Метка: Путешествия

• «БХВ-Петербург», 2012
• Автор книги, биолог и путешественник, увлекательно и с юмором описывает свои удивительные приключения на Мадагаскаре и в Восточной Африке — Кении, Танзании, Уганде, Руанде и Сомали. Пешком, автостопом и на двухместном самолете он исследует неисхоженные туристами места, наблюдает за жизнью редких видов животных, знакомится с нравами и бытом местных жителей и даже выкупает из рабства девушку.
  
  Книга снабжена цветными вклейками с уникальными фотографиями из архива автора.

---

Среди множества странных сведений, привезенных Марко Поло якобы из Индии, было и упоминание о Мадагаскаре — «большом красном острове» в южных морях. Откуда Марко взял это слово, до сих пор неизвестно. Скорее всего, это искаженное «малагаси» — самоназвание островитян. Арабским морякам загадочная южная страна давно была известна как Джазира аль-Комор, Остров Луны. Марко утверждал, что там водятся птицы Рух величиной со слона и лесные призраки с человеческой душой. Над баснями мнимого путешественника вся Европа еще долго смеялась.

Я уже провел в дороге неделю, и все, что отделяет меня от заветного острова — длинная очередь в кассу компании Air Madagascar, известной в народе под ласковым прозвищем «Air Mad». За окном нервно шумит полуденный трафик. Солнце едва пробивается сквозь дымку смога. Найроби, Кения. Путешествие начинается как обычно: мало времени, мало денег, кругом страны одна интереснее другой. Особенно скучать по дому в таких чудесных краях вряд ли пришлось бы, но в этот раз дома у меня все равно нет. Перед отъездом я освободил квартиру, которую до того снимал, арендовал гараж и запихнул туда машину и все вещи. Я свободен настолько, насколько в наше время это вообще возможно.

— Билеты сегодня дороже на десять долларов, потому что наша команда проиграла в футбол, — говорит кассирша.

— В смысле, команда авиакомпании?

— Нет, сборная страны. Они обещали пожертвовать деньги на развитие туризма, если выиграют. Когда вы собираетесь обратно лететь?

— Не знаю, может, я вообще на пароме вернусь.

— Мы билеты в один конец не продаем. Ничего страшного, — быстро говорит она, увидев мое выражение лица, — цена все равно почти одинаковая. Вы же не собираетесь у нас, хи-хи, насовсем остаться? С вас пять долларов за страховку.

— Какую еще страховку?

— Страховку самолета на случай, если он упадет.

— Привыкай, браток, это Африка, — хлопает меня по плечу стоящий следом в очереди парень. — Скорей бы к нам долететь, у нас все по-другому.

Мне все равно. В такое место, как Мадагаскар, не может быть легкого пути, иначе часть кайфа пропадет.

Хотя «Лемурия» древних сказок находится совсем рядом с Африкой, попасть туда во все времена было непросто. В проливе, отделяющем остров от материка, очень сильное течение. Поэтому Мадагаскар оставался необитаемым очень долго — может быть, до второго-третьего века нашей эры. А когда люди туда все-таки проникли, они пришли не из Африки. Они приплыли на пирогах с балансирами с нынешних Явы и Суматры, совершив самое дальнее массовое переселение в древней истории.

Островитяне и поныне стараются иметь с Африкой как можно меньше общего, даже на юге, где население совсем чернокожее в результате средневековой миграции из Танзании и Мозамбика. Разница чувствуется мгновенно. В аэропорту тебя мурыжат лишних полчаса, оформляя визу и ставя все-таки дату в обратный билет, но слупить лишние деньги никто не пытается. При выходе в зал ожидания к тебе не кидается десяток незнакомых людей с воплями «Здравствуй, друг! Купи сафари!» Мальгаши — народ очень спокойный и сдержанный.

С самолета остров вправду выглядит красным, и море вокруг красноватое: реки смывают почву. Леса не видно, только поля, пастбища и овраги на склонах гранитных холмов. Столетия тави (подсечно-огневого земледелия) привели к тому, что Мадагаскар потерял 95% лесов.

Перед посадкой я спрашиваю соседа, встречает ли его машина. Он обещает подвезти до города и, к моему удивлению, не ленится дождаться меня у входа, пока я разбираюсь с визой и меняю деньги. Впрочем, все скоро разъясняется: он полевой зоолог. Джип долго ползет через кварталы бесконечных предместий, а мы обмениваемся новостями.

В 1960 году Мадагаскар обрел независимость после 65 лет французского правления. С тех пор страной руководил президент Ратсирака — мужик, видимо, не слишком сволочной, но ленивый и вороватый. Страна прочно застряла в десятке самых бедных в мире. В 2002-м его, наконец, с некоторым скрипом свергли, и к власти пришел Раваломанана, бывший уличный разносчик, а ныне владелец молочной компании.

На острове разом задвигались шестеренки. Экономика начала расти (прежде никто и не подозревал, что тут есть экономика). Нескольких чиновников уволили за тупость и лихоимство. В апреле 2005 года страна добилась здоровенного кредита на строительство дорог. Я прилетел на Мадагаскар месяц спустя, а кредит все еще не был разворован — с таким в «третьем мире» не часто столкнешься. Более того, дороги и вправду начали строить! Фантастика.

Не все реформы горячо полюбившегося народу Раваломананы легко понять. Например, он ввел новые деньги, но вместо того, чтобы убрать выросшие за годы инфляции нули, сделал новую денежку (ариари) равной всего лишь четырем старым (франкам). Оказывается, когда в XIX веке французы захватили страну, они заменили ариари на франки именно по этому курсу. Теперь самостийность восстановлена. Ура.

Мой новый друг подбрасывает меня до южной автостанции — забитого маршрутками пустыря. Уже довольно поздно, но мне везет: последний автобус на юг еще не ушел. Можно провести ночь в дороге и сэкономить день. Почетных пассажиров (меня и бандитского вида здоровяка с татуировкой) сажают на переднее сиденье. Весь багаж едет на крыше, так что я довольно быстро начинаю замерзать. Центральная часть острова — Haut Plateaux, Высокие Плато — отличается на удивление прохладным климатом. Я ничего не говорюв слух, но мне молча передают с задних рядов одеяло.

— Меня зовут Андатаратанака, — сообщает «бандит» на отличном английском, — я зоолог, изучаю лесных цветочных мушек.

Ого! Такого количества зоологов на душу населения я еще не видел. Конечно, любой натуралист мечтает сюда попасть, но чтобы сто процентов первых встречных оказались коллегами!

Для биолога Мадагаскар — не остров, а маленький континент. Почти никто из обитающих тут животных и растений не встречается за его пределами. Флора и фауна богатейшие: одних лягушек видов двести, больше, чем во всей Северной Америке. Впрочем, на Высоких Плато леса давно сведены, и от биологического разнообразия практически ничего не осталось. Можно ехать часами по золотисто-желтой саванне, видя только пегих ворон, коров-зебу и изредка жаворонков. Когда-то тут водились наземные лемуры величиной с гориллу, горные бегемоты и еще множество ни на что не похожих зверей. Но за несколько столетий люди ухитрились подъесть всю крупную фауну.

Пока до рассвета еще далеко. Дорога петляет по холмам и узким улочкам кирпичных городков. Совы то и дело подхватывают с асфальта замерших в лучах фар мышей. Сонные коровы жуют жвачку на обочине. На горном перевале мы останавливаемся на разминку. Воздух чистый и очень холодный, в небе висят тонкие перистые облака. Луна окружена кольцом гало, а точно посередине между кольцом и луной ярко-ярко светится Юпитер. Красиво.

Маленькая придорожная столовая. Всем выдают еду — тарелку пересушенного риса и блюдечко с ломтиками рыбы — начинается настоящая мадагаскарская дорога. Добираюсь к обеду.

Я в долине горной реки. Склоны вокруг покрыты густым лесом. Туман так и не разошелся. По торчащим из воды камням расселись маленькие синие зимородки. Все вокруг мокрое, накрапывает дождик. Теоретически на острове как раз начинается сухой сезон. Но в горах, тянущихся вдоль восточного побережья, очень влажно круглый год.

Национальный парк Раномафана — один из самых легкодоступных, поэтому туристов тут очень много — человек десять. Туристы приезжают в заповедники Мадагаскара почти исключительно ради лемуров, найти которых в лесу, не будучи профессионалом, не так уж просто. Поэтому в конторе любого парка вас встречают гиды — молодые ребята, а порой и девушки. Все они говорят на двух-трех европейских языках и очень неплохо знают местную фауну, вплоть до латинских названий. Стоят их услуги от доллара до десяти, в зависимости от продолжительности прогулки.

