Жить нельзя любить

 — О чем жалеет женщина?

 — О любви…

(из к/ф «Дневной дозор»)

Конечно о любви, вернее, о ее отсутствии. Рассмотрим простую ситуацию. Представим себе, что живет некая девушка Аля, гуляет по паркам, ходит на выставки, а в душе страстно ждет своего принца.

Ждет-ждет, а потом понимает, что молодость прошла, принц не приехал, и ничего в жизни, кроме прогулок по выставкам, и не осталось. Или вот еще вариант: прекрасное и предельно земное создание с огненным именем Ада. Все свое детство она была влюблена в соседа Эдика, и вот однажды узнает, что он собирается жениться на другой. В ярости она хватает попавшуюся под руки вазу династии Сун и швыряет ее в камин. А перед этим камином отдыхал некий Рокк, который удивился такой выходке воспитанной Адочки. К этому времени война уже унесла двух нелюбимых мужей красотки, и она решает выйти замуж снова, за Рокка. Нет, конечно, она не любит его, но он так сильно отличается от всех знакомых мужчин — волевой характер, зачатки деспотизма, умение брать все в свои руки, что свадьбе быть. И все бы хорошо, да вот только по ночам милой Аде снится один и тот же сон: блуждает она по серой пустыне и ищет свою истинную любовь, что характерно, она прекрасно знает, кого она ищет — вот того Эдика, который любит ее, но живет с другой. Рокк, устав ждать любви и ласки, решает развестись. И лишь после развода неразумная Ада понимает, что именно Рокк был тем светочем в пустыне. И так получается часто — женщина вообще не может понять, что она потеряла, пока не потеряет.

Хотя, с другой стороны, может, любовь и существует, но только не в двадцать лет, да и Россия не самое подходящее место. В двадцать лет девушки просто еще не способны на любовь. Они могут увлекаться, испытывать страсть, даже влюбленность. Им хочется встретить магнетического, нежного, властного, умного и непокорного мужчину, которого они могли бы называть Он. Но, по правде говоря, им этого не нужно, они просто слишком молоды для таких отношений. Правда, есть другой, более распространенный тип мужчин — странные личности, которые вряд ли способны заинтересовать надолго, потому что разговоры у них на три вечные темы: деньги, девушки, алкоголь. Отсюда происходит некий разлад в душе между желаемым и недоступным и доступным, но нежелаемым. У девушек 20–25 лет требования к мужчинам проще и, одновременно, серьезней. Они ищут защиты и спокойствия, того, с кем можно и в разведку и в романтическое путешествие. Ищут и не находят — нет таких, они иллюзия, вымерший вид. А может, просто никогда не существовавший? «А может, и есть, просто скрываются, потому что боятся женщин или не чувствуют себя востребованными. Хотя здесь я адвокатствую», — попытался возразить на мое признание один знакомый, после мы перешли к более интересным для нас обоих темам. Представители классического психоанализа полагают, что корни всех проблем надо искать в детстве. А еще они считают, что маленькие дети подсознательно очень остро воспринимают ситуации, происходящие с родителями. Детям можно даже не говорить, что что-то произошло: они, как кошки, просто понимают, что ситуация накалилась и стало не так — не плохо или хорошо, а по-другому.

В конце восьмидесятых, мы пребывали в нежном детском возрасте, тогда-то и начались разные катаклизмы — испугавшие всех (в том числе и наших родителей) реформы Гайдара, появление карточек на продукты, параллельно происходила приватизация под патронажем Чубайса. Великая страна начала распадаться и распалась. В связи с приостановкой производства закрывались предприятия и НИИ. Зарплаты не выплачивались месяцами. Из магазинов исчезли продукты. Наука потеряла государственные субсидии. Бизнес еще не родился. Страна столкнулась с невиданным доселе явлением — переделом собственности. Законы не работали. И все это происходило в стране, где людей больше 70 лет приучали к тому, что государство о них думает. И вдруг государство развалилось, сложило с себя функции главного думающего аппарата и предоставило людей самим себе. Но советские люди не привыкли к буржуазной инициативе, у них не было той сноровки и смекалки, которая внезапно потребовалась. Перед каждым встал вопрос — продолжать заниматься прежним делом, например продвигать науку просто ради самой науки, или в срочном порядке становиться дельцами и торговать чем-либо, например кедами. Вопрос-то простой, а ответ непонятен. Внезапно отец, который рассказывал сказки, шутил, папа, на ладони у которого было так удобно сидеть и обозревать всех сверху, исчез. Где этот папа? В один миг его заменили, а механическую куклу привели в дом, которая вроде похожа, но не совсем — нет улыбки, нет смеха, нет чувства уверенности. Вечно сжатые губы, суровое выражение лица, затемненные стекла очков. Но не могли эти стекла скрыть растерянность и чувство, что ты никому не нужен, что внезапно всем стало безразлично, что с тобой будет…

