Предатель

Драма о душевных метаниях террористов

  • Режиссер Джеффри Начманофф
  • США, 114 мин

11 сентября — это не только важная дата в мировой истории, это еще и не зафиксированная пока в киноэнциклопедиях точка отсчета нового американского кино, точнее, нового жанра, который в прессе так и называют — «post-9/11». Жанр развивается: если изначально его героями были американские солдаты, полицейские, чиновники и агенты спецслужб, то теперь сценаристы начали копать глубже и искать новых персонажей в самих террористических ячейках.

В «Предателе» есть два агента ФБР — один порядочный, изучавший в Университете историю мировых религий (то есть он читал Коран (!) и уже за одно это, по мнению авторов, достоин восхищения), второй — свинья. Есть два террориста — рефлексирующий интеллигент, учившийся в Швейцарии, и хладнокровный подонок, отправляющий на смерть несовершеннолетних мальчиков. И между ними — главный герой (грустный афроамериканец Дон Чидл), специалист по взрывчатым веществам, про которго непонятно, то ли он агент под прикрытием, то ли все-таки один из боевиков Аль-Каиды.

Из многообещающей завязки в результате не выходит ничего путного: как и большинство представителей нового жанра, фильм страдает ограниченностью авторского взгляда и излишней прямолинейностью. Заглянуть в душу к врагу не получается — может, для этого нужно, чтобы прошло еще немного времени, а может, кому-то действительно стоит почитать Коран.

для тех, кто ничего не боится

Ксения Реутова

Энди Уорхол. Попизм

Энди Уорхол. Попизм

  • СПб.: Амфора, 2008
  • Отрывок из книги

В 60-е ничего не надо было покупать. Почти все доставалось даром — все было рекламой. Все что-то продвигали, и за тобой посылали машины, кормили, развлекали, делали подарки — если ты приглашен. Если тебя не приглашали, было все то же самое, только без машины. Рекой текли деньги, просто рекой.

Журналист как-то спросил Дэнни Филдса:

— Как мне заполучить компанию с «Фабрики» на презентацию?

А Дэнни ему ответил:

— Без проблем. Можете даже не сообщать им. Просто пришлите лимузин и скажите, чтобы спускались. Гарантирую, как только машина приедет, все тут же в нее залезут.

Мы действительно залезли.

Помню, как Сэму Грину всю квартиру обставили даром за один день. Он так радовался переезду, что пригласил сотни человек на новоселье, за день до которого осознал, что у него и присесть негде. Так что он весь день на «Фабрике» провисел на телефоне. Я слышал, как он обзванивал детские сады, выдавал что-то вроде:

— А как насчет этих ковриков, на которых детишки любят прикорнуть? Можно мне одолжить несколько? Да нет, я их на другой день верну…

Он вешал трубку и стонал:

— Ну что мне делать? У меня всего пятьдесят шесть долларов на счете!

Я посоветовал ему придумать что-нибудь.

-Слушай, — он ответил, — я уже всех обзвонил — даже херцевскую «Одолжи подушку». Все жутко дорого.

Я ему сказал:

— Ты тупишь, Сэм. Раз ты хочешь заплатить, они понимают, что ты бедный, — богатые не платят. Скажи, что хочешь бесплатно. Не будь ты таким неудачником. Веди себя, как богатый. Позвони в галерею «Парк Бернет», да в музей Метрополитен позвони!

Сэм придумал кое-что получше. Он набрал номер известного дизайнера по мехам, с которым познакомился на вечеринке неделей раньше, напомнил о себе, а потом затянул:

— У меня завтра будет вечеринка… Что?.. Ой, нет-нет, вас не приглашаю, просто обычное скучное бизнес-мероприятие для нескольких коллекционеров искусства, но будет фотограф из «Лайф», и они ищут какую-нибудь изюминку, текстуру, не знаю. Они видели уорхоловскую «Фабрику» в серебре и теперь хотят что-то тоже от стены до стены, так что я пообещал им, что отделаю свою квартиру пластиком, или мехом, или еще чем-нибудь. Фотогеничным, ну вы понимаете…

И так далее.

Следующим утром под окнами Сэма на Шестьдесят восьмой улице остановился грузовик с беспошлинными мехами на сорок две тысячи, за которые Сэм расписался. Он их повсюду разбросал, даже на террасе, и той ночью все возлежали на норках, рысях, лисах и морских котиках с сотней горящих свечей и камином — выглядело потрясающе.

