Метка: Издательство «У-Фактория»

• Екатеринбург: У-Фактория, 2005
• переплет, 736 с.
• ISBN 5-9709-0005-2
• 10 000 экз.

Деточка, не учите меня…

А есть собаки.
Они не умеют читать,
ничего не читали, ни одной строчки!
Ни разу по этому поводу у них
не колотилось сердце.

Книгу Александра Володина можно за одно уже название купить.

И все время на виду держать.

Не для других, для себя.

Положить на стол, около компьютера, чтобы взглядом время от времени касаться.

Другой, знаете, молитвы не понадобится.

«С любимыми не расставайтесь».

«С любимыми не расставайтесь».

«С любимыми не расставайтесь».

«С любимыми не расставайтесь».

Ни за какие деньги.

Вообще — ни за что.

А есть коровы,
только и знают, что жуют свою жвачку,
ничего не делают своими руками.
Не смогли бы, даже если бы захотели!
Пустяковый подарочек теленку —
и то не в силах.

Я бы вот как все книги разделил — приблизительно, конечно (просто для опыта, для теоретического эксперимента):

На те, в которых написано, как сделать жизнь хорошей, легкой и успешной.

И на те, в которых написано, как плохую, тяжелую и безуспешную жизнь прожить. Несмотря ни на что.

Первые пишутся дельцами от литературы — для тех, кто читать не умеет.

Вторые — романтиками для мизантропов.

(Где нормальные люди, вы спросите? А где вы их видели — нормальных?)

Первые продаются в книжных киосках, в метро, на вокзалах, вместе с иллюстрированными журналами. В книжных магазинах эти издания выставлены поближе к кассе, в ближнем зале — как будто специально для тех, кто вглубь забираться не любит.

Вторые — в книжных супермаркетах, по которым можно долго по залам ходить и книги перелистывать, и в которых никто не следит за тем, купишь ты все-таки что-нибудь или нет. Да, и еще иногда — в особых таких магазинах, где директору не все равно, что продавать. (Есть такие, только их в Питере мало).

Про первые я думать не буду, я их стараюсь не покупать.

А вот книга Володина — точно ко второй категории относится.

Да что там, есть улитки!
Им за всю свою жизнь
суждено видеть метр земли
максимум…

Я вот сегодня, с утра, думаю, что жизнь печальна. Я правда так думаю, чувствую, даже — вернее сказать — у меня уж как-то слишком многое не складывается; это мои, конечно, личные обстоятельства, но надо же так — чтоб некстати и по глупости, и не исправить уже ничего…

Это я вчера, напрасно…

Но речь-то не обо мне, о книге.

Я не буду цитировать последнюю строфу из этого стихотворения про собак, коров и улиток.

Вы посмотрите сами. (Стр. 698).

P. S. На панихиде по Володину (так называемой «гражданская панихида состоится такого-то, там-то и пр».) было немного людей. Человек триста. Я не был. Потому, что опоздал. То есть я не хотел опаздывать, я думал приехать попозже, когда уже станет спокойней — без этой трагической нервности, которая сопутствует всякому началу… Мне мнилось: «мероприятие» — панихида, и есть другие — близкие к нему люди, а я-то ведь не близок — так, некороткое знакомство (на театральной вечеринке, камерной, неофициальной — в общем, человеческой, но все уже поднабрались к концу и начали нести какую-то амбициозную чушь про суть и смысл, оправдываться и делиться планами, он стоял у стола и глазами искал не опорожненную еще бутылку,— моя жена сказала ему: «Может быть, вам уже хватит, Александр Моисеевич?» Что он ответил? «Деточка, не учите меня пить». Не грубо, скорее грустно, вежливо так),— да: и когда я подъехал к театру, уже было пустым фойе, женщина-капельдинер (билетерша, не знаю, как их теперь называть) запирала тяжелую дверь. «Все уже уехали в Комарово»,— сказала она.

Алексей Слюсарчук

• Перевод с фр. А. Лущанова
• Екатеринбург: У-Фактория, 2006
• Переплет, 272 стр.
• ISBN 5-9709-0181-4, 59709-0182-2
• 10 000 экз.

