Алексей Сальников: коллекция рецензий

Роман «Петровы в гриппе и вокруг него» обеспечил малоизвестному прозаику из Екатеринбурга Алексею Сальникову выход в финал «Большой книги». Сейчас произведение будет бороться за премию «Национальный бестселлер». В чем сила книги и ее новизна, можно узнать из коллекции рецензий «Прочтения».

Егор Королев / Прочтение 

Алексей Сальников начинает свой роман как трагикомедию обывательской жизни, но сразу сосредоточивается на смешном. Потом через смешное робко проступает трагедия, и ты уже начинаешь предвкушать долгожданный драматичный роман о современности. Но Сальников не оправдывает ожиданий: слишком уж увлечен комедией — и за всеми хиханьками-хаханьками текст рассыпается и становится больше похожим на посты веселого и внимательного до деталей блогера. Автор даже не пытается завершить произведение. Хочется хоть плохого финала, но нет даже такого. Герои остаются с тем же, с чем и были в начале. Девятая глава внезапно обрывается, а тебе приходится искать продолжение и надеяться, что «Большая книга», которая выложила в свободный доступ «девять ключевых книг 2017 года», ошиблась и предоставила неполный текст.

Арина Буковская / Литературно

Впрочем, болеют у Сальникова не только Петровы. Болеет весь город: очередная эпидемия гриппа. И со временем все разрозненные линии романа сплетаются между собой так тесно, что герои, на первый взгляд не имеющие друг к другу отношения, начинают толкаться локтями. По всему тексту буквально с первых страниц рассыпаны маячки, позволяющие в дальнейшем понять ту или иную смысловую петлю. Поначалу подсказки не слишком заметны среди огромного количества деталей, которыми Сальников щедро снабжает текст, но по ходу пьесы обнаруживаешь, что упоминание каких-нибудь полинявших детских колготок в стиральной машинке не так уж незначительно, а ближе к финалу все эти маячки логично объединяют разные сюжетные линии истории в тонкую паутину.

Галина Юзефович / Meduza

Поначалу роман Сальникова кажется ужасающе многословным — если герой заходит в подъезд, то описание его пути до квартиры может занять добрый десяток страниц. Каждая поездка в общественном транспорте (к Петрову почему-то постоянно липнут разного рода психи), каждый поход в аптеку или супермаркет обрастают бесконечными деталями и подробностями. Впрочем, подробности эти не особо утомляют, поскольку пишет Сальников как, пожалуй, никто другой сегодня — а именно свежо, как первый день творенья. Словно бы специально поставив себе задачу нигде, ни единого раза не употребить хоть сколько-нибудь затертый оборот, Сальников в любое типовое словосочетание, в самое проходное и неважное предложение ухитряется воткнуть совершенно не то слово, которое ожидает читатель. На каждом шагу он выбивает у него почву из-под ног, расшатывает натренированный многолетним чтением «нормальных» книг вестибулярный аппарат и заставляет улыбаться там, где улыбаться, вроде бы, вовсе нечему.

Елена Макеенко / Горький

Алексей Сальников создает для Петровых подробнейший мир, не ленясь описывать пешие и транспортные маршруты Екатеринбурга, типичные диалоги с продавцами, аптекарями, кондукторами, врачами скорой помощи, вытряхивая каждый трупик осы из пыльной рюмки, прежде чем налить коньяк. Степень прорисованности этого мира не может не восхищать, даже ранний Гришковец позавидовал бы плотности узнаваемых деталей на страницу текста. Только Сальников к тому же остроумен и безжалостен. Особенно в этом смысле хороша глава-флэшбек о детском походе Петрова-старшего на елку, написанная в стиле «Наташа Ростова в опере». Укачанный чужой температурой и троллейбусными переездами читатель не сразу понимает, как до осязаемости понятный мир становится непонятным. 

Дмитрий Самойлов / Medium

Читая этот роман, испытываешь эффект узнавания жизни — по миллиметру на каждой странице. А это вот — про меня, и это, и это тоже. Так невозможно вытравить из себя горькую усмешку, когда кто-то произносит: «Убрали учебники, достали двойные листочки. Отступили четыре клеточки, чертим поля». И родное что-то, и ужасное одновременно. Писатель Алексей Сальников показывает нашу жизнь в самых очевидных ее проявлениях, но поворачивает эти картинки какой-то зловещей стороной. Мы не можем смотреть на совершенство, потому что это наше свойство — всегда быть недовольными увиденным.

Анастасия Шарова / Учительская газета

Как только автор показывает нам ужасные, нездоровые и некрасивые поступки человека, случается то, ради чего и стоит прочитать эту книгу. События, которые вклиниваются в сюжет, кажутся попросту невозможными, благодаря этому возникает желание причислить Сальникова к когорте «магических реалистов». От невероятности событий читателю может показаться, что все это время он зря ассоциировал себя с героями. Но через некоторое время приходит спокойная и немного пугающая мысль: ты не просто веришь в то, что с героями происходит нечто подобное. Ты понимаешь, что сам поступил бы так же.

Николай Александров / COLTA

О чем же, получается, роман? Об этой странной уродливой действительности, как писали критики позапрошлого века, которая душит и давит, не отпускает от себя и вырваться из которой нет сил. Об «окружающих существах», как говорит Петрова, аборигенах этого мира, которые мало напоминают людей. И о писательских исключительных, «супергеройских» амбициях, столь же страстных, сколь и тщательно замаскированных. Ну и о звере, притаившемся в человеке. Недаром же ребенок Петров-старший чувствует себя «маленьким зверем». Забавная рифма к «зверю», которого ощущает в себе Петрова и наличие которого подозревает в Петрове-младшем.