В этом парке я провожу три дня. Все надеюсь, что дождь кончится, но перерывы длятся от силы минут пять. Живность тут к дождю и холоду привычная: все как ни в чем не бывало болтаются по лесу, только бабочек почти не видно. Зато наземных пиявок полно: если не смазывать ежечасно ноги и сандалеты репеллентом, приходится каждые несколько шагов останавливаться и снимать маленьких бойких червячков, иначе обувь вскоре становится липкой от крови и начинает мерзко хлюпать. У туристов, и даже у гидов, пиявки неизменно вызывают ужас и отвращение. Мне они, честно говоря, симпатичны: шустрые, неунывающие, с расписными спинками, есть даже со «светящимися» зелеными полосами вдоль боков, как у неоновых рыбок. Правда, вскоре выясняется, что в отличие от азиатских пиявок укусы местных на второй день начинают здорово чесаться.

Наземные пиявки — одна из многочисленных загадок мадагаскарской биогеографии. Они водятся еще в Юго-Восточной Азии, Австралии и Чили, но в Африке их нет. От соли они быстро погибают, так что морем добраться явно не могли.

Прочие обитатели леса не обращают на меня внимания. Каждое утро стайка гидов разбегается по лесным тропинкам в поисках лемуров. По их свисту можно засечь местонахождение лемуров на склонах и подойти к ним попозже, когда туристы уйдут. Лемуров тут много: тихие, похожие на медвежат бамбуковые, шустрые бурые, расписные краснопузиковые, а высоко в кронах — большие мохнатые лемуры-сифака, черные с белой спинкой. Их семьи то движутся куда-то, с шумом и треском прыгая с дерева на дерево, то вдруг останавливаются и долго сидят под дождем, флегматично жуя листья и разглядывая меня круглыми глазищами.

Впоследствии мне удалось познакомиться со всеми сорока видами мадагаскарских лемуров, от здоровенных индри до крошечных мышиных, но я все равно каждый раз внутренне чуть-чуть вздрагивал, встречаясь с ними глазами. Что-то в них есть, какая-то чертовщина, волшебство леса. Доброе волшебство: нет на свете более дружелюбных, безобидных и вообще очаровательных зверей. Достаточно провести с группой лемуров несколько часов, и они становятся совершенно ручными: прыгают тебе на плечи, берут за пальцы мягкими кожаными ладошками, а уж если их за ушком почесать или бананом угостить — вы друзья навек. Все это, конечно, возможно только в заповедниках: там, где на них еще охотятся, лемуры бывают настолько осторожными, что их даже мельком увидеть трудно. Ночные лемуры не так легко идут на контакт, но все же мне пару раз удавалось и их погладить. Шерстка у лемуров густая и необыкновенно мягкая, это скорее пух, чем мех.

Привыкнуть к ним невозможно. Сколько бы ты с ними ни встречался, всегда потом выходишь из леса, улыбаясь, и еще долго живешь с хорошим настроением. Как будто увидел в саду живого эльфа или, проснувшись среди ночи от шороха, обнаружил возле новогодней елки настоящего Деда Мороза с мешком подарков.

За всю историю Мадагаскара был только один случай, когда лемур укусил туриста: некий любитель природы попытался вытащить из дупла спящего лемура-авахи, чтобы сфотографировать на солнце, и был тяпнут за палец. Эту историю теперь рассказывают во всех национальных парках в качестве ужастика. Не буду говорить, из какой страны был этот человек.

Иногда мне кажется, что все миллионы лет эволюции лемуров были направлены на достижение максимальной очаровательности. Не знаю, почему мировая индустрия мягких игрушек до сих пор не перешла полностью на игрушечных лемуров. Каждый вид хорош по-своему, но абсолютное воплощение симпатичности — серые бамбуковые лемуры, называемые еще нежными (gentle lemurs). Они не любят зря суетиться и целыми днями скрываются в густых зарослях, ловкими пальчиками расщепляя побеги бамбука для методичного пережевывания.

Впрочем, лемурами магия мадагаскарских лесов не ограничивается. В сплетениях лиан и густых кустах прячутся хамелеоны. Мадагаскар — их родина, отсюда они расселились до самой Индии, но нигде больше их не бывает так много. Искать их легче ночью: светлые брюшки хорошо видно в луче фонарика, а иногда даже в свете автомобильных фар. Местные жители еще не так давно панически их боялись. Прикоснуться к хамелеону вообще было немыслимо, но даже перешагнуть через него или отбросить на него тень считалось очень плохой приметой. Кроме полусотни видов «обычных«хамелеонов всех цветов радуги, тут водятся еще карликовые. Размером они со спичку или сигарету и живут на земле в опавших листьях. Увидеть их очень трудно. Мадагаскарцы практически все болезни, невезение и прочие неприятности объясняли тем, что человек перешагнул через незамеченного хамелеона. Сейчас суеверия постепенно забываются, но все же переползающий дорогу хамелеон может надолго парализовать движение: никто даже по другой стороне шоссе не станет его объезжать, пока ящерица, раскачиваясь на каждом шагу, не скроется в придорожной траве.

По гребням холмов в Раномафане расставлено несколько навесов от дождя. В крышах живут дневные гекконы — большие ящерицы невозможно ярко-зеленого цвета с алыми пятнышками. В холодную погоду они прячутся по щелям, но их нетрудно увидеть, если размазать по одной из балок кусочек банана. Они выползут наружу и быстро слижут угощение розовыми язычками. Кроме бананов, полезно иметь при себе апельсин — в сумерках им можно иногда выманить из кустов робкую пятнистую цивету, нечто среднее между кошкой и мангустом.

По вечерам к этим навесам подтягиваются туристы. В национальных парках острова публика на редкость приятная — наверное, потому, что ни «пижамники», ни «пляжники» сюда не забираются. Проливной дождь никого не смущает. На Мадагаскаре многим суждено открыть для себя главную тайну дикой природы: ночь интереснее дня. Прогулки по лесу с фонариками в поисках всякой необычной живности — одно из основных местных развлечений.

Днем хотя бы иногда приходится встречать «нормальных» зверей и птиц. Ночью практически все обитатели леса выглядят настолько причудливо, что их и узнать не всегда удается. Пауки маскируются под цветы или капли птичьего помета, лягушки в ручьях — под гальку, палочники — под обросшие мхом сучки, богомолы — под бутоны орхидей. Один местный жук, так называемый жирафовый долгоносик, поразительно похож на подъемный кран. Змеи притворяются колоннами бродячих муравьев, улитки — ореховыми скорлупками. Вокруг тебя кипит настолько сложная и непонятная жизнь, что голова идет кругом.

Особенно приятно найти в ветвях плоскохвостого геккона. Местные жители когда-то верили, что днем эти гекконы становятся невидимыми. На самом деле они просто распластываются по коре деревьев, растопырив украшенные бахромой пальцы, и становятся неотличимы от пятен лишайников. Ночью же они довольно шустро передвигаются по кустам — можно поймать и угостить червячками. Только брать их в руки надо осторожно: кожа у них очень тонкая и нежная.

После трех дней дождя моя видеокамера перестает работать, а полиэтиленовый плащ покрывается плесенью от сырости. Приходится купить новый за доллар. Выхожу на дорогу и ловлю микроавтобус с местным шофером и парочкой итальянских туристов. Почему-то брать машину напрокат с шофером тут почти вдвое дешевле, чем без.

• Издательство «Эксмо», 2012 г.
• Кто-то едет в Гоа отдохнуть от суетности, а кто-то живет там оседлой жизнью и даже занимается бизнесом. Как, например, Игорь Станович, который когда-то служил в Афганистане, трудился на «Русском радио», владел майонезным заводиком, работал в крупной нефтяной компании советником председателя по креативным вопросам. И вот сейчас, уже восемь лет, как он живет в ГОА вовсе не праздной жизнью и всего лишь на два-три месяца в году покидает этот райский уголок, дабы не забыть, как же выглядят русские берёзки и сделать себе «прививку родным социумом», чтобы избежать того вредного состояния души, когда жизнь, ну, совсем уже «кажется мёдом».

  «Уехать можно от долгой зимы, от финансовых и политических проблем, от депрессии, и агрессивности окружающего социума, от безумной гонки за внушаемыми идеалами, но свою реальность человек носит в себе, от себя не убежишь. Какую реальность ты себе создашь, в той и будешь жить.

  Каждый видит Гоа по-своему, и у каждого он индивидуальный и уникальный. Кто-то считает его психоделическим, кто-то йоговским, кто-то оздоровительным, кто-то наркоманским. Кто-то называет Коктебелем двадцать первого века, полагая, что именно тут находится энергетический творческий центр планеты.

Официальный возраст вступления в брак для индийских девушек определен такой же, как и в большинстве стран мира — восемнадцать лет, хотя во многих штатах это происходит и в шестнадцать, и в пятнадцать. С мужчинами другая история. Им утвердили аж двадцать один год от роду в качестве совершеннолетия. Сейчас на рассмотрении кабинета министров уже долгое время находится проект об уравнении этой, казалось бы, вопиющей несправедливости. Но если рассудить и посмотреть под другим углом зрения, то закон не так уж и не прав. Однако, на практике, мужчины лишают себя вольной жизни значительно позже отраженного в законе возраста. Индийский мужчина может почувствовать себя мужиком, только когда состоится в качестве добытчика и будет способен свою семью обеспечить. Как в старом кавказском анекдоте: мужчина — тот, у кого деньги есть, а без них это — самЭц.