Взяв в руки громкоозаглавленную книгу «Дети процессора» (с подзаголовком «Как Интернет и видеоигры формируют завтрашних взрослых) я, признаться откровенно, колебался относительно того, о чем же именно мне хотелось бы в ней прочесть. С одной стороны, хотелось вновь ощутить не раз испытанное в былые годы при виде любого упоминания о компьютерных играх нетерпение (фантастические в своей так и нереализованности схватки орков с андроидами, или — бей, бей этих негодяев! что? нет патронов?! а ты их бензопилой, бензопилой!!!). С другой — как вам покажется такая вполне заслуживающая право на правдоподобие беседа двух, ни разу не встречавшихся, но заочно знакомых по виртуальному общению приятельниц:

А: Нет, ну ты представляешь, какие вокруг нас живут бездушные люди?! Сын потерял бумажник, полчаса простоял в вестибюле станции метро, пока кто-то не разжалобился и не дал ему денег не проезд.

Б: И не говори. От этих попрошаек просто отбоя нет, как тут отличишь действительно попавшего в беду ребенка? Ко мне вот сегодня у турникетов приставал какой-то, и, кстати, говорил именно то же: что потерял деньги и что ему не на что доехать до дому. А, казалось бы, с виду вполне приличный ребенок… Ну, так о чем это мы там?..

Нет, ничего подобного: ни о непостижимой притягательности компьютера и о ее, притягательности, причинах, ни о том, к каким перекосам в социальном плане (усиление отчуждения) могут привести компьютеры и Интернет, мне прочитать не довелось. И не почему-то там, а потому что ни о чем сколько-нибудь интересном и действительно проблемном авторы не написали. Ни слова. И уж как минимум — не дали ни одного вразумительного ответа на заявленные к рассмотрению вопросы.

Каковы же эти вопросы и каковы предложенные на них ответы? А таковы.

Делают ли компьютер и игры ребенка идиотом, или, наоборот, способствуют его развитию? Если не злоупотреблять, то все будет хорошо. Есть данные, что играющие в компьютер дети даже лучше успевают в школе, хотя… этого нельзя сказать наверняка. Могут ли дети стать жестокими, играя в компьютерные игры? Могут, если имеют предрасположенность и не знают меры; родителям лучше внимательнее следить за детьми и их увлечениями. Более точных данных нет, исследователи расходятся во мнениях, точное отношение между игрой и жестокостью играющих в компьютерные игры подростков не установлено. Вызывают ли Интернет и видеоигры зависимость? Вызывают, но опасаться не стоит: клинических случаев зафиксировано не много, да и полностью полагаться на статистические данные нельзя; дети до 17 лет в опросах не участвуют, и насколько серьезно вовлечение тех, кто способен обойтись без обращения к врачу, судить сложно. Присматривайте за детьми, и все будет хорошо… если только не будет плохо. Ну и, наконец: влияет ли компьютер на здоровье детей? Нет, тут абсолютно точно можно не беспокоиться: если ребенок будет каждые два часа делать десятиминутную гимнастику для глаз и, опять же, не сидеть за компьютером слишком долго (найдите мне такого сознательного ребенка), то… А вот зато мобильные телефоны!.. Впрочем, как и во всех других рассмотренных случаях, узнать достоверно что-либо можно будет только a posteriori, пока же окончательных данных у исследователей как не было, так и нет.

Чувствуете, какому правилу следуют авторы при ответах на самим себе задаваемые вопросы? Ни да, ни нет, все хорошо в меру, наверняка, к сожалению, ничего сказать невозможно… Что делать, что происходит с детьми, каких ожидать последствий от случайного набредения ребенком, например, на порносайты? Ответа на этот вопрос нет, — то же, что дети могут испытать шок, и без книг ясно. Почему ребенку гораздо интереснее набирать текст на компьютере, чем писать его на бумаге (это не говоря уже о самых разнообразных гораздо более изощренных электронных развлечениях), почему сам экран так притягивает ребенка, независимо от того, что на нем отображается — этот вопрос не то что не рассматривается, но и не ставится. Чем же заполнены 250 страниц книги? — спросите вы. А тем, что Моник Липар, например, считает то, а Доминик Паскье — сё; мнения не сходятся, кто прав — неизвестно, читатель волен сам решать, где правда, а где — нет, где — важное, а где — для лишнюю страницу написать.

