Метка: Виктор Сонькин

Выпускной альбом Creative Writing School

Фотографии Елены Авиновой

Creative Writing School подводит итоги летнего сезона. Занятия, которые прошли в Москве в разгар гроз, стали судьбоносными для участников мастерских прозы, сценария, перевода, биографии и мастерской для подростков. Одни нашли свое место в мире кино, другие переехали в столицу, не в силах расстаться с творческой средой, третьи продвинулись дальше названия своего дебютного романа.

Всерьез оценить, что удалось организаторам, мастерам и самим слушателям за короткий срок в две недели, предлагает «Прочтение». Шесть небольших интервью с преподавателями Creative Writing School дадут представление о результатах занятий, а выпущенный школой первый том альманаха с учебными работами подтвердит или опровергнет их слова.

Майя Кучерская, руководитель мастерской прозы:

Чем занималась ваша мастерская?

— В мастерской прозы мы обсуждали разные техники письма — главным образом, какое воздействие на читателя оказывает тот или иной литературный прием, как ускорить ритм повествования, как замедлить, какие слова — «черные дыры», поглощающие энергию текста, какие — ее источники. Все это мы делали, опираясь на рассказы наших современников — Татьяны Толстой, Виктора Пелевина (раннего!), а еще наших классиков — Чехова, Шаламова, Юрия Казакова…

Каким был состав вашей учебной группы?

— Состав нашей группы был ошеломительно прекрасен. Антрополог, специалист по IT, а также по PR-технологиям, психологи, журналисты, филологи, преподаватели, экономисты, политолог и философ в одном лице… — то есть просто восторг!

Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?

— За две недели все — без исключения все! — слушатели мастерской стали писать лучше! А кто-то и великолепно! Из текстов исчезли самые распространенные ошибки начинающих авторов, которые мы обсуждали на занятиях. Я воспринимаю это почти как чудо. Хотя и понимаю, что это чудо спланированное — атмосфера, творческая и рабочая одновременно, обсуждения, доброжелательная, но конструктивная критика работ друг друга, которая осуществлялась общими силами, — все это и дало такой поразительный результат. И точно знаю, что основной результат — отложенный, зерна, брошенные в почву, еще прорастут, и мы  увидим сады чудесной прозы наших выпускников.

Марина Степнова, руководитель сценарной мастерской:

Чем занималась ваша мастерская?

— Мы учились сценарному ремеслу. «Мы» тут — не кокетство, благодаря слушателям я сама взглянула на профессию новыми глазами.

Каким был состав вашей учебной группы?

— У меня были самые разные слушатели: и двадцатилетние студенты, и взрослые люди, вполне сложившиеся — преподаватели, риэлтеры, специалисты по рекламе, телевизионные редакторы. Самым взрослым было сильно за сорок. Что всех объединяло? Чувство юмора, желание научиться новому, любовь к кино. Отличная подобралась группа, я вспоминаю ее с нежностью и уважением.

Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?

— Разумеется, за две недели нельзя освоить новую профессию в совершенстве. Да еще и такую непростую. Сценарии ведь писать очень сложно. А уж хорошие — и подавно. Но я надеюсь, что дала своим слушателям честное и четкое представление о профессии. И научила смотреть кино глазами сценариста.

Ирина Лукьянова, руководитель биографической мастерской:

Чем занималась ваша мастерская?

— Мы обсуждали со слушателями принципы создания биографии в разных жанрах — от научного исследования до статьи в популярном журнале. Мы говорили о поиске источников, их сопоставлении и анализе, о справочном аппарате исследования. Рассуждали об отношении автора к герою и степени авторской свободы самовыражения. Говорили о том, как организовать материал, как строить свое повествование. Разбирали конкретные фрагменты конкретных биографических исследований, художественных биографий и статей из популярных журналов. Некоторые из наших слушателей написали собственные статьи, мы их читали и обсуждали вместе.

Каким был состав вашей учебной группы?

— В основном наши слушатели — это или студенты (их меньше), или свежие вузовские выпускники и молодые специалисты гуманитарных факультетов, которые по роду занятий связаны с биографическими исследованиями (филологи, искусствоведы, историки, журналисты) или просто интересуются конкретными героями и хотят написать о них. Кажется, в нашей мастерской был самый ощутимый гендерный перекос: среди наших четырнадцати слушателей оказался только один мужчина.

Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?

— За две недели работы мы, пожалуй, успели обсудить с группой самые важные и сложные проблемы в работе биографа. Мы изначально договорились с журналом Story, что лучшие работы наших слушателей будут опубликованы в журнале. Кстати, человеку, ориентированному на строго научные исследования, трудно найти верную интонацию для разговора с аудиторией популярного журнала и рассказать не просто о своем герое вообще, от рождения до смерти, а рассказать историю. Мы дали нашим слушателям возможность поработать еще две недели после окончания курсов и будем обсуждать то, что у них получилось, уже в августе. Лучшая работа попадет в журнал Story, если редакция окажется солидарна с нашим выбором. Работы слушателей опубликованы в электронном альманахе CWS. Кроме того, уже в процессе обсуждения написанных статей две из них были взяты у слушателей для других московских изданий.

