На ярмарке Non/fiction без труда можно встретить известных авторов, один за другим пробирающихся сквозь толпу остальных посетителей. Презентации, беседы с читателями, автограф-сессии — важно не упустить момент и запомнить слова тех, кто вписывает окружающий нас мир в историю литературы. «Прочтение» выбрало 11 реплик, прозвучавших в разные дни ярмарки.
Елена Скульская: «Не могу не признаться, что многие родственники порвали со мной отношения. И вообще многие люди не здороваются теперь. И на прямой вопрос, считаю ли я, что преступила какую-то черту в романе „Мраморный лебедь“, я честно отвечаю, что преступила. И по сути своей он, конечно, не отличает меня как человека порядочного. Да и кто же в литературе может сказать, что он порядочный, если он пишет о самом дорогом, самом существенном, что было в его жизни?»
Александр Архангельский: «Если бы не Николай Носов, я бы точно от жадности, когда начался капитализм, пошел бы в „пирамиды“. Но он же написал сказку „Незнайка на луне“, он же в ней очень точно объяснил, как устроена „пирамида“ и чем она заканчивается. Так что прививка была с самого детства».
Саша Филипенко: «Я от всего отказываюсь, чтобы больше писать. Я верю, что это кому-то нужно, кроме меня».
Петр Алешковский: «На Рюриковом городище под Новгородом был найден маленький череп африканской макаки, которая явно была в княжеском зверинце. Представляете, из какого-нибудь Марокко обезьянка попала в XI веке в Великий Новгород! Для меня такие находки куда более значимы, чем какой-нибудь роскошно сделанный кожаный ремень, на котором будут какие-нибудь грифоны».
Максим Кронгауз: «Я уверен в том, что некоторые темы, очень важные для науки, невозможно обсуждать внутри узкоспециального текста».
Алиса Ганиева: «Усиливается патриотизм (не только на Кавказе, но и во всей России), спаянный с ощущением истории и с самоидентификацией. Кто мы? Русские, россияне, кавказцы? Мы видим то и дело продающиеся футболки с российским флагом или „05 регион“, „Москва“. Видно, что мы — и читатели, и герои, и писатели, и все вокруг — хотим обрести себя в этой истории, но не всем это удается. Поэтому все сочиняют на ходу, придумывают себе этот бэкграунд».
Ирина Левонтина: «Сейчас наступил момент, когда „просвещение“ должно стать ключевым словом. Невежество и мракобесие подступают со всех сторон».
Гузель Яхина: «Темы у меня есть. По крайней мере, две в запасе. Поэтому я буду делать то, что задумывала еще раньше, в течение лет двух до того, как была написана „Зулейха“. Пока запас есть, а дальше — посмотрим».
Роман Сенчин: «Я думаю, что литература должна приближаться к нон-фикшн, но выражаться художественным языком».
Наталья Солженицына: «Когда у нас в стране будет все в порядке, то тогда, наверное, публицистику Солженицына будут изучать только специалисты. А в трудные периоды, как сейчас, интерес к этой стороне его творчества вспыхивает естественным образом».
Людмила Улицкая: «Мы счастливейшее поколение, мы на таком интересном культурном сломе живем. Другого такого времени не было, когда так быстро все менялось. Вы понимаете, что произошло за 60-70 лет? Это фантастика! Вот это и есть большой взрыв!»