Автор эпохи Возрождения. Элитная версия

Вот уже пару лет российский книгоиздательский бизнес переживает нашествие книг, написанных медийными персонажами — будь то звезды шоу-бизнеса, спорта или политики. В мировом контексте феномен книг знаменитостей не нов, и профессионалы книготорговли обсуждают сегодня уже не причины возникновения, качества и успеха подобного книжного продукта, а тенденции ценообразования в этом секторе.

Недавно в частной беседе крупный российский издатель сказал о «голоде по неисписанным звездам». Эта ситуация свидетельствует об общей скудости российского шоу-бизнеса как в плане человеческих ресурсов (ну мало у нас звезд на страну, все одни и те же персонажи в субботнем вечернем телеэфире по всем каналам), так и (что важнее) в плане отсутствия профессиональной и эффективно работающей фабрики звезд. И все же книги знаменитостей продолжают выходить, а телефоны менеджеров по проектам — специальных людей, которые есть в штате практически у каждого крупного российского издательства,— разрываются от звонков продюсеров звезд, звездочек и прочих популярных персонажей. По своему опыту могу сказать, что азарт издателей при объявлении нового лота в виде текста из области celebrity book значительно превышает интерес к произведениям признанных авторов современной прозы.

Расширение сектора книг знаменитостей не перестает радовать специалистов — ведь рост рынка свидетельствует о профессиональном росте медийного рынка и бизнеса паблисити. Вопрос: что движет самими звездами, когда они решают произвести литературный труд и выпустить на рынок собственную книгу?

Причина первая. Деньги: «Хочу заработать».

Издательский энтузиазм получает непосредственное отражение в денежном эквиваленте: гонорары медийных персонажей на порядок превышают авторские гонорары профессиональных литераторов (за исключением, разве что, авторов первой десятки). Гонорар за книгу не может сравниться с другими статьями дохода знаменитостей: лучший аванс едва ли превысит гонорар за два шоу гастрольного турне фигуриста или поп-певца, но знаменитостью часто руководит желание получить дополнительный доход. При этом надо понимать, что кроме прямого дохода — аванса и процентов с продаж, автор-«звезда» получает за счет издания книги доступ к косвенным, потенциальным, доходам. Рекламодатели на порядок повышают гонорары медийным персонажам, чей рейтинг идет вверх или стабильно держится на высоком уровне, а выход книги — немаловажный факт в наполнении информативного поля бренда.

Причина вторая. Пиар, создание бренда: «Хочу максимально заполнить собой рынок».

Да, возможно, регулярное появление на страницах «Комсомолки» и глянцевых журналов — наиболее эффективный способ продвижения персонажа шоу-бизнеса, спортивной или светской тусовки в массовую аудиторию, самый очевидный ход для повышения статуса имени «звезды» из имени собственного в бренд. Но нельзя не признать, что наравне с прессой, ТВ и товарами массового (чипсы, сухарики, средства для борьбы с насекомыми) или элитного (духи, белье) — потребления, книга стала одним из основных элементов создания комплексного имиджа «звезды». Своей популярностью Ксения Собчак обязана прежде всего телевидению, но поддержанию постоянно высокого рейтинга и заполнения рынка брендом «Ксения Собчак» ее книги способствовали в гораздо большей степени, чем, похоже, провальный проект производства духов «Замуж за миллионера».

Причина третья. Престиж, звездная социализация: «N или K уже написали книгу, а я нет?».

В одном из недавних выпусков «Комеди клаб» один из экс-кавээнщиков обратился к певице Алене Свиридовой — мол, не пора ли всем неписателям, внезапно открывшим в себе литературный талант, перестать писать, а заняться своим прямым делом: записывать альбомы, кататься на льду, вести телепередачи, управлять ресторанным бизнесом и заниматься законотворчеством? На это исполнительница композиции «Розовый фламинго» с гордостью возразила (не поручусь, к сожалению, за точность цитирования): «А почему вы ко мне обращаетесь, я тоже теперь писательница!». (Книга «Чемоданное настроение» певицы действительно недавно была выпущена издательством «Эксмо».) Стоит ли упоминать, что каждый Гарик из команды «Комеди» уже стал автором своего бестселлера. Кстати, такая цепная реакция активно используется издателями в качестве аргумента для убеждения «автора» — нам уже звонила певица В. или присылал текст фигурист Я., так что не раздумывайте долго, мы без материала не останемся!

