- Издательство «АСТ», 2011 г.
- Все знают, что в Москве водятся большие деньги. И едут в Златоглавую люди со всей страны, чтобы «срубить бабла» и одним махом выскочить из «грязи в князи».
Палитру самых ярких мечтаний и действий предлагает в своем романе Сергей Минаев. Персонажи книги — «герои» нашего времени в ярких образах жителей и гостей столицы. Столичный бизнесмен, курьер, гастарбайтеры, милиционер, врач, наркоман, проститутка, сутенер, продавец мобильных телефонов, бандиты-гастролеры, и «человек, который решает проблемы» — все они связаны одним и тем же — «чемоданом денег», который переходит из рук в руки.
Куда движется чемодан с миллионом? Конечно в руки московского чиновника, образ которого, благоразумно остается за кадром, но мысль о котором не покидает голову читателя.
А вообще-то эта книга о бесполезном существовании «москвичей» — успешных менеджеров и безуспешных лохов, когда они молятся на деньги. Эта книга о коррупции, которая сожрала в человеке все человеческое. - Купить книгу на Озоне
Модернизатор
Философия московская очень простая:
работать по-капиталистически, распределять
по-социалистически, в условиях полной
демократии.
Ю. М. Лужков
Алексей Иванович Друян сидел перед огромным
компьютерным монитором, пытаясь разобраться в настройках личных страниц и функционале твиттера и
фейсбука.
Первый час он методично заполнял анкету, сверяясь с инструкцией, набранной восемнадцатым шрифтом заботливыми руками секретарши Тани. Второй—
пытался загрузить фотографию на личные страницы.
Сначала долго выбирал между тщательно отфотошопленным собой в добротном костюме, белой рубашке
и галстуке с узлом величиной с голову новорожденного и самим собой же, отфотошопленным чуть менее. В свитере, в улыбке и с торчащим между вырезом свитера и улыбкой накрахмаленным воротником
небесно-голубой рубашки.
В результате принял поистине Соломоново решение: одна — для фейсбука, другая — для твиттера.
Но вселенская катастрофа заключалась в том, что ни
первая, ни вторая фотография отчаянно не желали
загружаться.
Не то чтобы в свои пятьдесят четыре Алексей Иванович внезапно воспылал любовью к социальным сетям. Конечно, друзья рассказывали о том, какие интересные вещи таит в себе интернет, — тут тебе и
новости, и знакомства с романтическим продолжением, и тонны компромата, и встречи бывших одноклассников. Но все это Друяну было до фонаря. Свежераспечатанные новости каждое утро приносила
Татьяна, любовниц было две, причем самых что ни на
есть реальных, а не виртуальных, с бывшими одноклассниками он не хотел встретиться даже в соседних могилах, а компромат у него был свой. Не то чтобы тонны, но по чуть-чуть — и на всех.
Размеренная жизнь Друяна никакого соприкосновения с интернетом решительно не переносила. Как
всякая новизна (а Алексей Иванович был консерватор, даже, можно сказать, ретроград) интернет был
ему чужд, неинтересен, и скорее всего — враждебен. «Так бы жизнь бы шла и шла» — как пелось в
песне любимого Друяном Миши Шуфутинского, но
все испортил Президент Медведев.
Какие консультанты нашептали Дмитрию Анатольичу о необходимости президентского присутствия в
интернете, Алексей Иваныч не знал. По слухам, сатанинское отродье, напустившее на президента эту
напасть, угнездилось в Америке, и ноги, а точнее, копыта, росли из компании Apple. Не зря ведь президент, а вслед за ним и все окружение, обзавелись
новомодными айфонами и айпадами. И пошло-поехало. Сначала президентский блог в каком-то ЖЖ
(название казалось Иванычу похожим на аббревиатуру туалета), потом фейсбук, а теперь еще этот гребаный твиттер. С клитором созвучно опять же. Тьфу,
гадость! Простым россиянам, журналистам и прочей
«продвинутой пидорасне», как называл эту прослойку Иваныч, президентская инициатива нравилась. Но
проблема была в том, что Алексей Иванович не был
простым россиянином.
Друян десятый год служил в московской мэрии.
Начинал специалистом, потом начальником отдела, а
семь лет назад Юрий Михайлович Лужков лично назначил его заместителем начальника департамента
строительного надзора и охраны памятников архитектуры.
И все за эти годы не быстро, но как-то само собой устроилось. Пара-тройка бизнесов на жену. Не
таких, конечно, как у Батуриной, но семья Друянов в
олигархи и не записывалась. Несколько квартир —
не пентхаусы, но престижные «сталинки». Дом на Риге, дом в Юрмале, дача в Барселоне. «Совсем ты,
Лешка, себя не жалеешь, — говорила обычно Наталья Дмитриевна, гладя супруга по голове, — нормально ведь живем. Не хуже, чем у людей».