С течением времени массовое ощущение неуверенности не ушло полностью, да и не могло уйти. И затаенный страх остался. Но постепенно жизнь вошла в нормальное русло, на другом уровне, но вошла. Правила новой жизни, казалось, стали понятны; собственно, было лишь одно правило — играть. И люди научились играть — играть в семейное счастье, в любовь между родителями (ведь кого волнует, что уровень разводов вырос на 23%, а уровень повторных браков с прежними супругами — на 31%).

Получается, что для России великий предсказатель не Нострадамус, а Шекспир: «Мир — это театр, а люди в нем актеры». Игра заявляла свои права на жизнь и получала их в полной мере. Но ведь так не бывает, чтобы все шло гладко. Жизнь циклична, а экономика особенно. Только стали думать без страха о завтрашнем дне, как грянул дефолт. Семьи оказались на грани разорения. Хотя появлялся опыт, который многому учил, и при создании чего-то нового это новое вполне исправно функционировало. И вот в жизнь выходит поколение людей 20–27 лет, которые все это видели, чувствовали, людей, у которых в сердце зияет страх, страх перед жизнью. Они не понимают, что делать, не понимают, что выбрать — свое счастье или чужое. Всегда можно заниматься тем, чем хочется, — учить детей, писать стихи, сочинять пьесы для фортепиано. Только есть одно «но»: это все не приносит дохода, а с детства игра их научила, что деньги — это Великая китайская стена, за которой можно спрятаться от предельно «стабильной» страны.

И многие девушки решают, что им надо найти Спонсора. Это рационально и разумно, гораздо более правильно, чем предаваться романтическим мечтам. Спонсора найти несложно, особенно в среде мужчин от 35 до 40. Обычно у них есть жены и дети, но в связи с кризисом среднего возраста такие люди ищут молодых любовниц, которых они готовы содержать. Случается, что у одного мужчины даже две или три девочки, для разнообразия. С одной весело, другая может поддержать разговор на высокоинтеллектуальные темы, третья чувствует себя как рыба в воде на великосветских раутах. «Представляешь, он в 2 часа ночи приехал ко мне под окна и гудел, пока я не вышла. А когда вышла, то по его взгляду поняла, что я сегодня как никогда желанна. Хотела, конечно, поломаться, но потом решила просто порадовать дядю…» — и так далее со всеми подробностями. Такие разговоры слышны в каждом кафе, и прислушиваться не надо. Дальше возможны два варианта развития отношений: либо девушка продолжает позволять себя спонсировать, порой даже нескольким мужчинам, либо находится кто-то другой. Ведь найти неженатого мужчину лет тридцати, у которого свой не очень крупный бизнес, так просто. Начинаются какие-то отношения, девушки воспринимают их вполне серьезно, мужчины нет. Блестящие мужские монологи на тему, что у отношений нет будущего, да и сводятся они лишь к совместно проведенным ночам, слышны повсюду. После такого монолога редко у кого сразу появляются мысли о мести или подходящие случаю оскорбительные фразы — в голове вертится лишь один вопрос, который нет смысла заканчивать: «А как же.» Тем не менее встречи от заката до рассвета продолжаются, но скорее в силу физиологии.

В конце концов, мы живем в век информационных технологий, а значит, их вполне можно использовать для удовлетворения личных потребностей. Так появилась группа «Все мужики Козлы» на небезызвестном ресурсе vkontakte.ru. Здесь мы выплескивали наружу все отрицательные эмоции и параллельно оттачивали стиль и иронию. Так появился альбом с фотографиями всех видов и подвидов Козлов в мужском обличии (на такую благородную тему у всех подружек нашлось по паре фотографий и немало едких замечаний). Так появился «Учебник по козловедению и козловыведению», в который вошли примеры типичных ситуаций (наподобие вышеприведенных), а также комментарии экспертов и упражнения. Эта группа стала просто отдушиной для девчонок, эдакой трепещущей эмоцией, которая никому не приносит вреда.