Причина четвертая. Литературные амбиции и информационный повод: «Мне есть что сказать читателям»; «Я человек многогранного таланта».

Как агентам, нам, конечно же, интереснее всего работать с такими проектами, авторы которых руководствуются при издании книги в основном этой причиной. При этом истинные мотивы знаменитостей могут быть самыми разными.

Для известных политиков или околоолигархических персон, участников крупного бизнеса книга — это возможность высказаться в выбранном ими ключе.

Беллетризованная и даже условно беллетризованная форма дает определенную свободу и, в любом случае, открывает пространство для «других возможностей». О широте подхода при выборе рамок художественного допущения можно судить, если сравнить, например, книги лондонского романиста Юлия Дубова и обаятельного политического деятеля Ирины Хакамады.

Для поп-звезд книга часто возможность дорого (смотри также причину номер один) продать свою личную историю, вывести собственную жизнь за рамки желтой прессы, отвечая при этом потребностям читателям таковой. Книга становится мощным инструментом «разборок» — с ее помощью можно как минимум «пройтись» по соперникам в личной, профессиональной жизни, да и по цеху в целом. На ум приходят книги Валерии, юного рок-поп исполнителя Ромы-Зверя или скандально известная книга Татьяны Егоровой о том, чье тело было ближе к телу кумира советского кино Андрея Миронова.

Отдельно стоит отметить книги узкоизвестных персонажей, которые позволили им стать известными по-настоящему широко. Набивший оскомину пример — Сергей Минаев. Если художественный уровень текста достаточно высок, то такие книги действительно могут обеспечить приток свежей крови вновь обращенных читателей: сегодня «манагер» покупает «Одиночество-12», завтра — «Одиночество-13», послезавтра — новую книгу Пелевина, а в следующий раз, глядишь, и новый роман Андрея Тургенева.

Мне кажется, что в этой категории есть ряд персонажей, которые не только имеют что сказать, но и понимают как. Хочется верить, что некоторые представители шоу-бизнеса не выпустили на рынок свои книги именно потому, что они не готовы пользоваться услугами афроамериканских призраков. Вот Мадонна написала книгу сказок — а Ваня Ургант нет. Но у него еще есть время. Потому что, похоже, эра автобиографий-бестселлеров прошла. Пришла пора авторов эпохи Возрождения?

Юлия Гумен

Выставка «Новые книги петербургских издательств»

Российская национальная библиотека и Петербургский книжный центр приглашают на выставку «Новые книги петербургских издательств», которая пройдет c 11 по 13 июля 2007 года в Российской национальной библиотеке (г. Санкт-Петербург, ул. Садовая, 18 , вход «Дирекция» Конференц-зал № 2).

Часы работы выставки — c 11.00 до 16.30.

В выставке принимают участие петербургские издательства и фирмы: Азбука, Алетейя, Балтийские сезоны, ВЕДХ, Геликон-плюс, АНО «Городу и миру», Музей истории Петербурга, «Нестор-истрория», РНБ, СПбГУ, Тропа Троянова, Санкт-Петербургская академия постдипломного педагогического образования, «Электро Сервис», представительство издательства «Феникс» в Санкт-Петербурге и другие.

Дуглас Смит. Работа над диким камнем: Масонский орден и русское общество в XVIII веке

  • Перевод с англ. К. Осповата и Д. Хитровой
  • М.: Новое литературное обозрение, 2006
  • Переплет, 224 стр.
  • ISBN 5-86793-478-0
  • 1500 экз.

Фармазоны, мартинисты, «мартышки», вольные каменщики и прочие

Книг о масонах написано великое множество. Русских, переводных, изданных в прошлом веке и трудов современных историков. Масоны и тамплиеры, масоны и власть, масоны и богоискатели, и даже — масоны и шаманы, масоны и ваххабиты. В этой книге тоже есть свое «и»: масоны и русское общество.

Отличие этого издания от подавляющего большинства других книг «масонской тематики» состоит, если так можно сказать, в «камерности исследования». Дуглас Смит сосредоточился на одной-единственной теме и постарался ее максимально широко раскрыть. От своей задачи он не отступил ни на йоту, и отказ от желания «объять необъятное» автору пошел явно на пользу. В книге прослеживается появление первых масонских лож в России и формирование отношения к масонам со стороны российского общества на протяжении XVIII века.