Несколько человек было в бархатных и шелковых рубашках по последней моде, но совсем немного — парни все еще носили преимущественно синие джинсы с рубашками на пуговицах. Эди привела на вечеринку Боба Дилана, и они сидели вместе в уголочке. Дилан много времени проводил у своего менеджера Эла Гроссмана недалеко от Вудстока, и Эди тоже была как-то связана с Гроссманом — говорила, он собирается продвигать ее карьеру.

Я знал Дилана по Макдугал-стрит/»Кеттл оф фиш»/кафе «Риенцы»/»Хип бейгель«/кафе «Фигаро», а началось все, как утверждал Дэнни Филдс, с того, что они с Дональдом Лайонсом увидели Эрика Андерсена, фолк-певца, на Макдугал, решили, что он просто красавчик, подошли и спросили, не хочет ли он сняться в фильме Энди Уорхола.

— Интересно, сколько раз мы эту легенду использовали? — смеялся Дэнни.

А потом Эрик заинтересовался Эди, и мы стали вместе появляться в Виллидже. Но, думаю, Эди знала Дилана еще через Бобби Ньювирта. Бобби — художник, который начинал как певец и гитарист в Кембридже; рисовал он только ради денег, как он мне однажды сказал. Потом он сошелся с Диланом и стал членом ансамбля — кем-то вроде доверенного тур-менеджера Дилана. И Бобби был другом Эди.

На вечеринку Сэма Дилан пришел в синих джинсах, ботинках на каблуках и спортивной куртке, а волосы у него были, скорее, длинные. Под глазами у него виднелись круги, и даже стоя он горбился. Ему было тогда года 24, а ребята уже стали говорить, вести себя, одеваться и важничать, точно как он. Но немногие кроме Дилана могли проделывать его штучки — он и сам, когда был не в настроении, не мог. И уже тогда одевался несколько кричаще, но уж точно не в деревенском стиле — в смысле, он носил атласные рубашки в горошек. Выпустил «Bringing It All Back Home», так что звук у него был уже роковый к тому времени, но на Ньюпортском фолк-фестивале или в Форрест-хилл, где консервативная фолковая публика освистала его за увлечение электричеством, он еще не сыграл, и детишки по нему с ума сходили. Это было прямо перед тем, как вышла «Like a Rolling Stone». Мне нравились Дилан и созданный им гениальный новый стиль. Он не тратил свою жизнь на оммажи прошлому, все делал по-своему, а я это уважал. Когда он только появился, я даже подарил ему одного из моих серебряных «Элвисов». Правда, позже я страдал от паранойи, услышав, что он использует моего «Элвиса» в качестве мишени для дартса у себя загородом. Когда я спрашивал, зачем он так, мне неизменно отвечали:

— Я слышал, он считает, что ты погубил Эди.

Или:

— Послушай «Like a Rolling Stone» — думаю, под «дипломатом на хромированной лошадке» он имел в виду тебя, друг.

Я на самом деле не понимал, что же они хотели этим сказать, — никогда к словам песни особенно не прислушивался, — но я понял общее направление их мысли: Дилан не любил меня, винил в том, что Эди подсела на наркотики.

Что бы кто ни думал, правда в том, что я никогда не давал Эди наркотиков, никогда. Даже диетических таблеток. Вообще ничего. Она действительно принимала много амфетаминов и успокоительных, но действительно получала их не от меня. Их давал ей доктор, коловший всех светских львиц города.

Сейчас, как и раньше, меня могут обвинить в том, что я такой бессердечный, позволяю людям разрушать себя на моих глазах, чтобы я мог снимать или записывать их. Но я не считаю себя бессердечным — я просто реалист. Я еще в детстве понял, что, злясь и указывая кому-либо, что он должен делать, ничего не добьешься — и это просто невыносимо. Я понял, что куда проще влиять на других, если просто заткнуться, — по крайней мере, может, в этом случае они сами начнут сомневаться. Когда люди будут готовы, они изменятся. Но не раньше, и иногда они умирают прежде, чем дозреют до этой мысли. Нельзя никого изменить, если он сам не хочет, — и если кто-то хочет измениться, его не остановить.

