Рубрика: Заметки

ЖОПА-00 ЗАКАНЧИВАЕТСЯ?

В журнале «Матадор» я работал не со дня основания — но почти со дня, присоединившись к К. Л. Эрнсту и компании где-то через месяц после запуска проекта. И закончил работать пусть не в последний момент, но всего за номер или два до кончины издания. В общей сложности я провел в «Матадоре» что-то около четырех лет. Долгий срок. С «Матадором» у меня связан миллион воспоминаний, влюбленностей, знакомств, творческих побед и поражений. И «случаев из жизни», которые в старости будут проситься в мемуары. Однажды, скажем, на меня рухнуло, рассыпаясь попутно на тысячу осколков, окно: я вылетел из-под них в гуттаперчевом прыжке, подобных которому, в земной жизни, надеюсь более не повторять. За окном (на первом этаже дело было) обнаружился труп. Хозяин тела носил фамилию День и числился помощником думского депутата Жириновского. «Матадор» тут ни при чем, День просто занимал соседний офис, но история памятная.

Мемуары, впрочем, подождут. У меня на «антресолях» хранится гора номеров журнала, которые, возможно, я подробно перечту на пенсии, неуклюже мастурбируя на фотосессию группы «Пепси». Пока же я о «Матадоре» вспоминал не часто и искренне удивился, обнаружив, что очень много людей вокруг помнят его и любят, причем в последние месяцы частотность всполохов этой приятной памяти резко увеличилась.

Думаю, дело в том, что носится в воздухе потребность в «неформатной» прессе. Нулевые годы изрядно засушили медиа-рынок. Процесс шел с двух сторон. Власть, перевозбужденная собственной «вертикалью», сушила по политической линии. Капитализм — по коммерческой. Денег много, рекламных потоков тоже; чтобы их освоить, достаточно грамотно делать издание понятное, сегментированное, четко позиционированное. Эстетические игры в этом деле могут помешать так же, как и политические. Проще всего вообще множить устоявшиеся западные бренды: сотрудник рекламного отдела любого панасоника знает, что по всему миру принято давать рекламу его фирмы в такие-то и такие-то кью-сквайры. Более талантливые и амбициозные наши коллеги создавали собственные продукты — лучший пример «Афиша» и ее производные «Мир» и «Большой город» — не отступая, однако, от принципа четкого высокоточного позиционирования. Без всех этих надуманных богемных влево-вправо шатаний.

Жизнь, однако, идет, президент у нас новый, в мире забураниваются загадочные процессы. Лучше ли будет, хуже ли, как именно лучше или хуже, пока совершенно не ясно. Ясно, однако, что перемены грядут изрядные. Вот и пошли буквально в последний год расти новые сетевые и бумажные издания, нащупывающие свежие зоны, неосвоенного читателя — вплоть до идей такого читателя сформировать. Потому и опыт «Матадора», как издания принципиально неформатного и инновационного, может оказаться востребованным.

Четыре матадоровых года — серьезный срок для журнала, не считающего главной задачей рыночный успех любой ценой. Для Константина Эрнста, первого «руководителя проекта», на первом месте стоял «высокий эстетизм». Второй, Илья Цинцеппер, жаждал привнести в издание элементы рыночной регулярности (что он позже успешно осуществил в издательском доме «Афиша»), но от соблазна «двигать искусство» отказаться еще не мог. Третий, Рем Хасиев, и вовсе был озабочен, прежде всего, авангардным внешним видом, который был призван оттенять максимально необычные тексты и темы (вроде спецпроекта «Жопа-98»). Собственно говоря, аналогов «Матадору» на нашей поляне не было тогда, нет и сейчас.

Поначалу, по степени свободы и напору творческих струй, с ним можно было сравнить «ОМ» и «Птюч», но, в общем, матадоровской степени отвязности они не достигали. И задачи такой перед собой не ставили, а стремились жить и приумножаться, сочетая творчество с заработком. Со временем они превратились в нечто вроде «Ровесников» и «Смен», за что большой им респект: не частая и красивая победа независимой российской журналистики. Но все же — не то.