Небольшое предисловие вводит нас в мировую историю масонства — первые ложи в России были английскими. На первый план Смитом выводится моральный аспект масонства: эти общества пытались воспитать идеального человека и гражданина. Процесс обуздания низменных страстей назывался «работой над диким камнем». В зависимости от степени «обработки камня» масону присваивался тот или иной титул в ложе.

Время распространения масонства совпало в России с зарождением гражданского сознания и формирования «почтенной публики» — образованного слоя российского общества, не чуждого политики, культуры, литературы. Появляются кружки, клубы по интересам, входит в моду театр, набирает объемы книгопечатание в России. Казалось бы, это именно то, о чем мечтали масоны. Именно они должны были составить костяк нового российского общества. Но, увы, этого не произошло. «Почтенная публика», необразованное крестьянство, служивый люд и городские власти оказались едины в одном: в своей ненависти к масонам. Прислужники сатаны, пожиратели младенцев, богохульники, тайные революционеры, заговорщики, шарлатаны — фигура масона стала пугалом для всех. Ложи закрываются, их члены подвергаются арестам и гонениям. С 1822 года масонство в России под запретом.

Книга Дугласа Смита интересна обширным фактическим материалом: автор основательно поработал в российских архивах. Сделаны небольшие открытия: например, мало кто знает, что существовали женские ложи. Одна из них называлась «Английские амазонки»: они ратовали за свободу женщин и финансовую независимость. Думаю, что российским феминисткам было где порезвиться. Также нам предложена «правдивая история» графа Калиостро, который, оказывается, не только оживил статую, но и основал собственную ложу.

Соблюдая фактическую точность, автору удалось передать «дух эпохи»: мы побывали и на собраниях вольных каменщиков, и в городских трактирах, распевая песни о «проклятых фармазонах», а в придворных театрах на представлении комедии Екатерины II «Обольщенный», где на сцену выведен все тот же масон.

Книга Смита существенно отличается от множества недобросовестных трудов на модную тему масонства. Прежде всего, солидной документальной базой исследования, а кроме того — легкостью изложения и доступностью материала современному читателю. В общем, книга должна быть интересна той самой «почтенной публике» — образованным слоям современного российского общества. Будем надеяться, что масонофобия в нашей стране уже пошла на убыль.

Ольга Кадикина

Джонатан Ливенстоун. Карма Чебурашки

  • СПб.: Амфора, 2006
  • Переплет, 272 с.
  • ISBN 5-367-00282-X
  • 5000 экз.

Но кто бы ни был автор этой книги (может быть, имеет смысл напомнить, что псевдоним, под которым он скрылся, намекает на культовую повесть Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»), так вот, кто бы ни был этот человек, Чебурашке он сослужил медвежью услугу.

В выходных данных указано, что это «научно-популярное издание». И это, действительно, не роман о постаревших крокодиле Гене и щенке Тобике, вспоминающих за вечерним чаем о Чебурашке, хотя формально так оно и есть. «Карма Чебурашки» — это набор вопросов и ответов, составленный с дидактической целью, то есть буддийский катехизис, причем, что называется, для самых маленьких. Восьмеричный путь — это… Четыре благородные истины — это… Сансара — это… Карма — это… И все бы хорошо, ведь такими катехизисами, в несколько более завуалированной форме, являются и повесть Баха, и, например, «Чапаев и Пустота» Пелевина. Проблема в том, что автор, избрав позицию просвещающего (в средневековых катехизисах — Учитель), впал вдруг в гаденький, липкий тон, который вызывает не доверие, а тоскливый яростный вой: This is the end of all hope…

И это тем более обидно, что догадки, высказанные в этой книге, несомненно, заслуживали бы самого пристального внимания, будь они высказаны человеком, умеющим писать. Действительно, давно уже назрела необходимость признать, что Чебурашка был великим Бодхисаттвой, и раскрыть символический смысл его слов и поступков. Но почему при этом глагол должен уползать в конец предложения, неловко и до рвоты однообразно имитируя разговорную речь, — неясно. Цитаты из повести Успенского соседствуют в «Карме Чебурашки» со стихами Фета и Лермонтова, небольшими рассказами Одоевского и Толстого. Такое соседство выявляет неожиданные смыслы во всех этих текстах, и это хорошо, как, в принципе, для любого грамотного интертекстуального карнавала. Но герои этой книги говорят, сюсюкая и поддакивая друг другу, как два восторженных дебила.

