фарид подошел, вызывающе коснувшись Пока.
Пес заворчал, но не пошевелился. Фарид нырнул в палатку. Этот паренек, хоть и невелик ростом — не выше 165 сантиметров — и явно в весе пера, но энергии ему не занимать. Я испугался, как бы он не наэлектризовал нашу компанию.
Я приказал Поку лежать и тоже вошел в палатку. Она была просторная, метра четыре в длину и два в ширину. Как и наши цепи, ее колышки были вбиты в скалу.
Фарид замахал руками у меня перед носом:
— А перчатки? Где мои перчатки?
— Сожалею, но здесь только две пары.
— Только две? Но нас ведь трое?
Мишель ничего не сказал, только натянул на руки рукавицы и забрал себе спальник, сунув его под мышку. Фарид схватил металлический ящик с кодовым замком и встряхнул:
— А что там?
— Посмотри сам.
Я, естественно, говорил ему «ты», ведь он годился мне в сыновья. Я тоже потряс ящик. Он явно тяжелее, чем если бы был пустым, и какой-то предмет внутри его ударялся обо что-то мягкое. Что же до замка… Пожалуй, через некоторое время я размолочу его камнем… В худшем случае нам останется подобрать комбинацию цифр. Их шесть… Значит, миллион вариантов… Невозможно.
— Понятия не имею, что там.
Он выхватил ящик у меня из рук, вышел из палатки и принялся швырять его о скалу. Два раза, три… На сейфе даже царапины не появилось.
Фарид вернулся в палатку и властно щелкнул пальцами:
— Письмо… Прочтите-ка мне это чертово письмо.
Я протянул ему письмо, стараясь угадать в его взгляде хоть искру, которая подсказала бы мне, что я знаю этого неведомого мне паренька. Прошло несколько секунд, и он прижимает письмо к моей груди:
— Что вы такое сделали, чтобы я здесь оказался?
Я осторожно положил шприц возле стенки палатки.
— Сдается мне, ты меня невзлюбил. Почему?
— Почему? У вас фонарь, перчатки, у вас цепь длиннее, чем у меня, и у вас собака. Вот почему!
Подошел Мишель. Он так и не расстался со спальником, и у меня возникло подозрение, что он вообще собрался надеть его на себя и в нем ходить.
— Это верно. Зачем здесь собака? У меня тоже дома собака. Почему только у вас такая привилегия?
— Вы называете это привилегией?
— В такой дыре — конечно да.
— Прежде чем разобраться с этим, нам надо понять, что с нами произошло. И поразмыслить над тем, что написано на наших спинах.
Фарид не сводил с меня глаз. Уже по тому, как он стискивал зубы, я догадался, что парень он вспыльчивый, и такой характер выковался, скорее всего, на улице. Этих ребят из пригородов, с вечно свирепым лицом, я видел на телеэкране. У меня создалось впечатление, что парень на все горазд. Гетто, всяческие рисковые кульбиты, сожженные автомобили… Он подышал на руки, все так же пристально глядя на меня:
— А в чем ваше-то преступление?
— Преступление? Я не совершал никакого преступления. Может, ты? Это ведь у тебя на спине самая ужасная надпись.
Фарид пожал плечами и присвистнул:
— Не катит…
Он отвернулся и уселся в углу палатки.
Мишель решился предложить свой комментарий:
— «Кто будет убийцей, кто будет лжецом, кто будет вором…» Почему не написать прямо: «Кто убийца?» Все эти деяния еще предстоит совершить, так, что ли?
— Или предстоит разоблачить… А это, так сказать, определяет будущее амплуа. Так что на всякий случай: есть ли среди нас убийца?
Я оценивающе уставился на обоих. Фарид обернулся. Он завладел вторым спальником, глянул на пластинки и подпер подбородок кулаками.
— А что это за музыка? Пение птиц… И вот это…
«Wonderful World». На фиг это здесь нужно?
Он пошарил вокруг себя, заметил фотоаппарат и по- вертел его в руках.
— Над нами что, издеваются, что ли?
— Думаю, там остался всего один кадр.
— Ага, фотку щелкнуть, ладно… А мне вот нужна сигаретка, и побыстрее. Вообще-то, я предпочитаю «Голуаз», но согласен на что угодно. Даже на самокрутку. Есть у вас закурить? Что, ни у кого?
Я устроился в центре палатки и положил белую каску у ног, так чтобы свет распространялся равномерно. Ацетиленовый баллон я с себя снял. Холодная сырость леденила лицо, из носа капало, и я вытер его рукавом куртки.
— Предлагаю представиться друг другу. Возможно… у нас есть что-то общее.
— Блестящая идея, — заметил Фарид, — потреплемся, вместо того чтобы попытаться отсюда выбраться. У меня нет ничего общего с тобой и еще меньше — с тем, другим.
Он тоже перешел на «ты» и все время отчаянно тер руки. А он мерзляк, без сомнения. А пещеры мерзляков ох как не любят.
— Приступим, я начну. Меня зовут Жонатан Тувье, мне пятьдесят лет. Жена Франсуаза, девятнадцатилетняя дочь Клэр. В молодости занимался альпинизмом, работал в журнале об экстремальных видах спорта
«Внешний мир». Теперь живу в Аннеси, работаю в конторе, которая называется «Досуг с Пьером Женье».
Ее организовал один из моих друзей. Разные походы, каноэ, рафтинг — в общем, приманка для туристов.
— Так ты из тех, кто спит в спальниках? То есть тебя это не напрягает? Ты в своей стихии, парень, а мне непривычно.
Я не обратил внимания на реплику Фарида и кивнул в сторону Мишеля:
— Теперь вы.
Человек с закованным лицом нервно теребил рукавицы.
— Меня зовут Мишель Маркиз, мне сорок семь лет… исполнится… двадцать седьмого февраля, через два дня. Дома намечалось небольшое торжество, и вот… — Он вздохнул. — У меня жена Эмили… детей нет. Три года я жил в Бретани, в Планкоэте, в деревне, занимался свиньями. — Он стащил рукавицу и показал руку без двух пальцев.
— Я хотел сказать, убоем скота. Ну да, механизмы иногда барахлят… Теперь живу в собственном доме возле Альбервиля и снова занимаюсь свиноводством. Что еще? Ненавижу снег, сырость и туманы.
— А почему Альбервиль, если вы ненавидите снег?
— Да все из-за Эмили. Ее специальность — спортивная обувь. Дизайн, всякие там чертовски сложные штуки. Ее перевели туда по службе, у нас не было выбора.
— Да, Альбервиль — не лучший выбор, там даже купаться негде.
— Ну, это кому как.
Я повернулся к Фариду. Он сразу выпалил:
— Фарид Умад, ты это уже знаешь. Двадцать лет. Живу при богадельне на севере Франции. Детей нет, жены тоже. И никаких неприятностей.
— Ты учишься? Или работаешь?
— Да так, перебиваюсь случайной работой, то тут, то там…
— А еще? Что-то ты не особенно словоохотлив.
— Все, что мне хочется, так это выбраться отсюда, и поскорей.
— Вот в этом, я думаю, мы все заодно.
Я сдвинул рукав пуховика, чтобы посмотреть на часы. Забыл…
— У меня украли часы. А у вас?
Мишель согласно кивнул. Фарид не пошевелился. Он засунул руки под куртку и свернулся, как маленькая гусеница.
— А я часов не ношу. Не люблю.
У нас и время украли. Вся эта тщательность, это внимание к деталям ставили меня в тупик и явно говорили о том, что наша ситуация просто так не разрешится, несколькими часами дело не обойдется. Я все больше опасался худшего. «Вы все умрете». Мне надо выиграть время. Я подошел к Мишелю и начал внимательно изучать маску, особенно замок:
— Ничего не сделать. Надо бы дать вам в челюсть и посмотреть, сдвинется ли маска хоть на несколько сантиметров.
— Нет уж, как-нибудь обойдусь.
— Ладно… Предлагаю обследовать пропасть. Мы с Фаридом ограничены в передвижении, зато вы, так сказать, более свободны. Позади палатки есть галерея. Дойдите-ка до нее и скажите, не ведет ли она наверх.
— Я бы с радостью, да у меня на голове штуковина, которая может взорваться, если я правильно понял.
— Вы правильно поняли. Но судя по тому, что написано в письме, вы имеете право отойти от нас на пятьдесят метров.
Он пожал плечами:
— Не знаю. А если письмо врет? И она взорвется через пять или десять метров?
Фарид, будучи парнем нервным, развлекался тем, что выдувал облачка пара.
— А может, она и вовсе не взорвется? Если все это блеф? И у тебя на башке нет никакой бомбы? Ты можешь свободно передвигаться, и это неспроста! Иначе тебя бы тоже приковали цепью, соображаешь? А потому пойди-ка в галерею и посмотри, можно ли через нее выбраться.
Мишель кивнул:
— Ладно, попробую.
Я поднял баллон с ацетиленом:
— Отлично. Вперед.
— Погодите, я вот что подумал, — сказал Фарид. — Если эта штука может взорваться, отдалившись от нас, значит где-то на нас должен быть взрыватель, так? Надо проверить. Давайте обшарим свою одежду.
Мы обследовали все: карманы, подкладку…
— Хорошо бы совсем раздеться, похититель мог прилепить его скотчем прямо к нашей коже.
Я сжал зубы и сухо бросил:
— Это потом, позже.
— Почему позже? Почему не сейчас?
— Потому что не хочу раздеваться догола перед типами, которых не знаю.
— Ты не хочешь или тебе есть что скрывать?
Объявлен короткий список премии «Ясная Поляна»
Вчера, 7 сентября, был оглашен шорт-лист литературной премии «Ясная Поляна» по двум номинациям.
В номинации «XXI век» (призовой фонд 3 млн рублей) в список попали следующие романы:
• Александр Григоренко «Мэбэт»;
• Борис Евсеев «Офирский скворец»;
• Данила Зайцев «Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева»;
• Елена Радецкая «Нет имени тебе…»;
• Роман Сенчин «Зона затопления»;
• Гузель Яхина «Зулейха открывает глаза».
В номинации «Детство. Отрочество. Юность» (призовой фонд 800 тыс. рублей) в список вошли:
• Валерий Былинский «Риф»;
• Ольга Громова «Сахарный ребенок»;
• Вячеслав Казакевич «Охота на майских жуков»;
• Евгений Мамонтов «Приключения Славки Щукина, или 33 рассказа про вранье»;
• Борис Минаев «Мужской день».
Призовой фонд каждой номинации делят между собой финалисты и лауреат.
У премии «Ясная Поляна» есть еще три номинации, выбор победителей в которых происходит иначе, чем в номинациях «XXI век» и «Детство. Отрочество. Юность». Члены жюри (в этом году в него входят писатели Евгений Водолазкин, Павел Басинский, Алексей Варламов, а также литературные критики и эссеисты Лев Аннинский, Валентин Курбатов и Владислав Отрошенко и председатель премии, советник президента РФ по культуре Владимир Толстой) самостоятельно номинируют и выбирают по одному лауреату в номинациях «Современная классика» и «Иностранная литература». Путем читательского голосования через сервис Bookmate будет определен лауреат в номинации «Выбор читателей». Сроки читательского голосования — с 7 сентября по 28 октября.
