Спайк Миллигэн. Пакун

Книжный магазин «Додо» издает книгу предшественника «Монти Пайтон», культового британского комика Спайка Миллигэна. Заваруха романа «Пакун» приключается в 1920-х годах из-за разделения Ирландии: новая граница проходит прямо через деревню, в результате чего одна ее часть оказывается в Свободном Ирландском государстве, а другая — в Северной Ирландии. Главный герой — лентяй Дэн Миллигэн, осведомленный, что он романный персонаж, — вынужден действовать под понукания автора, то и дело нарушая «четвертую стену». Книга издается по итогам краудфандинговой поддержки.

Похоронная процессия Дэна Дунэна вытекала из церкви медленной патокой.

— Бенедиктус Деус, эт патер Домини ностри Езус Кристи, Патер мизерикордиум эт деус…* —
произносил нараспев отец Радден, возглавляя шествие.

Покуда он говорил что угодно на латыни, прихожане считали, что не зря тратят деньги. Когда он был юным священником, его раздражало, что верующие никогда не давали себе труд разобраться в сути латинских молитв. Чтобы проверить молящихся — а также под действием избытка виски — он однажды напел на латыни целый пошлый анекдот, кой паства завершила торжественным «аминь».

Они приблизились к новому таможенному посту. Из будки, застегивая шинель, вышел Бэррингтон.

— Доброе утро, — сказал он неловким тоном слуги народа — не приветствие дню, а, скорее, прощание с личной свободой. — Кое-какие формальности, сэр, — продолжил он, суя священнику под нос таможенную декларацию. — Ознакомьтесь, будьте любезны.

— Нам нечего декларировать, это похороны.

— Что у вас в гробу?

— Шутить изволите, — сказал священник, и лицо его побагровело от гнева, а гнев побелел от ярости.

— Я не шучу, сэр, я лишь исполняю свой долг.

— Что ж. Внутри гроба — тело 98-летнего Дэна Дунэна. Теперь дайте нам пройти!

— Мы еще не закончили, сэр. Вы намерены похоронить ирландского гражданина на отныне британской территории?

— Верно.

Заминка породила вопли в толпе.

— Двигайтесь, ну, пока еще хтонть тут не преставился.

— У меня ноги больные, мистер.

Бэррингтон терпеливо подождал, затем продолжил:

— Насколько я понимаю, усопший навсегда останется на этой стороне?

— Если только кто-нибудь не изобретет замечательное лекарство — да, — ответил священник.

— В таком случае, — договорил Бэррингтон, — ему потребуется следующее: ирландский паспорт с визой, которую нужно будет ежегодно обновлять всю его оставшуюся… — Бэррингтон чуть не сказал «жизнь», — …оставшееся пребывание.

Всем на глаза пала красная пелена — кроме Фоггерти, который был дальтоником.

Темные очи священника вперились в невозмутимое лицо его мучителя. Возмездие — в руце Божьей, подумал он, а этот парнишка — в моей. Все еще вперяясь в Бэррингтона, священник обратился к скорбящим:

— Возвращаем его в церковь, ребята, — придется отложить похороны.

Несущие гроб произвели неуклюжий разворот и направились обратно в церковь. Ветер крепчал. Женщины придерживали черные юбки и шляпы. Пыль вилась по дороге, выискивала моргавшие глаза. Внутри своего ящика Дэн Дунэн был выше всего этого.

Напевая «Розу Трали», Артур Мэнуэл Фэддигэн завинтил крышку на мази от геморроя и натянул штаны. Фотографическое дело в Ирландии после начала миграции в Америку находилось в упадке. Позировать ему соглашалась одна лишь миссис Бриди Чэндлер с громадной разрушенной фермы на болотах. Раз в неделю она прискакивала к нему галопом — гора жира верхом на черном жеребце — влетала в студию, срывала с себя одежду и кричала «Сними меня!» В первый раз потрясение было то еще. Фэддигэн мчался аж до самой церкви.

— Отче, — задыхаясь, сказал он, — скверно ли глядеть на голых женщин?

— Разумеется, — сказал Радден, — иначе мы б только этим и занимались. — Но в конце концов разрешил Фэддигэну фотографировать ее — при условии, что тот станет держаться на почтительном расстоянии.

Фэддигэн так никогда и не разобрался, сколько это будет в футах и дюймах, и не постиг, «как женщина может растянуться сразу в столько сторон и при этом остаться на прежнем месте».

Как-то раз печатал он негативы, и тут явилась его жена и бутылкой лучшего проявителя по 23 шиллинга за пинту выколотила из него душу.

— Ах ты мерзкий порнограф! — сказала она и бросила его насовсем. Маленький зеленый дверной колокольчик брякнул кратко, и вошли трое мужчин с висевшим на них Дэном Дунэном.

— Он пьян? — поинтересовался мистер Фэддигэн.

— Нет-нет, — сказал один из поддерживавших Дэна, — у него беда с ногами.

— А голова у него зачем висит?

— У него беда с ногами вплоть до самой шеи.

— А. Тогда усадите его на стул. — Дунэн сполз на пол. — Опаньки, — любезно сказал Фэддигэн.

— Нам нужны паспортные фотокарточки.

— Он, стало быть, отъезжает?

— Да.

— Далеко?

— Мы пока точно не знаем, но там два места на выбор.

— Подержите его, я вижу, он человек очень старый. Улыбочку-у-у-у… Вот, готово. Если ему понравится результат, может, он опять придет.

— Ой, до такой степени ему точно не понравится, — сообщил трио, отбывая. И волоча за собой дорогого Дэна.

*  2-Кор, 1:3: «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог…» (лат.).