(Потом я как-то выяснил, что Дилан сделал с «Элвисом». Более 10 лет спустя, в то время, когда подобные мои работы оценивались в цифрах с 4—5 нулями, я наткнулся на Дилана в Лондоне. Он был очень мил, дружелюбнее не бывает. Признался, что отдал картину своему менеджеру, Элу Гроссману, покачал головой с сожалением и сказал:

— Но подари ты мне еще одну, Энди, я бы такую ошибку уже не совершил…

Я думал, что история на том и закончилась, но как бы не так. Вскоре после этого мне случилось говорить с Робби Робертсоном, гитаристом «The Band», и когда я пересказал ему слова Дилана, он заулыбался:

— Ага, подарил! — Робби рассмеялся: — Вообще-то не подарил, а выменял. На диван.)

А в целом 1965-й был очень мирным годом. Все перемешались и тусовались по всему городу вместе. Марисоль была на меховой вечеринке Сэма, как и Патти и Клаас Ольденбурги, и Ларри и Кларисса Риверсы. Сэм ходил там, кормил людей виноградом, рассказывая всем интересующимся, откуда меха. Это было очень по-шестидесятнически — гордиться халявой. В 50-е хвастались, что платили много, а в 60-е смущались, если приходилось признать, что вообще платили.

Настоящий буйный. Тезисы о Николя Саркози

9

Саркози выполнили в виде куклы и приложили к учебнику вуду. Типа макет, в который надо втыкать магические иголки. Саркози возмутился, лепечет что-то про авторские права на свой образ, требует убрать из магазинов. На самом деле, конечно, испугался иголок. Над ним смеются: дескать, карикатуры на пророка Мохаммеда защищал, а сам сдрейфил. Ситуация юмористическая, но важнее, что Саркози и впрямь единственный столь высокопоставленный политик, защищавший скандинавских карикатуристов.

8

Саркози не только присунул модели-певице Карле Бруни (с кем не бывает), но и взял ее в жены. При этом следует помнить, что речь идет о мужчине, который хоть и повыше наших президентов, но все равно коротышка. Ходит в специальной обуви, чтобы казаться по телевизору выше.

Карикатура на Николя Саркози. © Газета Liebling

7

Саркози часто произносит слово «труд» — от кого еще из политиков мы это слово слышим? По его мнению, выправлять экономику Франции — сильно просевшую за два последних десятилетия — нужно не одними уловками хитрых монетаристских наук, но изменением психологии. Хорошая жизнь расслабляет, работать не хочется. «Мы обесценили труд и сделали все, что можно, дабы отучить французов трудиться». Встречаются расклады, при которых пособие по безработице оказывается больше, чем зарплата. Это уж конечно вовсе свинство, с которым должна справляться любая власть, но вот не справились же до Саркози. Он на 95 процентов сократил налог на наследование недвижимости, «чтобы люди могли передавать овеществленные плоды своего труда детям». Это из области пряников, а из сферы кнутов — санкции к безработным, которые откажутся от двух предложений работы, соответствующей их квалификации и подходящей по месту жительства.

Заставить людей работать — титаническая, конечно, запара. Спроецируйте на русскую жизнь: ну ведь не пойдет ни один коренной москвич, скажем, в дворники, полагая, что это работа для таджиков. Поверещать про понаехавших таджиков москвич при этом, разумеется, не упустит.

6

Саркози создает карманные исламские организации, которые призваны от лица мусульман отстаивать французские интересы. Созданный им соответствующий совет, скажем, не пикал против запрета хиджаба в государственных школах. Карманные организации, конечно, штука обоюдоострая, мало ли как повернутся. Но политика — она и есть политика.

5

Саркози, говорят, однажды признался, что в нем, как и во многих здоровых мужчинах, взыгрывает иногда демон педофилии. И что сила — в умении и воле этого демона придушить. Я не нашел подтверждений этой информации, но, вообще, на Саркози похоже.

4

Саркози недоволен размером Евросоюза. Причем если в нежелании принимать Турцию («Я не могу говорить французским школьникам и студентам, что Европа граничит с Сирией и Ираном») он не одинок, то против новоиспеченных европейских малюточек мало кто залупается. А Саркози заявляет, что страны, «не желающие идти быстрее, не должны мешать другим продвигаться вперед. Увеличение числа стран ЕС с 15 до 25 только ухудшило эту ситуацию». А ведь там еще Украина тычется незалежная.