С девушками все проще. Они смолоду приучены к работе по дому, им только дай поле деятельности, а уж они его засеют, мало не покажется. В силу многих причин невеста в Индии — товар весьма дефицитный. Во-первых, выдать девочку замуж — мероприятие очень дорогостоящее. С детства потенциальной невесты родители собирают для нее приданое или хотя бы копят деньги на это добро. Причем родители жениха могут выставить список того, что они хотят видеть со стороны родителей невесты в своем доме после свадьбы. И списки эти иной раз бывают очень насыщенными. Дело дошло до того, что врачам, делающим УЗИ и узнающим пол плода, под страхом пятилетнего тюремного срока было запрещено разглашать результаты обследования. К тому времени аборты уже разрешили, да и местные знахари умеют прерывать беременность. Буквально год назад этот закон был отменен, и по статистике, количество абортов возросло. Малоимущие граждане в Индии стараются избавиться от девочек. Когда читаешь сборник статей, регулирующих брачное законодательство, становится местами смешно, а временами задумываешься, чего же такого нехорошего я наделал в прошлой жизни, что Карма не посчитала себя вправе сделать меня индийцем мужского пола. Во-первых, если вы индус, то есть исповедуете индуизм, на ваш брак действует «Закон о браке для индусов от 1995 года». Если у вас другое вероисповедание, тогда вы подпадаете под «Специальный Закон о браке от 1954 года». Есть еще один оригинальный и очень прикольный акт: «Закон о предупреждении детских свадеб от 1929 года». Существует перечень условий, препятствующих торжественному пуску в эксплуатацию определенных частей тела, как то:

1. Если на момент заключения брака лицо имеет живого супруга или супругу.
2. Если лицо страдает психическими заболеваниями и не пригодно для брака и рождения детей.
3. Если лицо страдает эпилепсией.
4. Если жених не достиг двадцати одного года, а невеста — восемнадцати.

Все четыре пункта приведены дословно, в дословном же переводе. Удивляет один момент — видимо, индийская медицина эпилепсию не считает психическим заболеванием. Есть еще версия, что наоборот, считает очень психическим, потому и вынесла ее в отдельный пункт. Но можно предположить, в Индии эта болезнь появилась не так давно, примерно в те же годы, когда писался закон, да и слово ЭПИЛЕПСИЯ очень красиво звучит и понравилось фонетически тому депутату, который и внес этот пункт на рассмотрение. А другие не стали признаваться, что слышат его впервые, и, сделав умное лицо, приняли отдельным пунктом.

Все эти законы существуют, работают, люди получают за их придумку деньги, отчитываются перед МВФ, ООН, ЮНЕСКО, Гаагским трибуналом, Конгрессом США, каким-нибудь еще курултаем, а население придерживается своей веры, традиций и «кладет с прибором» на все эти законодательные изыски. В Индии люди живут не по законам (вернее, по ним тоже, в какой-то мере, но в последнюю очередь), а «по понятиям» и понятия эти временами гораздо мудрее многих современных законов, принятых в угоду кому-либо или за чьи-либо бабки и обещания. Так вот, подобные формальности, типа обязательные восемнадцать лет невесты, здесь никем не берутся в расчет. Если абстрагироваться от конкретно Гоа, а говорить про всю Индию, то в Раджастане, например, средний возраст невест, по переписи 2001 года составил 15,8 года. Ежегодно в Индии порядка трех миллионов женщин становятся матерями, не достигнув пятнадцатилетия. А от пятидесяти до семидесяти процентов женщин выходят замуж, не достигнув восемьнадцатилетия. Опять же, не касаемо Гоа, в стране существуют древние религиозные обычаи позволяющие, состоять в полиандрическом браке. Формально женщина имеет одного мужа, но живет большой и дружной семьей с несколькими. Если выходцы с Тибета, родные братья, могут принять в общественное пользование одну женщину, то в некоторых регионах девчонкам повезло больше, там не обязательно всем мужьям состоять в родстве. А штаты, населенные мусульманами, естественно, придерживаются муслимских обычаев, когда дядечка в состоянии иметь до четырех жен.

Современное законодательство даже разрешило женщинам вступать в повторный брак, чего не позволялось ранее. Ведь по индуизму мужчина не просто так представляется, в одиночку. Своей смертью он отрабатывает нехорошую Карму супруги, типа берет на себя ее грехи из прошлых жизней. Ну, соответственно, нельзя быть столь неблагодарной, чтобы потом, по новой, заводить себе спутника жизни, коли за тебя замолвил словечко там, наверху. Это могло повлечь за собой такие последствия, что и сама дама и ее потомки покрывались на всю жизнь позором, и тот мужчина, что связался с вдовой, идет туда же. С мужиками история другая, им нужна в доме хозяйка и воспитатель детей после смерти супруги. Посему, женись, на здоровье, сколько влезет, в смысле, каждый раз, как помрет предыдущая жена. Раньше вдовы сами порывались прыгнуть в погребальный костер мужа, исключительно по доброй воли. И в этом им не препятствовали. Сейчас с подобными пережитками борются, но периодически в прессе проскакивают заметки о таких шекспировских любовно-религиозных исходах семейной жизни.

Семья и дети в Индии настолько святой институт, что обзаведение ею является смыслом жизни любого члена общества. Чтобы девушка смогла выйти замуж не девственницей, это настолько из рук вон выходящий случай, который даже в мегаполисах со всеми их атрибутами цивилизации, практически, не возможен. А уж родить, не выходя замуж, означает закончить свою жизнь на улице во всеобщем презрении. Как говорил один мой знакомый индиец, это только собаки могут забеременеть без семьи, человек — никогда. Подытоживая эту часть наших обсуждалок, делаем вывод и составляем себе некий портрет классической, идеальной индийской семьи, вернее гоанской, учитывая малое количество детей. Мужчина, он же муж, за тридцать лет, слегка утомленный заботами о семье и заработками. Женщина, типа жена, младше мужа в среднем на семь-десять лет, озабоченная хлопотами о том, чтобы мужу было легче содержать семью. Делает она это, беря на себя все заботы по дому и по воспитанию детей. Дети, они же цветы жизни. Эталоном является, когда их двое, и разного пола. Но родись в доме только сыновья, никто не будет упорно добиваться путем беспрерывных попыток рождения девочки. Это что касается эталонной семьи, к которой призывает правительство. На деле, детей, конечно, заводят больше, и независимо от вероисповедания. Хотя, католики по этой части не столь упертые товарищи.

Никогда в Индии вы не встретите вариант Аллы Борисовны, когда супруга старше своего суженого. Оно понятно и объяснимо, не только восточной ментальностью, но и здравым смыслом. Мужчина, будучи старше, является учителем для молодой девочки. Даже по прошествии лет его либидо, в контакте с молодой женщиной, поддерживается в рабочем состоянии, и вопросы о том, чтобы «сходить налево» при молодой жене стоят не столь остро, нежели в противоположной ситуации. Женщина развивается и взрослеет быстрее мальчика, особенно на юге. Будь они однолетки, официальное мужское верховенство со временем встало бы под вопрос. Плюс у восточной женщины на генетическом уровне заложено восприятие этой ситуации как единственно правильной, и по религии, и по прочим регулирующим моральным аспектам. Я процитировал самое популярное среди местных жителей объяснение. Исходя из подобного почитания традиций и браки заключаются в основном среди единоверцев, хотя я лично знаю смешанную пару индийцев, где муж католик, а жена инду. Но это большая редкость. Да, и наоборот, когда мужчина берет в жены католичку, я не встречал. В этой ситуации, видимо, им не ужиться по религиозным установкам.

Брак здесь заключается исключительно с разрешения родителей, если оба живы. И родителя, если один из них умер, сколько бы лет ни исполнилось задумавшим «брачеваться». Свадьба может состояться только после согласования ее возможности между родителями всех заинтересованных сторон. Сама свадьба, то есть празднование процесса соединения двух людей в некий коллектив, призванный выращивать свое потомство, отмечается в Гоа довольно стандартно. Может быть, я просто не видел здесь пышных традиционных свадеб людей с большим достатком. Но мои теперешние впечатления очень отличаются от детских. Тогда сотрудники отца приглашали нас на подобные мероприятия постоянно. Высшим шиком считалось, если жених приезжает за невестой в ее дом верхом на коне. Причем аренда белого коня была в разы дороже, нежели других мастей.

По традиции, перед женихом должен сидеть его младший брат или племянник, за неимением брата. Или другой родственник мужского пола, если и с племянниками не повезло, что в Индии маловероятно. Но посадить на лошадь белого, пухлого русского мальчика ̶ такую роскошь могли себе позволить только служащие в иностранных представительствах. В период эпидемии браков моя работа «свадебным братом» была поставлена на поток, так как папа подбирал себе сотрудников молодых и сам очень любил массовые тусовки с ними. Гостей собирали на бракосочетание огромное количество, столы накрывались на улице, еда на них присутствовала праздничная, то есть к вегетарианской добавляли еще рыбу и курицу красного цвета, жаренную в тандуре, отчего она и называется — тандури чикен. И все это происходило в Дели, огромном, многомиллионном городе.