И в самом деле не хуже. Вот и дочь замуж выдал,
закатив свадьбу в ресторане «Марио» (опять же не
в силу любви к итальянской кухне, просто друзья бы
не поняли более дешевого), за… когда любишь, не
считаешь, как говорится. Сын в Лондоне только на
ноги встал после коледжа. «Так бы жизнь бы шла и
шла»…
Так она и шла. До вчерашнего дня. Точнее до пятнадцати ноль-ноль, когда началось совместное, с ребятами со Старой площади, совещание. Разговор шел,
как обычно, за перемены, против коррупции и чтобы
к людям ближе.
Тучи сгустились ровно в тот момент, когда Друян
в сердцах бросил, что-де запросы и предложения от
населения тонут в кабинетах среднего чиновничьего
звена, а работы так много, что лично с представителями малого и среднего бизнеса встречаться не получается. Удар молнии материализовался во фразе
одного из парней из Администрации Президента:
— А у вас что же, Алексей Иванович, своего блога нет? В ЖЖ, фейсбуке? Твиттер-то хоть ведете? Нет?
— У меня вот, — пробормотал Друян, воздев
вверх айпад, — вот… есть…
— Эх, Алексей Иваныч, Алексей Иваныч… не хотите вы модернизироваться…
Сказано это было максимально шутливым, даже
игривым тоном. В проброс, будто эти слова ничего
и не значат. Сказано так, что Друян почувствовал —
пиздец особенно близок. Он скатывался по лацканам пиджака того парня, разливался по длинному
столу для переговоров, огибал стаканы для карандашей, соседские блокноты и айпады. Поток пиздеца
разбегался на много маленьких ручейков, чтобы потом слиться в один большой и поглотить Алексея
Ивановича…
На работу Иваныч вернулся, кажется, с повышенным давлением. Обедать не стал, созвал Татьяну и по-
мощников. Закатил истерику на предмет модернизации. От предложения немедленно завести аккаунты
во всех соцсетях и начать переписываться с населением от его лица командой технологов, отказался.
— Вы там понапишете, блядь! — вскричал Друян,
предпочитая все жизненно важные вопросы (а вход
в интернет, судя по всему, был именно таким вопросом) контролировать лично. — Инструкцию по этим
вашим социалистическим…
— Социальным, — робко поправил его помощник
по работе с прессой.
— Хуяльным! Чтоб инструкция через полчаса у меня на столе была! — Друян жахнул кулаком по столу так, что фарфоровая фигурка гейши повалилась
на бок и стыдливым взором уперлась в потрескавшийся от времени паркет.
Друян в очередной раз нажал на кнопку «загрузить», плюнул во всплывшее окно «разрыв соединения», скомкал инструкцию и схватил мобильный:
— Але, Тань!
— Алло… да… да, Алексей Иванович, — заспанным голосом ответила трубка.
— Тань, ты, значит, как хочешь, а эта хуевина не
работает. Так! Откуда я знаю? Читал по слогам, епта. Разрыв этого… соединения, все время пишет. Вот
чтобы завтра, к девяти, нет, к восьми тридцати! —
Друян отставил трубку и прокашлялся. — Все вот эти
мудаки, мои помощники, компьютерщики эти… чтобы к восьми тридцати весь этот интернет, твиттерь и
этот, как его… не важно. Короче, чтобы все работало. Я лично принимать буду… и не дай бог! Поняла
меня? Не дай бог, чтобы… в общем, ты поняла.
— Поубивал бы тебя, дуру ебучую! — Друян
швырнул мобильник на лаковую поверхность стола в
китайском стиле, подошел к высокому, в человеческий рост, винному шкафу и потянул на себя затемненную дверцу. Мазнул взглядом по портрету монтажника работы Дейнеки на стене, по стойке с виниловыми пластинками, шкуре леопарда на полу и
замер в задумчивости.
Алексей Иванович любил оперу, бордо не моложе
1987 года, соцреализм в живописи и овсяное печенье. А людей Алексей Иванович не любил. В особенности москвичей.
Не любил с детства, как любой выходец из глубокой провинции. Москвичи существовали рядом с момента рождения Алексея Ивановича.
Сначала это были фантомные, невидимые враги,
которые сожрали в стране всю колбасу и все шоколадные конфеты (так, во всяком случае, представлялось со слов отца, раз в год бывавшего в столице и
описывавшего Москву, как другую планету). Потом
они материализовались в виде сокурсников в МАДИ,
у которых была московская прописка и отдельная родительская квартира. Они вкуснее ели, лучше одевались и женились на самых красивых провинциалках.
В перестроечные годы москвичи заделались кооператорами и развалили Союз. И выходило так, что
бороться с ними у Друяна не было никакой возможности. И если бы не Пашка, сосед по общежитию, заманивший Алексея в кружок молодых демократов, и
если бы не вовремя подвернувшееся место в Министерстве транспорта, так бы и сгнил Алешка в этом
чертовом городе. В министерстве же он пережил и
бандитские, и олигархические девяностые. Звезд с
неба не хватал, но и своего старался не упускать.