Алексей Вдовин, руководитель биографической мастерской:

Чем занималась ваша мастерская?

— Наша с Ириной Лукьяновой биографическая мастерская ставила перед собой три цели: во-первых, рассказать слушателям все, что нужно знать о биографических форматах (серии «ЖЗЛ», о небольшой статье для журнала Story, научной биографии и др.) и их специфике. Во-вторых, как можно больше тренироваться работать с разными типами биографических источников (мемуары, письма, дневники, интервью и пр.). И наконец, научиться писать текст в формате небольшой статьи для названного журнала. В тренировке нам помогали серьезные специалисты-филологии (профессора Высшей школы экономики, биографы Екатерина Лямина и Олег Лекманов), редактор серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия» Вадим Эрлихман, постоянный автор серии «ЖЗЛ» Максим Чертанов и главный редактор журнала Story Елена Кузьменко.

Каким был состав вашей учебной группы?

— В нашей группе собрались в основном гуманитарии — искусствоведы, историки, журналисты, филологи, редакторы. В общем, люди думающие, интересующиеся, пишущие. Возраст не был ограничен — от 20 до 46 лет, то есть и студенты, и вполне состоявшиеся специалисты. Опыт, разумеется, у всех разный: кто-то давно пишет либо редактирует. Кто-то никогда еще не писал, но очень хотел бы начать.

Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?

— Мы постарались создать такую атмосферу, в которой участникам с разным бэкграундом и траекториями было бы комфортно и интересно. Кажется, нам это удалось. По крайней мере, сами участники нам об этом говорили. Главный итог нашей двухнедельной работы — написанные заготовки для журнала Story. Это была программа-минимум. Семьдесят процентов участников нашей мастерской к концу второй недели представили на суд коллег биографические статьи об известных людях (Владимир Набоков, кардинал Томас Вулси, Ольга Глебова-Судейкина, Савва Мамонтов и др.). После доработки мы предложим эти очерки редакции журнала. Те, кто не успел завершить свой текст, смогут прислать его чуть позже. В любом случае мы надеемся обсудить все итоговые истории и увидеть лучшие из них на страницах Story.

Виктор Сонькин и Александра Борисенко, руководители мастерской перевода:

Чем занималась ваша мастерская?

— Наша мастерская пыталась решить две задачи: с одной стороны, обсудить ряд насущных проблем художественного перевода, которые так или иначе были предметом размышления переводчиков в разные эпохи, поговорить о западноевропейской и отечественной истории перевода, а с другой — дать возможность участникам мастерской встретиться с этими проблемами на практике. Поэтому у каждого занятия было две части — теоретическая (разумеется, с примерами) и практическая — разбор домашнего задания. У каждого заданного на дом текста была четкая переводческая задача, и участники мастерской могли попробовать себя в разных жанрах и стилях.

Каким был состав вашей учебной группы?

— Состав группы был довольно пестрый: были студенты бакалавриата и магистратуры разных гуманитарных специальностей, были и давно работающие переводчики (иногда их основной язык был не английский, а французский, испанский или греческий, но английский у всех был в рабочем состоянии); были люди, которым давно хотелось себя попробовать в переводе. Но важно, что все участники мастерской попали в нее не случайно, им действительно было интересно переводить и обсуждать перевод, поэтому разница опыта скорее давала более широкую перспективу.

Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?

— Научиться переводить за две недели нельзя. Но поскольку многие участники мастерской уже имели некоторый опыт, удалось, как нам кажется, сделать подход к переводу более осознанным, ответить на вопросы, которые накопились у слушателей в их собственной практике. А также обсудить многие насущные переводческие проблемы, понять, какой результат можно получить при использовании той или иной переводческой стратегии. Было много удачных находок, интересных решений, споров и открытий. В группе сложилась очень теплая и творческая обстановка, все довольно быстро научились эффективно редактировать друг друга, принимать критику, улучшать текст — это, пожалуй, один из самых полезных навыков, который можно развить за короткое время.

Леонид Клейн, руководитель мастерской для подростков:

Чем занималась ваша мастерская?

— В отличие от преподавателей взрослых мастерских я не знал, кто ко мне придет, и не ставил задачи учить писать. Поэтому занятия строились из двух частей. С одной стороны, мы анализировали рассказы Шукшина, Куприна, различные стихи, и я показывал детям, как функционирует и живет художественный текст. С другой — мы писали этюды и обсуждали их для того, чтобы человек, примерив на себя позицию писателя, потом мог бы по-другому оценивать текст как читатель. В качестве итоговой работы я дал детям задание написать письмо, предоставив полную свободу в выборе адресата и адресанта. И мы разбирали, получилось ли у них передать образ, установить дистанцию между героем и автором, который все равно спрятан между строк, удалось ли ухватить стиль и так далее.