У нас же сейчас все больше стараются использовать дорогие автомобили — показатель достатка современного человека. Лошадей в Гоа нет вообще. Слона на торжество можно арендовать, но, на моей памяти, воспользоваться этим тихоходным средством передвижения для свадебных нужд отважились лишь русские ребята, выведя слониху по имени Шанти на моржимский пляж. Так что гоанская свадьба довольно простая и не заслуживает большого внимания. У католиков бракосочетание вообще напоминает любую католическую свадьбу в мире.

В связи с большой разницей в возрасте между супругами и тяжелой повседневной работой женщина становится вдовой в относительно молодом возрасте, как правило, в районе пятидесяти лет. Главой семьи и дома, в отсутствии супруга, является старшая женщина, то есть мать. При этом формально семью возглавляет старший сын. Его указаний слушаются все родственники, младшие — беспрекословно. Но истинным руководителем является старшая женщина. Она, как бы и до этого была главой, но внешне всегда отдавала пальму первенства мужчине, оставаясь в его тени — Восток дело такое, их так сразу-то и не разберешь, на виду одно, а по делу совсем не то, что кажется на первый взгляд. Понятие «любовь», как она преподносится в индийском кино, здесь не существует, по крайней мере, не берется в расчет. У индийцев есть четкое представление, что она не может не возникнуть в процессе совместной жизни, у людей вменяемых. Ведь любовь приходит и уходит, а семья, род, его непрерывное продолжение — вечно. Относительно нашего штата прибавьте еще католическую ментальность, и тогда вы поймете, что в Гоа СЕКСА НЕТ.

Купить электронную книгу «Гоа. Для тех, кто устал… жить по инструкциям»

• Издательство «Постум», 2012 г.
• «Год Весны» — не роман, не автобиография и не просто путевые заметки, каких множество. Эта книга относится к своеобразному жанру, который можно назвать историей странствия от себя вчерашнего к себе сегодняшнему. В ней есть место воспоминаниям и любви, экзотическим пейзажам и удивительным переживаниям, размышлениям и отрывкам из любимых книг, трудному восхождению на вершину горы и не менее трудному спуску к глубинам собственной души.
  
  Один литературный герой говорил: «Все всегда уезжают навсегда. Вернуться невозможно — вместо нас всегда возвращается кто-то другой».
  
  Это правда.

• Купить книгу на Озоне

Сегодня добрался до Непала. Первый на моем пути город — Покхара. Компанию мне по-прежнему составляет Райан — после еще одной, последней кошмарной ночи в индийском автобусе без кондиционера к шести утра мы добрели до непальской границы.

Гималаи — это мощь, это громада. Альпы, Кавказ с ними не сравнить. Попробуйте выйти на ваш балкон и повернуть голову налево. Что наблюдаете? А вот если это делаю я, то на фоне голубого неба вижу огромную белую стену Гималаев. Они далеко, примерно в ста километрах, но чтобы увидеть вершины, надо запрокидывать голову. Так-то. А вы говорите — зачем поехал…

Когда я пишу эти строки, в Непале 20.30, полная темнота. Окна моего номера на верхнем этаже гостиницы выходят на три стороны. Я распахнул их настежь, упал с ноутбуком на кровать, и тут же со всех трех сторон на меня двинулась гроза. Молнии сверкают каждую минуту, грохочет гром, порывы ветра заносят ко мне …ммм-ммм-ммм… волны влажного, прохладного горного воздуха.

Непал встретил меня точно так же — шквалом свежести и проливным дождем. После невыносимо жаркой и грязной Индии он показался мне раем, наградой за все перенесенные до этого мучения и лишения. Я открыл окно автобуса и стал на ходу ловить струи дождя. Они лились по рукам, стекали под одежду, и это было наслаждение! А воздух! Я высовывал голову из окна и дышал, дышал, дышал! Я впивался взглядом в буйную тропическую зелень, пробивающиеся сквозь нее быстрые ручьи и не мог поверить глазам — настолько уже привык к унылому и блеклому индийскому пейзажу. Сидевший по соседству Райан тоже был в восторге. Он сообщил мне, что опять изменил свой план — останется здесь до конца и в Индию больше не вернется.

Покхара предстала перед нами свежая и умытая, похожая на азиатскую Швейцарию. Главная улица города огибает красивое озеро. Вдоль нее растут огромные деревья с пышными кронами и сочная зеленая трава. А посреди всего этого растительного великолепия — милые, почти европейские ресторанчики с WiFi. Кстати, местная кухня очень приличная — в ней много мяса и нет этих надоевших индийских овощных наборов. Есть в городе и симпатичные магазинчики — когда мы зашли в один из них, и Райан не нашел то, что ему было нужно, продавец извинился. Мы ошарашенно переглянулись: настолько уже привыкли к бесцеремонным манерам индийцев. А тут: «Извините». Кстати, непальцы при случае всегда подчеркивают — «это вам не в Индии».

И вот наконец мы в отеле. Наши номера располагаются по соседству и соединены террасой, где стоят уютные кресла и столики. Так приятно, сидя в таком кресле и выйдя по WiFi в Интернет, любоваться Гималаями и одновременно разговаривать по скайпу с друзьями. Или, отключившись от сети, просто читать книгу.

Я очень быстро нашел здесь все, что хотел. Вам нужен центр аюрведической медицины? Пожалуйста! Йога-центр? Ради бога! Хотите полетать в горах на параплане? В любое время! Починить сломавшиеся в Индии фотокамеры и купить недорогой смартфон? И это можно! Вас интересует
горный трекинг? Организуют в лучшем виде!

В Непале я возвращаюсь к комфортной жизни. Остаюсь надолго!

* * *

Сегодня две недели, как я в Непале. Ровно столько же провел до этого в Индии.

И теперь до меня доходит, что последовательность в выборе стран этой части моего маршрута вовсе не случайна. Индия ставила передо мной вопросы. Непал дает ответы на вопросы, которые ставила Индия.

Здесь я встретил мастера йоги и аюрведы. Он дал мне уроки, о которых я хочу рассказать.

Йога имеет несколько уровней. Это лестница, по которой можно подниматься как угодно высоко — а насколько высоко, каждый решает для себя сам. Для одних это просто гимнастика. Для других — мировоззрение, позволяющее развивать свое сознание и тело. Для третьих — единственно возможный образ жизни и высший смысл, путь к Богу.

Основная цель йоги заключается в пробуждении сознания. Сознание — это душа, частичка Высшего разума, который также называют Богом.

Важный момент — не путать сознание с эго и умом. Эго — это зыбкое отражение вашего «я» в искаженном зеркале мнений других людей, но это не вы. Ум — это запись, программа на жестком диске вашего компьютера — мозга. Да, это хорошая и быстрая программа, которая умеет анализировать и раскладывать все по полочкам, но это — не вы. Вы — это та неделимая мерцающая точка сознания «Я есмь!» Она выше ума и эго, которые только служат ей, если ваше сознание не спит.

Сознание не стареет, оно одинаковое и у младенца и у старика. Стареют лишь тело и ум. Сознание не думает — думает лишь ум. Сознание — чувствует и наблюдает, здесь и сейчас.

Ошо писал: «Позвольте своим чувствам ожить. Когда вы на что-то смотрите, когда вы ощущаете какой-то вкус или запах, когда вы к чему-то прикасаетесь, делайте это с большей любовью. Позвольте своим органам чувств активнее участвовать в вашей жизни. Тогда вы внезапно обнаружите, что энергия, которая двигалась в основном в голову, теперь гармонично распределяется по всему телу.

Голова — это диктатор. Это монополист, который постоянно отовсюду забирает энергию. Голова уничтожила чувства. Голова присваивает себе почти восемьдесят процентов энергии, оставляя телу лишь двадцать процентов. Естественно, тело страдает, а когда оно страдает, страдаете и вы, потому что вы можете быть счастливы только тогда, когда сосуществуете с ним как единое целое, как органическое единство, когда каждая часть вашего тела и существа получает свою долю энергии.

Человеку необходимо стремиться к синтезу воли и способности сдаться. Сначала он должен развить силу воли, развить свое эго… Первые тридцать пять лет жизни должны быть посвящены усилению эго и силы воли… А после тридцати пяти нужно научиться расслабляться, отбросить эго, все более и более полагаясь на существование.

Запад — это первая половина жизни, Восток — вторая половина жизни. Жизнь должна начинаться по-западному, а заканчиваться по-восточному. Сначала необходимо жить в миру, а в миру нужна воля. Человек должен стремиться и бороться, потому что борьба обостряет разум. Но нельзя в жизни продолжать и продолжать бороться до самого конца. Какой в этом смысл?»