Имена победителей будут оглашены в октябре. Дополнительно стоит отметить, что в 2015 году компания Samsung, спонсор премии, увеличил призовой фонд в три раза.
Выпускной альбом Creative Writing School
Фотографии Елены Авиновой
Creative Writing School подводит итоги летнего сезона. Занятия, которые прошли в Москве в разгар гроз, стали судьбоносными для участников мастерских прозы, сценария, перевода, биографии и мастерской для подростков. Одни нашли свое место в мире кино, другие переехали в столицу, не в силах расстаться с творческой средой, третьи продвинулись дальше названия своего дебютного романа.
Всерьез оценить, что удалось организаторам, мастерам и самим слушателям за короткий срок в две недели, предлагает «Прочтение». Шесть небольших интервью с преподавателями Creative Writing School дадут представление о результатах занятий, а выпущенный школой первый том альманаха с учебными работами подтвердит или опровергнет их слова.
Майя Кучерская, руководитель мастерской прозы:
Чем занималась ваша мастерская?
— В мастерской прозы мы обсуждали разные техники письма — главным образом, какое воздействие на читателя оказывает тот или иной литературный прием, как ускорить ритм повествования, как замедлить, какие слова — «черные дыры», поглощающие энергию текста, какие — ее источники. Все это мы делали, опираясь на рассказы наших современников — Татьяны Толстой, Виктора Пелевина (раннего!), а еще наших классиков — Чехова, Шаламова, Юрия Казакова…
Каким был состав вашей учебной группы?
— Состав нашей группы был ошеломительно прекрасен. Антрополог, специалист по IT, а также по PR-технологиям, психологи, журналисты, филологи, преподаватели, экономисты, политолог и философ в одном лице… — то есть просто восторг!
Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?
— За две недели все — без исключения все! — слушатели мастерской стали писать лучше! А кто-то и великолепно! Из текстов исчезли самые распространенные ошибки начинающих авторов, которые мы обсуждали на занятиях. Я воспринимаю это почти как чудо. Хотя и понимаю, что это чудо спланированное — атмосфера, творческая и рабочая одновременно, обсуждения, доброжелательная, но конструктивная критика работ друг друга, которая осуществлялась общими силами, — все это и дало такой поразительный результат. И точно знаю, что основной результат — отложенный, зерна, брошенные в почву, еще прорастут, и мы увидим сады чудесной прозы наших выпускников.
Марина Степнова, руководитель сценарной мастерской:
Чем занималась ваша мастерская?
— Мы учились сценарному ремеслу. «Мы» тут — не кокетство, благодаря слушателям я сама взглянула на профессию новыми глазами.
Каким был состав вашей учебной группы?
— У меня были самые разные слушатели: и двадцатилетние студенты, и взрослые люди, вполне сложившиеся — преподаватели, риэлтеры, специалисты по рекламе, телевизионные редакторы. Самым взрослым было сильно за сорок. Что всех объединяло? Чувство юмора, желание научиться новому, любовь к кино. Отличная подобралась группа, я вспоминаю ее с нежностью и уважением.
Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?
— Разумеется, за две недели нельзя освоить новую профессию в совершенстве. Да еще и такую непростую. Сценарии ведь писать очень сложно. А уж хорошие — и подавно. Но я надеюсь, что дала своим слушателям честное и четкое представление о профессии. И научила смотреть кино глазами сценариста.
Ирина Лукьянова, руководитель биографической мастерской:
Чем занималась ваша мастерская?
— Мы обсуждали со слушателями принципы создания биографии в разных жанрах — от научного исследования до статьи в популярном журнале. Мы говорили о поиске источников, их сопоставлении и анализе, о справочном аппарате исследования. Рассуждали об отношении автора к герою и степени авторской свободы самовыражения. Говорили о том, как организовать материал, как строить свое повествование. Разбирали конкретные фрагменты конкретных биографических исследований, художественных биографий и статей из популярных журналов. Некоторые из наших слушателей написали собственные статьи, мы их читали и обсуждали вместе.
Каким был состав вашей учебной группы?
— В основном наши слушатели — это или студенты (их меньше), или свежие вузовские выпускники и молодые специалисты гуманитарных факультетов, которые по роду занятий связаны с биографическими исследованиями (филологи, искусствоведы, историки, журналисты) или просто интересуются конкретными героями и хотят написать о них. Кажется, в нашей мастерской был самый ощутимый гендерный перекос: среди наших четырнадцати слушателей оказался только один мужчина.
Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?
— За две недели работы мы, пожалуй, успели обсудить с группой самые важные и сложные проблемы в работе биографа. Мы изначально договорились с журналом Story, что лучшие работы наших слушателей будут опубликованы в журнале. Кстати, человеку, ориентированному на строго научные исследования, трудно найти верную интонацию для разговора с аудиторией популярного журнала и рассказать не просто о своем герое вообще, от рождения до смерти, а рассказать историю. Мы дали нашим слушателям возможность поработать еще две недели после окончания курсов и будем обсуждать то, что у них получилось, уже в августе. Лучшая работа попадет в журнал Story, если редакция окажется солидарна с нашим выбором. Работы слушателей опубликованы в электронном альманахе CWS. Кроме того, уже в процессе обсуждения написанных статей две из них были взяты у слушателей для других московских изданий.
Алексей Вдовин, руководитель биографической мастерской:
Чем занималась ваша мастерская?
— Наша с Ириной Лукьяновой биографическая мастерская ставила перед собой три цели: во-первых, рассказать слушателям все, что нужно знать о биографических форматах (серии «ЖЗЛ», о небольшой статье для журнала Story, научной биографии и др.) и их специфике. Во-вторых, как можно больше тренироваться работать с разными типами биографических источников (мемуары, письма, дневники, интервью и пр.). И наконец, научиться писать текст в формате небольшой статьи для названного журнала. В тренировке нам помогали серьезные специалисты-филологии (профессора Высшей школы экономики, биографы Екатерина Лямина и Олег Лекманов), редактор серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия» Вадим Эрлихман, постоянный автор серии «ЖЗЛ» Максим Чертанов и главный редактор журнала Story Елена Кузьменко.
Каким был состав вашей учебной группы?
— В нашей группе собрались в основном гуманитарии — искусствоведы, историки, журналисты, филологи, редакторы. В общем, люди думающие, интересующиеся, пишущие. Возраст не был ограничен — от 20 до 46 лет, то есть и студенты, и вполне состоявшиеся специалисты. Опыт, разумеется, у всех разный: кто-то давно пишет либо редактирует. Кто-то никогда еще не писал, но очень хотел бы начать.
Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?
— Мы постарались создать такую атмосферу, в которой участникам с разным бэкграундом и траекториями было бы комфортно и интересно. Кажется, нам это удалось. По крайней мере, сами участники нам об этом говорили. Главный итог нашей двухнедельной работы — написанные заготовки для журнала Story. Это была программа-минимум. Семьдесят процентов участников нашей мастерской к концу второй недели представили на суд коллег биографические статьи об известных людях (Владимир Набоков, кардинал Томас Вулси, Ольга Глебова-Судейкина, Савва Мамонтов и др.). После доработки мы предложим эти очерки редакции журнала. Те, кто не успел завершить свой текст, смогут прислать его чуть позже. В любом случае мы надеемся обсудить все итоговые истории и увидеть лучшие из них на страницах Story.
Виктор Сонькин и Александра Борисенко, руководители мастерской перевода:
Чем занималась ваша мастерская?
— Наша мастерская пыталась решить две задачи: с одной стороны, обсудить ряд насущных проблем художественного перевода, которые так или иначе были предметом размышления переводчиков в разные эпохи, поговорить о западноевропейской и отечественной истории перевода, а с другой — дать возможность участникам мастерской встретиться с этими проблемами на практике. Поэтому у каждого занятия было две части — теоретическая (разумеется, с примерами) и практическая — разбор домашнего задания. У каждого заданного на дом текста была четкая переводческая задача, и участники мастерской могли попробовать себя в разных жанрах и стилях.
Каким был состав вашей учебной группы?
— Состав группы был довольно пестрый: были студенты бакалавриата и магистратуры разных гуманитарных специальностей, были и давно работающие переводчики (иногда их основной язык был не английский, а французский, испанский или греческий, но английский у всех был в рабочем состоянии); были люди, которым давно хотелось себя попробовать в переводе. Но важно, что все участники мастерской попали в нее не случайно, им действительно было интересно переводить и обсуждать перевод, поэтому разница опыта скорее давала более широкую перспективу.
Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?
— Научиться переводить за две недели нельзя. Но поскольку многие участники мастерской уже имели некоторый опыт, удалось, как нам кажется, сделать подход к переводу более осознанным, ответить на вопросы, которые накопились у слушателей в их собственной практике. А также обсудить многие насущные переводческие проблемы, понять, какой результат можно получить при использовании той или иной переводческой стратегии. Было много удачных находок, интересных решений, споров и открытий. В группе сложилась очень теплая и творческая обстановка, все довольно быстро научились эффективно редактировать друг друга, принимать критику, улучшать текст — это, пожалуй, один из самых полезных навыков, который можно развить за короткое время.
Леонид Клейн, руководитель мастерской для подростков:
Чем занималась ваша мастерская?
— В отличие от преподавателей взрослых мастерских я не знал, кто ко мне придет, и не ставил задачи учить писать. Поэтому занятия строились из двух частей. С одной стороны, мы анализировали рассказы Шукшина, Куприна, различные стихи, и я показывал детям, как функционирует и живет художественный текст. С другой — мы писали этюды и обсуждали их для того, чтобы человек, примерив на себя позицию писателя, потом мог бы по-другому оценивать текст как читатель. В качестве итоговой работы я дал детям задание написать письмо, предоставив полную свободу в выборе адресата и адресанта. И мы разбирали, получилось ли у них передать образ, установить дистанцию между героем и автором, который все равно спрятан между строк, удалось ли ухватить стиль и так далее.
Каким был состав вашей учебной группы?
— В мастерскую пришли школьники 7, 8, 9 классов, притом соотношение девочек и мальчиков в процентах было 60 на 40. Кого-то на летние занятия отправили родители, кто-то сам захотел учиться. Приятно было то, что все дети, которые пришли в первый раз, остались до конца курса.
Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?
— С детьми в такой ситуации результат может быть один — усиление интереса к литературе. Удалось достичь того, что у нас был живой, серьезный разговор о художественном произведении, совершенно не похожий на обыкновенный урок в школе.
Полина Жеребцова. Тонкая серебристая нить
- Полина Жеребцова. Тонкая серебристая нить. — М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2015. — 318 с.
Полина Жеребцова родилась в 1985 году в Грозном, ее детство и юность прошли среди бомб и военной разрухи. Первая книга Полины «Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.» вызвала огромный резонанс во всем мире. «Тонкая серебристая нить» уже не просто документ, но сильная проза, герои которой рассказывают свою историю: как среди ужасов войны сохранить любовь и волю к жизни, как победить злую сказку и не порвать при этом тонкую серебристую нить, связывающую душу и тело.
КОГДА САМОЛЕТЫ СПЯТ Мы шли с большим трудом, проваливаясь в рыхлый снег. Дорога была опасной и неблизкой.