Однажды я сидела в кафе, пила кофе, вокруг плавал сигаретный дым. Вся обстановка заставляла думать о любви и об идеальном мужчине. Ко мне подошел человек и сел за мой столик. Мы разговорились. Он сказал, что не существует мужчин, которые были бы способны на чувство, уверял, будто знает мужчин, и что на самом деле они вовсе не сильный пол, а просто ничтожества, которые самоутверждаются за счет женщин. Говорил, что любовь — иллюзия, придуманная для того, чтобы всякие наивные дурочки слепо шли за мужчиной и не замечали, что он мелок, труслив и жалок. Любовь — лишь биохимия, мужчина не умеет повелевать — он сам нуждается в командах. В то же время, самодовольно улыбаясь и с высокомерным блеском в глазах, он изрек, что мужчине вообще-то не нужна женщина, а вот последняя без мужчины просто не сможет жить, потому что глупа и потому что хочет жить в обмане…

Может, и так, вот только это не изменит ничего — ни ожидания принца, ни того, что женщина жалеет о любви.

«О чем жалеет женщина?» — «О любви» — ответила та, которая любила и была любима, та, которая не верила в любовь и понимала, что ей никто не нужен. «О любви».

Карина Балашова

Расширение пространства борьбы

Я одна… Кто я?

Откроем дневник весьма симпатичной молодой особы. Она пишет: «Я одна, и мне это нравится. Только в одиночестве я могу продуктивно и творчески работать». И действительно, живет она прекрасно — работает, развлекается, путешествует, переживает краткосрочные любовные истории. Но все же она не может не искать оправданий для своего одиночества — иначе стала бы она размышлять об этом в дневнике?

А вот другой персонаж — журналистка. Ей не занимать храбрости и стойкости духа, когда она ведет репортаж из «горячих» точек. А в атмосфере более расслабленной ведет себя менее уверенно. Внимание мужчин ее стесняет. На работе журналистка очень независима. Но это оборачивается для нее слабостью — она чувствует себя защищенной только тогда, когда экипирована камерой и микрофоном. Когда же она встречает интересного мужчину, то попадает в зависимость, становится слабой и мнительной, представляет его с другой, удручает неуместными вопросами и несвоевременными телефонными звонками. Разрыв приносит ей чувство облегчения. Она понимает, что предпочитает воображать своего возлюбленного, а не общаться с ним.

Далее перед нами деловая дама, юрист. Маникюр, макияж, каблуки и все такое прочее — во всех отношениях привлекательная леди. Оказывается, ее проблема в том, что поскольку у нее нет бойфренда, то уикенд превращается в пытку. Если она стоит в очереди в кинотеатр, ей кажется, что все вокруг только о том и думают, что вот, мол, она одна пришла.

Еще одна бизнес-леди. Насилу выпуталась из несложившихся семейных отношений: «При разводе с мужем вот что я выслушивала: И как же ты одна с ребенком? Детям нужен отец. Так и будешь одна, пока молодая, срочно ищи мужа. Лучше с мужчиной жить, чем одной. Единицам пришло в голову сказать: это твой выбор. Многие не верят, что сейчас я более счастлива, чем когда жила в „семье“».

А эта девушка — грантовый интеллектуал. Она ездит по миру. То в Берлин, то в Париж, а то в Хельсинки. Иногда заедет на пару-тройку месяцев домой в Питер, заскучает и снова куда-то направляется. Сидит в самолете и думает: «Что же я все время куда-то лечу, еду. Сидела бы себе дома, разводила бы аквариумных рыбок». Но ведь рыбок надо кормить. От этой мысли она быстро трезвеет, вспоминает, сколько дел не сделано, и принимается за них. Вроде бы возлюбленный у нее есть где-то на другом конце света, но никто его никогда не видел. Иными словами, он не очень сильно отвлекает ее от поисков… себя? смысла? счастья?

Проблема отсутствия второй половины в равной мере затрагивает и мужчин и женщин, но сложившийся стереотип, с которым по-прежнему ассоциируется нехватка любви, — это заплаканная женщина, как в песне Окуджавы: «Девушка плачет — жениха все нет… Женщина плачет — муж ушел к другой. Плачет старуха — мало пожила». Эта вечная тема женского страдания в современном обществе приобрела новое измерение, потому что, в отличие от плача вдов и бесприданниц предыдущих эпох, сегодня одиночество нередко становится сознательным выбором, не теряя при этом своего трагического оттенка.