Живая крупица сознания в вас — это часть Вселенной, или Высшего Разума, или — Бога. Поэтому вы — часть Вселенной, часть Высшего Разума или — Бога. Вопрос лишь в том, чтобы найти эту частицу под завалами шлаков, очистить ее и дать ей возможность снова гореть. Другими словами, в том, чтобы восстановить ее единство с окружающим миром, Высшим Разумом или — Богом.

В одной суфийской притче рассказывается о львенке, который отбился от своих родителей и пристал к овечьему стаду.

Постепенно львенок забыл о том, что в его жилах течет львиная кровь, и стал блеять, подобно окружавшим его овцам. Но как-то мимо проходил взрослый лев. Заметив подросшего львенка, он приветствовал его грозным рыком. Львенок сначала испугался и ответил льву лишь жалобным блеянием. Но благодаря этой встрече он все-таки вспомнил, кто есть на самом деле, что он тоже — лев. И львиный рык вырвался изнутри. Он стал собой.

Нам надо вспомнить, кто мы на самом деле. Вот этому и учит йога — как пробудить сознание и энергию. Вот ее принципы.

• Наш позвоночник — «сушумна» — главный энергетический канал, антенна, которая улавливает энергию и информацию из космоса, сохраняет и распределяет ее по энергетическим центрам — чакрам, тем самым управляя организмом. Позвоночник должен быть прямым, чтобы не искажать полученную информацию и энергию.

• Другим важным аспектом является дыхание — это единственное, что соединяет человека с жизнью.

• Для распрямления позвоночника и овладения правильным дыханием служат специальные упражнения. Правильное положение — с вертикальной и прямой спиной. Правильное дыхание — равномерное, глубокое и через нос.

• Для управления энергией, распределения ее между чакрами и связи со сверхсознанием практикуется также чтение мантр.

• Одновременно проводятся упражнения по медитации — концентрации и контролю мыслей, задача которых — остановить хаотичный поток мыслей и дать возможность проявиться сознанию.

• Медитация или наблюдение — основа йоги, так как именно наблюдение приводит к пробуждению сознания. Наблюдение сознания за умом, телом и внешним миром осуществляется не только во время специальных упражнений, но и в процессе повседневной жизни.

Вот притча о том, что такое медитация.

У Хакуина был ученик, которого звали Сошин. Сошин долго ждал, находясь рядом с Мастером, когда тот начнет учить его медитации. Он ждал уроков, подобных школьным, но их не было, и это сбило его с толку и разочаровало.

Однажды он сказал Мастеру:

— Много времени прошло с тех пор, как я пришел сюда, но ни слова не было сказано мне о смысле медитации.

Хакуин улыбнулся этому и сказал ему:

— Что ты говоришь, мой мальчик? С тех пор, как ты пришел, я всегда давал тебе уроки медитации!

Эти слова смутили бедного ученика еще больше. Некоторое время он обдумывал их. Однажды, набравшись храбрости, он опять обратился к Мастеру:

— Что это были за уроки, Учитель?

Хакуин сказал:

— Когда утром ты приносишь мне чашку чая, я принимаю ее, когда ты подаешь мне еду, я принимаю ее, когда ты кланяешься мне, я в ответ киваю головой. Как еще хочешь ты обучиться медитации?

Сошин повесил голову и стал думать о загадочных словах Мастера, но в этот момент Мастер обратился к нему:

— Если хочешь увидеть, смотри прямо сейчас, потому что, когда ты начинаешь думать, ты полностью теряешь суть.

* * *

В детстве я любил летать. Пусть только во сне. А потом что-то во мне сломалось. Или повзрослело, не знаю. Хотя нет, знаю. Появился страх — он научил меня крепко стоять на ногах, и я уже не мог представить себя ныряющим в небо и парящим над землей.

Однако вчера я вернул себе чувство свободного полета — пускай всего на полчаса, но я сделал реальностью принадлежащие философу слова о «птичьей свободе и птичьей перспективе».

Самое главное было сделать первый шаг — как всегда, впрочем.

Вершина горы была плоской, но склон на шестьсот метров уходил вниз очень резко, почти отвесно. Моя задача состояла в том, чтобы, как в том детском сне, хорошенько разбежаться, прыгнуть и полететь. Причем полной уверенности, что это получится, не было. И вот разгоняюсь, поднимаю крыло параглайдера, подбегаю к самому краю скалы и прыгаю.

Уффф! Крыло раскрылось, и я взмываю над пропастью! Как тогда, во сне — но сейчас я не сплю! Вершина стремительно удаляется, и вот я парю над озером и долиной между двух гор. Вдали виднеются тысячи крохотных домиков — это Покхара. Волнение и свежий воздух распирают легкие. Глаза пристально вглядываются в невиданные перспективы птичьих горизонтов. Я лечу! Лечу! Лееечууууууу!!!

Ну, вот и сбылось, свершилось! Хочу сказать, что это нечто особенное.

Небо — моя стихия. Я и раньше летал на параплане — сначала под Питером в Парголово, потом в Турции за катером над водой. Я летал на дельтаплане. Прыгал с высоты одного и четырех километров с парашютом. Летал на маленьком спортивном самолете, не говоря уже о пассажирских лайнерах.

Полет на параплане — это медленное парение на высоте около километра, которое может длиться хоть час, и ты не торопясь смакуешь каждую секунду. Когда прыгаешь с парашютом, такого ощущения нет — там только бум, шлеп, и ты на земле.

У параглайдера нет жесткого крыла дельтаплана, нет рокочущего мотора спортивного самолета — одним словом, всего того, что заставляет чувствовать себя пассажиром. То же можно сказать, сравнивая полет в горах с турецким аттракционом: в первом случае, ты не привязан веревочкой, ты свободен, можешь менять направление и высоту, закручиваться в спираль, замирать в воздухе. Поэтому только такой полет дает возможность почувствовать себя настоящей птицей.

Для этого, во-первых, надо уметь поднять глайдер. Чтобы разогнаться и прыгнуть в неизвестность, нужны желание, смелость и вера. Если вы не хотите, боитесь или не верите в себя, лучше остаться на земле.

Во-вторых, необходимо научиться направлять крыло вправо, влево, вперед и назад. Только эти движения вы можете контролировать, и только так можно двигаться между воздушными потоками.

В-третьих, нужно уметь находить восходящие потоки и оставаться в них. Потому что только они могут тебя поднять. Без этих потоков, сколько ни маши руками, вверх не полетишь.

В-четвертых, ты должен знать, где есть нисходящие течения, чтобы избегать их. Иначе сразу опустишься вниз, а в худшем случае твое крыло сложится, и ты упадешь на землю. Кроме того, необходимо знать, как выбираться из нисходящих потоков, и понимать, что делать, если крыло все же сложилось.

В-пятых, ты должен иметь представление о том, как спуститься вниз, если тебя занесло потоком слишком высоко, и как плавно приземлиться в конце полета.

И самое главное — надо отпустить себя, позволить себе летать.

Мечты и поступки

1 июня 2010 года

Сегодня мой наставник, когда мы с ним рассуждали о мечтах, выразил одну неожиданную мысль: «Надежда — как наркотик, она уводит в мир иллюзий».

Эта мысль была прямой противоположностью так нравившейся мне фразы, автором которой является Эрнесто Че Гевара: «Я всегда буду мечтать, и не перестану, пока не остановит пуля».

Для меня это всегда были очень сильные слова, которые побуждали к действию и делали решительнее. И потому я спросил учителя, а как же быть с надеждой, как относиться к мечте, которые ведут человека по жизни вперед? И вот что он мне ответил:

«Есть бесплодные мечты, а есть мечты, за которыми следуют поступки».

* * *

Королевство Мустанг или Затерянное Тибетское Королевство — территория Северного Непала, которая находится на границе с китайским Тибетом. Его название не имеет отношения ни к лошадям, ни к машинам, ни к джинсам. В переводе оно означает «полный вдохновения». Раньше это было независимое государство, главным достоянием которого по праву считался торговый путь из Китая в Индию. Торгового пути больше нет, а сам Мустанг стал провинцией Непала со столицей Ло-Мотанг.

Верхний Мустанг практически изолирован от остальной части страны. Дорога здесь во многих местах разрушена, так что проехать на машине по ней невозможно. Лошадь с ослом проходят с трудом. Зато пешком, по пустынным горным тропам, все Королевство можно пройти за 5 дней (а пустынные они потому, что 99% туристов отсекается дороговизной разрешения на въезд — его стоимость 500 долларов). По этим тропам мы и отправились в путь. Наш поход в поисках вдохновения был нацелен на столицу Затерянного Королевства — город Ло-Мотанг.

Горный трекинг — это не просто путешествие. Это, можно сказать, интимное действо, в котором с одной стороны ты, с другой — горы. К нему готовишься, как к свиданию — приобретаешь экипировку, изучаешь маршрут. И вот вы остаетесь наедине…

Из Москвы приехал Влад — мой товарищ и идеолог трекинга в горах Мустанга. Морально я был готов — после общение с индийским гуру и непальским бабой я знал, что это одно из самых чистых и энергетически заряженных мест на планете. Оставалось лишь арендовать горные ботинки и спальный мешок. Палатку привез Влад.