3

Саркози, презрев жеманную осторожность, выступает за ограничение и жесткое регулирование иммиграции. Азиаты, африканцы и арабы наводняют Европу столь полноводно, что в той же Франции полно зон, обитатели которых не только не говорят по-французски, но и не собираются делать этого впредь. Саркози не стесняется выселять нелегалов, хочет заставить работать наглеющих легалов и все время говорит о «положительной дискриминации»: то есть о привлечении во Францию образованных, трудолюбивых и талантливых лиц третьемирных национальностей.

2

Саркози не боялся говорить избирателям, что он впрямь собирается делать. Работать вот, в частности, заставлять. Он считает, что причины многочисленных провалов французских правых в том, что они постоянно заигрывают с левой риторикой. Чтобы умаслить население типа. «Правым казалось, запрещено говорить об иммиграции, не стоит затрагивать тему отсутствия безопасности, реформирования налоговой системы… Правые стеснялись показать себя такими, какие они есть». Вот-вот. Знакомые грабли. Одна из главных причин краха российских реформ — неумение гайдарочубайсов объяснить народу, что именно и зачем они делают.

1

Саркози при этом не стесняется говорить, что отпущенная в свободный полет невидимая рука рынка привела мир, похоже, в очень зловонную задницу. И надо бы эту руку поумерить государственнным-надгосударственным регулированием. Говорит он это не как социалист, а как классический реформатор своей религии, этакий Лютер капитализма.

0

Я не знаю, закончит он свои дни героем или лузером, свернет ли бревно или расшибется о соломинку. Не сбросят ли какие неожиданные тараканы его явно подверженную кризисам крышу. Но я знаю, что цивилизацию надо спасать, и знаю, что спасти ее могут только Большие Люди с Серьезными Намерениями. Настоящие Буйные, к каковым несомненно относится этот венгерско-еврейский наполеончик.

Вячеслав Курицын

Братья по морозу

Братья по морозу

Медийные мифы настолько глубоко проникли в нашу жизнь, что теперь сложно отличить, где борода настоящая, а где она из ваты

Я до последнего не хотел верить, что Деда Мороза нет. Даже когда случайно натыкался на спрятанные родителями подарки, которые в новогоднюю ночь (оба-на!) оказывались под елкой или в мешке Деда Мороза, я продолжал верить. О том, что главного новогоднего персонажа не существует, мне методично твердила сестра, даже одноклассники неоднократно делились этой «тайной» — все впустую. Как-то раз в Новый год я увязался на лестничную площадку за папой, который всегда выходил покурить аккурат перед боем курантов, и никакие уговоры не могли меня заманить обратно в квартиру. Родителя я застал в момент надевания кафтана. Так я узнал, что толстопузый бородач, гастролировавший в новогоднюю ночь по квартирам детей, был моим родственником. Сказка закончилась.

Потом я узнал, что Деда Мороза придумали советские кинематографисты и соратник товарища Сталина товарищ Постышев, и что у нашего старика есть заграничный брат — рождественский Санта-Клаус. Только у того вместо снегурочки эльфы.

Как оказывается, Санта-Клауса и правда многое роднит с нашим новогодним добряком. В этом можно убедиться, прочитав книгу Никола Ладжойя «Санта-Клаус, или Книга о том, как „Кока-Кола“ сформировала наш мир воображаемого». Только там — за океаном — Святого Николая раскрутила «Кока-Кола», а не партийные функционеры, и цели компания преследовала другие.

В 1911 году «Кока-Коле» запретили использовать в рекламе детишек до 12 лет. Пришлось заокеанским воротилам поды-скивать себе такого рекламного персонажа, чтобы заинтересовать свою основную аудиторию — ребятню. Выбор пал на многострадального святого Николая (по-ихнему Санта-Клауса), который, путем долгих препирательств духовной власти с непокорными массами, стал символом Рождества.