Когда в процессе чтения нарываешься вдруг на обширную цитату из Сутры о бесчисленных значениях или на классическое буддийское джатаки, чувствуешь себя так, будто вышел на свежий воздух из детсада для детей-даунов. Так что, как говорится, лучше всего хозяйке удался майонез. Впрочем, как знать, может быть, и эта дурно написанная книга сможет пробудить в ком-нибудь желание сделать что-нибудь хорошее на благо всех живых существ, чем Чебурашка не шутит!

Вадим Левенталь

Планета страха (Grindhouse: Planet Terror)

«Планета страха» («Grindhouse: Planet Terror»)

  • CША, 2007
  • Режиссер: Роберт Родригес
  • В главных ролях: Роуз Макгоуэн, Брюс Уиллис, Квентин Тарантино
  • 104 мин.

Компаньерос

Тарантино и Родригес в современном кино соотносятся примерно так же, как соотносились в часто цитируемом ими обоими жанре спагетти-вестерна Серджо Леоне и Серджо Корбуччи. Первый всегда изобретает что-то оригинальное, получает удовольствие от кино вообще и от своего собственного кино в частности, — снимает, правда, не так часто, как хотелось бы. Второй, может, ничего особо нового и выдающегося не предлагает, но зато исправно выпускает качественные развлекательные фильмы. Если же иметь в виду, что дуэт Т & Р все чаще работает на пару, то впору вспомнить известный вестерн Корбуччи о двух авантюристах и назвать нашу пару «Компаньерос».

Проект «Грайндхаус» до нас дошел в виде дилогии. Фильм компаньеро Квентина «Доказательство смерти» уже был мною разобран, пора посмотреть, что сотворил компаньеро Роберт.

Замысел у рискового мексиканца понахальнее, чем у Тарантино. Все же «зомби-фильмы» — жанр более известный, чем «автоманьяк против красоток», поэтому Родригесу автоматически приходится конкурировать с классиками Халпериным и Ромеро, а заодно с неоклассиками Бойлом и Райтом, утащившими пальму первенства в данном виде хоррора аж на Туманный Альбион. Собственно, Эдгар Райт своей виртуозной пародией «Зомби по имени Шон» сделал маловероятной саму возможность сказать что-то необычное в историях об оживших мертвецах-убийцах. Тем любопытнее оценить попытку Родригеса.

Сюжет, согласно «грайндхаусной» традиции, логической стройностью не отличается. Превратившиеся в зомби после расправы над Бен Ладеном спецназовцы начинают сеять заразу по всему Техасу, обладая при этом каким-то странным противоядием. Вскоре кровожадные мертвецы уже лезут изо всех дыр, кусаясь и пожирая мирных граждан, превращая выживших в себе подобных. Разношерстная группа сорвиголов ведет с врагом беспощадную борьбу. А возглавляет героев, конечно, эффектная красавица, в прошлом неудавшаяся врач-стриптизерша-комик Черри (Роуз Макгоуэн великолепна и самоиронична в роли сексуальной воительницы). Правда, злодеи быстро лишают героиню конечности, но красивая женщина без ноги только страшнее во гневе. В этом убедился Маккартни во время бракоразводного процесса, убеждаются в этом и зомби Родригеса. Тем более, что бойфренд Черри снабжает ее протезом-пулеметом (забавная цитата из второго «Фантомаса» с Фюнесом). Повторная и окончательная смерть ожившим мертвецам гарантирована.