Говоря о «сознательном выборе одиночества», я, разумеется, не имею в виду то, что современные женщины стремятся прожить всю жизнь одни.

Они предпочитают долго искать подходящего партнера, они могут себе позволить этот поиск, а найдя искомое, не всегда идут по проторенному веками пути к известному хеппи-энду.

Так или иначе, социологические исследования показывают, что на протяжении своей биографии современная женщина проводит значительно больше лет в свободном полете, чем это было раньше.

Феномен беспартнерства становится все более распространенным как в европейских странах, так и в России. Французский социолог Жан-Клод Кауфман, автор книги «Одинокая женщина и прекрасный принц», проанализировал письма, присланные в редакцию журнала «Мари Клер», и поставил диагноз этому новому явлению. Оказалось, что образ любви стал привлекательнее любви реальной. Иначе говоря, некоторые женщины предпочитают виртуального (или реального, но редко появляющегося) партнера обычному мужу.

Причина этого в том, что любовь все чаще конкурирует со свободой. Причем свободу все понимают по-разному.

Кто-то боится потерять возможность профессиональной самореализации, связав себя узами серьезных отношений, кому-то по сердцу путешествия, кому-то -сексуальные эксперименты, кто-то просто не готов заботиться о других. Но не стоит думать, что мысли о свободе свойственны лишь карьеристкам, феминисткам и интеллектуалкам. Есть свободно парящие девушки, а есть и спокойные дамы, равнодушные к работе, с ленцой, ценящие досуг. Для них свобода может воплощаться в том, чтобы в выходной день вставать когда хочется и предаваться вполне невинным порокам, например есть шоколад и смотреть сериалы в свое удовольствие. Парадоксально, но факт. Трудно себе представить, что серьезные отношения с мужчиной могут помешать есть шоколад, но для некоторых людей, как выясняется, возможность «отдыхать так, как хочется», не выслушивая ничьих комментариев, становится весомым аргументом для того, чтобы продлить прекрасный момент жизни, как говорят французы, en solo.

Кино и секс-индустрия поспевают за потребностями одиноких девушек. Кроме разного рода игрушек для интимного пользования, появляются аксессуары нового типа, призванные обеспечить гордой даме полный телесный комфорт. Например, японцы создали специальную подушку в форме мужского плеча, чтобы, закрыв глаза, можно было вообразить себе того, кого душа просит.

Конечно же, в вопросах одиночества, как и во всех других, проявляют себя социальные и классовые различия. Чтобы наладить автономную красивую жизнь с подушками и игрушками, нужно обладать немалыми средствами и иметь идеи по поводу того, куда направить свою энергию. Отметим банальный факт, что люди, имеющие средства и вращающиеся «в определенных кругах», могут насладиться свободой в полной мере, тогда как для большинства эта «свобода» оказывается совершенно, извините за выражение, невыгодной.

Союз одинокой женщины с воображаемым прекрасным принцем превратился из сказки в статистически ощутимую реальность. По мере того как поменялся образ женской привлекательности, эволюционировав от плавной клуши к эмансипированной менеджерице, тема беспартнерства вышла из серой зоны необсуждаемых тем. Масштаб этого явления подтверждает растущее число посвященных ему литературных произведений и экранизаций. В 2004 году Эльфрида Елинек, автор знаменитой «Пианистки», награждена Нобелевской премией по литературе. «Дневник Бриджит Джонс» Хелен Филдинг имел международный успех. И тому подобное.

Разумеется, социологи уже заинтересовались тем, от чего и куда бегут люди, не создающие серьезных отношений. Главной проблемой является отождествление образа Любви с образом Семьи, весьма замшелым и не столь уж привлекательным, который продолжает существовать лишь потому, что его вроде бы нечем заменить. Естественно, что все пытаются втиснуться в традиционные рамки, но эти последние стали уже слишком узки и непрактичны, и поэтому мужчины и женщины бесконечно экспериментируют, стараясь организовать свою жизнь наиболее удобным и приемлемым образом.

Однако это не так-то просто, все попытки разбиваются о косность семейных структур, которые, оказывается, весьма сложно перестроить. Например, социологические исследования показывают: многие мужчины теоретически согласны с тем, что домашние обязанности должны разделяться между мужем и женой поровну, поскольку оба работают, но на практике мужчины уклоняются от домашних обязанностей, уменьшая возможность самореализации своей подруги. Прекрасно зная, что их ждет, женщины с амбициями откладывают начало семейной жизни.