Из других попыток «странных» глянцевых журналов вспоминаются питерский «Красный» и московский «Факел» — их ныне тоже не существует. Украинский «Шо» жив, но преуспевает не слишком. Самый родственный «Матадору» проект  — французский Jalouze — приходил в Россию, но продержался не дольше нашего.

Я это все не в порядке нытья: дескать, публика дура, а рекламодатель — мудак. Публика разная, и неформатной-креативной всегда меньше. Рекламодатель, естественно, озабочен эффективностью рекламы, а не поддержкой чужих экспериментов. За счастье заниматься творчеством нужно расплачиваться, в том числе, скромными заработками. Инновационные проекты оплодотворяют регулярные, авангардные идеи постепенно становятся банальностью, и это нормально. Какие-то из неформатных проектов способны продавить время и очаровать публику. Такие победы прекрасны…

Но, затевая нечто несусветное, нужно быть готовым к поражению)))

Вячеслав Курицын

Читаю иногда переводную литературу, и всегда меня что-то смущает, когда встречаю упоминание еды. Порой еда не соответствует описываемой эпохе, национальным особенностям, статусу героев, в конце концов, времени суток. Нередко герои пьют какие-то странные напитки…. Писатели, конечно, не великие гастрономы, но чаще всего свою лепту в гастрономическую путаницу вносят переводчики. Кулинарная составляющая литературных произведений зачастую либо неимоверно искажена, либо вообще безжалостно выброшена. Не будем слишком строго судить отечественных переводчиков — ведь до сих пор не издано ни одного мало-мальски приличного иностранно-русского толкового кулинарного словаря. Более того, кулинарная терминология, например, англоязычных стран никогда не ограничивалась английским языком — в их лексиконе издавна используется множество французских, испанских, итальянских, немецких, японских, китайских и даже русских слов… Так что тем, кто мужественно взвалил на свои плечи тяжкую ношу кулинарного перевода, обычно приходится нелегко. Как говаривал А. С. Пушкин: «Переводчики — почтовые лошади просвещения». К сожалению, иногда лошади хромают…

Справедливости ради, отмечу, что и западные переводчики тоже не слишком жалуют нашу кухню своими глубокими познаниями. В качестве примера приведу забавный отрывок из прекрасной книги «Русская кухня в изгнании», написанной

П. Вайлем и А. Генисом:

«Чтобы описать все бесчисленные преступления Запада по отношению к нашей кухне, нужно составить целый справочник. И он уже составлен. Солидное американское издательство „Саймон и Шустер“ выпустило в свет „Международный гастрономический путеводитель“, который призван объяснить особенности кулинарии всех стран мира…

Путеводитель перечисляет перлы русской кухни, которые „чаще всего встречаются в меню ресторанов“. И вот что мы нашли в этом меню: „черные оливи, клуковый суп, креветкий суп, малекий суп, суп-холодец, грыбной суп, угорь в вино, грузинский плоф, индушка с каштанами, чакапули, вареные картошки в сметане, спинат с орехами, тянушки“». (К несчастью издательства, автор дает все названия по-русски).

Мы абсолютно уверены, что скорые на расправу советские власти посадили бы на кол директора ресторана с таким меню. И мы, в данном, конкретном случае, абсолютно солидарны с советской властью«.

Хорошей иллюстрацией к написанному может служить серия новелл Рекса Стаута о сыщике Ниро Вульфе. Приведу несколько показательных примеров. Вот история, которая назывется «Острие копья» (Fer-de-Lance, 1934). Читаем в переводе издательской фирмы «КУбК-а»:

«На этот раз приступ хандры оказался затяжным —

длился он целых три дня. Я нашел Вульфа на кухне, где он, сидя за маленьким столиком,

за которым я обычно завтракаю, пил пиво. На столе стояли три пустые бутылки. Сам Вульф доказывал Фрицу, сколь кощунственно подавать анчоусы под томатным соусом. Я постоял немного, прислушиваясь к спору, а затем, не промолвив ни слова, ушел в свою комнату и, достав бутылку хлебной водки, налил себе рюмку».