Нагромождение из перестрелок, вырванных внутренностей, полуобнаженных актрис, звезд боевиков на вторых ролях (Майкл Паркс, Джефф Фейхи и сам Брюс Уиллис), а также из расправ над детьми и животными, политнекорректных шуток и прочих прелестей — и все это запечатлено на обработанной «под 70-е» пленке, — конечно же, чрезвычайно эффектно и создает радостное возбуждение в зале. «Планету страха» вполне можно зачислить в число лучших фильмов Родригеса, как раз между «Городом грехов» и «Отчаянным», но одновременно приходится констатировать, что эта-то картина и помещает режиссера в подкласс «постановщик типа Корбуччи». Эффектное зрелище все же лишено изобретательности в дозировании смешного и страшного (как это было у Райта) и характерной для Тарантино неожиданности в обыгрывании штампов жанрового кино. Компаньеро Квентин превратил «Грайндхаус» в «свой» проект. Мало того, что его «Доказательство смерти» поинтереснее и поизысканнее, так еще в добавок ко всему и «Планету страха» он «украл».

Но, я почти на все сто уверен, из фильма компаньеро Роберта в кинофольклор войдет эпизод, в котором один из зомби-спецназовцев после неудачной попытки изнасиловать Черри гибнет долгой и заслуженной смертью, а прежде, на резонное замечание: «У нее же одна нога», — бодро отвечает: «Тем проще». Думаю, вы уже поняли, кто сыграл незадачливого насильника.

Иван Денисов

Константин Смелый. Не люби меня осторожно

  • СПб.: Геликон Плюс, 2006
  • Переплет, 392 с.
  • ISBN 978-5-93682-398-5
  • 1000 экз.

Александр Житинский представляет…

Со смешанным чувством пишу про дебютный «полнометражный» сборник Константина Смелого.

С одной стороны — поражает сходство наших с ним биографий: два умненьких питерских мальчика с высшим гуманитарным образованием на досуге пописывают «нечто вроде» высокохудожественной прозы для себя и своих ближайших друзей (Константин Смелый уже издал для друзей и для себя два сборничка — мизерным тиражом и на собственные средства, я — опубликовал несколько стишков и повестушечку в одном малотиражном западном альманахе).

То есть — подобный «писательский зуд» мне лично прекрасно знаком и, соответственно, для других тоже абсолютно извинителен. С другой стороны — «технология создания» подобных произведений мне тоже прекрасно известна: садишься перед пустым вордовским листом и выплескиваешь на него «все, что накопилось» за твою, не такую уж долгую, жизнь и жизнь твоих знакомых и родственников, кое-что, естественно, выдумываешь и обильно приправляешь написанное когда-либо вычитанным у «настоящих» авторов. Мама и бабушка в восторге, все остальные — не уверен.

По крайней мере, именно так созданы все представленные в сборнике рассказы. Что касается повестей — тут все немного сложнее.

Мне сразу показалось странным — с какой это стати прозу начинающего автора представляет (да еще так восторженно!) маститый питерский писатель Александр Житинский? А все очень просто: «ироническая проза» Житинского — один из главных источников, откуда Константин Смелый щедрыми горстями черпает «авторскую манеру» для двух своих «историко-иронических» (или — «иронико-исторических») повестей — про любвеобильного грузинского князя начала XIX века Вахтанга Папиладзе («Миквархар») и своего полумифического прапрадеда конца XIX века Савелия Кутузова («Необыкновенная история из жизни прапрадеда Савелия»). Точно такая же смесь исторических фактов и острой, откровенно намекающей на современность политической сатиры.

Что касается фантастической повести «Хорошая», то из нее более чем откровенно торчат уши «иронической фантастики» покойного Вадима Шефнера (еще одного ленинградского остроумца и мастера антисоветского «иронического футуризма»).

Что касается всех остальных повестей Константина Смелого, то их «генезис», в большей или меньшей степени, повторяет технологию создания его же рассказов.

Резюме: мой вывод так же двойствен, как и первое впечатление, — если вы Александр Житинский, друг или родственник автора — вам будет интересно, если нет — не уверен.

Алексей Пасуев

Доказательство смерти (Grindhouse: Death proof)

Доказательство смерти (Grindhouse: Death proof)

  • США, 2007
  • Режиссер: Квентин Тарантино
  • В главных ролях: Курт Рассел, Зои Белл, Росарио Доусон
  • 114 мин.