Время поквитаться с москвичами, звездный час
Друяна начался с приходом в мэрию Москвы. Когда
потекли потоки расселяемых из центровых коммуналок бабок, жертв «черных риелторов», всех этих мудаков, пытавшихся открыть кафетерии, маленькие
книжные магазины и прочую мелкую торговлю. После началась «точечная застройка», реконструкции,
арендные договоры.
Беседу с любым предпринимателем Друян начинал с учтивого вопроса:
— А вы сами москвич? Коренной?
И если жертва начинала заискивающе кивать в
стремлении зацепиться, найти с чиновником общие
корни и душевные моменты, в то самое мгновение
Друян превращал ее жизнь в ад. По совести сказать,
он не отбирал бизнесы, не вымогал умопомрачительные взятки, ничего такого. Он просто медленно, методично доводил человека до банкротства или нервного срыва. Или до одного и другого одновременно.
Исходя из значимости актива. Мучил проверками,
приостанавливал договоры аренды, насылал налоговую и пожарников. В общем, применял весь арсенал
кар злого бога Шивы, скукожившегося до размеров
заместителя главы департамента.
Команду он сколотил из себе подобных, когда-то
обиженных, или придумавших, что их обидели, провинциалов. Людей, которые девизом города-героя
Москвы, будь у них такая возможность, сделали бы
слоган: «Живые позавидуют мертвым».
Подписывая документы на снос дома, строительство торгового центра на месте футбольного поля
или реконструкцию «до уровня фундамента» исторического памятника, Друян не просто пополнял свой
банковский счет. Он чувствовал священный трепет
предводителя армии, взявшей приступом вражеский
город. Вождем, сносящим до основания все то мерзкое, старое, раздражавшее, вызывавшее когда-то
чувства зависти и унижения. Город, который так и не
стал для него своим. Москву, которая была бы хорошим городом, убери из нее Создатель москвичей.
В результате за десять лет работы Алексей Иванович Друян приобрел совершенно определенную репутацию, и наводившие о нем справки с целью договориться бизнесмены чаще всего слышали от собеседника слово «пиздец», произнесенное свистящим
шепотом.
Алексей Иванович открыл холодильник, погладил
бутылки. Достал одну, потом убрал на место. Достал
другую, снова убрал. Подошел к окну, открыл фрамугу и вдохнул огни Садового кольца. Сверху пролетел окурок. Друян высунул голову, сначала посмотрел вниз, на мелкий сноп искр, потом наверх, пытаясь разглядеть, кто посмел швырнуть окурок так,
чтобы он пролетел мимо друяновского окна, но никого не обнаружил.
— Поубивал бы вас всех! — Друян захлопнул окно, вернулся за стол и достал тонометр измерить давление. Дождавшись результата, удовлетворенно кивнул, убрал тонометр в стол, откинулся на спинку
кресла и прикрыл глаза.
«Борьба с коррупцией, о которой говорил Президент Медведев, требует концентрации сил всего общества. Всей страны. Спросите себя, как легко вы даете взятку врачу, учителю в школе, гаишнику наконец? Взятка стала обычным, рядовым событием. И на
этой… на этом, — сбился Друян, — или, все-таки,
на этой?..»
Проклятый второй абзац ни черта не шел. Вроде
там суфлер поставить обещали. Он сверился с текстом выступления: «И на этой грядке коллективной
безответственности вырастают коррупционеры! Те,
кто тормозит модернизацию в стране, мешает развитию медицины, усилению безопасности, росту уровня жизни наших граждан. Инициатива московской
мэрии — на личном примере каждого нашего сотрудника доказать, что…» Грядка коллективной безответственности. Друян пару раз проговорил эту уродливую формулу вслух. Какая грядка? Почему грядка?
А коррупционеры, они, типа, овощи? Сами-то понимают, чего пишут? Дипломов наполучали, а по-человечески писать так и не научились! Мудачье!
Он встал и вернулся к окну. Мерцающие огни
Москвы действовали успокаивающе. Завтра обещало
быть сложным. Сначала совещание, потом работа с
документами и подготовка речи. Главных дел было
два: выступление на телеканале «Столица» по поводу антикоррупционных инициатив мэрии, в двенадцать дня. И еще одна встреча, ближе к двум. С представителями чеченской диаспоры, которые должны
привезти один миллион долларов за разрешение на
строительство. Чего строительства и где Друян, честно говоря, помнил смутно. Помнил только, что речь
пойдет о разрешении, и цифру.
— Ну что сказать вам, москвичи, на прощанье?
Чем наградить мне вас за вниманье? Дорогие москвичи! Доброй ночи! — запел мобильный голосом Леонида Утесова.
Звонить в это время мог только один человек.
— Поубивал бы вас всех! — прошептал Друян и
улыбнулся.