— Только на рассвете самолеты спят! — сказала мама. — Поэтому, когда восходит солнце, они
не бросают бомбы.У меня по этому поводу была своя теория:
если самолеты бомбили весь день и всю ночь, отчего бы им не заняться этим и на рассвете?— Просто они полетели за новыми боеприпасами! — объясняла я маме.
— Да что ты понимаешь в свои девять лет! —
отмахивалась мама от меня, как от мухи.На маме было теплое светло-голубое пальто
и белый вязаный шарф, которым она закрывала
волосы. «Для маскировки!» — часто повторяла
она, если нам приходилось лежать под обстрелом, зарывшись, подобно кротам, в снег: «С высоты нас примут за маленькое пятнышко и не
убьют. Зачем им пятнышко?»Мы шли за хлебом на Хлебозавод.
Мне с самого начала эта затея не понравилась,
но отпустить маму одну я не могла. Мне всё время казалось, что когда я рядом, то смогу ее защитить, вовремя подсказать, что делать, куда бежать, или сумею спрятать от бомбы.Побродив по пустому разбитому Хлебозаводу и, разумеется, никакого хлеба не обнаружив,
мы решили возвращаться. Мои сапоги промокли,
а варежки мало согревали руки, но я не жаловалась, а всё прислушиваясь, не летят ли самолеты.Гул в небе заставлял меня судорожно вздрагивать и закрывать голову руками. Когда самолеты
шли на снижение, чтобы сбросить бомбы на улицы и дома, их рев, подобно огромной звуковой
волне, накрывал нас, и только затем следовали
оглушительные взрывы и земля уходила из-под
ног. В воздухе пахло металлом и пеплом, а черные сгоревшие дома походили на истлевшие скелеты людей, и казалось, что мы навсегда застряли
в этом кошмаре.Иногда вдалеке по трассе ехала грузовая машина, скрипя колесами по льду и снегу. Этот
скрежет я принимала за нарастающий гул самолета-штурмовика, поэтому падала прямо на дорогу и закрывала уши.— У всех дети храбрые, а мне трусиха досталась! Это машина! Она уже проехала, — ворчала
мама, нередко награждая меня тумаками для пущей убедительности.Но случалось так, что мама ошибалась. Взрослым свойственно не видеть детали, не чувствовать связи между явью и сном. Вернее, чувствовать могут лишь те, кто сохранил в себе душу
ребенка. Таких людей единицы.Вот и на этот раз, поругав меня за трусость
и поглядев вслед удаляющемуся грузовику, в котором гремели какие-то коробки и железные
ящики, мама упустила из виду, что российский
самолет словчил, втиснувшись в гул промчавшегося по абсолютно пустой трассе грузовика.Предчувствие подсказывало мне, что маму
нужно спасать. Я знала, что будет взрыв за минуту до того, как его услышат остальные обитатели
ада. Дернув маму за рукав, я заставила ее согнуться к земле, усыпанной снегом, и прокричала:— Мы должны спрятаться!
Рядом с нами, буквально в десяти шагах, была
бетонная плита, исчерченная осколками. Серая
большая плита, в которой жили искореженные
куски арматуры, лежала сама по себе рядом
с трассой.— Что?! — не поняла мама.
В этот момент земля под ногами покачнулась,
самолет злобно взвыл, выходя из пике, и стало
ясно, что мы совершенно лишние в пространстве
черного снега и белого огня. Мама скатилась за
бетонную плиту ко мне. Солнце светило нам
прямо в глаза.Я лежала на холодной январской земле и думала о том, что больше не увижу, как растет трава. Именно эта мысль казалась мне сейчас очень
важной.Я всегда любила смотреть, как растет трава.
Утром, в час пробуждения солнца, зеленые
ростки показывались из глубин земли. Днем
ростки становились больше, приобретали темно-зеленый цвет, и довольные садовые улитки
стремились вскарабкаться повыше на одуванчики, чтобы сверху посмотреть на эту красоту:
к вечеру травинки наливались соком весны.
Нередко, сбежав из дома, я проводила целый
день, наблюдая за этим удивительным микромиром.Кто-то скажет «глупость», а это была моя вселенная. Закрыв глаза, я видела улитку, которая
питалась травинками.Мы лежали на снегу около часа, пока соседняя
улица превращалась в горстку камней, оставляя
свою жизнь лишь старым фото, а потом побрели
в свой дом, как оказалось, частично уцелевший
при бомбежке. Хлебозавод находился в низине,
и нужно было идти вверх по улице. Возвращались мы молча.Когда проходили мимо одного из догорающих домов, я отпустила руку мамы и, приблизившись, стала рассматривать то, что стало пеплом: стены, вещи, человеческие тела.
— Зачем ты это делаешь? Пошли домой! —
твердила мама, пытаясь оттащить меня от дымящегося пепелища.— Нет! Я хочу видеть, — ответила я, понимая,
что теперь, закрывая глаза, буду видеть не зеленую траву, а белый дым, идущий от черных частиц материи.В родной двор мы пришли уставшие и голодные. Ничего мы не нашли: ни хлеба, ни круп. Но
заметили странное оживление около дома: костер и группу соседей с мисками. Вокруг раздавались возгласы: «Сказка!», «Диво!», «Чудеса!» —
и мы протиснулись в толпу, чтобы тоже увидеть
чудо.Оказалось, что наш сосед, ингуш по имени
Султан, отец моей подруги Хавы, где-то нашел
курицу. Настоящую! Живую! Поймал!После того как куриная душа отправилась
в Поднебесье, ее тушку, помолившись Аллаху, решили сварить в огромном десятилитровом ведре!
Соседи волновались, хватит ли всем такого лакомства? Жители наших домов забыли даже о самолетах и гулкой канонаде: все смотрели в ведро
с булькающей водой. Русские и чеченцы, евреи
и армяне, цыгане и кумыки сгрудились с мисками, кастрюльками, банками. Аварцы принесли
луковицу, которая тут же резво прыгнула в ведро,
как и до этого две картошки, пожертвованные ингушем Султаном. Получался настоящий суп!Еды давно не было. Ведь шла военная осень
1994-го. Бомбили и обстреливали с октября, поэтому рынки и магазины опустели; тех, у кого
было свое хозяйство, выручали запасы. Люди,
жившие в квартирах, быстро ощутили голод
в отсутствие еды.— Еще бы хлеба! — мечтательно промолвила
старушка Настасья, подкладывая в костер полено; но хлеба, увы, не было. Не было даже лепешки: мука закончилась.О Султане, худеньком черноглазом соседе, который носил усы, раздавались хвалебные отзывы:
— Мог бы и сам съесть втихую, а он всех позвал!
— Молодец!
Когда курица сварилась, Султану вручили половник, и он начал разливать по банкам и мискам
военный суп. Жители хватали горячую банку
или миску — у кого что было в наличии — и бежали в укрытие, в родные стены, кормить детей
и стариков.— Может, нам ничего и не достанется. Мы последние пришли… — сказала мне мама.
Я сверлила дядю Султана взглядом, как бы напоминая, что мы с его дочкой Хавой ходим
в одну школу, а это значит…— Лена, давай сюда кастрюльку! — сказал
Султан.Некоторые жильцы от такого заявления скривились, потому как были ближе к ведру, а супа
уже осталось меньше половины.Мама мгновенно протянула посудину. Помимо бульона от курицы в кастрюльку еще что-то
плюхнулось, и народ подозрительно воззрился
на Султана.— Раз картошка попала в их кастрюльку, значит, на то была воля Аллаха! — бодро сообщил
приунывшим соседям отец Хавы, отщипывая
нам и клочок мяса.Домой мы бежали довольные. Благо до подъезда было недалеко.
Одиннадцать беженцев, проживающих у нас
потому, что в их квартиру попали из установки
«Град», похватали ложки и разделили с нами наш
завтрак, обед и ужин в одной тарелке.Мне досталась половинка картошки. Неслыханное богатство!
Алисия Хименес Бартлетт. Не зови меня больше в Рим
- Алисия Хименес Бартлетт. Не зови меня больше в Рим /Пер. с исп. Н. Богомоловой. — М.: АСТ: Corpus, 2015. — 576 с.
Испанская писательница Алисия Хименес Бартлетт прославилась серией детективных романов об инспекторе полиции Петре Деликадо и ее верном помощнике Фермине Гарсоне. Роман «Не зови меня больше в Рим» основан на реальных событиях. Барселонский предприниматель, почтенный отец семейства, убит при малопочтенных обстоятельствах — в обществе юной проститутки. В преступлении обвинили ее сутенера, но и он вскоре погиб от пули. Убийства следуют одно за другим, и развязка поражает своей неожиданностью. А по ходу расследования читатели вместе с героями пройдутся по улицам двух красивейших городов Европы — Барселоны и Рима.
Глава 1 Это было ужасно. Я очень медленно приближалась
к открытому гробу, не зная, кто в нем лежит. Гроб
был внушительный, из дорогого полированного
дерева. Вокруг тянулись вверх огромные свечи,
а в ногах покойного лежало несколько венков. Чем
ближе я подходила, тем тверже становился мой шаг
и тем меньше давил на меня страх. Оказавшись
у самого гроба, я глянула туда и увидела старика
в строгом черном костюме, грудь его была увешана
наградами, а тело прикрыто трехполосным флагом. Никогда раньше я этого человека не встречала
и понятия не имела, кто он такой, хотя, вне всякого
сомнения, был он персоной важной. И тут я решительно сунула руку в сумку и вытащила большой
нож. Затем рука моя, которую направляла рвущаяся
из меня неудержимым потоком ненависть, стала
наносить удары старику в грудь — один за другим.
Удары получались сильные, уверенные и оказались
бы смертельными, будь он жив, но из трупа сыпались наружу только опилки и старая скомканная
бумага. Это и вовсе привело меня в бешенство, и я,
уже не помня себя, все колола и колола его ножом,
словно не желая признать, что на самом деле несу
смерть лишь другой, уже случившейся, смерти.Проснулась я в холодном поту, меня колотило
мелкой дрожью, грудь сжималась тоской. Мне почти никогда не снятся кошмары, поэтому, едва разум мой окончательно просветлел, я стала раздумывать над первопричиной увиденного во сне. Откуда
это вылезло? Может, нечто фрейдистское — с неизбежной фигурой отца как основы всего? Вряд ли.