Очередное доказательство

Тарантино — синефил. Наследник Франжю и Годара, превращающий свои фильмы в игру с отсылками к классическим и культовым лентам, наслаждающийся любовью к кино и стремящийся передать ее зрителям, мастер выстроить на основе pulp-сюжета изощренное киноманское пиршество духа. Тарантино — просветитель. Не перечесть всех, кто, заразившись его синефилией, открыл для себя жемчужины криминального кино США и Европы 40-70-х, французскую «новую волну», азиатский и итальянский «экшн», имена Мельвиля, Фукасаку и Фуллера. Тарантино — хореограф. Какой еще режиссер так точно подбирает звуковое оформление для своих лент, опираясь на полузабытые песни и заглавные темы старых фильмов, и так умело сводит воедино музыку и действия, движения, поступки героев. Тарантино — мастер «раскрывать» актеров. Ему обязаны лучшими (и зачастую неожиданными) ролями Траволта и Уиллис, Каррадайн и Рот, Пламмер и Терман. Тарантино — самый литературный режиссер и сценарист современного кино. Недаром выражение «диалоги как у Тарантино» стало синонимом высокой оценки уже и в литературной критике. В общем, Тарантино — одна из основных фигур в мировой культуре, человек, влияющий на умы, речь и даже поведение людей.

Отвлечемся от того, что перевод «Доказательство смерти» не совсем точен (имеется в виду, скорее, «защита от смерти»), и, опираясь на него, признаем — новая работа постановщика стала очередным «доказательством таланта» маэстро Квентина. На названии вообще стоит задержаться. В 1994 году Тарантино сделал повседневным и разговорным словосочетание pulp fiction («Криминальное чтиво», если угодно), придав ему неожиданную респектабельность. Теперь подобная участь, похоже, ждет так называемый «грайндхаус» («grindhouse»). Напомню — «грайндхаусом» назывались кинотеатры, демонстрировавшие в 50-70-е малобюджетные развлекательные фильмы, в основном ужасы про не требующих особенных затрат на грим монстров (типа зомби), или боевики о мстителях, безумных автомобилистах и мотоциклистах и т. д. (Одной из главных статей экономии был и гардероб актрис — чем меньше на них одежды, тем лучше.) Со временем малобюджетные фильмы из этих кинотеатров также стали величаться «грайндхаусом», и вот Тарантино с верным другом Родригесом отдали свою дань уважения, выраженную выпущенной в США одним фильмом, а у нас дилогией, работой «Грайндхаус». (Дойдут ли до нас вошедшие в проект пародийные трейлеры от Эдгара Райта или Эли Рота пока загадка).

Тарантино построил свою часть проекта как вариацию на темы сюжетов о сумасшедшем водителе. Здесь это «каскадер Майк», трюкач-женоненавистник, истребляющий красивых девушек своей машиной до тех пор, пока на его пути не встанут весьма крутые особы, при собственной (почти) мощной «тачке». Пустяшная история, но не в руках Тарантино. Все, за что любят режиссера-сценариста, в «Доказательстве смерти» представлено, и представлено по полной программе. Отсылки к старым лентам, цитаты из «высокого» (Франжю) и «низкого» (Сарафьян) кино, превосходный саундтрек, комментирующий действие, искусно стилизованное под те самые 70-е изображение, превосходные диалоги, блещущие остроумием и демонстрирующие занимательную житейскую философию героев. К тому же Тарантино, уже успевший снять эталонные дуэль на мечах и драки красивых женщин в «Убить Билла», снова пополняет энциклопедию «экшн» погоней, способной потеснить с пьедестала классические автотрюки «Буллита» и «Французского связного». Да и актеры как обычно на высоте. Состав фильма в основном женский, что для режиссера не помеха — каждая героиня обладает тщательно выписанной индивидуальностью и отлично сыграна (мне особенно запомнились работы Росарио Доусон и Роуз Макгоуэн), но солирует все же Рассел в роли Майка. Известный больше по ролям «хороших американских парней» актер сыграл одного из лучших кинозлодеев в мировом кино, обаятельного и пугающего одновременно. Пожалуй, у Тарантино таких персонажей еще и не было, даже Билл-Каррадайн с ним не сравнится.

Разумеется, фильм смотрится на одном дыхании. Конечно, реплики войдут в разговорную речь, а упомянутые героями и процитированные Тарантино фильмы обретут новую популярность. Как и само понятие «грайндхаус». Но не только во внешних эффектах достоинства «Доказательства». Режиссерская изобретательность не затмевает того, что перед нами еще и остроумный комментарий по поводу зацикленности американцев на автомобилях, а финал картины становится иронической эпитафией «мужскому» кино 70-х, гибнущему под напором «женских», «семейных» и «подростковых» фильмов нулевых.