Одиночество современных женщин объясняется, в числе прочего, нежеланием заменить драматургию свободного полета обыденностью семейных будней.

Так или иначе, ясно одно — обаятельная творческая женщина, которая находится в бесконечном поиске Любви, стала эпической героиней современной жизни и, рискну сказать, бесстрашным рыцарем, прокладывающим путь в общество будущего.

 

Кто виноват и что делать?

Как быть тем, кто очень страдает от отсутствия Большой Любви? Кто виноват? Что делать?

Всемирно известный социолог Ульрик Бек и не менее знаменитый писатель Мишель Уэльбек продвигают в своих произведениях идею о том, что ситуация в личной жизни людей сравнима с ситуацией на рынке труда. На это намекает название первого романа Уэльбека, «Расширение пространства борьбы». Его герой говорит о том, что в современном обществе человек оценивается по двум шкалам -социального успеха и сексуального. И, как показывает пример героя, глубоко несчастного успешного профессионала, можно находиться высоко по одной шкале и низко по другой.

Констатировав наличие подавленного (и, как мы покажем ниже, эксплуатируемого) класса нового типа, Уэльбек начинает изучать эту ситуацию, и в своих последующих романах он уже намечает возможности для бунта сексуально угнетенных. Отметим, что почувствовать себя частью угнетаемого слоя для многих одиноких людей крайне сложно потому, что нередко в своей профессиональной и социальной жизни в целом они находятся достаточно высоко и они привыкли считать себя успешными. Тем не менее ощущение коллективности проблемы — это, вероятно, первый шаг к тому, чтобы ее решить.

Ульрик Бек в «Обществе риска» намекает на аналогию между нескладываю-щейся личной жизнью и безработицей, прилагая классовые схемы к изучению личных драм. Когда человек оказывается безработным, он нередко обвиняет себя в том, что у него недостаточно много энергии, не слишком хорошее CV, недостаточный уровень знания английского языка, низкая квалификация. Но понимание функционирования социальных структур показывает, что дело не в этом… Когда человек (особенно если это женщина) оказывается невостребованным в личных отношениях, он также обвиняет сам себя и думает, что лицом не вышел, недостаточно хорошо одет и прочее. На этом убеждении кормится индустрия салонов красоты, диет, глянцевых журналов, телеканалов, для которых одинокие люди, считающие себя ответственными за свое одиночество, представляют армию клиентов. Клиентами являются также и те, кто боится одиночества. Сила убеждения этой индустрии оказывается столь сильна, что некоторые наивные девушки готовы истратить целое состояние, чтобы изменить форму носа, разумеется, без каких-либо прекрасных последствий для личной жизни. Трудно переоценить влияние разного рода реклам и ток-шоу, которые квалифицируют нас определенным образом, заносят нас в категории, дают советы. Хотим мы этого или нет, это формирует наше мировоззрение, наше отношение к себе.

Поэтому осознание себя частью угнетенного слоя, который реально оценивает перспективы борьбы против стереотипов и против манипуляций, важно и для экономии наших средств, и для того, чтобы не поддаваться на уловки эксплуататоров, паразитирующих на наших проблемах. В вопросах любви ответственность общества всегда затушевывается и отодвигается на задний план. Пришло время осознать, что, если человек живет один, это не значит, что он плох, это значит, он отторгает институт совместной жизни в той форме, в которой он предлагается. Он не обретает партнера не из-за формы носа и не из-за сложного характера, а потому, что предлагаемые формы жизни не подходят ему. Сколько бы ни наставляли на путь истинный отдельных людей и сколько бы они сами ни страдали от своей личной ситуации, они уже хотят жить по существующим правилам. Им нужно пойти дальше, преобразовать свою проблему в инструмент борьбы и протестовать, активно отторгать несущиеся отовсюду ценные советы и стереотипы, прокладывая себе и своим коллегам по ситуации путь в светлое будущее.

 

Самореализация

Кто же подорвал сильные позиции института семьи? Одним из врагов семьи оказалась, как ни парадоксально, идея прогресса, используемая политиками и работодателями и нашедшая весьма курьезное выражение в сфере личной жизни.