Создается тягостное впечатление, что, поставив перед собой задачу разъяснить не разбирающимся в компьютерных инновациях родителям то, чем живут их дети, авторы, принадлежа к более чем старшему поколению, и сами-то не очень разбираются в предмете, по поводу которого вызвались давать пояснения. Вместо того, чтобы либо провести серьезные исследования, либо — ввести читателя в мир новых технологий (подробно рассказать о существующих компьютерных играх, привести распечатки конкретных интернет-сайтов и т. п.), Кристин Керделлан и Габриэль Грезийон составили скучную, маловразумительную и малополезную книгу, которую мало что может испортить, — даже то, что все описываемые реалии — французские, и многое (глава о коверкании при интернет-общении языка, глава о целесообразности введения во французских школах компьютеров, не говоря уже о статистике) имеет к российской действительности разве что отношение подобия.

Дмитрий Трунченков

• Перевод с франц. В. Бабинцева
• Екатеринбург: У-Фактория, 2005
• Переплет, 560 с.
• ISBN 5-94799-388-0, 5-9709-0037-0
• 3000 экз.

Западноевропейское Средневековье, представляющее собой сложную и неоднозначную эпоху, с легкой руки «титанов Возрождения» и новоевропейских просветителей долгое время считали «темными веками» и всячески демонстрировали это притянутыми за уши религиозным обскурантизмом, ведовскими процессами и зловещими кострами инквизиции. И лишь в прошлом столетии благодаря громадной исследовательской работе наконец удалось преодолеть показную надменность просветителей новой истории и открыть подлинное лицо средневековой цивилизации, многие достижения которой вошли в круг непреходящих ценностей современной мировой культуры. Немалую роль в этой «реабилитации» Средневековья сыграл известный французский историк школы «Анналов» Жак Ле Гофф, автор классической работы «Цивилизация средневекового Запада», которую издательство «У-Фактория» впервые издает на русском языке вместе с оригинальным «Справочным индексом» — авторским комментарием основных понятий и персоналий эпохи.

Последователь Марка Блока и Люсьена Февра, Жак Ле Гофф не только прослеживает в своей книге основные линии эволюции Запада в V-XV веках, но, в соответствии с концепцией тотальной истории, дает развернутую картину средневековой цивилизации, включающую в себя духовную, технико-экономическую, повседневную жизнь западноевропейского христианского общества и составляющих его социальных групп. Более же всего автору удалось изобразить ментальность, мир эмоций и формы поведения, которые, по его мнению, «не являются поверхностными или излишними „украшениями“ истории», поскольку «символическое мышление, чувство неуверенности или вера в чудеса» говорят нам значительно больше о Средних веках, чем «изощренно построенные догмы и идеологические анахроничные абстракции». В связи с этим Жак Ле Гофф, нисколько не модернизируя Средневековье и умело реконструируя ментальные представления средневекового человека, предстающего совершенно непохожим на нас с вами, вступает с ним в интереснейший и заманчивый историко-культурный диалог, к которому он приглашает и каждого читателя.

Конечно, сегодня, спустя полвека со времени первого издания, книга производит уже иное, не столь ошеломляющее впечатление. Но благодаря широчайшей эрудиции автора и оригинальному подходу к изучению источников ее чтение и сейчас доставит истинное удовольствие настоящему ценителю далекой старины. Поэтому не пожалейте времени для этой замечательной книги, являющейся классическим образцом историко-антропологического исследования.

Владимир Кучурин

• Перевод с англ. Б. Кобрицова
• Екатеринбург: Ультра.Культура, 2006
• Переплет, 376 с.
• ISBN 5-9681-0115-6
• 3000 экз.

Тема нацизма в литературе достаточно разработана и обкатана. Косвенно это свидетельствует об интересе читающей публики к той эпохе, когда в центре Европы, в культурной среде, родилось Абсолютное Зло. Причем такое, что даже при последующих разоблачениях обладает флером таинственности и притягательности. Ладно бы только в теоретическом, познавательном плане. Хуже другое — находится довольно много увлеченных опытом Третьего Рейха в практическом плане, рассматривающих его как некий образец, чуть ли не как совершенную антикризисную государственную структуру. И, как органическая часть такого настроения, возникает культ личностей тех, кто построил такую впечатляющую конструкцию. А ведь они люди, а не боги, и ничто человеческое им не чуждо.

Потому и полезна мемуарная литература. Есть, правда, в ней одна методологическая сложность: как правило автор (он же по совместительству и участник) склонен преувеличивать свою роль, да еще и представлять себя в выгодном свете. Э. Ханфштангль — не исключение. Читая книгу, не перестаешь ощущать обиду автора на врага-друга, в результате «кинувшего» его (причем как в переносном, так и прямом смысле; прочитаете — узнаете о своеобразном чувстве юмора у фюрера). Правда, Ханфштангль забывает, что нет в политике понятия «дружба», не та это сфера деятельности.