Вот ее правильный перевод:

«У Вульфа был очередной рецидив апатии. Один из худших — длился он целых три дня. Вернувшись на 35-ю улицу, я обнаружил Вульфа на кухне, где он спорил с Фрицем, следует ли добавлять шнит-лук в тарталетки с помидорами…»

Очевидно, предмет спора настолько озадачил переводчиков, что шнит-лук (chives) и тарталетки с помидорами (tomato tarts) в приведенном выше случае были почему-то трансформированы в «анчоусы под томатным соусом«(!), а в издании СП «Интерграф Сервис» (1992) —

вообще выброшены из текста. Видимо, предугадавший возможную путаницу Арчи, не промолвив не слова (что уж тут и говорить!), совершенно справедливо поплелся к себе пить «хлебную водку» (!), под которой на самом деле скрывается любимое им ржаное виски (rye). Довольно распространенный в США вид виски, производят его из зерен ржи или из зерновой смеси и обычно выдерживают в старых (повторно используемых) дубовых обожженных бочках.

Убил меня переводчик новеллы «Снова убивать» (To Kill Again, 1936). Наберитесь терпения и прочтите отрывок:

«Вульф посмотрел на часы — они показывали десять минут восьмого. Он вызвал Фрица, откинулся на спинку кресла и вздохнул.

— Фриц.

— Да, сэр?

— У нас беда. Мы не сможем поужинать в обычное время. Вернее, мы вообще не сможем поужинать. Только перекусить.

У тебя сегодня телячьи отбивные с итальянским соусом?

— Да, сэр.

Вульф снова тяжело вздохнул.

— Придется порезать их на кусочки и разделить на пять человек. Если еще есть бульон, то должно хватить. Открой банку венгерских шпротов, фруктов достаточно? Все это, конечно, ужасно, но ничего не поделаешь. Постарайся как-нибудь выкрутиться.

— Соус сегодня на редкость удачный, мистер Вульф. Остальным я мог бы открыть банку куриного мяса с грибами.

— Нет, черт возьми! Я не могу делать для себя исключение. Страдать так страдать. Все. Принеси пива…

Я взялся за телефон, а Вульф посмотрел на Клару Фокс и сказал, что желающие могут помыть руки.

— Ужин будет готов через пять минут.

— Мы можем обойтись и без ужина. Или пойти где-нибудь перекусить.

— Черт побери! — взорвался Вульф. — Вы что, верблюды или медведи в спячке?

Клара Фокс поднялась и пошла в гостиную звать остальных…

Вульф разыгрывал роль гостеприимного хозяина: попросил Фрица принести мужчинам виски, а женщинам вина и даже по-джентльменски уступил Уолшу пару кусочков отбивной, за которые мог бы продать душу дьяволу. Однако, когда дошла очередь до кофе, он не разрешил старику зажечь трубку. Сказал, что страдает астмой. Насчет астмы он врал, да и табачный дым его тоже мало беспокоил. Просто он злился, что ему пришлось пожертвовать своей отбивной, и мстил Уолшу, лишая его удовольствия покурить за кофе». Издательство «Скорина» (выпуск 2).

Не будем слишком строги к переводчику. В принципе, говяжью вырезку (filets of beef) можно назвать «телячьей отбивной», хотя и с некоторой натяжкой… То же касается и «итальянского» соуса (в тексте: sauce Abano). Соус Абано действительно имеет отношение к Италии, так как назван в честь старейшего минерального курорта Европы, расположенного совсем неподалеку от Падуи. Здесь на термальных водах в свое время отдыхали Петрарка, Моцарт, император Франц-Иосиф и многие другие знаменитости…