В первый день мы за полчаса долетели от Покхары до Джомсона и дальше двинулись пешком. Прошли 23 км и поднялись с 2700 до 3060 метров. Впечатления колебались от недоумения в первые часы до состояния близкого к экстазу, во второй половине дня, когда нам открылись потрясающие горные пейзажи — белые пики «шеститысячников» на горизонте, высокие серые вершины вокруг, изъеденные древними реками стены ущелий, и где-то далеко внизу — высохшее русло некогда широкой реки.

Обедали в Кагбени. Там же встретили двух ребят-йогов из Москвы, которые преподают в Московской ассоциации йогов. Получился интересный разговор. Прощаясь обменялись координатами, договорились встретиться у меня в гостинице, в Покхаре, тринадцатого июня.

Заночевали в деревушке Тенгбе, где было всего тридцать пять домов-лачуг. Ужинали рисом и бараниной, запивая их вкусным чаем и горьким виски. Влад разбил палатку на одной из крыш. Я расстелил спальник на соседней, повыше — прямо под звездами.

Спать под звездами — это что-то сумасшедшее!!! Забудьте звездное небо с балкона, забудьте прогулки под звездами на море. Когда ты лежишь с широко открытыми глазами на высоте более трех километров… Когда вокруг завывает горный ветер… Когда звезды висят прямо у твоего лица… И когда ты со всей этой красотой всю ночь наедине — это совсем другое. В такие минуты чувствуешь, что между небом и тобой нет ничего. Небо врывается внутрь тебя, разрывает твою грудь, и ты ощущаешь, как между вами устанавливается незримая связь…

Второй день. Подъем в шесть утра, завтрак, старт. В этот день мы прошли 15 км и поднялись до 3660 метров, причем временами приходилось опускаться и подниматься на 200-300 метров. Это тяжело.

Пейзажи стали еще фантастичнее. Ущелья сделались глубже, вершины выше, рельеф экзотичнее. «Дорогие мои, знали бы вы, какая она красивая… Белые горы и красные камни на закате солнца…»

Подъем на большую высоту, сложный рельеф, тяжелые рюкзаки за плечами и появившиеся на ногах мозоли основательно вымотали нас. В пять вечера остановились в деревне Самар в симпатичном гестхаусе. Есть душ! Можно постирать вещи! Чистые постели! Вкусный ужин! Лишний раз убеждаешься, как мало надо для счастья!

Третий денек выдался на славу! Отоспались, отмылись, ноги притерлись к ботинкам, а спины — к рюкзакам. В результате подъемы на 300-400 метров по узким горным тропам штурмовали гораздо бодрей. Прошли около 15 км и поднялись на высоту 3800 метров.

Сначала гид Ганеш повел нас дорогой, которая спускалась на 300 метров, и мы потеряли практически всю высоту, набранную вчера. Случайно набрели на укрытый в горной пещере буддийский монастырь Ранчун. В нем мы не нашли никого, кроме старичка-хранителя. Позже мы познакомились с мустангцем Лексеем, который живет в Нью-Йорке и обучает медитации, а сейчас приехал погостить домой. Он поведал нам, что этот монастырь является одной из йоговских святынь, куда приезжают для медитации люди с разных концов света. Разговор затянулся на час, и Лексей рассказал много нового. Например, какие бывают разновидности медитации, и как она соотносится с религиозной традицией.

Заночевали в Джайте. Там же познакомились с пятью шиваитами-бабами. Черные от солнца, худющие, с длинными заплетенными в дрэды космами, они ночевали в пустой холодной комнате-сарае, курили марихуану и гашиш. Мы угостили их чаем, они пригласили нас к себе и тоже угостили… Договорились завтра идти вместе.

Вот и четвертый день. Баба (ударение на втором слог) — некоторое подобие монаха в христианстве. Одновременно он может быть гуру — преподавателем. Бабы признают индуистского бога Шиву первым среди богов и исповедуют отказ от благ материального мира. Они странствуют по святым местам, закутанные в желто-оранжевые накидки, с челом (трубками для курения марихуаны и гашиша), котелками и атрибутами своей веры — талисманами из рудракши, тропического дерева, которое считается мощным источником духовной энергии. Среди наших пяти бабов двое были гуру. Поскольку я знал некоторые мантры и у меня были четки из рудракши, нам удалось быстро найти общий язык. Еще больше нас сблизило наличие общих знакомых среди шиваитов.

Выяснилось, что они знали бабу, у которого я учился в Покхаре — встречали его с двумя учениками в Мухтинате, втором по значимости городе Мустанга, и очень уважительно о нем отзывались. Я еще раз подивился тому, как часто пересекаются людские пути здесь, в Непале…

Отрывок из книги Владимира Познера «Тур де Франс. Путешествие по Франции с Иваном Ургантом»

О книге Владимира Познера «Тур де Франс. Путешествие по Франции с Иваном Ургантом»

Читать Анкету Владимира Познера

«Марсель основан ок. 600 г. до н. э.
фокейцами — греками из Малой
Азии — и назывался тогда
„Массалия“. По легенде история
города началась как история
любви Жиптис, дочери короля
Нана племени лигурийцев, и грека
Протиса: греки высадились на
берег Прованса в тот момент,
когда король Нан выдавал замуж
свою дочь. Для этого он созвал
пир, на котором Жиптис выбрала
бы себе жениха. Именно греку
Протису протянула она свой кубок
с вином. В качестве свадебного
подарка молодые получили часть
побережья, на котором и основали
город, названный Массилия»

А вот кто знает, что у Поля Бокюза есть феноменальная коллекция
старинных музыкальных инструментов, среди которых особенно
выделяется механический орган, играющий самые разнообразные
произведения, в том числе гимны многих стран? А кто знает,
что Бокюз обладает тончайшим чувством юмора, а это значит, что
умеет шутить без тени улыбки. Примеры? Пожалуйста:

— Месье Бокюз, а чем вы объясняете то, что Лион, а не Париж
является сердцем кулинарии и гастрономии Франции?

— Дело в том, месье, что Лион превосходно расположен. У нас
две полноводные реки со множеством рыбы, рядом долина Роны с
ее великими винами, здесь же плодородные земли, дающие великолепные
овощи и фрукты, к тому же Лион находится на перекрестке
всех главных дорог, и теперь, благодаря ТЖВ, Париж всего в двух с
половиной часах езды, то есть Париж стал пригородом Лиона.

На кухне в ресторане Бокюза, над входом, висит табличка.
Она гласит: «На кухне — тишина!».

— Месье Бокюз, почему эта табличка висит у вас на кухне?

Он пристально и без тени улыбки смотрит мне в глаза и отвечает:

— Я не люблю шум.

Вообще я счастлив, что встретился с Полем Бокюзом. Поначалу
нам сказали, что он себя чувствует не очень хорошо (ему тогда, летом
2009 года, было восемьдесят три года) и вряд ли сможет встретиться
с нами. Это конечно же был удар, но что поделаешь, все равно
поехали в его ресторан, который расположен под Лионом в городке
Коллонж-о-Мон-д’Ор, где, кстати говоря, Бокюз родился. Приехали,
выгрузили аппаратуру и пошли ко входу. Входим — и замерли: нас
встречает целая делегация, облаченная в белоснежные поварские
одежды. Во главе — мужчина среднего роста, на голове высоченный
белый колпак, лицо необыкновенно выразительное: крупный нос, высокие
скулы, пронзительные черные глаза, большой, четко очерченный
рот. Он делает мне шаг навстречу, протягивает руку и говорит:

— Поль Бокюз.

А потом была феерия. Сначала он повел меня во двор ресторана, на стене которого нарисованы картины из кулинарного прошлого Франции. Тут и шеф-повары, и исторические личности, пользовавшиеся их услугами, от Наполеона до де Голля. Подводя меня
к очередной картине, Бокюз объясняет, кто есть кто. На последней
картине изображены его дочь, сын, жена и сам Бокюз.

— А там, месье, смотрят на меня мои мама и папа, — и он показывает наверх, где на уровне третьего этажа вместо окна виднеется
изображение его родителей.

На кухне царит тишина при полнейшей сосредоточенной работе. Трудятся шеф-повары — я насчитал восемь человек, у семерых
белые курточки увенчаны невысоким стоячим воротничком в цветах французского триколора: сине-бело-красный. Далеко не всякий имеет право носить этот воротничок, это знак отличия, которым
награждается, как бы сказали мы, отличник своей профессии. На
французском это называется Meilleur ouvrier de France, что можно
перевести как «Лучший рабочий Франции» или «Лучший работник
Франции», как вам больше нравится. Так или иначе, но получается,
что под началом Бокюза работают семь шеф-поваров высочайшей
квалификации.