Так что пускай себе публика валит на конвейерные блокбастеры. Пускай мало повидавшие на своем веку киноманы носят на руках заурядных эпигонов вроде Фон Трира. На сегодняшний день Тарантино — это кино, а кино — это Тарантино.

Иван Денисов

Чемпионы гламура

Десять, по-моему, специализированных спортивных телеканалов в стране, включая спутниковые. Трансляции на обычных — в прайм-тайм. Лица, грудь и филейные части чемпионок/чемпионов — на обложках лакокрасочных изданий, и фамилии — в партийных списках. Миллионные призовые и контракты. Новый президент самбо обожает. И на этом фоне — мизерные тиражи (авто)биографий отечественных спортивных звезд и тотальное их отсутствие в топ-листах литературных ревю и книжных магазинов. Это при том, что в советское время издательство «Физкультура и спорт» было вполне себе прибыльным, а книжки чемпионов читались всей страной.

Что, издавать нормально разучились? Может, и вправду так, но, согласитесь, по-настоящему интересный материал будут хватать в какой угодно упаковке: любой телевизионщик вам скажет: можно изобретать какие угодно форматы, заставки, джинглы, выкрасить студию в цвет «вырви глаз» — и рейтинг ноль. Но просто посадите перед камерой живого, остроумного, талантливого, а в идеале еще и честного человека, которому есть что сказать и который поведает о том, что его волнует, — и все, передача сделана, будут смотреть не отрываясь.

Не то чтобы я был уверен в том, что нынешним спортсменам решительно нечего сказать, но после того, как спорт у нас окончательно превратился в бизнес, читать про чемпионов-рекордсменов стало скучно чрезвычайно. Если верить спортивным и светским изданиям, это все какие-то гламурные фитюльки и ладно сконструированные машины для заколачивания денег. Помимо голов-очков-секунд, все новости по большей части сводятся к тому, кто с какой машины на какую пересел, сколько на последнем турнире намолотил и с кем появился в клубе модном. Для газетки, что в метро читаешь, еще, может, и ничего, но для книги, само устройство которой предполагает жизнь долгую, — маловато.

В писаниях о советских чемпионах спорт и деньги были вселенными непересекающимися. И дело не только в том, что на Олимпиадах до 1988 года официально выступали только любители, — а значит, эти самые любители изображали из себя военнослужащих, милиционеров, инструкторов по физкультуре, студентов и т. д. И не только в СССР. Все все понимали, но официально тренировались-соревновались не ради денег, и как-то так получалось, что и сами герои спорта, и публика в это верили. Тем более что так оно и было. Слезы Родниной, слушающей гимн на пьедестале, казались абсолютно искренними. Когда сейчас Третьяк говорит о том, что, стоя в воротах, он физически ощущал за спиной 250 миллионов болельщиков, ему веришь безусловно. Победа была вестью человечеству и соотечественникам, и каждый мог вычленить в этом послании что-то для себя. Советское — значит отличное. Или: наша система физвоспитания — лучшая в мире. Или: терпение и труд все перетрут. Или: у нас возможно добиться успеха в жизни исключительно благодаря собственному труду и таланту. Или: пока есть попытка — ты не проиграл. Или: футбол сорок пятого года — жизнь продолжается. Ну и т. д. Каждый выбирал в меру собственного развития, внутреннего устройства, собственной своей мифологии, наконец. Тем более что спорт и — возможно — искусство были нестыдным и, пожалуй, самым коротким путем из «людья» в «княжье». Спорт это ведь довольно честное занятие. Везде своя грязь, конечно, но будь ты хоть трижды внук генсека, а если не выбегаешь стометровку из одиннадцати секунд и не можешь взять два метра в высоту — в сборную страны не попадешь. Публика, не будь дурой, это вполне понимала, спортсменам симпатизировала и носила на руках тех, кто рубился не только и не столько за собственное благополучие, сколько за честь флага, своих товарищей и другие надличностные вещи. Штангист Юрий Власов, побеждающий с тяжелейшим, на грани сепсиса, фурункулезом; футболист Николай Тищенко, доигрывающий финал Олимпиады с переломанной ключицей; боксер Алексей Киселев, «в интересах команды» перешедший в более легкую весовую категорию и питающийся из расчета 200 граммов воды и столько же граммов еды в день. Это же по фактуре (и подаче) своей просто какие-то легенды и мифы Древней Греции! Не говоря уже о футбольных матчах в блокадном Ленинграде и оккупированном Киеве. Мало того, что книги о спорте (откуда и почерпнуты все вышеперечисленные факты) делались долго и тщательно, — при всех уступках советским «правилам игры», многие из них были пропитаны мучительной порою рефлексией на тему «Что такое спорт, кому и зачем это нужно, почему я, здоровый и умный мужик, занимаюсь всеми этими забегами в ширину?»