Однако не стоило переводить Hungarian petits poissons как «венгерские шпроты» — не имеющая выхода к Балтийскому морю Венгрия никогда не славилась своими «шпротами». Единственное, что вспомнилось по этому поводу, — байка о том, что режиссера Владимира Венгерова на Ленфильме за глаза называли «Шпрот», видимо, за его особое пристрастие к шпротам… Переводчик просто разбил фразу Вульфа пополам: на английское Hungarian (венгерский) и французское petits poissons (маленькие рыбки). Вроде бы и вправду — «венгерские шпроты», ну, на худой конец, — «венгерские анчоусы»… На наш взгляд, в этом месте Стаут и сам ошибся… Вульф явно попросил Фрица открыть банку венгерского мозгового зеленого горошка — Hungarian petits pois, а не poisson, — Стаут, видимо, хотел подчеркнуть слово «горошек» уменьшительным французским суффиксом, в результате чего и появились неведомые «рыбки».

Дело в том, что Венгрия издавна славилась и славится до сих пор мозговым горошком, который во всем западном мире тем не менее известен под французским названием petits pois, что вполне обоснованно. Этот нежнейший сорт был выведен во Франции еще в XVII веке. В те времена от него сходила с ума вся французская аристократия — зеленый горошек подавали прямо в стручках, которые едоки обмакивали в соус, расщепляли языком и зубами, аккуратно выедали горошины, а стручки складывали на тарелку. Знатные дамы ели такой горошек на сон грядущий, так как полагали, что он является хорошим снотворным средством. Горошек успешно послужил и науке — наблюдая за огородным горохом, чешский монах Грегор Мендель (1822—1884) сформулировал свое знаменитое учение о наследственности. Кстати, связь наследственности и гороха гениально предрек великий сказочник Ханс Кристиан Андерсен (1805—1875) в своей знаменитой сказке «Принцесса на горошине» — «голубую кровь» принцессы удалось проверить именно с помощью горошины.

Илья Лазерсон

Вроде как навсегда. «Навсегда», конечно, никогда говорить нельзя. Теперь сквер приличного размера, на самом что ни на есть Невском проспекте, вновь открыт для посетителей.

Ставили решетку, напомню, с аргументами летнего характера: петербуржцы и гости города «рвали цветы и валялись на траве». Сейчас, по сезону, такие опасения неактуальны. Однако трудно удержаться и не заметить, что трава сотворена Господом именно для того, чтобы граждане на ней «валялись». Пару-тройку лет назад горожане начали активно «валяться» на «казанской» траве и лужайках Михайловского сада, и Петербург стал напоминать европейский город. В Михайловском траву поменяли, на новой лежать три года нельзя по технологии; это понятно. Очень интересно, что будет, когда технологический срок истечет: разрешат лежать или по тупому административному инстинкту продлят запрет?

В центре СПб, между тем, есть замечательный Сад (принадлежащий не городу, а уважаемому учреждению). Не скажу, что за Сад, чтобы не подставлять хозяев, которые наверняка «нарушают». Согласно правилам этого места, посиделки на траве и распитие спиртного запрещены. Однако прогуливающиеся охранники не мешают летом загорать в неположенном месте и пить пиво, а зимой – водку, что для нашего климата очень актуально. Ясно, что команду «не мешать» дало им мудрое (или попросту – нормальное) руководство учреждения. В результате в Саду прекрасно уживаются шахматисты с пешками и мамы с колясками, студенты с «Балтикой» и литераторы с «Путинкой». Банки пивные в пруд – ну, летят, конечно, ибо народ у нас все же на добрый процент баран, но куда в меньших количествах, чем в каналы. В основном банки летят в урны (экологично снабжаемые здесь ежеутренне мусорными пакетами). Ибо если в человеке уважают человека, то он и ведет себя – соответственно.

Иван Желябов

Андрей Колесников и Дмитрий Азаров представили фотоальбом «ПОТ НЕБЕСНЫЙ. Как мы не проиграли эту Олимпиаду»

22 декабря 2008 года в гостинице «Балчуг» состоялась презентация совместного проекта ведущего колумниста газеты «Коммерсант» Андрея Колесникова и известного фотографа Дмитрия Азарова — фотоальбома «ПОТ НЕБЕСНЫЙ. Как мы не проиграли эту Олимпиаду», посвященного Олимпийским играм 2008 года в Пекине.