Ценность и своеобразная прелесть книги — в деталях. Будучи рядом с Гитлером более 10 лет можно многое посмотреть, узнать и испытать. И не только о культурных пристрастиях и технологии эффективных избирательных компаний. Можно узнать о том, как путешествовали по городам и весям Германии на автомобилях и устраивали пикники, кто сколько ел и пил. Или как ссорились из-за денег спонсоров. Какие женщины крутились рядом и как с ними обходились. Отношение к собственному народу и его истории, причем не очень-то комплиментарное. А описания «порнографического скандала» и просмотра три раза нон-стоп голливудского фильма «Кинг-конг» просто очаровательны: таким Гитлера читатель еще не видел. Много знал Ханфштангль. Потому, когда поссорился с Адольфом, бежал от него аж в Америку. Охота была объявлена, страшно стало бывшему другу. Знание ведь — сила, но и тяжесть одновременно. «Многие знания — многие печали». Читатель, узнавая о быте тех, кто выглядел сверхлюдьми, поймет как абсурдна бывает кривая истории и насколько можно заблуждаться в людях.

Алексей Яхлов

• Перевод с англ. К. Лукьяненко
• Екатеринбург: У-Фактория, 2006
• Суперобложка, 528 с.
• ISBN 5-9757-0068-X
• 10 000 экз.

Мифы Томаса Булфинча

Американский прозаик Томас Булфинч писал в те благодатные времена, когда отец и сын Черепановы еще только внедряли свое изобретение, братья Люмьер играли в детские игрушки, а братья Райт еще не родились, — то есть во второй трети XIX столетия*. В те стародавние времена имена Пендрагона, Ланселота или загадочной Фата-Морганы были известны только специалистам по истории Англии. Для рядового читателя они почти ничего не значили. Нет, конечно, подлинные ценители литературы были знакомы с произведениями Шекспира и Мильтона, которых вдохновляла эта самая английская история. Но не более того. Не более.

Дело в том, что образованные люди из приличного общества в то время получали классическое образование, узнавали историю Одиссея из первоисточника, могли припомнить имена всех двенадцати Цезарей и не путали Ахиллеса с Апеллесом. Меднозвенящая цицероновская латынь для тогдашних любителей книги являлась нудной школьной обыденностью, а вот турниры, джостры, любовные страдания юных дамуазо и бесконечные поиски Святого Грааля — манящей экзотикой. Сейчас такое трудно себе представить, но, тем не менее, все было именно так.

Отважный рыцарь пера Томас Булфинч решил исправить эту вопиющую несправедливость и познакомить европейскую и американскую публику с романтическими преданиями Старого света — противопоставить могучий Эскалибур непробиваемому щиту Ахилла, пересказать обывателю в легкой и общедоступной форме легенды о короле Артуре и короле Шарлемане**. И, надо признать, он со своей задачей справился.

Булфинч подошел к делу и как талантливый рассказчик, и как серьезный ученый. Он сумел увлекательно, простым и доступным языком пересказать мифологическую историю Европы и одновременно с этим рассмотреть известные исторические источники, причем с критической точки зрения. Объединив сюжеты, рассказанные Гальфридом Монмутским и Томасом Мэлори, которые вошли в сокровищницу мировой литературы и поэзии благодаря Вальтеру Скотту и Лонгфелло, американский популяризатор написал книгу, способную увлечь как десятилетнего ребенка, так и маститого ученого преклонных годов. Это по-настоящему феноменально. Такое вообще происходит не часто.

Труд ученого-просветителя неблагодарен по определению. Если Специалист, как известно, подобен флюсу, в основном, своей односторонностью, то Популяризатор чего бы то ни было подобен канатоходцу, работающему без страховки. Балансируя между академической глубиной и прозрачной демократической доходчивостью, он рискует завалиться на сторону. Либо впасть в занудство, либо скатиться до уровня анекдотов и пошлых историй. Разница между упрощением и профанацией чрезвычайно тонка, но она есть. Авторы популярной научной литературы должны чувствовать ее так же, как идущий под куполом цирка трюкач чувствует кончиками пальцев тонкий канат. Внимательный читатель не простит такому автору ни единой ошибки. В случае фактических неточностей или путаницы ученый муж запишет популяризатора в шарлатаны; с другой стороны, перегруженный цифрами и непонятными словами текст досужий читатель сочтет оскорблением. Да, тяжел лавровый венок просветителя.