Может, смутные воспоминания о временах Франко
с привкусом разочарования из-за того, что диктатору
удалось-таки умереть от старости и в собственной
постели? Слишком мудрено. Я бросила перебирать
возможные толкования недавнего сновидения и пошла на кухню варить себе кофе, так и не придя ни
к какому выводу. И только через несколько месяцев
мне откроется, что, вопреки всякой логике, сон этот
был, судя по всему, вещим и касался он моей работы.Но лучше все-таки начать с фактов и забыть
о снах. Одна из задач, которым посвящает свои труды
и дни национальная полиция в Каталонии, — это копание в прошлом. И пусть мое утверждение кажется
абсурдом, заведомым парадоксом. Ведь все мы знаем,
что работа полицейских должна быть безотлагательной и своевременной — если пролилась кровь, то
надо как можно скорее избавить людей даже от памяти об этой крови. А еще мы вбили себе в голову,
будто сотрудник убойного отдела — это тип с пистолетом, обученный сразу, пока труп еще, так сказать,
не остыл, брать быка за рога. Как бы не так! На самом
деле всем нам, специалистам по вроде бы сегодняшним преступлениям, часто приходится заниматься
далеким прошлым, чтобы искать там убийц, чей след
давным-давно успел испариться. Как ни странно, но
прошлое — поле деятельности не только историков
и поэтов, но и наше тоже. У зла своя археология.В таких случаях говорят, что «возобновлено
производство по делу», и выражение это сразу наводит на мысли об упущенных возможностях и вселяет мечты о каких-то невероятных и свежих находках, так что хочется поскорее взяться за работу —
засучив рукава и со свежими силами. Однако чаще
все складывается совсем иначе. Возобновление производства по делу предполагает невероятно трудное расследование, ведь, как нам хорошо известно,
время стирает все следы.Иногда дело могут открыть повторно потому,
что прежнего обвиняемого пришлось выпустить из
тюрьмы, поскольку наконец-то был сделан анализ
ДНК, которых в ту пору, когда было совершено преступление, еще не делали. Или преступник бежал
из страны, обрубив все концы, а теперь некто вдруг
заявил, что ненароком где-то его встретил. В любом
случае такие расследования требуют немалых сумм
из государственной казны, поэтому просто так, без
веских на то оснований, производство по делу не
возобновляется.Дело, которым поручили заниматься мне с моим
помощником, младшим инспектором Гарсоном,
было возобновлено по настоянию вдовы убитого.
Она встретилась с судьей Хуаном Мýро, человеком
опытным и, как о нем говорили, никогда не выпускавшим расследование из-под своего контроля до
самого конца. Вдова убедила его, что надо вновь заняться преступлением, случившимся в 2008 году, то
есть пять лет назад. Ее муж Адольфо Сигуан, хозяин
текстильной фабрики семидесяти с лишним лет, был
убит при обстоятельствах, прямо скажем, малопристойных. Тело обнаружили в снятой Сигуаном квартире, куда он привел проститутку самого низкого
пошиба, правда, совсем молоденькую. Подозрение
пало на ее сутенера, но и этот последний через несколько месяцев был убит в Марбелье. И хотя улики
против сутенера выглядели более чем убедительно,
следствие зашло в тупик, так как предполагаемый
убийца Сигуана по понятной причине уже не мог
рассказать, что же там случилось. Проститутка какое-то время отсидела в тюрьме за соучастие в убийстве, хотя доказательства ее вины были шаткими,
а потом история эта словно сама собой растворилась
в воздухе — за прошедшие месяцы и годы. И вот
теперь нам с Гарсоном достался в наследство этот
пятилетней давности труп, который, надо полагать,
успел безропотно смириться со своей участью.Мой беспечный помощник был очень доволен,
так как, по его словам, ему еще никогда не доводилось заниматься таким давнишним преступлением,
а получить новый сыскной опыт в его годы — очень
даже полезно.— Я еще вот что скажу вам, инспектор… — пояснил он. — Любой новый опыт, хоть на службе,
хоть в личной жизни, должен почитаться в моем
возрасте за редкую удачу, за дар, то есть, небес.
К примеру, только вчера я в первый раз попробовал
оливковый паштет и чуть не разрыдался от избытка
чувств… А повторно открытое дело — это все
равно что вызов, брошенный нам с вами… Только
с такой позиции и надо будет воспринимать какие
угодно трудности, с ним связанные.Для меня самой все это было совсем не так
очевидно. Я моложе Гарсона, но трудности давно
перестали казаться мне каким-то там вызовом; я
воспринимаю их исключительно как новые проблемы, и не иначе. Я не из тех женщин, которых
подогревает чувство соперничества, которые всегда
готовы принять вызов и достойно ответить на него.
Мало того, мои мозги отнюдь не увеличиваются
в объеме, сталкиваясь со сложными задачами, и я
не чувствую в себе чудесного прилива сил, когда
предстоит взять очередной барьер. Поэтому мне
трудно понять тех, кто все время поднимает для
себя планку. И к альпинистам, карабкающимся на
снежные вершины, чтобы там замерзнуть, я отношусь как к марсианам, и так же воспринимаю атлетов, которые, добежав до финишной ленты, теряют
сознание и валятся на землю. Во мне нет ни их
пыла, ни их энтузиазма, я скорее чувствую склонность ко всему научному — назову это так, чтобы
меня легче было понять. Людьми науки движет
жажда знания, а не тупое упрямство, заставляющее
рваться все выше и выше. Разве мадам Кюри открыла радий с воплем: «Я не отступлюсь, хоть вы
меня убейте!»? Нет, конечно. С моей точки зрения и, полагаю, с точки зрения мадам Кюри, люди
должны чем-то заниматься, двигаться к определенной цели, потому что ими руководит потребность
пролить свет на то, что скрыто во тьме. Но если
мы уже прибыли в порт назначения, зачем продолжать состязание с самим собой и снова выходить
в море — на поиски еще более далеких земель? Нет,
надо уметь смиряться с собственными пределами,
жить в этих рамках и помнить о них, когда ты берешься за какую-нибудь новую работу. Возможно,
я слишком остро воспринимаю эти собственные
пределы и четко осознаю, до чего они осложняют
мне жизнь, а может, я просто более консервативна,
чем хочу признать. В любом случае история с возобновленным делом не очень-то мне нравилась.Комиссар Коронас тоже не прыгал от радости.
В свое время именно наш комиссариат расследовал
убийство Сигуана, и теперь предстояло всколыхнуть устоявшиеся было воды, чтобы на поверхность
всплыли все недостатки проделанной пять лет назад
работы. Но такой кары, по его мнению, мы вряд ли
заслуживали. И теперь он метал громы и молнии:— Черт бы их всех побрал! Сколько сил угрохали
без всякого толку на это убийство, будь оно трижды
проклято, и вот — начинай все сначала. Что, интересно знать, воображает себе судья? Что пять лет
спустя воссияет правда, осветив своими лучами священную империю закона? А ведь опытный человек…
Но ведет себя как мальчишка-новичок. Всякому дураку понятно: если только случайно не обнаружился
какой-нибудь след решительной важности, снова
браться за расследование преступления, совершенного столько лет назад, — полный идиотизм.Но комиссару пришлось скрепя сердце подчиниться решению судьи Муро, чья позиция была
твердой и несокрушимой. Так что труп Сигуана,
образно выражаясь, вновь встал перед нами во весь
свой рост. И я, убедившись, что шеф явно не одобрял возобновления производства по этому делу,
рискнула спросить:— Так что, комиссар, мы и вправду должны рыть
носом землю или достаточно только изображать
кипучую деятельность?Тотчас в лице его произошла разительная перемена, и он стал похож на свирепого пса, готового
к броску.— Что такое? Что вы сказали, инспектор? Я не
понял вашего вопроса. Разве хоть раз в нашем комиссариате и под моим началом кто-нибудь «изображал кипучую деятельность»? Будьте уверены:
если такое и случалось, то я об этом не знал.— Это я… неудачно выразилась.
— Впредь постарайтесь выражаться поудачнее.
Здесь мы всегда роем землю — носом, лопатой,
грызем ее зубами, дерем ногтями — и будем рыть,
пока не сдохнем. Так вот, я хочу, чтобы вы все свои
силы, весь свой опыт употребили на поиски того,
кто убил убийцу Адольфо Сигуана. Сегодня, как
никогда прежде, поставлена на кон честь нашего
комиссариата. Мало кому дается шанс исправить
совершенные в прошлом ошибки.— Слушаюсь, сеньор комиссар, не беспокойтесь,
сеньор комиссар, все будет исполнено! — выкрикнула я почти по-военному.— И нечего тут изображать из себя морского
пехотинца, черт возьми! Вы что, издеваться надо
мной вздумали? И вообще, вы, Петра Деликадо,
обладаете редкой способностью портить мне настроение.
«Зулейха открывает глаза» — лауреат премии «Книга года»
На Московской Международной книжной выставке-ярмарке подведены итоги премии «Книга года». В номинации «Проза года» победу одержал роман Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза».
«Книга года» — это ежегодный конкурс, проводимый Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям («Роспечать»). Его основная задача — поддерживать издание книгопечатной продукции в России, и сфера влияния премии достаточно широкая: и художественная, и детская, и учебная литература — всего у «Книги года» 11 номинаций.
В шорт-лист номинации «Проза года» также вошли романы Валерия Залотухи «Свечка», Елены Котовой «Период полураспада» и Канта Ибрагимова «Стигал». Однако лауреатом стал роман «Зулейха открывает глаза» главной дебютантки этого года Гузели Яхиной.
Роман вышел в «Редакции Елены Шубиной» издательства «АСТ» и повествует о жизни тридцателетней крестьянской женщины Зулейхи Валиевой, отправленной в Сибирь на каторгу. Описания ее тяжелой судьбы составляют на удивление светлую и красивую книгу, беллетристику высочайшего уровня.
Хиллари Реттиг. Писать профессионально
- Хиллари Реттиг. Писать профессионально. Как побороть прокрастинацию, перфекционизм и творческие кризисы / Пер. с англ. Ю. Пиминовой; ил. Б. Дойча. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015. — 272 с.
Книги о том, как построить успешную карьеру, связанную с творчеством, набирают популярность. Свой взгляд на писательское мастерство открывает Хиллари Реттиг, анализируя причины прокрастинации, перфекционизма и творческих кризисов. Ее рекомендации для тех, кто хочет писать профессионально (от художественных произведений до нон-фикшн книг и научных работ), эффективны хотя бы потому, что позволяют понять причины своих комплексов и методы борьбы с ними.
Корни перфекционизма (I):
социальные и
культурные причиныГлавный источник перфекционизма — средства массовой информации. Они насквозь пропитаны им, благодаря чему это явление
проникает в нашу
жизнь.Рассказы о
колоссальных достижениях,
сделанных
в
нечеловеческих условиях,
— это настоящий перфекционистский вздор. Если
вы прочитаете правдивую историю о
том, как человек добился успеха,
используя в
том числе нужные связи и
при известной доле везения, на какие компромиссы и
жертвы пришлось пойти ему и
окружающим
(причем последним
— не
по
своей воле), то
считайте, что вам повезло.
Но
подобные правдивые истории настолько редки, что вы вряд ли захотите обратить на
них внимание. (А
ведь настоящие, невыдуманные
истории успеха могут рассказать ваши коллеги и
преподаватели.)Перфекционизм вездесущ, потому что он умеет продавать. Если
мне удастся убедить вас, что вы носите немодную одежду, вашему дому
не
хватает чистоты, а
детям
— воспитания, я
могу продать вам любое
потенциальное решение ваших проблем.Перфекционизм прокрадывается в
СМИ через рекламные слоганы (no pain, no gain1), кинематографические клише («И
они жили
долго и
счастливо») и
телевизионные шоу, которые изображают
безоблачную жизнь или легкий успех (большинство ситкомов).Нужно оставаться бдительными и
не
верить перфекционистским
фантазиям СМИ. Знайте, однако: общество влияет на
нас не
только
через перфекционистскую информацию сообщения, но
и
создавая
перфекционистские условия, враждебные творчеству.Кроме того, мы перенимаем перфекционизм у
родителей и
других родственников. Они нередко заявляют: «И это все, на
что ты
способен?», «Почему только четверка?», «Почему ты не
можешь быть
таким же, как сестра?», «Важно не
пробовать, а
добиваться», «Это же
легко! Почему у
тебя не
получается?», «Если ты не
станешь врачом
(адвокатом), то
опозоришь семью» и т.д. Подобные утверждения
годы спустя оборачиваются самоуничижительными упреками в
дополнение к
многочисленным и
откровенно унизительным оценкам
родителей «Ты никогда ничего не
добьешься», «С чего ты взял, что
можешь стать писателем?» и
«Девочкам математика не
дается».Многие прокрастинаторы выросли в
семьях, где им приходилось терпеть пренебрежительное отношение или унижения.