На 320 страницах единственного в России фотоальбома по итогам Олимпиады в Пекине собрано более 250 иллюстраций и авторских текстов, наполненных впечатлениями и воспоминаниями об Олимпийских играх и выступлениях российских спортсменов. Тираж составил 5000 экземпляров. Фотопроект «ПОТ НЕБЕСНЫЙ. Как мы не проиграли эту Олимпиаду» является уже вторым в серии книг Андрея Колесникова, посвященных Олимпийским играм: первая книга под названием «Олимпийские игрища» вышла в марте 2006 года и была посвящена событиям Олимпиады-2006 в Турине.

На торжественном мероприятии присутствовали прославленные российские спортсмены: Андрей Сильнов (олимпийский чемпион по прыжкам в высоту), Ольга Брусникина (трехкратная олимпийская чемпионка по синхронному плаванию), Анна Гавриленко (олимпийская чемпионка по художественной гимнастике), Тамара Быкова (двукратная чемпионка мира по прыжкам в высоту), Дарья Окладникова (чемпионка Европы по художественной гимнастике).

По признанию спортсменов, фотоальбом ярко иллюстрирует атмосферу Пекинской Олимпиады. Анна Гавриленко, ознакомившись с альбомом, предложила выпустить такие сборники и после игр в Ванкувере, Лондоне и Сочи. Андрей Сильнов, в свою очередь, подчеркнул важную роль СМИ в прошедших играх: «Внимание прессы — это стимул побеждать».

Проект «ПОТ НЕБЕСНЫЙ. Как мы не проиграли эту Олимпиаду» был реализован при поддержке Группы «ОНЭКСИМ».

ПОВОД

Первопричину, напомнившую мне журнал «Матадор», я хотел было закамуфлировать. Немного помучился, а потом махнул рукой. Чего уж там, подставлюсь! Дело было так. Я сидел в Москве на дне рождения Тани Арзиани, работавшей когда-то в этом-самом «Матадоре». Под боком у ее миловидной подруги. Которая восклицает:

— О! А мне как раз надо расспросить вас о выставке в Токио, организованной Шанель, для пилотного номера журнала «Татлер»!..

Спустя месяц вижу «Татлер» и раскрываю оценить, насколько я углубился в логово врага? Еле нашел три выхолощенные строчки, а вместо своего красивого фото вижу разворот — Заха Хадид в обнимку с Карлом Лагерфельдом. Похожим, извините, на поседевшего гамадрила.

Тут-то я и подумал: кому нужны такие журналы? Размножающие физиономии не из нашей жизни и надуманные новости из параллельного мира. Доколе нам оставаться довеском к рекламируемой зубной пасте? То ли дело был журнал «Матадор»! В нем периодически печатали никому не известных Вась Пупкиных. Случайные выборки из дворников и сталеваров. Точнее все же — из актрис и модельеров — героев наивного преддефолтного времени. Только поделился этим с Арзиани, как звонит мой земляк Слава Курицын:

— Напиши про «Матадор» для мемориальной рубрики о первых глянцах!

Вот тут я и сдулся: ибо сказать мне особо нечего… Да и «Матадор» — несмотря на теперешние ностальгические иллюзии — совершенным не был. Придраться есть к чему! Там уже втюхивали поп-импорт вроде Мэпплторпа или Мэттью Барни. Плюс бестолковое название, унаследованное от телепрограммы К. Эрнста. И очень искусственная самореклама: «Это — матадор! А это — не матадор!» Ну и т. п. Но на фоне нынешней «франшизы» остальное кажется непомерно живым. Хотя работавший там мой земляк Курицын тоже не особо мою физиономию печатал. Редакторы объясняли ему: твои свердловские друзья — это междусобойчик! В столице надо пропагандировать Пригова, Псоя и Рубинштейна. На худой конец: Линду с «Мумий-троллем».

БЫЛИ ЛЮДИ В НАШЕ ВРЕМЯ!