Каким был состав вашей учебной группы?

— В мастерскую пришли школьники 7, 8, 9 классов, притом соотношение девочек и мальчиков в процентах было 60 на 40. Кого-то на летние занятия отправили родители, кто-то сам захотел учиться. Приятно было то, что все дети, которые пришли в первый раз, остались до конца курса.

Чего удалось достичь за две недели интенсивной работы?

— С детьми в такой ситуации результат может быть один — усиление интереса к литературе. Удалось достичь того, что у нас был живой, серьезный разговор о художественном произведении, совершенно не похожий на обыкновенный урок в школе.

Анна Рябчикова

Проходит набор в Школу писательского мастерства

Умению создавать оригинальные тексты научат Майя Кучерская, Марина Степнова, Виктор Сонькин, Ирина Лукьянова и другие мастера художественного слова.

В течение двух недель, с 6 по 17 июля, в московской библиотеке им. И.С. Тургенева будут проходить занятия по дисциплине Creative Writing School, популярной в англоязычной образовательной традиции и едва ли не впервые адаптированной к русскоговорящей среде.

В Школе представлены четыре направления — крупная проза, сценарное мастерство, художественный перевод и искусство биографии. Как обрести свой стиль, придумать идею для кинокартины, найти точные слова при переводе и с исследовательской целью вторгнуться в частную жизнь, на практике объяснят профессионалы. Помимо основного состава преподавателей, в который входят писатели Майя Кучерская, Марина Степнова, Ирина Лукьянова, переводчик Виктор Сонькин и доцент НИУ ВШЭ Алексей Вдовин, с лекциями и мастер-классами выступят Дмитрий Быков, Алексей Варламов, Татьяна Толстая, Александр Архангельский и другие знаменитые литераторы.

Об уникальности этого проекта «Прочтение» поговорило с его руководителем и автором идеи Майей Кучерской:

Чем отличается концепция Creative Writing School от методики преподавания самого известного российского «цеха писателей» — Литинститута им. Горького?

— Концепция Creative Wriitng принципиально отличается от философии Литературного института. Creative Writing вне идеологий, это всего лишь набор инструментов для изготовления качественного текста. Может ли молоток, стамеска, долото иметь взгляды, идеологию? Нет! Главное, сделать качественно, профессионально — вот и все. Между тем как Литературный институт был образован в 1930-е годы как раз по идеологическим причинам. Инициировавший его появление Максим Горький надеялся создать кузницу советских писателей, обслуживающих советскую империю, ее мифологию и идеологию, пишущих в соответствии с принципами соцреализма. Потом все эти первоначальные задачи то забывались, то вспоминались, но в итоге на сегодняшний день, при том, что Литинститут окончило великое множество талантливых писателей, поэтов, переводчиков, все же сейчас это институция, живущая по инерции прежних времен и нуждающаяся в коренном реформировании. Например, я так и не нашла на его сайте учебных программ творческих семинаров, возможно, это еще и оттого, что представление о необходимости продуманной методологии преподавания искусства писать в Литинституте отсутствует. Но может быть, где-то эти программы есть, хотя те семинары, на которых я бывала в Литинституте давным-давно, сводились просто к обсуждению текстов друг друга — это очень важно, но мало! Словом, Литинститут остро нуждается в молодых, образованных, веселых преподавателях, окончивших нашу Школу. Шучу. И все же обращение к опыту западных коллег и концепции «творческого письма», по-моему, Литинституту не помешает. Я верю, что писатель Алексей Варламов, человек профессиональный, энергичный и трезвый, как раз только что Литинститут возглавивший, сумеет многое в нем изменить. И тогда мы будем просто взаимодополнять друг друга.

Почему в списке направлений не представлена поэзия? Этому роду литературы невозможно обучить?

— Мы испугались! Поэзии и в самом деле трудно учить. Какие-то совсем элементарные вещи, конечно, можно показать, объяснить, но все же сочинение поэзии, в отличие от прозы, рационализируется гораздо сложней! Мне кажется, поэтам нужно просто все время читать своих великих предшественников, и друг другу читать свое, слушать критические замечания старших, словом, встречаться, общаться, говорить про стихи — и это лучшая школа для поэта.

Какой самый ценный совет вы получили за всю вашу творческую биографию?

— Самый ценный совет был такой: «Немедленно это сожги!» Меня охватил такой сильный и такой творческий гнев, что я просто сто раз еще его переписала, этот текст, но жечь не стала — о нет!— и все-таки выпустила в свет. Не скрою, с ним случился большой успех. Но о каком тексте идет речь, конечно, не скажу.

Платный набор в мастерские пройдет с 20 апреля по 20 мая. Стоимость обучения в Школе — 20 тысяч рублей, количество мест ограничено.

В Creative Writing School уже приняты девять победителей творческого конкурса на бесплатные места, который состоялся в марте-апреле. Также двадцать финалистов, чьи работы оказались в числе лучших, получили приоритетное право зачисления и 10% скидку на участие в выбранной мастерской.