Будучи детьми, они научились выживать, прячась (буквально
или в
переносном смысле слова). Стать невидимкой
—
это замечательная стратегия для ребенка, у
которого нет выбора.
Но
она не
подходит для взрослых, в
том числе писателей, которым
необходимо продемонстрировать свою работу и
стать членом профессионального сообщества.
полностью посвящена тому, как
можно преодолеть стремление к
самоизоляции, присущее многим
прокрастинаторам.Руководители
часто бывают перфекционистам
и. Они нередко
ждут от
подчиненных продуктивности в
условиях беспорядка, плохо
организованных рабочих мест и
отсутствия необходимых ресурсов.
К
этой же категории относятся те, кто не
считает нас полноценными
личностями, а
рассматривает лишь как объект для эксплуатации.
(Типичная фраза: «Очень жаль, что твой ребенок болен, но
мне нужно,
чтобы ты вышла сегодня на
работу».) Как и
все деспоты, они винят
во
всем свою жертву. Поэтому многие люди добровольно принимают
на
себя вину за
мнимые неудачи, в
которых к
тому же нет их вины.Учителя
— один из
главных источников перфекционизма. Мало
того что они во
многом вторят родителям, они еще, подобно некоторым руководителям, ждут результатов, на
которые не
вправе
рассчитывать из-за собственного непрофессионализма. Их деятельность зачастую вызывает у
учеников внутренний протест, ведущий
к
психологической травме или блоку. К
сожалению, плохие педагоги встречаются
на
всех уровнях преподавания. Мои студенты часто пересказывают
мне резкие, несправедливые замечания, сделанные их учителями
годы, даже десятилетия назад.Жаль, что подобное распространено среди преподавателей
писательского мастерства. Причина, как правило, в
том, что многие
писатели дают уроки мастерства исключительно ради денег, не
испытывая никакой тяги к
преподаванию.Ниже приводится список проступков и
должностных преступлений учителей. Он длинный, но
это не
от
желания придраться
к
преподавателям. Просто вы не
должны упрекать себя, оказавшись
жертвой педагога, практикующего методы, перечисленные в
этом
списке. Я
твердо убеждена, что за
редким исключением промахи
и
неудачи никогда не
случаются по
вине учеников. Они приходят
к
педагогам с
законными требованиями и
ожиданиями, находятся
в
зависимом положении и
относительно бесправны. Преподавание
—
непростая работа. Деятельность многих учителей сильно ограничена
образовательными учреждениями или другими обстоятельствами,
но
это не
оправдывает непрофессионализм. В
случае возникновения
проблемы преподаватель-деспот с
радостью обвинит ученика.Никогда не
верьте таким обвинениям.Проступки и должностные преступления учителей: резкость
(нападки); предубеждение (против вас, выбранной вами темы,
вашего стиля изложения); отсутствие гибкого мышления; догматизм (утверждение, что существует только один способ добиться успеха или продвинуться вперед); придирчивость (неумение
найти золотую середину); фатализм (в отношении вас или вашей
работы); далеко идущие выводы, сделанные на основании всего
одной вашей работы; зависть; соперничество; равнодушие; переменчивость; недостаток сочувствия, участия, доброты; наличие
любимчиков (включая вас или ваших соперников); неуместное
сближение с вами (дружеское или сексуальное); похищение
вашей работы; неспособность признавать собственные ошибки
и недостатки; признание оплошности без попытки извиниться,
компенсировать или исправить ее; неподготовленность или
иное проявление непрофессионализма; нечестность; отрицание
правды о писательском процессе или карьере; запутывание
ситуации или мистификация; агрессивность; снисходительность;
покровительственное отношение; несостоятельность (интеллектуальная и любая другая); игнорирование ваших проблем;
небрежность; безразличие.«Врожденный перфекционизм».
Меня часто спрашивают,
можно ли «родиться перфекционистом». Действительно, некоторые
дети больше других склонны мыслить критически
— это знает любой
родитель. Поэтому стоит признать: у
некоторых детей наблюдается
врожденная
склонность к
перфекционизму. Но
внимательное отношение родителей и
учителей способно помочь им. Помните: критика
как способность проводить значимые различия
— хорошее качество.
Это не
перфекционизм. Он появляется тогда, когда вы ставите себе
недостижимые цели, а
потом корите себя за
то, что не
смогли их
добиться, проявляете максимализм, считаете, что
результат важнее
процесса и
т.д.К
сожалению, перфекционизм получил такое широкое распространение, что зачастую усугубляет врожденную склонность детей
к
критике.Корни перфекционизма (II):
травма и
ситуационный перфекционизмТравмой психологи называют совокупность психологических
и
физиологических изменений, вызванных ситуациями, когда
человек беспомощен перед угрозой. Возможно, вы знаете о
посттравматическом синдроме, который наблюдается у
пострадавших в
ходе войны, стихийного бедствия или у
жертв насилия. Среди
симптомов
— интеллектуальная и
эмоциональная ригидность2,
максимализм и
стремление к
контролю.Те же поведенческие реакции характерны для перфекционизма.
Я
пришла к
выводу, что во
многих случаях писательские блоки
—
это разновидность травмы, усиленной травматическим
неприятием и
критикой. А
выяснилось это так:
на
занятиях мы обсуждали причины перфекционизма, плохое
преподавание и
равнодушие к
представленным работам. Студенты
рассказывали следующее: «Я
только что понял: со
мной произошло
нечто подобное, и
после этого я
так и
не
закончил работу» или «После
этого я
никому не
показывал своих работ», «Ничего больше не
сделал
своими руками», «Не написал ни
одной художественной книги» и
т.д.
Слушая подобные истории, я
поняла, что зачастую причина блоков
—
травмирующие ситуации.Возможно, и
вы, оглянувшись назад, вспомните травмирующие
причины своей невысокой продуктивности.Важно осознать, что неприятие травмирует психику не
только
из-за сказанных слов, но
и
из-за сопутствующего контекста. Мягкая критика писателя, которого вы глубоко уважаете,
может ударить гораздо сильнее, чем разнос некомпетентного родственника. К
тому же, те, кто излишне отождествляет себя с
работой
или проявляет другие формы перфекционизма, острее переживают
неодобрение.Если вам нанесли психологическую травму в
профессиональной
(или другой) сфере, проконсультируйтесь с
психологом
или другим
специалистом.Некоторые обстоятельства могут вызывать резкое проявление
перфекционизма
— я
называю это
ситуационным перфекционизмом. К
таким событиям относится не
только жесткая критика,
но
и,
как ни
странно, успех. Последний
— при условии, что он заставит
вас устремиться к
недостижимым целям или сосредоточиваться
на
внешнем признании. Вот как одна писательница отреагировала
на
неожиданный успех своего первого романа: «Впервые в
жизни
у
меня появился писательский блок. Ставки резко выросли, и
я
привлекла в
Великобритании такое внимание общественности, к
которому совершенно не
была готова»3.Знаменитая «проблема второй книги»
— классический вариант
ситуационного перфекционизма, равно как и
случаи, когда продуктивный молодой писатель замыкается в
себе после разгромной
критики. Самое плохое здесь следующее: прежнее благополучие этой
группы писателей означает, что им никогда не
приходилось бороться
с
тем, с
чем другие волей-неволей столкнулись. Эту проблему затронула Джоан Роулинг в
своей речи «Побочные преимущества провала
и
значимость воображения», произнесенной в
Гарварде в
2008 году4.
Элемент неожиданности, который присутствует в
такого рода отказах, только усугубляет ситуацию.Другой вид ситуационного перфекционизма
— когда человек, находившийся в
писательском блоке, принимается работать регулярно,
но
затем начинает слишком торопить события. Например, он каждый
день ставил таймер на
десять минут, а
затем, решив, что
«излечился», устанавливает на
тридцать, вызывая перфекционистское
беспокойство. (А
коварная прокрастинация мешает выдерживать
новые условия.) Вот почему время, отведенное на
работу, можно
увеличивать не
более чем на
25% в
неделю.Еще один пример ситуационного перфекционизма: вы вложили
деньги в
писательство
— купили новый компьютер, переоборудовали
офис, для детей наняли няню, пошли учиться или приняли участие
в
конференции
— и
теперь говорите себе, что
должны
писать, чтобы
деньги не
пропали даром. То
же касается временны’х инвестиций
вроде специально взятого отпуска или перехода на
работу с
гибким
графиком.Самое опасное время с
точки зрения ситуационного перфекционизма наступает сразу после того, как вы закончили
брать уроки, приняли участие в
мастер
классе или завершили
обучение по
специальной программе.
Вы в
одночасье теряете
бо’льшую часть былой поддержки
— никакого писательского сообщества, наставничества, никаких сроков и
т.д. И
одновременно оказываетесь перед необходимостью не
только сохранять продуктивность
на
прежнем уровне, но
и
оправдать затраты на
обучение. Это вполне
естественная тенденция
— чувствовать себя после мастер-класса
готовым к
более продуктивной работе.В
целом любые
перемещения и
необходимость заново входить в
какую
то обстановку (например, после отпуска) даются
тяжело. Нам свойственно терять в этот период продуктивность. Переход из
состояния студента в
состояние
молодого специалиста чрезвычайно труден. Одна из
причин
—
отсутствие подходящих программ для выпускников по
подготовке
их к
реальной жизни.Как всегда, ваши объяснения своего ситуационного перфекционизма наверняка будут убедительными. Но
вы должны думать
о
будущем и
избегать любых перефекционистских проявлений.Способы борьбы с
перфекционизмом
и
прокрастинациейВырабатывайте установку
на
дружелюбную объективностьВот основные способы борьбы с
перфекционизмом и
прокрастинацией.1.
Выработать установку на
дружелюбную объективность.2.
Выработать привычку щедро вознаграждать себя за
успехи
и
отвергать наказание.3.
Научиться более зрелому восприятию и
неудач, и
успехов.4.
Использовать три типа продуктивного поведения.5.
Развить способность писать без страха при помощи упражнений с
таймером.6.
Выбрать подходящий проект.7.
Научиться соблюдать баланс между творческими и
нетворческими аспектами своей карьеры.Существуют и
второстепенные методы.Дружелюбная объективность (ДО)
— основной способ. Это
образ мышления, в
котором сочетаются:—
дружелюбие
— когда вы принимаете себя и
свою работу
с
должным сопереживанием и
пониманием;— объективность
— когда вы видите вещи такими, какие они
есть, со
всеми нюансами.Вместо перфекционистского мировоззрения
— ограниченного,
негибкого, допускающего наказания
— ДО
предлагает гибкий подход,полный любви,
сочувствия и
уважения. Человек, которому свойственна ДО, не
подвержен перфекционистским заблуждениям и
справедливо оценивает себя и
свою работу. Он знает, что необходимо:—
ставить достижимые цели и
терпимо относиться к
неудачам
и
ошибкам;—
смотреть на
вещи реалистично, что противоречит мании
величия;—
отдавать предпочтение процессу, а
не
результату;—
ориентироваться на
внутреннее вознаграждение;—
работать в
рамках реалий, свойственных творческому процессу и
созданию карьеры;—
не
отождествлять себя с
работой. (Он особенно внимателен
к
этому аспекту.)Тот, кто стремится к
ДО, старается избегать сравнений с
другими,
максимализма, негибкого мышления, навешивания ярлыков, преувеличений, негативных оценок, близорукости, фетиша, неосознанности, патологического пессимизма и
слепых зон.