Конкретные «Тани» и «Славы» тут неспроста. Работоспособность редакции, как известно, зависит от наличия в коллективе свободных валентных связей. Но вертится все — вот главная тайна! — вокруг редких правильно самовоспитанных самородков. Желательно — амбициозных провинциалов, которые выделяют особое вещество, слизываемое трудящимися пчелами. В «Матадоре» мой приятель Курицын вроде и был одной из таких пчел. Кроме него были издатель Рэм, ответсек Арзиани, бильдредактор Каминка и прекрасная дизайнерша Аня (каковой не досталось ни «ОМу», ни «Птючу»), внедрявшая стилизацию нерезкости, сбитую цветокоррекцию и зерно размером с кулак… Но их я знал мало. Кроме того, что Рэм носил очки, а Арзиани похожа на Бэмби, сказать ничего не могу. Поэтому преувеличу вклад земляка, который прошел школу причудливой (первой негосударственной) свердловской газеты «Клип», за ней — московской «Сегодня» и даже в быту развивал местечковую культуру — соседские походы на ипподром или утром на хаш в полузакрытую (в дальнем углу рынка, для своих) столовку.

Опять же время было куда менее приземленное! Переселившись в Москву в конце 1999-го, я еще застал первобытный бульоно-бардак. В ожидании нового тысячелетия все общались со всеми. Бесконечно-беспорядочные пьянки-гулянки продолжались аж до марта 2000-го. Затем богема обнаружила, что наступившее тысячелетие никаких ощутимых перемен не принесло, и разбежалась по норкам. После этого любое сколько-нибудь значимое событие сепарировало моих знакомых на все более мелкие группки, не подававшие друг другу ручки. Первым поводом послужил фильм «Брат-2», из-за которого поссорились тот же Курицын и Миша Фишман.

Закрылся «Матадор» незадолго до миллениума. Примерно тогда же «хозяйствующий субъект» Гусинский потихоньку придушил газету «Сегодня», потом чуть громче-перетрясли НТВ самого Гусинского и «Итоги» Пархоменко. А издатель «Матадора» Рэм взялся издавать более однородный журнал — столько-то страниц рекламы и скупое расписание мировых распродаж дизайнерских вещей. Название сейчас не вспомнить. В «Матадоре» было так: половина рекламы, половина жизни. А здесь осталась одна реклама. Жизнь в данном случае: это когда люди чистят зубы не той пастой, читают не те книги и смотрят не те фильмы, которые им усиленно рекламируют.

Во времена «Матадора» пропаганда виджеев и диджеев (этих музыкальных «лимитчиков», по выражению И. Фальковского) не вызывала сомнений в своей свежести. Не существовало ни журнала «Вечерняя Москва», ни «Афиши» с «Тайм-аутом». Ныне всучивание молодежных фишек, приколов и гаджетов стало индустрией. Слушайте типа не Газманова, а Земфиру! Читайте не Донцову, а Пелевина!.. Да и мы — уже взрослые, нам фэшн с фитнесом не заменят возвращения к корням и дедовским могилам.

ДЕНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ГЛЯНЦА

Где же ты, молодость, где? Свобода слова, ау! Куда подевался былой задор, объяснить легко. «Сетевые» журналы  — тот же общепит. Обычно замечательные забегаловки возникают в глубинах рынка, где свои готовят для своих. Ну как та столовка с хашем. Кулинария зиждется не на рецептах, а на родо-племенных отношениях! Потом о том узнают посторонние… Место становится популярным… Превращается в модный ресторан… Затем владельцы задумываются о дизайнировании интерьера. А уж дизайн убивает любую кухню. Самое мерзкое — кулинарный дизайн (это когда по тарелке соусом рисуют каракули или декоративно рассыпают пудру). А также американская пицца, российские суши и немецкие кебабы.

Эти и прочие чудеса глобализации объяснимы элементарно: хорошо там, где нас нет. В Свердловске охота пойти в ирландский паб, а любой магазин китайских пуховиков испокон веку назывался «Марселем» (теперь — «Куршевелем»!) В Москве перво-наперво меня удивило, что на обложке столичного журнала «Афиша» за год не напечатали ни одного отечественного фейса. Секрет оказался прост: кинокритика стремительно эволюционировала до обслуживания кинопроката. Каждую неделю обязан выйти новый «культовый» фильм, и рожа заглавного артиста должна оказаться на обложке. Свои медиапузыри тогда еще надувать не научились.