После окончания Школы лучшие работы участников проекта будут опубликованы в сетевом альманахе на сайте проекта или в журналах «Знамя», «Сноб», Story, «Литературная учеба».

Узнать больше о содержании курсов можно на сайте Creative Writing School.

Пять детских книг, за которыми стоило прийти на ярмарку Non/Fiction

В это воскресенье в Москве завершилась шестнадцатая ярмарка интеллектуальной литературы Non/Fiction. Пять дней, тридцать пять тысяч посетителей, десятки лекций, круглых столов, мастер-классов, презентаций и автограф-сессий. А потом еще несколько дней френд-лента полнится фотографиями книжного улова друзей и друзей друзей. Поделиться с вами своими находками решила и критик детской литературы Вера Ерофеева.

Дэвид Алмонд. Мальчик, который плавал с пираньями. — М.: Самокат, 2015. — 256 с.

Дэвид Алмонд — настоящая звезда и признанный классик не только у себя на родине в Англии, но и во всем мире. Он обладатель всех возможных наград в области детской литературы, начиная от Медали Карнеги и Уитбредовской премии и заканчивая «детской Нобелевкой» — премией Ганса Христиана Андерсена 2010 года. На русском языке издавался лишь один его роман — «Скеллиг», по которому в Великобритании были поставлены спектакли, опера и снят фильм, ни много ни мало, с Тимом Ротом в главной роли. «Мальчик, который плавал с пираньями» — написан в 2012 году и, как и «Скеллиг», переведен на русский язык Ольгой Варшавер. Его герой — сирота Стен, чей дядюшка после увольнения с верфи открыл в своем доме консервный завод. И Стен стал заложником постоянного шума, рыбной вони, рабского труда и дядюшкиного энтузиазма. Его ждет горькое разочарование, побег с владельцем ярмарочного аттракциона мистером Достоевски (!) и его дочерью Ниташей (чья мать затерялась в Сибири с балетной труппой), самый опасный в мире номер и счастливый финал. Плюсом ко всему служит и то, что проиллюстрирована книга Оливером Джефферсом — автором серии историй про мальчика на ножках-спичках: «Потерять и найти», «Вверх и вниз», «Дорога домой» и других.

Морис Сендак. Там, где живут чудовища. — М.: Розовый жираф, 2014.

Книга «Там, где живут чудовища», которую написал и нарисовал классик американской литературы Морис Сендак, известна буквально каждому ребенку за океаном. Она до сих пор входит в число самых продаваемых в мире книг, лежит в основе оперы, балета и видеоигры, спародирована в сериале «Симпсоны» (а попасть в него — это, в каком-то смысле, все равно, что стать героем Библии) и превращена в одноименный двухчасовой фильм обладателем «Оскара» и «Золотого глобуса» Спайком Джонзом. «Там, где живут чудовища» принесла Сендаку-художнику славу и положила начало его работе в детской литературе. За долгие годы жизни — родился в 1928-м, а умер в 2012-м — он как автор и иллюстратор детских книг получил все возможные награды, среди которых также премия Андерсена и невероятно престижная премия имени Астрид Линдгрен. Он никогда не издавался в России и был известен некоторым только по упомянутому фильму, вышедшему в 2009 году и с треском провалившемуся в прокате. Тем временем вот уже пятьдесят лет дети, родители, критики и исследователи по всему миру продолжают видеть в этой книжке-картинке в несколько страниц и три сотни слов скрытые смыслы. Одни узнают аллюзии на Уильяма Блейка, другие — вечную матрицу воображения, третьи — неожиданное для детской литературы признание существования боли, страха, ярости и одиночества, а кому-то просто нравятся желтые глазищи, зубищи и клыки. В любом случае, теперь и у нас есть шанс найти в ней что-то свое.

Генрих Сапгир. Приключения Кубарика и Томатика, или Веселая математика. — М.: Розовый жираф, 2015. — 160 с.

Книжка эта, впервые изданная в Советском Союзе почти сорок лет назад, сразу стала любимой. Причиной тому был талант Генриха Сапгира, передовые методические разработки Людмилы Левиновой, обаятельные иллюстрации Виталия Стацинского и само время. Именно тогда идеи раннего развития детей стали необычайно популярны во всем мире — в СССР книги супругов Никитиных расходились миллионными тиражами, Глен Доман вовсю колесил по свету со своими карточками, а в Японии налаживал производство вундеркиндов Масару Ибука — автор книги «После трех уже поздно». В общем, прогрессивные родители сразу взяли Кубарика и Томатика в оборот и с их помощью воспитывали из двухлеток математических гениев, а шестилеток готовили к школе. «Розовый жираф» переиздал книгу со всем тщанием и в качестве приятного бонуса добавил задания для детей и родителей, придуманные Юлией Луговской, популярным блогером, автором книжек про Пипа и создателем магазина детских праздников. Кстати, совсем скоро «Розовый жираф» планирует издать и вторую часть сказки — «Как искали Лошарика».

