Метка: Максим Кантор

Корни искусства

 

  • Максим Кантор. Чертополох. Философия живописи. — М.: АСТ, 2016. — 790 с.

     

    Немногие из нас могут с гордостью заявить: «Я разбираюсь в живописи». Чтобы выучить все особенности художественных стилей и с легкостью провести экскурсию по залам Эрмитажа, нужно приложить немало усилий. И еще больше — чтобы выразить определенное мнение о том, что, по вашему, своей картиной «хотел сказать автор». Поэтому чаще всего мы ищем внимательного и вдумчивого проводника в мир изобразительного искусства, который не только знает больше нас, но и способен встать на место человека, далекого от предмета разговора.

    Книга Максима Кантора «Чертополох. Философия живописи» таким путеводителем не станет. Однако она способна подтолкнуть к процессу познания, к стремлению заполнить лакуны в собственном образовании.

    Художник и писатель Максим Кантор — сын Карла Кантора, искусствоведа и теоретика дизайна. Тридцать эссе о живописи, которые вошли в «Чертополох», по словам автора, родились в том числе из диалогов с отцом. И читателю, который не держал в руках хотя бы стандартный учебник по истории искусств, будет непросто наблюдать за «становлением европейской свободной воли», символом которого становится рост чертополоха.

    Кантор пишет о целом ряде художников, начиная от широко известных — Босха и Ботичелли, — заканчивая Фройдом и Руо, о которых многие не знают совсем ничего. Некоторые тексты посвящены направлениям и концепциям — модерну, сюрреализму, Парижской школе и другим. Автор выбирает те темы, которые кажутся ему важными в становлении, развитии и завершении эпохи масляной живописи. В определенный момент истории авангард, по мысли Кантора, объявляет себя «универсальной дисциплиной» и «отменяет» писание красками.

    Ответ на вопрос, какой аудитории Кантор адресует свои размышления, понятен. Это люди с большим багажом знаний, умеющие понимать авторские отсылки без обращения к энциклопедии. Для них очевидно, кто такой Рабле и что такое Ренессанс. Автор не ставил перед собой задачи написать учебник. Он не воспринимает написанное даже как «историю одного вида человеческой деятельности», а лишь рассуждает об отдельных картинах.

    Впрочем, рассказывает Кантор интересно и доступно, напоминая читателю, что «туманность формулировки — следствие нечеткости мысли». Однако глубина рассуждений требует вдумчивого подхода. С этой точки зрения, «Чертополох» похож на книги о живописи поэта Жоэ Буске и художника-сюрреалиста Октавио Паса. Кантор — сам художник. Он может говорить с точки зрения «творца» так же легко, как и с позиции исследователя:

     

    Художник всегда соразмеряет силы; он сам лучше любого историка искусств знает, сколько суждено сделать, меряет свой век значительными свершениями — и подсчитывает, сколько пришлось растратить.

    Жанр эссе, кажется, больше всего подходит этому автору. Эта форма позволяет не ограничивать себя строгими рамками и высказать собственное мнение как можно более полно. А у Кантора оно есть всегда — не только об искусстве, но и о самых разных сторонах жизни — от политики до истории. Столь же интересно и аргументированно он пишет о да Винчи или Шагале, при этом неизменно используя яркие сравнения и метафоры, раскрывая свое литературное дарование:

     

    У всякого художника есть свой цвет — как у писателя своя интонация. В литературе не спутаешь страстную интонацию Маяковского и негромкий голос Чехова, а в изобразительном искусстве не спутаешь золотой цвет Ван Гога с янтарным цветом Рембранта.

    Принесший Кантору наибольшую известность роман «Учебник рисования» критики называли и антипостмодернистским манифестом, и политической сатирой, и философическим трактатом. В «Чертополохе» Кантор не теряет стремления прослеживать исторические параллели, говорить о мире в целом, даже когда речь идет об отдельных фактах, ведь для него «важно поместить художника и его произведение в исторический контекст».

    После знакомства с «Чертополохом» возникает желание составить большой список литературы и начать читать, отложив все дела. Выделить карандашом самое ценное и подчеркнуть все фамилии. В «Учебнике рисования» автор пишет: «Чтобы выражать себя, надо вначале себя иметь! Невозможно выразить то, чего нет». Одним из кирпичиков, из которых строится дорога к себе, может стать книга Максима Кантора.

Валерия Темкина

«Нацбест» отдали фигль знает кому

Второй день лета был ознаменован неожиданной развязкой 13-й церемонии вручения премии «Национальный бестселлер», прошедшей в Зимнем саду гостиницы «Астория». Фаворитами негласно считались «Лавр» Евгения Водолазкина и «Красный свет» Максима Кантора. И если Кантору пришлось-таки побороться с Фигль-Миглем, который выпустил свой третий роман «Волки и медведи», то о «Лавре» и вовсе чуть не забыли.