1 Приблизительный аналог — русская пословица «Не потопаешь — не полопаешь».
Прим. ред.2 В психологии — недостаточные подвижность, переключаемость, приспособляемость
мышления, установок и т.
д. по отношению к меняющимся требованиям среды.
Прим. ред.3 Margaret Weir, «Of Magic and Single Motherhood: Bestselling Author J.
K. Rowling is Still Trying to
Fathom the Instant Fame That Came with Her First Children’s Novel», Salon,
31 марта 1999 года.4 Rowling J. K. «The Fringe Benefits of Failure and the Importance of Imagination», (Harvard
Commencement Address), 5 июня 2008 года.
Эмир Кустурица. Сто бед
- Эмир Кустурица. Сто бед / Пер. с фр. М. Брусовани. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. — 256 с.
Кажется, знаменитый серб воскрешает в прозе магическую атмосферу лучших своих фильмов. Ткань жизни с ее устоями и традициями, семейными ритуалами под напором политических обстоятельств рвется, сквозь прорехи мелькают то змеи, пьющие молоко, то взрывающиеся на минном поле овцы, то летящие влюбленные («лететь — значит падать?»). В абсурдных, комических, бурлескных, а порой трагичных ситуациях, в которые попадают герои новелл, отразились взрывная фантазия автора, размышления о судьбе его родины, о том, как юность сталкивается с жестоким миром взрослых и наступает миг, когда детство остается далеко позади.
Сам Кустурица объясняет, что действие всех шести рассказов, вошедших в сборник, происходит в последние десятилетия двадцатого века и что написал он их в противоположность и даже назло современной жизни.ПУПОК — ВРАТА ДУШИ «Ослиные годы» Бранко Чопича мне прислали из Белграда по почте. На упаковке стоял штамп главпочтамта Сараева и значился адрес: Алексе Калему, ул. Ябучице Авдо, д. 22. Это была первая посылка, которая пришла на мое имя. В пакет была вложена визитная карточка, на обратной стороне которой Ана Калем, директриса Института международных рабочих связей, написала: «Моему дорогому Алексе на его десятилетие. С днем рождения! Тетя Ана».
Этот подарок не доставил мне удовольствия. Я ушел в школу, преисполненный утренних опасений. Когда колокол возвестил начало большой перемены, я первым завладел взрослой уборной — она так называлась потому, что там курили. Сигареты с фильтром «LD» считались школьными, потому что продавались поштучно. Одной хватало на десятерых третьеклассников.
— Не так! — укоризненно сказал Цоро мальчику по фамилии Црни. — Смотри, вдыхать дым надо так глубоко, чтобы он дошел до самого кончика твоего мизинца на ноге!
С первого взгляда могло показаться, он объясняет, как курить, хотя на самом деле он пользовался этим, чтобы затягиваться чаще, чем подходила его очередь.
— У меня проблемы, — внезапно признался я. — Что мне делать?
— Это зависит… от того, в чем проблема.
— Меня хотят заставить читать книги… А я бы уж лучше в колонию загремел!
— Есть одно средство.
Я чуть не поперхнулся табачным дымом. Перемена, конечно, большая, но не сказать, чтобы на курение нам была отпущена целая вечность.
— Какое?
— Мой братан до конца года должен был прочесть «Красное и черное» Бальзака.
— Стендаля. Бальзак написал «Отца Горио».
— Если не заткнешься, сейчас схлопочешь.
— Но я почти уверен…
— Тебе так важно, что ли, знать, кто написал? Значит, братану в школе сказали: не прочтешь, мол, книжку, останешься в седьмом классе на второй год. Мать привязала его к стулу и пригрозила: «Глаз с тебя не спущу, пока не дочитаешь до конца! Даже если ты сдохнешь, пока будешь читать, а я ослепну, на тебя глядя, но ты его прочтешь, этого чертова мужика!»
— Какого мужика?
— Ну, этого… да Бальзака же! Тут Миралем принялся ныть: «Мам, ну за что?» Но она его отругала: «И ты еще спрашиваешь?! Твой бедный отец был носильщиком. Но ты не повторишь его судьбу! А иначе во что верить…» Так что она привязала его. Как следует!
— Да ладно… И чем?
— Шнуром от утюга! А меня послала в библиотеку за книгой. Я уже собирался бежать, но Миралем знаком подозвал меня и сунул мне в руку записку: «Сходи к мяснику Расиму. Попроси сто пятьдесят ломтиков тонко нарезанного вяленого мяса». Я пошел в библиотеку, а потом к мяснику. Расим нарезал все прозрачными лепестками, чтобы проложить между книжными страницами и подкрепляться. Вечером мать уселась на диван против Миралема с полным кофейником кофе и больше не спускала с моего братца глаз. А он пялился на вяленое мясо, будто читает, и, когда ему хотелось съесть кусочек, придвигал к себе книгу, якобы чтобы перевернуть страницу Бальзака, и вытягивал оттуда прозрачный ломтик. Сто пятьдесят ломтиков — это как раз книга в триста страниц! А мать-то думала, что он все прочел!
Из-за «Ослиных годов» вся наша семья впала в крайнее возбуждение. Вместо того чтобы заниматься важными делами, отец с матерью принялись составлять список шедевров мировой литературы, которые я не читал.
— Мам, а что, если не читать, можно умереть?
Это был первый серьезный вопрос, который я задал матери. Она загадочно улыбнулась и усадила меня на стул. Я испугался, что она одобряет метод матери Цоро и решила взять на вооружение технику связывания.
Если так, то мне не удастся повторить трюк Миралема… Я ненавижу вяленое мясо! Мой желудок бунтует, стоит мне только представить себе сало или жир. Однако у моей матери была своя стратегия.
— Ты только взгляни, какие они умные, — говорила она, поглаживая нарядные корешки. — Достаточно прочесть одну, и непременно узнаешь новое слово. Слыхал о таком правиле?
Проблема обогащения словарного запаса меня вообще не колыхала. Мать показала мне «Виннету» Карла Мая, «Отряд Перо Крвжица» и «Поезд в снегу» Мато Ловрака1. Вся эта суета вокруг чтения меня бесила. Я прямо кипел. Моя тетя была знакома с Бранко Чопичем, что мне особенно не нравилось.
— Лучше бы она была знакома с Асимом Ферхатовичем!2 Тогда я мог бы бесплатно ходить на матчи футбольного клуба «Сараево»!
— Твоя тетя революционерка, Алекса! Тебе не следует говорить такие вещи! Ты не должен проявлять такую ограниченность!
— Что?! Это Хасе ты считаешь ограниченным?
Во мне все бурлило. Я готов был взорваться, если бы при мне кто-то осмелился оскорбить футболиста, который в одиночку разгромил загребский «Динамо» на их поле! Три — один!
— Я не имею ничего против твоего Ферхатовича, сынок, но у тебя оба дедушки — ответственные работники, и ты не можешь не любить книгу!
— Ну и что? Я не обязан из-за этого перестать играть в футбол! Дожить до такого ужаса вам не грозит!
Я все больше распалялся, как огонь на ветру, и тут моя мать вдруг взялась за утюг.
— О нет! — завопил я. — Ведь ты же не собираешься связать меня шнуром?!
— С чего ты взял, что я тебя свяжу? — разволновалась мать. — Что с тобой, совсем спятил?
Психологическое давление не возымело никакого эффекта, меня по-прежнему не тянуло читать что-нибудь, кроме футбольных сводок в «Вечерних новостях». В знак протеста я заинтересовался еще и теми, которые касались второго, третьего и даже четвертого дивизиона. На тумбочке возле моей кровати высилась стопка книг, которые предстояло прочесть в первую очередь. Теперь отец убедился: сделать из меня интеллигентного человека не удастся…
— Если он упрется, ничего не поделаешь… Пускай играет, у него вся жизнь впереди. Может, в один прекрасный день опомнится!
Эти слова проникли в мой сон. Едва мать подоткнула вокруг меня шерстяное одеяло, как я провалился в мучительное видение: передо мной возникла гигантская раковина размером с бассейн турецких бань в районе башни Барчаршия. В раковине плавала мочалка. Издали я увидел приближающегося незнакомца; надо было вынуть мочалку, заткнувшую сливное отверстие. Из крана текла вода; она переливалась через край и затопляла мне голову. Я очнулся в полном сознании, но не мог пошевелить ни рукой ни ногой. Проснувшись посреди ночи и плавая в собственном поту, как сказал бы наш сосед Звиждич, я заорал.
— Что случилось, малыш? — спросила мать. — Почему твое сердечко так испуганно бьется?
Как объяснить ей, что меня сильно потрясли слова отца?— Пожалуйста, скажи Брацо, чтобы оставил меня в покое! — всхлипывал я в объятиях матери, прижавшей меня к груди, чтобы успокоить.
— Ну что ты, Алекса, он желает тебе только добра!
И тут я отчетливо понял фразу «Дорога в ад вымощена благими намерениями»! Господи, сделай так, чтобы у Брацо их оказалось не много!
— Смотри, видишь? — Мать указывала пальцем на мой пупок.
— Да. Ну и что?
— Это врата твоей души.
— Пупок… врата души! Ты смеешься?
— Нет, я серьезно. А книги — пища для души.
— Тогда душа мне не нужна.
— Человек без души не может.
— А душа… что-то ест?
— Нет. Но чтобы она не утратила силы, необходимо читать…
Она пощекотала меня, и я улыбнулся. Но это вовсе не означало, что я попался на ее россказни о душе.
— Я еще не человек.
— Что ты говоришь?
— Человек — это взрослый.
Я вовсе не собирался ссориться с матерью, потому что был уверен в своей правоте. Но меня бесило, что она кормит меня байками.
Желая не то чтобы приохотить меня к чтению, но просто заставить прочесть хотя бы одну книгу, мать вдруг вспомнила, что я член Союза югославских скаутов. И как-то вечером принесла в мою комнату книгу Стевана Булайича «Ребята с Вербной реки«3.
— На, прочти! И ты об этом не пожалеешь, сынок!
— Азра, умоляю! Лучше накажи! Хочешь, заставь меня встать коленками на рис, только давай перестанем мучить друг друга!
— За что же тебя наказывать? Ты не сделал ничего плохого!
— Потому что ваше чтение — настоящее мучение! У меня уже на третьей странице глаза слипаются, и мне это ничего не дает! Лучше рис под коленками, чем ваши книги!
Раз уж история со скаутами потерпела неудачу, мать решила обратиться к более популярной литературе. Зная, что ковбоям я предпочитаю индейцев, она на свою тринадцатую зарплату купила для меня полное собрание книг Карла Мая. Однако милый индеец имел не больше успеха, чем предыдущие герои. Как и раньше, мои глаза начинали косить на третьей странице, на четвертой останавливались, а на пятой каменело мое сознание.