Потом был ужин. Сохранил меню для себя и потомства, предлагаю вашему вниманию:

• суп из черных трюфелей;
• поджаренный утиный фуа-гра;
• спаржа под соусом божолэ;
• телячьи ребрышки, сваренные в кокотке;
• голубь, фаршированный капустой и фуа-гра;
• вкусноты и гурманское наслаждение;
• бокал «Моэт э Шандон брют империал»;
• бутылка «Нюи Сен Жорж лэ Кай 04 — Бушар»;
• вода «Шателдон»;
• вода «Эвиан»;
• эспрессо.

Четыре персоны. Счет — шестьсот шестьдесят три евро. Или
сто шестьдесят три евро семьдесят пять центов на человека. Дорого?
Да. Вкусно? Впечатление на всю жизнь.

Я вообще не помню точно, что мы ели, помню только чувство
открытия, совершеннейшего удивления: вот передо мной лежит на
тарелке абсолютно узнаваемая еда, я точно знаю, какой у нее должен быть вкус, я ожидаю, что вкус этот будет очень и очень приятным, но то, что попадает мне в рот, сметает все мои представления
о привычном. Я просто замираю, перестаю жевать, чтобы этот вкус
никуда не ушел, а Бокюз смотрит на меня и не то спрашивает, не то
утверждает:

— Правда, вкусно?

И, не дожидаясь моего ответа, разворачивается и проходит по
своему ресторану, останавливаясь то у одного, то у другого стола,
чтобы перекинуться словом с посетителями.

В чем секрет этой кухни?

— Нет, месье, никаких секретов. Надо, чтобы все продукты были
совершенно свежими и наивысшего качества. Надо уважать природу, использовать ее по назначению, надо, чтобы человек понимал,
что именно он ест, и надо любить готовить.

Отрывок из книги Лии Аветисян «Вкус армянского гостеприимства»

О книге Лии Аветисян «Вкус армянского гостеприимства»

Армянская национальная психология — причина
и следствие многочисленных комплексов армян,
и еще больших — у их окружения. Восторженный
вызов написан на лице армянина при общении со своими
и чужими, когда он радостно выкладывает информацию
из серии «знаете ли вы» о том, что, например, сексапильные
звезды Ирина Аллегрова и Шер — на самом
деле Ирина Саркисян и Шерилин Саркисян, хотя и не сестры,
а просто однофамилицы! Или что армянами были
отцы других всемирно известных красавиц: Элеоноры
Дузе, Мэрилин Монро, Элизабет Тейлор, Анук Эме и Ким
Бейсинджер. А Вивьен Ли с ее фиалковыми глазами была
и вовсе абсолютной армянкой — правда, из индийской
армянской колонии. Лавина этой информации, конечно,
шокирует новичков.

Но это еще «цветочки». Армянин вам сообщит и, как
ни странно, не солжет, что первым премьер-министром
независимой от Индии Бирмы был Ба Мао, крещенный
при рождении как Егия Карапетян. А в самой Индии
основу киноиндустрии, способной тягаться с Голливудом
по количеству выпускаемых фильмов и зрителей,
заложил Торос Шенелян, снявший в 50-е годы на своей
студии «Торос Филм» культовую картину «Бродяга» и открывший
миру Раджа Капура. Выходцем из той же Индии
был Хачатур Аствацатурян, известный как один из наиболее
почитаемых в Китае цивилизаторов по имени Пол
Чатр. Но что там Индостан! Почти все российские лидеры,
начиная с Владимира Мономаха и кончая Андроповым,
— тоже наполовину армяне! И вся эта разноречивая
и неправдоподобная на первый взгляд информация начинает
раздражать любого нормального человека. Особенно
нормального, но слабо в этом плане информированного,
что на самом деле еще более нормально для
неармянина.

Но информированность — штука относительная. Вот
умер секс-символ 60—70-х годов Грегори Пек, и только
после этого весь мир узнал от турецких журналистов,
что любимчик женщин всего мира был уроженцем Анатолии
Григором Ипекчяном, то есть армянином и уроженцем
Западной Армении. Но он не любил об этом
говорить из-за ссоры с местной армянской общиной.
Причина была очень серьезной: в мальчишеской драке
сын актера погиб, а община заступилась за оставшегося
в живых участника драки. Общинный экономизм «Если
уж один погиб, то сохраним хотя бы второго» возмутил
и навсегда отвратил великого актера от своей национальной
среды. Но как бы то ни было, он был обладателем
той замечательной генетической закваски, которая,
пройдя американскую технологическую обработку
в Голливуде, создала уникальный продукт по имени Грегори
Пек.

Особенно хорошо разбирались в генетических тонкостях
турки-османы, которые еще в ХIV веке крали
в Западной Армении 10-летних армянских и греческих
мальчиков, обучали своим специфическим изуверским
приемам и таким образом формировали янычарские
полки, которые своей отчаянной храбростью и кровавыми
зверствами наводили ужас на всю Евразию. С самого
начала и в течение всей службы мальчишек кормили до
отвала. Питанию вообще придавали такое большое значение,
что символом полка была кастрюля, а командир
имел звание чорбаши (по-турецки — суповар). При этом
детям внушали, что хорошо быть только турком, а быть
армянином или греком — стыдно. Выросшие на сытых
харчах и подвергнутые описанной квазипедагогической
обработке янычары стеснялись своего армянского и греческого
происхождения. Лютой ненавистью и презрением
к армянам горели сердца сыновей армянок — кровавого
турецкого султана Абдул-Гамида и классика грузинской
литературы Ильи Чавчавадзе. Возможно, аналогичными
чувствами можно объяснить и круглые глаза Андрэ Агасси,
когда у него спрашивают, не армянин ли он? Но уж его
коллега по теннисному спорту красавец Давид Налбандян
— конечно, самый что ни на есть армянин!

Конечно, национальная стеснительность взрастает
на плодородных почвах иноземных конституций
и специфических граф в анкетах. И самый близкий для
нас с вами пример — из опыта почившей в Бозе страны.
Стоило кадровикам убрать из советских анкет знаменитый
5-й пункт, как число евреев, армян и представителей
других стеснительных прежде народов резко пошло
вверх без всяких демографических ухищрений. А вот
гражданин Франции Шарль Азнавур счастлив тем, что
он армянин, и гордится своей родиной Францией, которая
позволила ему сформироваться как феномену мировой
культуры и при этом остаться, не стесняясь, армянином.
Конечно, гении принадлежат всему человечеству,
и таланты лучше всего вызревают на почве, сдобренной
многими народами. А потому, если в вашем присутствии
знакомый армянин начнет перечислять имена еще более
знакомых армян, например генералиссимуса Александра
Суворова или мариниста Ивана Айвазовского, не надо
презрительно щуриться: всё равно от вашей неосведомленности
покоренные Альпы не станут низменностью,
а потрясающий «Девятый вал» — штилем.

Знаменитого американского художника Аршила Горки
на самом деле звали Востаник Адоян; французского композитора
Жоржа Карваренца, сына бежавшего из Турции
в Грецию Геворка Карваренца, — Тиран Карваренц (не
удивляйтесь «плохому» имени: в армянском языке «Тиран» значит «Владыка», а в русский и другие языки оно
перешло с негативным оттенком, возможно, от излишнего
рвения его носителей). Анри Вернон родился Ашотом
Малакяном. Ашотом был и дед Анри Труайя — Торосян,
являвшийся основателем города Армавир на юге России
и звеном в знаменитой династической цепи Торосян —
Тарасов — Труайя. Армянином был и лучший таможенник
России из «Белого солнца пустыни» Павел Луспекаев, никогда
не скрывавший это в анкетах, чья фамилия с головой
выдает его княжеское происхождение — Лусбекян.
Егию Папахчяна мы знаем как Илью Шапошникова, новая
фамилия которого — простой перевод с армянского
прежней фамилии. Таких переводных с армянского фамилий
в мире — пруд пруди. А в России это, например,
Поповичи и Поповы, которые в оригинале — Тертеряны.
Старший брат изобретателя радио Рафаэл был специалистом
по армянскому языку, а дом Поповых — одним из самых
хлебосольных. А уж Ацагорцянам, ставшим в России
Хлебниковыми, и их достойному наследнику Велимиру,
сам Бог велел быть хлебосольными!

Фельдмаршала Мюрата в его родном Карабахе при
рождении крестили Овакимом Мурадяном, а другой наполеоновский
маршал, Пьер, тоже был сыном карабахских
армян Петроса и Маргарит из города Шуши. Сыновьями
армянок были Немирович-Данченко и Станислав
Монюшко, Павел Флоренский и Мишель Легран. А двоюродная
тетка моей мамы (обеих назвали Ашхен) родила
и воспитала одного из самых тонких романтиков XX века,
которого звали Булат Окуджава. И рядом с ним я бы поставила
только Микаэла Таривердиева, обеспечившего своими
чарующими мелодиями непреходящий успех лучшим
кинофильмам советской поры.