Виктор Сонькин. Мы живем в Древнем Риме. — М.: Пешком в историю, 2015. — 88 с.

Новая энциклопедия для детей от издательства «Пешком в историю» привлекательна тем, что написал ее Виктор Сонькин — филолог, специалист по западноевропейской и славянской литературе, журналист, блогер «Слона», переводчик Нассима Талеба и Джулиана Барнса, лауреат премии «Просветитель», которую получил за книгу «Здесь был Рим», большой умница и прекрасный рассказчик. Книга полна юмора, удивительных фактов и курьезов и богато иллюстрирована, подойдет и любознательному шестилетке и пятикласснику, у которого Древний Рим «по программе». Кстати, дополнить покупку можно так же свежеизданной в этой же серии «Археологической прогулкой по Помпеям» с очаровательными картинками Алины Рубан.

Хеннинг Визнер, Гюнтер Маттеи. Большая книга о животных. Рассказы директора зоопарка. — М.: Форум: Редкая птица, 2015. — 144 с.

«Большая книга о животных» — по сути, собрание разнообразных схем и таблиц, придуманных директором первого в мире геозоопарка Хеллабрунн в Мюнхене Хеннингом Визнером и проиллюстрированных художником Гюнтером Матеи. Четверть века Визнер работал над сохранением вымирающих видов, стремился сохранить в человеке «восхищение природой» и придумал для своего зоопарка серию методических таблиц, безупречных с точки зрения науки и одновременно доступных. Их и исполнил в уникальном методе трафаретной печати немецкий художник Гюнтер Матеи. Спустя годы по многочисленным просьбам посетителей зоопарка эти таблицы превратились в книгу, которая поможет интересующимся зоологией во всех подробностях разглядеть, например, «рога витые и ветвистые» или познакомиться с хватательной техникой гиббона, или изучить язык волков — и все это кратко, емко и наглядно.

Вера Ерофеева

Виктор Сонькин. Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу

  • Corpus, 2012
  • Эта книга возникла на стыке двух главных увлечений автора — античности и путешествий. Ее можно читать как путеводитель, а можно — как рассказ об одном из главных мест на земле. Автор стремился следовать по стопам просвещенных дилетантов, влюбленных в Вечный город, — Гёте, Байрона, Гоголя, Диккенса, Марка Твена, Павла Муратова, Петра Вайля. Столица всевластных пап, жемчужина Ренессанса и барокко, город Микеланджело и Бернини будет просвечивать почти сквозь каждую страницу, но основное содержание книги «Здесь был Рим» — это рассказ о древних временах, о городе Ромула, Цезаря и Нерона.
  • Виктор Сонькин — филолог, специалист по западноевропейским и славянским литературам, журналист, переводчик-синхронист и преподаватель, один из руководителей семинара Борисенко—Сонькина (МГУ), участники которого подготовили антологии детективной новеллы «Не только Холмс» и «Только не дворецкий».

Помпей и пираты

Осенью 68 года до н. э. случилось непредвиденное. Пираты, до
тех пор промышлявшие своим ремеслом главным образом на Востоке, напали на Остию, сожгли римский флот и значительную
часть города, разграбили торговые корабли и склады. Рим содрогнулся. Пираты уже давно угрожали морской торговле, но нападения на Италию, причем в двух шагах от Рима, да еще в такой
стратегически важной точке, никто не ожидал.

Плутарх рассказывает, как это началось и к чему привело. По
его словам, пираты осмелели по двум причинам: во-первых, римляне уже несколько десятилетий вели бурные междоусобные войны, и море осталось без присмотра; во-вторых, царь Митридат,
злейший враг римлян на Востоке, стал нанимать пиратов к себе
на службу. Под угрозой оказались не только торговые пути, но
и прибрежные города. Пираты построили множество укрепленных поселений по всему побережью, а роскошь и богатство их
кораблей и мастерство кормчих и матросов вызывали у мирных
граждан ужас, смешанный с отвращением. Пираты не брезговали ни разграблением храмов, ни захватом заложников; один раз
в их руки попали два претора вместе со слугами и телохранителями, другой раз — дочь знатного сенатора, которому пришлось
заплатить огромный выкуп. Если заложник начинал возмущаться
и говорить, что он римский гражданин и захватчикам-де не поздоровится, пираты рассыпались в издевательских извинениях,
наряжали и обували пленника, уверяли, что немедленно отпустят
на все четыре стороны, и спускали ему лестницу прямо в открытое
море. Одной из их основных баз был город Олимп в малоазийской Ликии, где, по словам Плутарха, они
справляли «странные, непонятные празднества и совершали какие-то таинства».