Да и сейчас случаются межкультурные казусы: можно вообразить на обложке «Афиши» портрет Обамы. Но невозможно — Путина или Медведева. Это считается западло! Это напоминает восторженные колонки писателя Довлатова из газеты «Новый американец»: в СССР мы не ходили голосовать, а тут побежим вприпрыжку!.. Или законспирированный протест на обложке «Большого города» времен августовского (2008) южноосетинского конфликта: «Остановите агрессора!» Типа защищаем «права животных». Не удивлюсь, если владельцы данного издательского дома проживают в США… А уж против этого не попрешь!

Те, кто заявляет, что «свобода слова» закончилась при Путине, страшно далеки от реальности. «Свободу слова» можно было обнаружить лишь в эйфорический период, царивший при позднем Горбачеве. Когда никто толком не знал, чего можно, а чего нельзя… Ровно до путча 1993 года, когда у большинства советских изданий враз появились новые частные собственники. Теперь все предельно просто: СМИ выражают интересы их владельцев. Каждый может откровенничать ровно на ту сумму, которую он приватизировал в «лихие 1990-е». Актуальные идеи — писал еще К. Маркс — всегда идеи господствующих классов. А художники, как и журналисты, — иваны, не помнящие родства — всего лишь в обслуге у местной компрадорской буржуазии. Раньше прогрессивно было сигнализировать вовне: мы — свои, буржуинские! Теперь это моветон. Теперь присваивать ценности своих работодателей надо поделикатнее, положено «общество потребления» критиковать.

НОВАЯ ИСКРЕННОСТЬ

Перестроечная взвесь осела по смысловым кучкам. СМИ структурировались сообразно предпочтениям их хозяев. Теперь есть «официоз», к которому не было доверия еще в СССР (государственные телеканалы, «Известия» с «Итогами» и «Взгляд. Ру»). Есть «глянец» — увесистые каталоги часов и помады. Есть интеллигентская мифология, которая в 1990-е заняла было место истины в последней инстанции («Рен-ТВ», «Коммерсантъ-Власть», «Ньюсуик», «Эхо Москвы», «Новая газета» и «Полит. Ру»). Есть городская молодежная субкультура («Афиша» и «Тайм-аут» с «Большим городом»). А есть моя какая-никакая аморфная и не шибко структурируемая жизнь, которой жупелы московской интеллигенции так же далеки, как фетиши модной тусовки.

Редактор «Большого города» сетует в колонке по делу Бахминой: население не только «официозу» не верит, но и СМИ, защищающим «узников совести». Считают журналюг продажной сволочью. Дескать, сидит в тюрьмах энное количество беременных матерей и больных разнообразными заболеваниями, но обозревательница светской хроники Божена Рыльска на демонстрации в их защиту не ходит. И редактор «Ньюсуик» Миша Фишман в первые абзацы это не выносит. Журнал «Эсквайр» решил интервьюировать отбывающего наказание Ходорковского силами творческой интеллигенции, покуда «оковы тяжкие не падут» (Б. Акунин). Обыватель гадает: то ли журнал купили с потрохами… То ли живущие в Израиле Брудно и Дубов после — рано или поздно — освобождения шефа хотят развести руками: все средства, которые успели сюда перевести, потрачены на инфоповоды в твою медиаподдержку!..

Нет, нет и нет! Не может быть, чтобы мир был основан на сплошной корысти и чтоб все журналисты оказались безвольными марионетками!.. И с этим я стопроцентно согласен. Все люди — честные! Руководствуются идеалами добра и справедливости! Это без шуток!.. А если за что-то получают деньги — то начинают в это искренне верить (проверено на себе).