Вот так и получается, что главная зимняя сказка про оленей и чулочки на камине или про елку и старика в кафтане с меховой оторочкой имеет копирайт не народа и времени, но расчетливых дядек. Наш Дед Мороз (он же Морозко) людей никогда особо не любил. В отличие от святого Николая, помогавшего детям, для языческого Морозко дети были жертвами. Он их собирал в мешок и уносил к себе на север. Однако путем несложных манипуляций (с тем же самым мешком) даже закоренелого мифического злодея можно превратить в добродушного героя мультфильмов. Нужна только причина. И у важных дядек она нашлась: у тамошних — создание рекламного мифа, у наших — «на радость детям». То есть Рождество, как религиозный праздник, убираем, а вместо него дружно отмечаем Новый год вместе с напомаженным языческим божеством. Политика.

Однако вернемся к книге Никола Ладжойя. В его культурологическом исследовании можно обнаружить, как минимум, много познавательного. Например, то, что «Фанта» была изобретена в фашистской Германии или что американский Санта-Клаус, появившись на европейской арене, был воспринят как культурная экспансия. Куклу старичка, как еретика, подвесили и сожгли перед Дижонским собором. Впрочем, Европа и раньше этим грешила.

Правда, старина Санта оказался не простым захватчиком мировых культурных пространств. С подачи мозговитых маркетологов компании «Кока-Кола» он каждый раз мимикрировал под культуру той страны, куда его переселяли. Вот он — коварный расчет производителей, которые хотели, чтобы во всех уголках мира был Санта-Клаус (а значит, и «Кока-Кола»). Сказано — сделано. Теперь его, так же как и напиток, можно встретить повсюду, даже в Китае. Вот такая сказочка. Захватив таким образом мир, старикан колу пить не бросил. Более того, он продолжает гонять на оленьей упряжке во время рекламных пауз, а под Рождество, опустошая кошельки родителей, дарит малышам подарки.

Так кто же лучше? Наш — полученный в секретных лабораториях Кремля, или их — мало чем отличающийся от ковбоя Marlboro? У обоих, как оказывается, репутация небезупречна. А людей с сомнительным прошлым не то что к детям, к себе подпускать боязно. И все-таки мне ближе наш старикан. Хотя бы тем, что он (хоть чуть-чуть) мой родственник.

Дед Мороз и Санта-Клаус. Иллюстрация к книге Никола Ладжойя «Санта-Клаус, или Книга о том, как „Кока-Кола“ сформировала наш мир воображаемого»

Рисунок Анастасии Холодиловой

Михаил Заиканов

Новогоднее обращение к президенту Российской Федерации

27  декабря в Петербурге россияне поздравили своего президента

27  декабря в Санкт-Петербурге прошла необычная социальная акция — первое в новейшей истории «Новогоднее обращение к президенту Российской Федерации». Инициаторами и организаторами этого мероприятия стала петербургская креативная группа «САХАР, 1КГ», известная широкой общественности по своим акциям «Человек читающий» и «Уличный конкурс красоты». С 12—00 до 22—00 мобильная команда креативной группы «САХАР, 1КГ» колесила по предпраздничному городу, собирая новогодние поздравления от его жителей президенту России. Сделать официальное обращение к главе государства мог любой петербуржец, оказавшийся на пути следования мобильной команды, причем сделать это в подобающем случаю антураже — на фоне Кремля, рядом с праздничной елкой, с бокалом шампанского в руке.

По словам организаторов акции, идея сделать новогоднее обращение граждан России к президенту возникла, а вернее возникала, каждый раз, когда 31 декабря они слушали главу страны. Получалось так, что президент, поздравляя лично каждого россиянина, сам в итоге не получал ответного поздравления от россиян. «Новогоднее обращение к президенту» задумывалось, как способ восстановить, наконец, справедливость и просто по-человечески поздравить главу государства так же, как он каждый год поздравляет нас. Также, организаторы отметили, что акция носила исключительно социальную направленность, без какой-либо политической подоплеки.

Первыми Дмитрия Анатольевича Медведева смогли поздравить молодые петербургские журналисты. Именно Факультет Журналистики Санкт-Петербургского Государственного Университета стал отправной точкой маршрута мобильной команды. Студенты желали президенту здоровья, успехов и любви, а также выразили пожелание, «чтобы в будущем 2009 году в России продолжилось формирование и укрепление гражданского общества, а государственные программы, направленные на поддержку молодежи не потеряли своей актуальности».