После катастрофы в Остии испуганные
римляне решили, что нужно что-то делать.
Но что? Вся политическая система республики была построена на сдержках и противовесах, все ключевые административные должности были парные, римляне как
огня боялись царского единовластия. Тем
не менее народный трибун Габиний предложил для спасения государства от пиратской заразы наделить беспрецедентными
полномочиями одного человека, а именно
молодого полководца Гнея Помпея. По
предлагаемому закону Помпей получал
полную военно-административную власть
(ImperIum) на всей акватории Средиземного моря, а также на расстоянии 80 километров от берегов — что покрывало большую часть государства. Он также получал
право снарядить флот из двухсот кораблей,
назначить пятнадцать эмиссаров для руководства на местах и пользоваться казной
в неограниченных количествах.

Народ яростно поддерживал законопроект. Сенаторы были в ужасе. Когда после подлогов и махинаций закон Габиния
был принят, в городских лавках резко снизились цены — само имя Помпея оказало
успокаивающее влияние на рынок.

Помпей оправдал свою репутацию:
он расправился с пиратами за три месяца, причем казнить их не стал, а расселил
в безлюдных областях, где можно было
прожить земледельческим трудом. Между тем очередной народный трибун, как
и прежний — ставленник Помпея, предложил не только продлить полководцу полномочия, но и отдать под его командование те провинции, которые прежний закон
оставлял за Сенатом. Этот закон тоже был
принят с легкостью. Помпей, узнав о случившемся, сказал: «Ну вот, теперь я не смогу мирно жить в деревне с женой», но даже
его ближайших друзей эта притворная
скромность покоробила: все прекрасно
понимали, кто срежиссировал принятие
законов.

Аналогии с нашим временем напрашиваются так настойчиво, что британский
литератор Ричард Харрис, автор нескольких романов о Древнем Риме, написал для
«Нью-Йорк таймс» статью, где сравнивал
рейд на Остию с 11 сентября 2001 года,
а полномочия Помпея — с теми ограничениями гражданских свобод, к которым
привела «война с терроризмом». Здесь
не обошлось без лукавства: Харрис прекрасно знает, что римская республика
не была оплотом прав человека и что переход от республики к империи уменьшил
размах политических репрессий, а не наоборот (по крайней мере поначалу). Но
доля истины в этом наблюдении есть. Недаром единственным человеком в Сенате,
поддержавшим закон Габиния, оказался
Юлий Цезарь. Он прекрасно понимал, что
если когда-нибудь (а это время наступило довольно скоро) такая же бескрайняя
власть поплывет ему в руки, то понадобится исторический прецедент.

Двадцать пять веков Остии

Латинское ostIum (множественное число
ostIa) может означать двери, ворота и речное устье. Оно происходит от слова os,
«рот», которое восходит к тому же общему индоевропейскому слову-предку, что
и русские «устье» и «уста». (Вот один из немногих случаев, когда название иностранного города можно объяснить через русское слово, не прибегая к шарлатанству.)

Античные авторы утверждали, что
Остия была основана царем Анком Марцием, то есть в VII веке до н. э. Археология
пока не нашла этому никаких подтверждений: самые ранние следы зданий в Остии
относятся к рубежу V–IV веков до н. э.
Впрочем, не исключено, что это мнение
будет скорректировано: архаическое поселение могло находиться не снаружи, а внутри изгиба, который в этом месте образует
река (именно там помещает Остию автор
«Римских древностей» Дионисий Галикарнасский), а дотуда исследователи еще толком не добрались.

В устье Тибра с незапамятных времен
добывали соль. От Тирренского моря до
Адриатического проходил один из самых
старых европейских торговых маршрутов — Соляная дорога, VIa SalarIa; она существовала задолго до того, как римляне
научились мостить дороги и поддерживать
их в рабочем состоянии. Некоторые историки считают, что Рим возник там, где
возник, именно потому, что это был стратегически важный пункт Соляной дороги.
Не исключено также, что соляные залежи
стали причиной образования Остии.

В V веке до н. э. во время очередного
конфликта с этрусскими Вейями римляне
заподозрили, что жители недавно покоренного ими городка Фидены, который стоял
на границе римских и этрусских владений,
помогают неприятелю. В Фиденах провели
тщательное расследование, и тех горожан,
которые не предоставили надежного алиби, выселили в Остию. (Кстати, alIbI — латинское слово, оно означает «в другом месте».) Вот почему Остию иногда называют
первой римской колонией. В таких выселках поначалу жило немного народу — человек триста.

Военное и коммерческое значение
Остии с веками росло. Особенно важную
роль она играла в годы второй Пунической войны. Жители города даже получили
освобождение от военной службы, чтобы
было кому обслуживать боевые корабли.
Вскоре Остия превратилась в большой портовый город, который обеспечивал практически всю торговую деятельность Рима
в западной половине империи. (Восточная торговля шла в основном через старую
римскую гавань в Путеолах — это нынешний город Поццуоли в Неаполитанском
заливе.) В Остию свозили испанские вина,
зерно и масло, британское олово, галльское серебро и золото. Во время гражданских войн полководец Марий осадил и разорил город; его соперник Сулла, который
в конечном счете одержал победу, отстроил Остию заново и обнес новыми стенами.