Исчерпав свое терпение, отец вынужден был стоически смириться с мыслью, что среди Калемов интеллигентных людей больше не будет.
— Сынок, если так и дальше пойдет, кончится тем, что ты, как герой русской литературы Обломов, прочтешь свою первую книгу, когда выйдешь в отставку! — сделал вывод отец за чашкой кофе, под звуки радио Сараева, передававшего бодрые утренние песни.
1 Мато Ловрак (1899–1974) — крупнейший сербский и хорватский детский писатель.
2 Асим Ферхатович (1933–1987) — один из самых популярных сараевских футболистов.
3 «Ребята с Вербной реки» — повесть о жизни югославских ребят, воспитанников дома сирот войны, об их мужестве и дружбе, которая помогает им выследить и поймать опасного преступника. (В оригинале «Скауты с озера выдр», но такой книги на русском языке нет.)
Спайк Миллигэн. Пакун
- Спайк Миллигэн. Пакун / Пер. с англ. Шаши Мартыновой и Макса Немцова. — М.: Dodo Magic Bookroom, 2015. — 208 с.
Книжный магазин «Додо» издает книгу предшественника «Монти Пайтон», культового британского комика Спайка Миллигэна. Заваруха романа «Пакун» приключается в 1920-х годах из-за разделения Ирландии: новая граница проходит прямо через деревню, в результате чего одна ее часть оказывается в Свободном Ирландском государстве, а другая — в Северной Ирландии. Главный герой — лентяй Дэн Миллигэн, осведомленный, что он романный персонаж, — вынужден действовать под понукания автора, то и дело нарушая «четвертую стену». Книга издается по итогам краудфандинговой поддержки.
Глава 7
Похоронная процессия Дэна Дунэна вытекала из церкви медленной патокой.
— Бенедиктус Деус, эт патер Домини ностри Езус Кристи, Патер мизерикордиум эт деус…* —
произносил нараспев отец Радден, возглавляя шествие.Покуда он говорил что угодно на латыни, прихожане считали, что не зря тратят деньги. Когда он был юным священником, его раздражало, что верующие никогда не давали себе труд разобраться в сути латинских молитв. Чтобы проверить молящихся — а также под действием избытка виски — он однажды напел на латыни целый пошлый анекдот, кой паства завершила торжественным «аминь».
Они приблизились к новому таможенному посту. Из будки, застегивая шинель, вышел Бэррингтон.
— Доброе утро, — сказал он неловким тоном слуги народа — не приветствие дню, а, скорее, прощание с личной свободой. — Кое-какие формальности, сэр, — продолжил он, суя священнику под нос таможенную декларацию. — Ознакомьтесь, будьте любезны.
— Нам нечего декларировать, это похороны.
— Что у вас в гробу?
— Шутить изволите, — сказал священник, и лицо его побагровело от гнева, а гнев побелел от ярости.
— Я не шучу, сэр, я лишь исполняю свой долг.
— Что ж. Внутри гроба — тело 98-летнего Дэна Дунэна. Теперь дайте нам пройти!
— Мы еще не закончили, сэр. Вы намерены похоронить ирландского гражданина на отныне британской территории?
— Верно.
Заминка породила вопли в толпе.
— Двигайтесь, ну, пока еще хтонть тут не преставился.
— У меня ноги больные, мистер.
Бэррингтон терпеливо подождал, затем продолжил:
— Насколько я понимаю, усопший навсегда останется на этой стороне?
— Если только кто-нибудь не изобретет замечательное лекарство — да, — ответил священник.
— В таком случае, — договорил Бэррингтон, — ему потребуется следующее: ирландский паспорт с визой, которую нужно будет ежегодно обновлять всю его оставшуюся… — Бэррингтон чуть не сказал «жизнь», — …оставшееся пребывание.
Всем на глаза пала красная пелена — кроме Фоггерти, который был дальтоником.
Темные очи священника вперились в невозмутимое лицо его мучителя. Возмездие — в руце Божьей, подумал он, а этот парнишка — в моей. Все еще вперяясь в Бэррингтона, священник обратился к скорбящим:
— Возвращаем его в церковь, ребята, — придется отложить похороны.
Несущие гроб произвели неуклюжий разворот и направились обратно в церковь. Ветер крепчал. Женщины придерживали черные юбки и шляпы. Пыль вилась по дороге, выискивала моргавшие глаза. Внутри своего ящика Дэн Дунэн был выше всего этого.
Напевая «Розу Трали», Артур Мэнуэл Фэддигэн завинтил крышку на мази от геморроя и натянул штаны. Фотографическое дело в Ирландии после начала миграции в Америку находилось в упадке. Позировать ему соглашалась одна лишь миссис Бриди Чэндлер с громадной разрушенной фермы на болотах. Раз в неделю она прискакивала к нему галопом — гора жира верхом на черном жеребце — влетала в студию, срывала с себя одежду и кричала «Сними меня!» В первый раз потрясение было то еще. Фэддигэн мчался аж до самой церкви.
— Отче, — задыхаясь, сказал он, — скверно ли глядеть на голых женщин?
— Разумеется, — сказал Радден, — иначе мы б только этим и занимались. — Но в конце концов разрешил Фэддигэну фотографировать ее — при условии, что тот станет держаться на почтительном расстоянии.
Фэддигэн так никогда и не разобрался, сколько это будет в футах и дюймах, и не постиг, «как женщина может растянуться сразу в столько сторон и при этом остаться на прежнем месте».
Как-то раз печатал он негативы, и тут явилась его жена и бутылкой лучшего проявителя по 23 шиллинга за пинту выколотила из него душу.
— Ах ты мерзкий порнограф! — сказала она и бросила его насовсем. Маленький зеленый дверной колокольчик брякнул кратко, и вошли трое мужчин с висевшим на них Дэном Дунэном.
— Он пьян? — поинтересовался мистер Фэддигэн.
— Нет-нет, — сказал один из поддерживавших Дэна, — у него беда с ногами.
— А голова у него зачем висит?
— У него беда с ногами вплоть до самой шеи.
— А. Тогда усадите его на стул. — Дунэн сполз на пол. — Опаньки, — любезно сказал Фэддигэн.
— Нам нужны паспортные фотокарточки.
— Он, стало быть, отъезжает?
— Да.
— Далеко?
— Мы пока точно не знаем, но там два места на выбор.
— Подержите его, я вижу, он человек очень старый. Улыбочку-у-у-у… Вот, готово. Если ему понравится результат, может, он опять придет.
— Ой, до такой степени ему точно не понравится, — сообщил трио, отбывая. И волоча за собой дорогого Дэна.
* 2-Кор, 1:3: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог…» (лат.).
Дайджест литературных событий на сентябрь: часть 1
Главное событие начала сентября — это Московская международная книжная выставка-ярмарка. У петербуржцев, впрочем, есть неплохая альтернатива — «Книжные дни» на Фонтанке, а также клубные вечеринки: писатель и филолог Андрей Аствацатуров прочитает «нескучную» лекцию, а поэт Наташа Романова отметит свой день рождения. Эти и другие события начала осени — в двухнедельном дайджесте «Прочтения».
15 сентября
• Лекция Захара Прилепина
Животрепещущую тему «Классика и современная литература: точки непересечения» поднимет в своем выступлении Захар Прилепин — наследник великих писателей прошлого. Исходя из магистральных направлений в творчестве авторов XIX и XX веков (Пушкин, Гоголь и Лесков соседствуют здесь с Кузминым, Булгаковым и Маяковским), он постарается установить соответствия между ними и своими коллегами по перу.
Время и место встречи: Москва, лекторий «Мой курсив», Большой Знаменский пер., 2, стр. 3. Начало в 19.30. Вход от 1200 рублей.
• Встреча с писательницей Марусей Климовой
На встрече будут представлены две последние книги Маруси Климовой — «Моя антиистория русской литературы» и «Белокурые бестии». Первая из них является переизданием книги с названием «Моя история русской литературы», которая за десять лет, по-видимому, претерпела концептуальные изменения, став «антиисторией». Роман «Белокурые бестии» — окончательная часть автобиографической трилогии о 1980–1990-х годах.
Время и место встречи: Санкт-Петербург, книжный магазин «Порядок слов», наб. Фонтанки, 15. Начало в 19.30. Вход свободный.
• Лекция Дмитрия Быкова о Бродском
Пока русскоязычный интернет обсуждает высказывание Дмитрия Быкова о Сергее Довлатове, Дмитрий Быков приезжает в Петербург поговорить об Иосифе Бродском. В том числе о том, как один из самых популярных в России нобелевских лауреатов описан в недавно вышедшей книге серии «Жизнь замечательных людей». О превратностях судьбы Бродского уже после его смерти узнаете из лекции писателя и публициста «Иосиф Бродский как поэт русского мира».
Время и место встречи: Санкт-Петербург, отель «Индиго», ул. Чайковского, 17. Начало в 19.30. Билеты по 1500 рублей.
14 сентября
• Презентация романа Леонида Юзефовича «Зимняя дорога»
О своем новом романе, посвященном событиям Гражданской войны, а также о работе с архивными источниками, которая была осуществлена до этого, расскажет петербургскиq писатель Леонид Юзефович, финалист «Русского Букера» и лауреат «Большой книги». «Зимняя дорога» — одна из самых ожидаемых книг осени — наверняка продолжит славный путь писателя по премиальным спискам.
Время и место встречи: Москва, магазин «Библио-глобус», ул. Мясницкая, 6.3, стр. 1. Начало в 18.00. Вход свободный..
• Презентация книги поэта Льва Рубинштейна
Легендарные «карточки» Льва Рубинштейна, изобретенная им одна из самых знаменитых поэтических форм 1970-х гг., обрела очередное воплощение. На этот раз — в издании под названием «Большая картотека», в которое вошли около 600 текстов из архивов автора и его друзей — получилась концептуальная реликвия, имитирующая настоящие библиографические карточки.
Время и место встречи: Москва, клуб «Китайский летчик Джао Да», Лубянский пр-д, 25, стр. 1. Начало в 19.00. Вход свободный..
12 сентября
• Книжный фестиваль «Школьный двор»
Высшая школа экономики приглашает на книжный фестиваль «Школьный двор». Более двадцати независимых книжных издательства, а также представительства книжных магазинов представят лучшие образцы интеллектуальной и деловой литературы. Также на ярмарке ожидается чтение лекций и отдельный шатер для книг издательства ВШЭ.
Время и место встречи: Москва, внутренний двор здания Высшей школы экономики, ул. Мясницкая, 20. Начало в 11.00. Вход свободный..
• Литературная дуэль «Горе от ума»
Проект московской библиотеки им. Некрасова посвящен столкновениям на поприще словесных дуэлей. Во встрече, которая носит название «„Горе от ума“ А.С. Грибоедова. Нужно ли миру слышать правду о себе?» примут участие Ксения Чудинова, журналист и директор по внешним связям проекта «Сноб», и Михаил Визель, литературный обозреватель и шеф-редактор портала «Год литературы». Битва будет посвящена поиску ответов на волнующие вопросы: участники дуэли обсудят, насколько отличаются друг от друга истина и правда, а также как совершить переход от «своей» правды — к общей.