Прыгун в высоту Валерий Брумель в честной и художественно очень доброкачественной автобиографической повести «Не измени себе» тридцатилетней давности рассказывает о том, как его alter ego Буслаев вернулся в спорт после жестокой аварии, когда ногу его собирали по кусочкам. В финале книги, когда он, после возвращения, выиграл первый раз какие-то совершенно ничтожные состязания, чуть ли не первенство ЖАКТа, ему приносят телеграмму. В ней восторги, благодарности: узнав о том, что Брумель-Буслаев вернулся в спорт, встала девочка, до этого боявшаяся ходить после психотравмы. Вот оно, наконец, оправдание всей моей так называемой карьеры, думает персонаж. Евангельская аллюзия слишком уж заметна, разумеется, но в подлинности истории не сомневаешься, и уважение к автору, интерес к его жизни никак не уменьшается.

Ну и сравните это с недавней книжкой Валерия Газзаева, который целую страницу заливается, что Путин — близкий и родной (такими именно словами), но забывает нам сообщить, как звали его мать — не говоря уже о первом тренере.

Ну и кто это, спрашивается, будет читать? И главное — зачем? Где здесь мифы, боги и герои?

Книги о героях — и героях спорта в особенности — перспективный, очень перспективный сегмент рынка нон-фикшн. Тем более что ничего более интересного нам в ближайшие годы из развлечений не грозит. Государство нам сказало: вот вам ипотека, кредиты, товарное изобилие, нефтяные деньги — жрите. Вот вам футбол, хоккей, танцы на льду — смотрите. Только в политику не лезьте и думайте поменьше. И кто первым догадается делать из спортивных биографий не только микст бухгалтерского отчета, светской хроники, парадного фотоальбома и дежурного репортажа, но то, что интереснее всего на свете, — историю души человеческой, а в идеале — еще и сотворит миф, — этот рынок и возьмет. За явным преимуществом.

Сергей Князев

Назван обладатель премии «Национальный бестселлер» (звук)

Обладателем премии «Национальный бестселлер» стал Илья Бояшов с романом «Путь Мури». Два голоса малого жюри были отданы Бояшову, два — Людмиле Улицкой с романом «Даниэль Штайн, переводчик». Окончательное решение принял почетный председатель жюри Сергей Васильев.

Шорт-лист премии выглядел так:

  • Сорокин Владимир «День опричника»
  • Людмила Улицкая «Даниэль Штайн, переводчик»
  • Элтанг Лена «Побег куманики»
  • Бабенко Вадим «Черный пеликан»
  • Бояшов Илья «Путь Мури»
  • Быков Дмитрий «ЖД»

Голоса малого жюри распределились следующим образом:

Дмитрий Быков (писатель, журналист) — Илья Бояшов, «Путь Мури»

Василий Бархатов (режиссер Мариинского театра) — Илья Бояшов, «Путь Мури»

Илья Лазерсон (президент Коллегии шеф-поваров Санкт-Петербурга) — Людмила Улицкая, «Даниэль Штайн, переводчик»

Яна Милорадовская (главный редактор журнала «Собака.ру») — Людмила Улицкая, «Даниэль Штайн, переводчик»

Анфиса Чехова (телеведущая) — Владимир Сорокин, «День опричника»

Михаил Леонтьев (тележурналист и политолог) — Лена Элтанг, «Побег куманики»

Запись церемонии награждения: mp3

Нацбест

На фото: член Малого жюри Анфиса Чехова, обладатель премии Илья Бояшов, ведущий церемонии Артемий Троицкий.

Фото Ольги Урванцевой