Потом случился инцидент с пиратами.
Несмотря на судьбоносные политические
последствия этого рейда, Остия быстро
оправилась. При Августе в городе развернулось масштабное строительство, причем
не только жилищное, но и связанное с индустрией развлечений. Например, появился постоянный театр.

При Калигуле к городу подвели акведук
(до этого жители пользовались колодцами).
Торговля шла все бойче, но в раннюю императорскую эпоху Остия впервые всерьез
столкнулась с экологической проблемой,
которая сегодня очевидна любому туристу:
если это портовый город, то где же в нем
море? Тибр несет по волнам огромное количество ила, который оседает в устье; если
его целенаправленно не убирать, гавань
заилится окончательно. Именно поэтому
сегодняшние руины древней Остии находятся почти в трех километрах от береговой линии.

О решении этой проблемы подумывал
еще Юлий Цезарь, но основные работы
начались во времена императора Клавдия.
Клавдий подошел к делу радикально: он
просто стал строить в нескольких километрах к северу совершенно новую коммерческую гавань. Эта гавань была неизобретательно названа «Портус», то есть
«гавань». Траян расширил Портус, выкопав
там шестиугольное искусственное озеро (которое сохранилось до наших дней).
В центре новой гавани стоял огромный
маяк. Чтобы создать для него подводный
фундамент, затопили и забетонировали
корабль стометровой длины, на котором
Калигула перевозил из Египта обелиск,
ныне стоящий на площади Святого Петра.

Портус был не столько соперником
Остии, сколько ее продолжением. Основная коммерческая деятельность была
по-прежнему сосредоточена в старом
порту. В частности, именно через Остию
шли поставки зерна. Следить за ними был
поставлен особый чиновник — прокуратор продовольственных дел (procurator
annonae), а Адриан разместил в городе
пожарную команду для защиты зернохранилищ. В I–II веках н. э., на пике торговой
активности, в Остии жило около 50 тысяч
человек — это по римским меркам (исключая, конечно, сам Рим) очень большой
город. Чтобы справиться с перенаселением, в Остии стали строить многоэтажные
дома (инсулы). В городе действовал театр,
множество общественных бань — правда,
не было ни амфитеатра, ни цирка (недавно
небольшой амфитеатр был обнаружен при
раскопках в Портусе). И, конечно, наличие моря тоже предоставляло разного рода
развлечения — примерно такие же, как на
сегодняшних курортах.

На рубеже II–III веков н. э. Остию, как
и всю империю, охватил кризис. Начиная
с этого времени из источников очевидно,
что местных чиновников выбирают все
реже и почти никого — повторно (на избирательную кампанию приходилось тратить
слишком много собственных средств, и это
мало кому было по карману). Когда император Константин вывел Портус из административного подчинения Остии, это решило ее и без того пошатнувшуюся судьбу.

В эпоху падения Римской империи (которую все-таки трудно ограничить одним
лишь 476 годом) Остия подвергалась нападению с моря и с суши; ее грабили готы
и гунны, а в раннем средневековье — арабские пираты, которых не остановили новые укрепления, построенные папой Григорием IV. Устье продолжало заиливаться,
отодвигая море все дальше, окрестные поля
заболотились и стали рассадником малярии. Город опустел. В средние века руины
Остии не избежали общей участи римских
городов: они превратились в каменоломни.
В эпоху Возрождения Остия стала привлекать внимание архитекторов, любителей
искусства, антикваров и воров. Систематические раскопки ведутся там с начала
XX века; область, которую они охватывают,
удвоилась в неожиданный на первый взгляд
период, совпавший с началом Второй мировой войны — между 1938 и 1942 годами.
С середины XX века и по сей день исследование Остии сосредоточено в основном на
эпохах республики и ранней империи.

Стены и ворота

После входа на территорию раскопок посетитель продолжает
идти по той дороге, которая вела в Остию из самого Рима и называлась Остийской дорогой (VIa OstIensIs по-латыни, VIa OstIense
по-итальянски). В Риме она начиналась от Остийских ворот,
в Остии проходила, естественно, через Римские (Porta Romana).
Жалкие остатки этих ворот за металлическим забором и сейчас
встречают гостей древнего города.

Вскоре после того, как Остия подверглась
нападению пиратов, стены и ворота были
построены консулом 63 года до н. э. Этим
консулом был не кто иной, как Марк Туллий Цицерон, самый известный римский
оратор и писатель, язык которого считается стандартом «золотой латыни». Репутация Цицерона-стилиста безупречна
до такой степени, что некоторые словари
и грамматики латинского языка указывают, что все цитаты, автор которых в тексте
не указан, принадлежат Цицерону; таких
цитат намного больше, чем изречений любого другого автора, и их грамматический
авторитет непоколебим. Неизвестно, как
отнесся бы Цицерон к такой посмертной
славе: он всю жизнь мечтал о серьезной
политической карьере, о том, чтобы быть
отцом отечества и спасителем республики.
Судебное красноречие было для него ступенькой к этой цели, а философские и моральные трактаты — отдыхом от трудов
и попыткой отвлечься, когда политические
дела пошли вразнос.