Модернизация индустриального общества привела к появлению модернистского субъекта, для которого главное — саморазвитие, самореализация, то есть прогресс отдельной личности. Личность стала стремиться к прогрессу так же, как к нему стремится общество в целом. Для модернистского субъекта этика ответственности перед близкими людьми заменяется этикой мотивации. Он чувствует себя обязанным постоянно расти и двигаться вперед. Такого человека притягивают другие люди, которые могут способствовать его личному росту. Разрыв дружбы или других отношений наступает тогда, когда другой человек (партнер) перестает способствовать личностному росту, и модернистский субъект идет дальше, находя новых партнеров по саморазвитию. Ограничения на пути к личному прогрессу представляются сегодня главным недостатком отношений, который нужно преодолевать. Кто из нас еще не слышал историю про разрыв с партнером, который «перестал развиваться»? Пусть даже многие женщины, находясь под влиянием традиционных воззрений, готовы пожертвовать личным прогрессом ради отношений с возлюбленным и ради семьи, на это часто не готовы пойти мужчины. Ко всему прочему, мир изменился настолько, что в современном обществе мощная женская личность, взращенная в процессе самореализации, оказывается в гораздо более выгодном положении, чем личность, склонная к растворению себя в другом человеке или склонная выражать себя посредством других людей (мужа и детей).

Идеальный модернистский субъект ни к кому и ни к чему не привязан, он свободен и мобилен. Однако эта легкость бытия может обернуться другим. Разочаровавшись, человек пытается отринуть свой рационализм, обрести прочные основания, привязанности, первичные связи, веру в судьбу.

Наше общество характеризуется якобы возможностью свободно выбирать все, и человека оценивают по этому выбору. Однако утверждаемая свобода выбора на самом деле иллюзорна. Давление на личность, оказываемое, с одной стороны, традиционалистскими представлениями и пыльными семейными структурами, а с другой стороны, постоянной оценкой индивидуального выбора, сделанного человеком в личной и профессиональной жизни, зачастую непереносимо. В ответ на это давление (пост-)модернистский субъект, который по определению оптимистичен и реальное видение заменяет на перспективное, начинает предпочитать воображаемого партнера реальному. Ибо реальный постоянный партнер, являясь зеркалом человека, показывает его истинное лицо, истинный статус и способности.

В конечном итоге такое положение может оказаться более выгодным для женщин, чем для мужчин. Очередное великое изобретение человечества, in vitro (оплодотворение вне живого организма), несомненно, внесет свой вклад в хаос любви. Это изобретение впервые в истории создает ситуацию, в которой женщина, если захочет, может полностью обойтись без мужчины. В свою очередь, это помещает мужчину в ситуацию, когда его права, обязанности и статус будут постепенно пересматриваться. Поэтому если ХХ век ознаменовался феминизмами, то XXI век, по всей вероятности, будет ознаменован мужскими движениями за свои права. Мужчина будет все больше терять свою традиционную роль, и в конечном итоге рухнут последние стереотипы, доставшиеся нам от предшествующих веков.

Хорошо это или плохо, покажет время.

Софья Чуйкина

«Танцую я танцуют все
Хочиш сматри хочиш не»

• М.: Рослин, 2008

Эта книга — сборник рассказов романтика XX века. Тонкого, неузнанного и непризнанного. Человека Эпохи Возрождения, как называют всесторонне одаренных людей. Это книга рассказов Агаси Айвазяна, который писал пьесы и сценарии, снимал фильмы и писал картины и умел любить народ вне зависимости от географии. Всё его творчество было замешано на этой любви и являлось объяснением в любви к талантливому и незадачливому бессребреннику и весельчаку — неунывающему маленькому человеку.

Начну непосредственно с рассказов сборника. Первый из них — «Путеводитель по Тифлису. 1912 год». Собственно, весь сборник рассказов — это и есть путеводитель по старому Тифлису, городу нашей родни и друзей, городу-празднику, чей уникальный колорит выжил разве что в рассказах Айвазяна. Юмор — органическая форма жизни и метод выживания героев Айвазяна, самим фактом своего существования превращавшим старый Тифлис в альтернативу серьезного процветания или безалаберного веселья.