Когда же решающим голосом председателя Малого жюри Льва Макарова, генерального директора телеканала «2×2», премию присудили Фиглю, автор, прежде остававшийся инкогнито, рванула (!) на сцену за щастьем, чем вызвала большой переполох среди гостей и журналистов. Понимая, что звездный час настал, она нервно прочла с подмосток список ироничных эпитетов в свой адрес, собранных за два года подполья и записанных на библиотечной карточке. Затем автор пообещала служить отечеству, о чем-то на ушко спросила философа и общественного деятеля Константина Крылова, который вместе с украинским писателем Сергеем Жаданом предпочел ее роман остальным, и покинула сцену, отказавшись общаться с журналистами.

После внезапно завершившейся церемонии гости еще потоптались в зале, поворачивая головы в сторону таинственной девушки и пытаясь заглянуть ей под солнечные очки, и вереницей потянулись на фуршет. В глазах некоторых застыли слезы: то ли от того, что Водолазкин был незаслуженно забыт, то ли от того, что болели за Кантора, а может, потому, что одна из увлекательнейших интриг литературного мира чуть было не разрушилась. Фигль их знает.

Анастасия Бутина

Финалисты «Нацбеста»: морфология сказки

Лауреат ежегодной литературной премии «Национальный бестселлер» 2013 года будет объявлен в первое воскресенье июня. Летняя церемония вручения традиционно пройдет в Зимнем саду гостиницы «Астория». Однако оксюморон во временах года невинен по сравнению с неординарностью финалистов премии.

По мнению ответственного секретаря и отца-основателя «Нацбеста» Виктора Топорова, «главная сенсация нынешнего „короткого списка“ — отсутствие каких бы то ни было сенсаций». Из шести номинантов достойными победы критику видятся двое: Максим Кантор с 600-страничным романом «Красный свет» и автор романа-лабиринта «Лавр» Евгений Водолазкин. В финал также вышли Ильдар Абузяров («Мутабор»), Софья Купряшина («Видоискательница»), Ольга Погодина-Кузмина («Власть мертвых») и Фигль-Мигль («Волки и медведи»).

За двенадцатилетнее существование «Нацбест» прочно укрепился в литературном сообществе как самое непредсказуемое и скандальное событие. Слагаемые такой репутации — политическая неангажированность, состав Малого жюри (в который традиционно входят не столько писатели, сколько общественные и политические деятели) и харизматическая личность Виктора Топорова.

Бюджет «Нацбеста» скромен и в линейке премиальных фондов находится между символическим рублем премии Андрея Белого и букеровскими 20 000 $. Призовые 250 тыс. рублей лауреат делит с номинатором и издательством, получившим права на публикацию книги. Впрочем, цель оргкомитета — не единичное вливание денег в того или иного писателя, а вскрытие рыночного потенциала книги. «Наша задача с „Нацбестом“ была — доказать, что качественный современный роман может быть продан тиражом 50 000 экземпляров в России, а также продан на Запад. Эти вещи значат для писателя ни много ни мало, а перемену участи», — рассказывает Виктор Топоров.

То, что «результаты премии влияют на продажи премированных и вошедших в шорт-лист книг», неоспоримо. Однако девиз «Нацбеста» — «Проснуться знаменитым» — срабатывает через раз и нисколько не препятствует присуждению приза авторам, знаменитость которых вызывает мучительную бессонницу у пишущей братии. Виктор Пелевин, Александр Проханов, Захар Прилепин, Дмитрий Быков (двойной лауреат — за 2006 и 2011 гг.) — имена, о которых справляться в «Википедии» нет необходимости.

В то же время прозрачность системы отбора произведений снимает вопросы о подспудном кумовстве. Ежегодное обновление Большого и Малого жюри (в последнем среди прочих побывали Ирина Хакамада, Ксения Собчак, Женя Отто, Олег Кашин, Сергей Шнуров, Эдуард Лимонов) исключают момент навязывания издателями своих новинок. Списки номинаторов, рецензии и присужденные баллы открыто публикуются на официальном сайте «Нацбеста». Гласное голосование Малого жюри проходит на церемонии вручения.

В этом году определять национальный бестселлер будут искусствовед Александр Боровский, писатели Сергей Жадан, Константин Крылов, исполнительный вице-президент кинокомпании «Централ Партнершип» Злата Полищук, телеведущая Ника Стрижак и победитель «Нацбеста» прошлого года Александр Терехов. Должность почетного председателя Малого жюри на этот раз предоставлена генеральному директору телеканала «2×2» Льву Макарову.

Два года назад гости церемонии были свидетелями перевоплощения Дмитрия Быкова в Царевну-лягушку. Главное, чтобы Максим Кантор не обернулся Серым Волком, а то лавры достанутся Евгению Водолазкину.

Анна Рябчикова