Время и место встречи: Москва, Парк искусств «Музеон», павильон «Школа», Крымский вал, владение 2. Начало в 19.00. Вход свободный. Регистрация на мероприятие.
11 —12 сентября
• Мультимедийный спектакль «Рожденные словом. Театр русской литературы»
Традиционный праздник фонтанов в Петергофе пройдет под знаменем Года литературы. Организаторы подготовили специальное представление, которое можно будет увидеть на фасаде Большого Петергофского дворца. Персонажи спектакля — герои русской литературы. «Слово о полку Игореве», пушкинские повести, романы Достоевского, рассказы Чехова и стихи Маяковского — зрители вспомнят самые любимые литературные имена и сюжеты.
Время и место встречи: Санкт-Петербург, Государственный музей-заповедник «Петергоф». Начало в 21.00. Вход по билетам (700 рублей).
9 —12 сентября
• Аксенов-фест в Казани
Второй за месяц книжный фестиваль в Казани с громким составом участников: писатели Александр Снегирев, Алиса Ганиева, Гузель Яхина, Александр Кабаков, Денис Драгунский, издатель Елена Шубина и поэт Виктор Куллэ проведут мастер-классы, устроят дискуссии, поговорят о важных культурных событиях и примут участие в посадке деревьев в Аксенов-саду.
Время и место встречи: Казань, Дом Аксенова (ул. Карла Маркса, 55/31), а также Ратуша Казани. Начало с 10.00. Вход свободный. Полная программа фестиваля.
11 сентября
• Презентация «Школы жизни»
Рассказы выпускников 1960-1990-х годов открывают серию «Народная книга» издательства «АСТ». Дмитрий Быков собрал воспоминания разных людей о школе и сделал подарок читателям к 1 сентября. «Школа жизни» — книга, в которой он выступил в роли редактора, также будет представлена еще одним гостем — поэтом и публицистом Евгением Бунимовичем.
Время и место встречи: Москва, книжный магазин «Москва», ул. Воздвиженка, 4/7, стр. 1. Начало в 19.00. Вход свободный..
10 сентября
• Вечер памяти Самуила Лурье
Чуть больше месяца назад, 7 августа, не стало прекрасного критика, эссеиста и писателя Самуила Ароновича Лурье. В музее Анны Ахматовой состоится вечер памяти, на котором будет представлен последний прижизненный сборник статей литературного критика, писателя и публициста Самуила Лурье «Вороньим пером». Вечер проведет писатель Александр Мелихов.
Время и место встречи: Санкт-Петербург, музей Анны Ахматовой, Литейный пр., 53. Начало в 18.30. Вход по билетам в музей (от 40 рублей).
• Презентация книги «Тайный воин»
Писательница Мария Семенова презентует первую книгу своей новой серии, посвященной двум сводным братьям с очень разной судьбой. Одному из них — старшему — придется стать тайным убийцей, но второй об этом пока не знает и намерен искать потерянного друга до последнего. Дополнительную интригу создает факт того, что младший брат — королевских кровей. Чем все это закончится, можно узнать, прочитав роман.
Время и место встречи: Санкт-Петербург, магазин «Буквоед», Невский пр., 46. Начало в 19.00. Вход свободный.
9 сентября
• Открытая лекция Людмилы Улицкой
Встреча в рамках проекта «Открытая лекция» обещает быть очень интересной — об этом свидетельствует и список тем для обсуждения, и сам формат мероприятия. В-первых, лекция проходит на русском языке с синхронным переводом на латышский. Во-вторых, вторую половину лекции Людмила Улицкая будет отвечать на вопросы зрителей. И, наконец, в-третьих, писательница расскажет не только о своем новом (и последнем) романе «Лестница Иакова», но также затронет тему современного христианства.
Время и место встречи: Рига, Kino Splendid Palace, Elizabetes iela, 61. Начало в 19.00. Билеты от 17 EUR.
• Презентация романа Петра Алешковского «Крепость»
Новый роман Петра Алешковского, финалиста премии «Русский Букер», известного радио- и телеведущего, посвящен пересечениям русской истории и современности. Он рассказывает об археологе, работающем на раскопках в старинном русском городе. Обнаружив, что древнюю крепость хотят разрушить, он без оглядки кидается на ее спасение и сталкивается со средневековыми загадками, получившими неожиданное прочтение современности.
Время и место встречи: Москва, книжный магазин «Москва», Тверская ул., 8, стр. 1. Начало в 19.00. Вход свободный.
7 сентября
• Открытие выставки Бориса Казакова
Выставка рисунков и раскадровок к мультфильмам приурочена к проведению фестиваля «Бумфест». Борис Казаков нарисовал иллюстрации к песням «Собака» Гавриила Лубнина и «Саша» Виктора Цоя, и получившиеся небольшие «комиксы» как раз можно будет посмотреть на выставке, которая продлится до 26 сентября.
Время и место встречи: Санкт-Петербург, Библиотека книжной графики, 7-я Красноармейская ул., 30. Начало в 19.00. Вход свободный.
6 сентября
• Фестиваль «Букмаркет»
В рамках фестиваля «Букмаркет» развернет обширную просветительскую деятельность проект «Культурная инициатива». В частности, на Гоголевском бульваре состоится презентация нового поэтического сборника Льва Рубинштейна, книги Дмитрия Бака «Сто поэтов начала столетия», а также вечер лауреатов литературных премия — Сергея Гандлевского, Тимура Кибирова, Евгения Рейна и других. Всем любителям современной поэзии посвящается.
Время и место встречи: Москва, Гоголевский бул. Начало в 13.00. Вход свободный.
• Лекция «Московские преступления на страницах романов Ф.М. Достоевского»
Выяснить, какие преступления жителей Москвы были положены в основу романов Ф.М. Достоевского, приглашает Елена Забродина. Автор книги «Москва Литературная: 100 адресов, которые необходимо увидеть» обещает раскрыть источники, из которых писатель черпал материал для «Преступления и наказания», «Идиота» и «Бесов». Лекция должна прийтись по вкусу всем, кто неравнодушен к детективным сюжетам и философской литературе.
Время и место встречи: Москва, культурный центр «Пунктум», Тверская ул., 12/2. Начало в 15.00. Вход по записи и билетам (400 рублей).
5 — 6 сентября
• Благотворительная ярмарка в «Книжных аллеях»
Центр «Антон тут рядом», созданный в поддержку людей с аутизмом, организует благотворительную ярмарку в самом центре Петербурга, в «Книжных аллеях» у Михайловского замка. Здесь представят книги десять издательств, среди которых «Амфора», «Симпозиум», «Арка», «Издательство Ивана Лимбаха». Купив книги, посетители смогут помочь студентам Центра. Среди участников ярмарки — Вячеслав Полунин, Денис Осокин, Илья Стогов и другие.
Время и место встречи: Санкт-Петербург, двор Михайловского замка, ул. Садовая, 2. Начало в 10.00. Вход свободный.
• Фестиваль «Книжный рынок»
Даниловский рынок в Москве в эти выходные займут книги. Кроме того, намечена и культурная программа: читка пьесы Андрея Родионова и Екатерины Троепольской, лекция Александра Терехова об образе чиновника в русской литературе, рассказ Андрея Аствацатурова о том, как тема общения между людьми раскрыта в творчестве Генри Джеймса и Джерома Дэвида Сэлинджера. Более подробная программа мероприятия — в группе «Вконтакте».
Время и место встречи: Москва, Даниловский рынок, ул. Мытная, 74. Начало в 10.00. Вход свободный.
5 сентября
• Фестиваль «Текст города»
Московская «Тургеневка» тоже празднует день города. Фотовыставки, экскурсии (особенно рекомендуем интригующую от проекта «Прогулошная»), разного рода инсталляции ждут гостей одной из самых доброжелательных библиотек столицы. Также в программе — лекция писательницы Майи Кучерской на тему «Женщина как лишний человек в русской классике».
Время и место встречи: Москва, библиотека-читальня им. И.С. Тургенева, Бобров пер., стр. 1, 2. Начало в 12.00. Вход свободный.
• «Парк интеллектуальных развлечений» в Книжном дворике на Фонтанке
Настоящий праздник ума готовят петербуржцам ученые, писатели и музыканты города. На набережной Фонтанки развернется целый парк, в котором пройдут лекции по литературоведению, культурологии и краеведению. В программе также — открытые уроки французского, испанского и итальянского языков, встречи с известными литераторами, настольные игры, квест «Магия петербургских дворов», танцы, фотоссесия с героями комиксов и прочие увеселения.
Время и место встречи: Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки, 46. Начало в 14.00. Вход свободный.
3 сентября
• Презентация книги Тимура Кибирова
Новая книга поэта Тимура Кибирова вышла в издательстве «Пушкинский фонд». «Время подумать о душе. Своевременная книжка» — так называется этот сборник — состоит из стихотворений, написанных в 2014–2015 годах. Тимур Кибиров является одним из главных поэтов современности, поэтому выход его новой книги, безусловно, станет большим событием.
Время и место встречи: Москва, музей Серебряного века, пр. Мира, 30. Начало в 19.00. Вход свободный.
2 сентября
• Московская международная книжная выставка-ярмарка
В течение пяти дней ММКВЯ принимает четыреста книжных издательств, в числе которых представители тридцати стран. Программа ММКВЯ насыщенная: «Редакция Елены Шубиной» привезет своих главных авторов — Дмитрия Быкова, Захара Прилепина, Гузель Яхину, Павла Басинского, Андрея Аствацатурова и многих других. Издательство «РИПОЛ Классик» представит новую серию книг авторов-лауреатов премии «Большая книга». Издательство «Эксмо» устроит творческие встречи и презентации новых книг Александра Снегирева, Юрия Буйды, Андрея Геласимова. Событие посвящено не только Году литературу, но и проходящему в Москве Дню города, что обеспечивает мероприятию развлекательную составляющую.
Время и место встречи: Москва, ВДНХ, пр. Мира, 119, павильон № 75. Начало в 12.00. Вход от 100 рублей. Подробная программа фестиваля — по ссылке.
• «Нескучная» лекция Андрея Аствацатурова
В рамках проекта «Дом культуры Льва Лурье» писатель Андрей Аствацатуров прочитает лекцию об империализме в британской прозе. Тема заявлена следующим образом: «Величие и падение Британской империи: Редьярд Киплинг и Джозеф Конрад». Серьезность темы обещают преодолеть: лекция также имеет подзаголовок «Нескучное просвещение».
Время и место встречи: Санкт-Петербург, ресторан «Жан-Жак», ул. Марата, 10. Начало в 19.30. Вход от 800 рублей. Требуется регистрация на мероприятие.
• День рождения поэта Наташи Романовой
Треш-поэзия Наташи Романовой широко известна в Петербурге и за его пределами. В свой день рождения она предлагает зрителям не только прийти, послушать стихи и озвучить поздравления, но и самим составить программу выступления — это можно сделать через группу во «ВКонтакте». Также ожидаются специальные гости и чтение стихотворений из последних сборников — «Людоедство» и «Зверство». Приходить просят «с подарочками».
Время и место встречи: Санкт-Петербург, бар «Ionoteka», Москательный пер., 3. Начало в 20.00. Вход свободный.