Второй точкой сбора новогодних поздравлений была выбрана Сенатская площадь — излюбленное место петербургских молодоженов. Несмотря на холодный невский ветер у последних, решивших связать свои судьбы в Год Семьи, пар и их друзей нашлись теплые слова в адрес российского президента. Как выяснилось, молодожены с оптимизмом смотрят в будущее, чего желают и президенту, а также, цитируем: «поскорее разобраться, уже, с этим кризисом».

Далее мобильная команда направилась в самую гущу событий, а именно на Невский проспект, где только что встретившие прибывшего в Северную Столицу Деда Мороза петербуржцы с удовольствием подключились к «Новогоднему обращению к президенту». Тут уже можно было встретить людей любого возраста — от пяти лет и старше. Например, шестилетний Миша очень серьезно, по-мужски пожелал Дмитрию Анатольевичу успехов в работе и счастья в личной жизни и поспешил с мамой в Цирк. Аспирант Санкт-Петербургского Университета Экономики и Финансов Сергей, выразил уверенность, что «совместными усилиями, несмотря ни на что, в 2009 году стране удастся добиться нереального роста реального сектора экономики».

Также мобильная команда побывала на площади Искусств и в одном из центральных петербуржских торговых центров. Всего с наступающим Новым Годом президента поздравило порядка 100 человек. Из отснятого за день видеоматериала будет смонтировано новогоднее поздравление, которое организаторы отправят в администрацию президента. Ну а посмотреть новогоднее обращение петербуржцев к президенту России можно будет на сайте креативной группы «САХАР, 1КГ» (www.caxap1.kg). Организаторы акции надеются, что такие ответные поздравления главы государства его гражданами станут доброй традицией и найдут отклик у жителей не только Петербурга, но и других городов России. С Новым Годом, дорогие друзья!

Фотоотчет об акции здесь.

Отодрать бедолагу на месте не получилось

В общественном туалете города Дадли (Великобритания) некие шутники обмазали крышку унитаза хорошим клеем, благодаря чему один из посетителей клозета к ней прилип. Намертво.

Отодрать бедолагу на месте не получилось, поэтому пришлось ему (вместе с фаянсовым изделием) ехать в больницу, где врачам кое-как удалось его отклеить.

Сообщается эта новость в разных местах со ссылкой на авторитетное информационное агентство, потому и мы данным происшествием не побрезговали. Новость, однако, странная. Смаковать ее особо не хочется. И все же: публикуя ее, подстрекаем ли мы новых шутников или предупреждаем потенциальных жертв? Диалектика.

Егор Стрешнев

Сосиски из ножек Барби

В интернете бродит неприличная картинка: сосиски из ножек Барби.

Довели, стало быть, образ девушки до естественного абсурда. Смотрится крайне неаппетитно. Кто крайний (в смысле, откуда ноги растут; в смысле, кто автор), я не нашел. Но не исключено, что автор прячется, причем не только от производителей Барби, но и от мясо-сосисочного лобби.

Егор Стрешнев

Другая лазейка для гаишника

В Москве Верховный суд нашей Федерации отменил два пункта в «Инструкции по проведению медицинского освидетельствования на состояние опьянения лица, которое управляет транспортным средством». На их основании врачи имели право признавать водителя нетрезвым даже в том случае, если в его крови не были обнаружены вещества, вызывающие опьянение. То есть, когда «клиент» типа кажется пьяным, в графе писали: «опьянение неустановленным веществом». Новость на первый взгляд вроде бы хорошая. Но если вдуматься, здесь спокойно может скрываться другая лазейка для гаишника.

Егор Стрешнев

Жопа-00 заканчивается?

ЖОПА-00 ЗАКАНЧИВАЕТСЯ?

В журнале «Матадор» я работал не со дня основания — но почти со дня, присоединившись к К. Л. Эрнсту и компании где-то через месяц после запуска проекта. И закончил работать пусть не в последний момент, но всего за номер или два до кончины издания. В общей сложности я провел в «Матадоре» что-то около четырех лет. Долгий срок. С «Матадором» у меня связан миллион воспоминаний, влюбленностей, знакомств, творческих побед и поражений. И «случаев из жизни», которые в старости будут проситься в мемуары. Однажды, скажем, на меня рухнуло, рассыпаясь попутно на тысячу осколков, окно: я вылетел из-под них в гуттаперчевом прыжке, подобных которому, в земной жизни, надеюсь более не повторять. За окном (на первом этаже дело было) обнаружился труп. Хозяин тела носил фамилию День и числился помощником думского депутата Жириновского. «Матадор» тут ни при чем, День просто занимал соседний офис, но история памятная.