Однако, невзирая на эту «новую искренность», книги Панюшкина про «Юкос» или Ющенко в руки брать не хочется. Как и гадать, что это: «джинса», «демшиза» или помесь первого со вторым. Хоть автор когда-то где-то заработал себе «Золотое перо». Так же как книжку Альберта Гора, за которую тот получил Пулитцеровскую премию. Откуда-то она оказалась у меня под рукой! Открываю наугад: «Внутренняя структура свободы представляет своего рода „двойную спираль“…» Еще: «Произрастание справедливой власти из согласия управляемых зависит от честности процесса рационального осмысления, посредством которого и формируется согласие…» Или вот еще новейший раритет — «Мой манифест Земле» Михаила Горбачева с мишкой-коала. Все страны, пишут авторы, должны подписать эту книгу вслед за Декларацией прав человека. Путину предстоит сочинять книжки на пару с тигренком, а Медведеву — выбора нет — с медвежонком… Зато на бестселлер Хакамады про секс взглянуть-таки стоит — но лишь потому, что написан он моей приятельницей Лилей Г.

ВСЕ НА ХАШ!

В общем, не нужны нам журналы про лагерфельдов и книги, написанные панюшкиными для горов (или наоборот)! Однако где отыскать утраченную свежесть бытия?.. Если идти от противного — то на сайтах, фиксирующих, кто и когда запустил очередную «новость»… В частных региональных теленовостях, культивирующих ритуальные прибаутки и собственный новояз… Еще в чатах да блогах (правда, контингент там специфический — инвалиды общения)… В маргинальных газетенках вроде «Новой» и «Завтра». В первой — авторы чуть более образованные, потому все больше талдычат заученный интеллигентский фольклор. Но во второй попадаются более искренние политические переживания… В юмористических изданиях, рассчитанных на непосредственную сиюминутную реакцию. К примеру, в глянцевом журнале «Максим», где редактором приятель моих приятелей Чернозатонский. Здесь стратегия: оживляж по методу переводчика Гоблина. Картинки — стандартизированные, но что ни подпись — то фига в кармане.

Прочие наследники «Матадора» на разные лады констатируют оригинальное раннеперестроечное наблюдение: в Нью-Йорке все пропитано культурой, а у нас лишь трэш и отстой (перевожу: культуры, которые валяются под ногами, замечать не хочется). Потому стилизуют жизнь подконтрольных социальных групп под известные аналоги. Чисти зубы пастой «Колгейт», слушай «Ай-фон», смотри Вонг-Карвая. Для патриотов: «Черный жемчуг», Денис Симачев и Гоша Куценко. Для интеллигентов: «Газпром», Церетели и Петросяна не любить, любить «Юкос», Солженицына и Сорокина.

Куда от этого счастья деваться? Выбор небогат. Любить любимых, Таню Арзиани, кафе «Чемпион» (потому что когда-то было с олимпийским Мишкой на входе) и поэта Б. У. Кашкина. Это мой знакомый (увы, покойный), который, говорят, вообще никогда зубы не чистил — и ничего!.. Тут Наташа Миловзорова из Галереи Гельмана, прочитавшая этот кусок, смеется: «Вам надо поскорее пойти вылечить собственный обломившийся зуб, а то чересчур много внимания уделяете данной теме!»

Не ахти какая мысль, но абстракции — ничто, единичное — все! Сохраняйте самобытность. Поддерживайте в жизнеспособном состоянии традиции, наличествующие за вашей спиной. Ходите в баню, на хаш и по грибы. Транслируйте не ценности ваших работодателей, но свои собственные — местечково и социально близкие. Папы-мамы, дяди-тети, братьев и сестер, друзей и подруг. Ничуть не менее ценные, чем то, за что нам платят зарплату. Всех денег не заработаешь, «франшиза» — бяка, а моя единственная-неповторимая жизнь — нет. Только и всего! Скоро все помрем. В Сибири появилась бабочка-кровосос. Вероятность столкновения астероидов с Землей очень велика. Психиатры советуют в дни финансового кризиса думать о вечном (этот рецепт я вычитал сейчас в интернете).

Александр Шабуров