«ТАНЦУЮ Я ТАНЦУЮТ ВСЕ

ХОЧИШ СМАТРИ ХОЧИШ НЕ», —

гласила вывеска над дверью духана Капло, и автор, Грикор, воспевал тем самым право маленького человека на выбор. «Ва!.. Это был гимн его свободы… Свобода, братство, вечность… Хочиш сматри хочиш не…», — улыбается сквозь текст Айвазян и обогащает характеристику раскованности в другом рассказе: «Ламаз-Гевурк вышел из тюрьмы с небрежно приспущенными вокруг талии брюками. Это было выражением его свободы».

«Давление воздуха в Тифлисе 406.

Над купцом Тамамшевым оно равно 404.

Над Воронцовым-Дашковым — 308.

А над нашим Кара-Вурди — 1000. Может быть, именно по этой причине у него нет дома и спит он под открытым небом — чтобы хоть слегка уменьшить давление свыше», — сочувствует Айвазян.

«Жил такой генерал Барсегов. Это был уже готовый генерал»… «Где-то в глубине души Барсегов предполагал, что он отпрыск того последнего оставшегося в живых солдата, который бежал с полей сражений Армении, добрался до Тифлиса и основал свой род. Генерал знал, кто остается живым в бою. Он ясно представлял своего сбежавшего предка и гордился тем, что среди потомков даже самого последнего труса, последнего уцелевшего солдата сегодня есть и генерал», — иронизирует Айвазян. И тут же любуется старенькой девой Машо, дочкой генерала, с радостью признавшей внуками и взявшей на содержание и рыжего Гено Чкадуа, и отсидевшего в ереванской психушке чудака Аветика, и тощего Юзефа Кривицкого, и грека Граматикопуло, и еще четверых неприкаянных.

«В Тбилиси есть три вокзала.

И если кто-нибудь увидит на вокзале бездомного человека, тут же посоветует ему пойти к дочери генерала Барсегова.

 — Она добрая, — скажут, — приютит тебя… И потом, кто знает, может, ты ее внук?»

А «Машо во всех прохожих вглядывается с сомнением. Сколько людей, подобно ее внукам, затерялись, пропали вдали… И родным становится для Машо каждый человек», — разводит руками Айвазян.

«БАЛЬНИЦА, ЧАСТНИ ВЕНЕРИЧЕСКИ

ФЕЛШЕР НЕ ЗАХОДИ,

НЕ НАДО

ПУСКАЙ БЕЗ РАБОТЫ УМРУ Я», —

выводил на вывеске Грикор, успевший украсить духан «Симпатия» портретами Шекспира, Раффи, Коперника, царицы Тамар, Хачатура Абовяна и Пушкина друг возле дружки. «Откровенность Грикора была откровенностьюТифлиса, и, видимо, откровенности одного человека хватало на то, чтобы прикрыть фальшь и лицемерие целого города. Вывески Григора были знаменами Тифлиса», — заключает Айвазян.

Вообще рассказы этого сборника хочется бесконечно цитировать. По мне, — это главный народный критерий оценки писательского таланта. Хочется растащить книгу на цитаты — значит, вам повезло прочитать текст НАСТОЯЩЕГО ПИСАТЕЛЯ, каких единицы. Если не вспоминается ничего, кроме «замысла», «тенденции» и «знания психологии», — ждите, что автор вскоре станет лауреатом какой-нибудь неожиданной литературной премии или даже ордена «за заслуги». Вообще у нас отмечены тиражами и официальным признанием не таланты, а активисты. Это советская традиция. Но есть гораздо более древняя и вредная армянская: «Гна мэры — ари сирем» («Поди умри — тогда и полюблю»). И это — пожизненный приговор, который фильтрует всю суету дня текущего и архивирует лишь НЕТЛЕННОЕ. Так что представьте, каково быть живым армянским писателем.

Но по большому счету, Агаси Айвазян не только ушел из жизни не признанным в соответствии с его личным творческим масштабом, но мы не спохватились и после него. А ведь ушел великий романтик и большой философ. И «Евангелие от Авлабара» по сути — реквием и по визуально и демографически видоизмененному Авлабару, и по некогда родному для нас Тифлису, и по аристократу духа Агаси Айвазяну.

Итак, изысканное подарочное издание «Евангелие от Авлабара», где даже буквицы в начале текстов принимают позы кинто. Книга, задуманная тифлисцем Араиком Баблояном и ереванцем Виктором Лихомановым и изданная ими в Москве с привлечением кисловодского художника Юрия Багдасарова, московских переводчиков и финской полиграфической базы. Если кто-то станет говорить, что у миграции нет позитивной стороны, покажите ему эту книгу.

Лия Аветисян