Арам Хачатурян всю жизнь был патриотом своего народа,
подтверждая это в словах, делах, письмах, гениальных
музыкальных произведениях, желании быть похороненным
именно в Армении и даже в имени, данном сыну.

И это прекрасный повод, чтобы выпить за хорошее
семейное воспитание, обязательной составляющей которого
в армянских семьях является любовь ко всему армянскому.

Большие армянские застолья

Тост без застолья — как стол без гостей, а в Армении
это большая редкость. Конечно, устроить хорошее
застолье — затея довольно накладная. Но если сравнить
эти расходы с гонорарами психоаналитиков, адвокатов,
ценой антидепрессантов и всевозможными штрафами,
то считайте, что накрыли стол бесплатно. Хотя он и
заменил все вышеперечисленные статьи расходов, и даже
с блеском. Словом, есть в армянской кухне блюда, которые
не лезут в горло не то что в одиночку, но даже в узком
семейном кругу. В самом процессе их приготовления и в
связанном с ними застолье так много куража, что готовят
их, когда армянская душа просит праздника. А праздник
без друзей и любимой родни — это уже не праздник,
а сплошная тоска. Тоска по тому, что еще совсем недавно
было, а теперь, под влиянием всеобщей глобализации,
может стать, как у среднестатистических европейцев.

Пока же любой армянин — от очень важного до самого
захудалого — имеет право обидеться, если друг устроил,
к примеру, Хаш, а его не пригласил. И вот почему. Большое
Армянское Застолье — не только хороший повод выпить
и позубоскалить под специальный закусон, но это
еще смотр и инвентаризация действующих сил. Если тебя
не пригласили, значит, ты заживо выбыл из строя. А это
даже хуже, чем посмертно. Так что единственный способ
реабилитации — самому устроить аналогичный обед.
А уж приглашать забывчивого друга, дав ему урок великодушия,
или, наоборот, — отплатить той же монетой, можно
решить самостоятельно.

Каждый из описываемых в этой главе обедов имеет
свой обязательный набор закусок, овощей, специй, напитков
и даже того, что с собой следует принести, чтобы
несоответствие формату не обидело гостей или хозяев.
Еще одно дополнительное условие — тосты, которые удивительно
легко разряжают атмосферу, будучи сплавом вековечной
мудрости и актуальной шутки.

Они произносятся в проверенной веками последовательности,
позволяющей гостю выразить уважение
к семейному очагу хозяев, затем — к родителям, ну и так
далее, вплоть до женщин и других объектов мужских мечтаний.
Именно так выстроилась здесь «горячая» десятка,
а самостоятельный подбор тостов потребует от вас понимания
момента, преференций и колоссального жизненного
опыта, которые и формируют настоящего тамаду.
А впрочем, тосты — это искусство не меньшее, чем кулинария,
и ему следует учиться особо.

Но какими бы цветистыми ни были ваши тосты, общение
за столом будет затруднено, если вы окажетесь абсолютным
профаном в вопросах истории и культуры армян.
Вот почему я предусмотрела для вас возможность блеснуть
за армянским столом знаниями из области малоизвестного.
Армянские семейные обеды столь же традиционны,
сколь и вкусны, а потому и выделены в отдельную
главу, которая расскажет вам об армянской кухне, армянах и особенностях их непреодолимого национального
менталитета.

А чтобы вам было легче применить на практике полученные
кулинарные знания и правильно распорядиться
отпущенным на устройство коллективного обеда бюджетом,
каждый из описанных в главе обедов я привела
из расчета на 10 персон. Несмотря на то, что продукты
и способы их приготовления объединены под страшным
медицинским названием «Рецептура блюда», всё у вас получится
вкусно и красиво, обещаю!

Армянские сказки

В армянских сказках щуки и золотые рыбки не встречаются.
И не только потому, что они редкие гости
в здешних водоемах, а по той простой причине, что
армянские Емели и Иванушки зарабатывают свое счастье
не сетями, а горбом.

Есть, к примеру, сказка «Анаит». Суть ее сводится к тому,
что царевич Вачаган влюбляется в обычную деревенскую
красавицу Анаит, а та заворачивает из своей избушки сватов со всеми их дарами. При этом красавица заявляет: «Ты,
Вачаган, сегодня, может, и принц, но случись завтра какой
путч или перестройка, и станешь наверняка обычным
бомжом-интеллектуалом. А потому осваивай-ка смежную
с принцевой, но дельную специальность. Иначе не видать
тебе меня, хоть я и простая труженица села».

После неожиданного отпора Вачаган впадает в небольшую депрессию, но, доверившись женской интуиции, начинает брать частные уроки по ковроткачеству.

И даже посылает своей ненаглядной в глубинку образчик творческих достижений, сплошь усеянный звездами
и вообще изображающий гелиоцентрическую систему.
Дизайн и качество ковра оказываются на таком высоком
экспортном уровне, что сельская красавица, представьте себе, соглашается переехать из деревенской хибары
в царский дворец и даже стать будущей царицей.

Вы думаете, это и есть хеппи-энд армянской сказки?
Вы их (я имею в виду нас, армян) плохо знаете. На следующий день после свадьбы вездесущая мамаша принца
отправляет с гонцами в деревню, как это в наших краях
до сих пор водится, красные яблоки и бутылку красного
вина, символизирующие благодарность за уцелевшую,
несмотря на потрясающую красоту, девственность Анаит,
и свадебные празднования продолжаются. Но тут как раз
случается арабское нашествие, царь с царицей погибают,
и в ходе военной операции принц одномоментно становится царем и попадает в плен к неприятелю.

Поскольку дармовая
рабсила ценилась
всеми и всегда, то
после удачного похода
арабский халиф
выстраивает пленных
в шеренгу и заполняет
справа налево
на каждого из них по
анкете. Вачаган называет
в качестве основной
специальности
не династическую, а
фабрично-заводскую,
и его отправляют в
один из багдадских
застенков, где принцу
спускают производственный
план по
ковроткачеству, и он
приступает к творчеству
в условиях, накарканных его раскрасавицей-женой.

Между тем молодая царица практически осваивает
управление государством и заодно усиливает разведку,
надеясь найти любимого. Тут придворные маркетологи
сообщают ей, что на рынке появились ковры подозрительного
астрономического дизайна по не менее астрономическим
ценам. Не по возрасту мудрая царица тут же
узнает милого не по походке, но по творческому почерку,
а выйти на закрытый объект было уже делом техники.
Через какое-то время Анаит без санкций международных
организаций врывается на боевом коне в темницу вместе
с группой вооруженных экспертов и спасает Вачагана от
неминуемой болезни Боткина в антисанитарных условиях
застенков. Как вы думаете, за что благодарил ее спасенный
из полона супруг? Совершенно верно, не за факт освобождения,
но за осознание необходимости выбора специальности,
востребованной международным рынком труда!

Конечно, не все армянские сказки такие назидательные,
и герои в них — не сплошь принцы и принцессы.
Есть в них и люди из народа, как, например, деревенский
враль и хвастунишка Назар. Поверившие его болтовне
наивные соплеменники даже выбрали его демократическим
путем в цари. Что из этого получилось — ясно из
сказки и стало особенно понятно в начале 1990-х годов,
когда любимую народом сказку про храброго Назара запретили
ставить в театрах Армении, как наводящую на
крамольные аналогии с актуальным правителем.

Народную сказку «Анаит» записал в конце позапрошлого
века замечательный армянский писатель Казарос
Агаян — автор рассказов, повестей и романов. Но если вы
спросите любого армянина, что числится в литературном
послужном списке Агаяна, то первое, что он выпалит,
будет эта сказка: так она популярна благодаря созвучности
с миропониманием народа.

В случае с Чанахом, о котором речь пойдет дальше, доподлинно
известна его родина: это Гюмри — богатый на
художников, кузнецов, артистов, архитекторов, поэтов
и других выдумщиков район на северо-западе Армении,
упоминавшийся Ксенофонтом как Гюмниас, известный на
родине как Kumhri, переименованный Николаем I в Александрополь
в честь его супруги, а большевиками — понятно
в честь кого — в Ленинакан.

Гюмрийцы — горцы даже по всеармянским понятиям,
так как живут на горном плато высотой 2000 м над
уровнем моря. Отсюда их независимый нрав и склонность
смотреть на всех свысока не только в буквальном
значении этого слова. Особенно — на ереванцев, живущих
ниже, но утащивших у гюмрийцев из-под носа титул
и преференции столицы еще в период Первой республики.
Хотя у гюмрийцев такая бездна самоиронии, что сарказм
в адрес всей остальной, негюмрийской, части населения
земного шара кажется простительным. Очевидцы
рассказывают, что один из пострадавших после Спитакского землетрясения 1988 года, очнувшись в палатке, где
над ним колдовали врачи-французы, первым делом произнес:
«Ничего себе тряхнуло — прямиком в Париж провалился…» И подобная реакция на события никого здесь
не удивляет, но постоянно радует, так как выговаривается
это всё на каринском диалекте армянского языка, словно
специально созданном для юмора, подобно украинскому
— для русских.