Пирамида Цестия и Тестаччо

Возле Остийских ворот в Риме есть на что посмотреть. Рядом стоит один из самых причудливых древнеримских памятников — пирамида Гая Цестия. Это
одна из тех гробниц, которые навсегда сохранили
имя покойника при полном отсутствии какой-либо
еще информации о нем. Все, что мы знаем о Гае
Цестии, мы знаем от его экстравагантной могилы.
На ней есть надпись, которая сообщает, что Цестий
был претор, народный трибун и эпулон (то есть член
коллегии жрецов, отвечавшей за посвященные
богам торжественные пиршества) и что пирамиду построили согласно его завещанию всего за
330 дней. Позже памятник встроили в Аврелиановы
стены как дополнительное укрепление, в средние
века он зарос плющом, и имя Цестия забылось —
вплоть до XVII века пирамиду называли «Гробницей
Рема» (в параллель к «Гробнице Ромула» — похожей пирамиде еще большего размера, стоявшей
на Ватиканском холме и разрушенной в начале
XVII века). В 1663 году пирамиду Цестия по приказу
папы Александра VII расчистили и отреставрировали (об этом свидетельствует нижняя надпись на
фасаде пирамиды, сделанная крупным шрифтом).
При раскопках нашли два мраморных постамента
с остатками бронзовых статуй; на постаментах была
рассказана увлекательная история установки этих
статуй. Цестий в завещании велел похоронить его
с роскошными пергамскими тканями (attalIcI), но
новые законы против роскоши сделали такое захоронение невозможным, так
что потомкам пришлось ткань продать, а на вырученные деньги возвести статуи.
Современному взгляду, привыкшему к пропорциям египетских пирамид в Гизе,
пирамида Цестия кажется слишком узкой и вытянутой. Еще совсем недавно все
было ровно наоборот: единственной древней пирамидой, известной европейцам, была как раз пирамида Цестия. В результате даже побывавшие в Египте
художники начинали сомневаться в собственных впечатлениях и изображали
пирамиды возле Каира вытянутыми по вертикали. Такая форма гробниц характерна для древнего царства Мероэ на территории нынешнего Судана, вновь
открытого европейцами только в XIX веке. Это сходство породило гипотезу об
участии Цестия в карательной операции или каких-нибудь торговых посольствах

Пирамида Цестия нависает над большим кладбищем, которое обычно называют протестантским,
хотя на самом деле оно «некатолическое» (CImItero
acattolIco). Здесь нашли последний приют не только
многие известные протестанты (поэты Джон Китс
и Перси Биши Шелли) и атеисты (марксистский мыслитель Антонио Грамши), но и православные или
греко-католики, связавшие свою судьбу с Италией, —
художники Карл Брюллов и Александр Иванов, поэт
Вячеслав Иванов.

К протестантскому кладбищу примыкает военное,
где покоятся солдаты союзных войск, павшие в боях
Второй мировой войны. Среди реликвий кладбища
есть одна, связанная с Древним Римом, — маленький обломок Адрианова вала, которым жители города Карлайла решили увековечить память военнослужащих из английского графства Камбрии.

С севера над военным кладбищем нависает пятидесятиметровый холм — Тестаччо, давший название
окружающему кварталу. Это не часть природного
рельефа, а искусственная горка, целиком состоящая из обломков древних амфор. Старая легенда
утверждала, что весь круг обитаемых земель платил
Риму налоги натурой и амфоры разбивали, чтобы
образуемая гора стала еще одним свидетельством
римского величия. Когда с Тестаччо (имя происходит от латинского testa, «черепок») начали разбираться археологи, оказалось, что все не так просто.
Во-первых, выяснилось, что почти все амфоры
происходят из испанской провинции Баэтика (это
примерно нынешняя Андалусия) и использовали
их для транспортировки одного-единственного
продукта — оливкового масла. Во-вторых, глиняные обломки сваливались в кучу не беспорядочно,
а аккуратными террасами; черепки засыпались
известью, чтобы перебить вонь прогорклого масла.
Зачем все это делалось — до конца не ясно; судя по
всему, в античности считалось, что сосуды с маслом
нельзя использовать повторно. Когда Тестаччо
изучать ученик Теодора Моммзена Генрих Дрессель,
он обнаружил, что амфоры — ценный эпиграфический материал: на многих обломках сохранились
печати и надписи. По следам работы в Риме Дрессель разработал классификацию амфор, которая
с некоторыми дополнениями используется по сей
день. В 1990-е годы на Тестаччо работала международная испанско-итальянская команда археологов.
Им удалось сопоставить происхождение обломков
Тестаччо со многими керамическими мастерскими
римской Испании.