Мемуары, впрочем, подождут. У меня на «антресолях» хранится гора номеров журнала, которые, возможно, я подробно перечту на пенсии, неуклюже мастурбируя на фотосессию группы «Пепси». Пока же я о «Матадоре» вспоминал не часто и искренне удивился, обнаружив, что очень много людей вокруг помнят его и любят, причем в последние месяцы частотность всполохов этой приятной памяти резко увеличилась.

Думаю, дело в том, что носится в воздухе потребность в «неформатной» прессе. Нулевые годы изрядно засушили медиа-рынок. Процесс шел с двух сторон. Власть, перевозбужденная собственной «вертикалью», сушила по политической линии. Капитализм — по коммерческой. Денег много, рекламных потоков тоже; чтобы их освоить, достаточно грамотно делать издание понятное, сегментированное, четко позиционированное. Эстетические игры в этом деле могут помешать так же, как и политические. Проще всего вообще множить устоявшиеся западные бренды: сотрудник рекламного отдела любого панасоника знает, что по всему миру принято давать рекламу его фирмы в такие-то и такие-то кью-сквайры. Более талантливые и амбициозные наши коллеги создавали собственные продукты — лучший пример «Афиша» и ее производные «Мир» и «Большой город» — не отступая, однако, от принципа четкого высокоточного позиционирования. Без всех этих надуманных богемных влево-вправо шатаний.

Жизнь, однако, идет, президент у нас новый, в мире забураниваются загадочные процессы. Лучше ли будет, хуже ли, как именно лучше или хуже, пока совершенно не ясно. Ясно, однако, что перемены грядут изрядные. Вот и пошли буквально в последний год расти новые сетевые и бумажные издания, нащупывающие свежие зоны, неосвоенного читателя — вплоть до идей такого читателя сформировать. Потому и опыт «Матадора», как издания принципиально неформатного и инновационного, может оказаться востребованным.

Четыре матадоровых года — серьезный срок для журнала, не считающего главной задачей рыночный успех любой ценой. Для Константина Эрнста, первого «руководителя проекта», на первом месте стоял «высокий эстетизм». Второй, Илья Цинцеппер, жаждал привнести в издание элементы рыночной регулярности (что он позже успешно осуществил в издательском доме «Афиша»), но от соблазна «двигать искусство» отказаться еще не мог. Третий, Рем Хасиев, и вовсе был озабочен, прежде всего, авангардным внешним видом, который был призван оттенять максимально необычные тексты и темы (вроде спецпроекта «Жопа-98»). Собственно говоря, аналогов «Матадору» на нашей поляне не было тогда, нет и сейчас.

Поначалу, по степени свободы и напору творческих струй, с ним можно было сравнить «ОМ» и «Птюч», но, в общем, матадоровской степени отвязности они не достигали. И задачи такой перед собой не ставили, а стремились жить и приумножаться, сочетая творчество с заработком. Со временем они превратились в нечто вроде «Ровесников» и «Смен», за что большой им респект: не частая и красивая победа независимой российской журналистики. Но все же — не то.

Из других попыток «странных» глянцевых журналов вспоминаются питерский «Красный» и московский «Факел» — их ныне тоже не существует. Украинский «Шо» жив, но преуспевает не слишком. Самый родственный «Матадору» проект  — французский Jalouze — приходил в Россию, но продержался не дольше нашего.

Я это все не в порядке нытья: дескать, публика дура, а рекламодатель — мудак. Публика разная, и неформатной-креативной всегда меньше. Рекламодатель, естественно, озабочен эффективностью рекламы, а не поддержкой чужих экспериментов. За счастье заниматься творчеством нужно расплачиваться, в том числе, скромными заработками. Инновационные проекты оплодотворяют регулярные, авангардные идеи постепенно становятся банальностью, и это нормально. Какие-то из неформатных проектов способны продавить время и очаровать публику. Такие победы прекрасны…

Но, затевая нечто несусветное, нужно быть готовым к поражению)))

Вячеслав Курицын