Но, несмотря на все превратности популяризаторства, это занятие остается одним из самых притягательных для смелых писателей и талантливых ученых. Мировая книжная культура знает множество славных авторов, среди которых Альфред Брем и Тимофей Николаевич Грановский, Айзек Азимов и Яков Перельман. Таких умелых рассказчиков одновременно и много, и мало. Этих любителей своего опасного ремесла для каждой отдельно взятой эпохи всегда недостаточно. Имя Томаса Булфинча стоит в одном ряду с ними. Его «Средневековые легенды и предания о рыцарях» — блестящий образец популярной и в то же время вполне научной литературы.

Его книгой зачитываются и будут зачитываться самые отчаянные любители приключений. Он расскажет этим фанатичным поклонникам сюжета множество интересных исторических подробностей и сведений из истории языка. Незаметно. На ухо.

А если дотошный историк, спрягая гамлетовский глагол в прошедшем времени, направит его против писателя: «Было или не было? Был или не был?», Булфинч, как всякий умелый фехтовальщик, обойдет этот выпад, оставив его за скобками и ускользнув в область чистой литературы. Ведь для настоящего писателя этот вопрос не так уж важен. Читатель многое простит ему за красоту рассказа.

Даже в XXI столетии, во времена тотального господства фэнтези над умами любителей развлекательной литературы, книга Томаса Булфинча не выглядит замшелым анахронизмом. Сегодня о короле Артуре и рыцарях Круглого стола написаны десятки книг, снято множество фильмов, имена Мерлина и королевы Гиневры использованы в сотнях фэнтезийных романов. Куда же дальше? Что еще можно добавить к этому? Зачем нам нужна еще одна книга? Однако, возможно, благодаря своей легкой точности и эстетически грациозной ненавязчивости, а, может, еще проще — благодаря таланту создавшего ее автора, она все-таки способна снова увлечь нас историей, казалось бы давно известной и много раз пересказанной.

* Томас Булфинч (1796—1867); Черепанов Ефим Алексеевич (1774—1842), Черепанов Мирон Ефимович (1803—1849); Луис Жан Люмьер (1864—1948), Огюст Луи Мари Николя Люмьер (1862—1954); Вилбур Райт (1867—1912), Орвиль Райт (1871—1948)

** Король Шарлемань (Charlemagne) — традиционное французское прочтение латинской формы имени Карла Великого (Carolus Magnus)

Данила Рощин

• Перевод с фр. В. Бабинцева
• Екатеринбург: У-Фактория, 2006
• Переплет, 544 с.
• ISBN 5-9757-0083-3
• 10 000 экз.

Сразу отмечу: книга «не для всех». Это не столько популярное, сколько научное издание, причем фундаментальное. И потому потребует от читающего если не специальной подготовки, то хотя бы интереса к другой культуре. А она того заслуживает…

Много ли об исламе знает средний европеец? Не слишком. В основном на уровне штампов: верующие склонны к радикализму, женщины бесправны, нельзя есть свинину и употреблять спиртное, восточные сладости, шаурма, «тысяча и одна ночь», джинны… А главное, такое представление не дает знания и понимания людей той культуры, которая рядом. Причем не только географически, но и генетически.

Исламская цивилизация на 622 года моложе христианской. Отсчет формально ведется с проповеди Мухаммедом новой Веры. Но насколько она новая? На самом деле, ее фундамент — в иудаизме и христианстве. Тем интереснее сравнить развитие трех версий одних и тех же догм о Боге-Творце и его взаимоотношениях с людьми. А эта динамика лучше всего отражается в культуре, которая, в широком смысле слова, представляет собой мир материальных и духовных ценностей, созданных цивилизацией. Серия «Великие цивилизации», в которую входит и данное исследование, как раз ориентирована на решение этой задачи.

По мере чтения книги можно открыть и с удивлением для себя, обывателя, обнаружить, что средневековый классический ислам изыскан и уж никак не примитивен. Пусть там не пили пива, зато там, в отличии от христианства, были бани и алгебра, кофе и античная философия, дошедшая до Возрождения лишь благодаря арабам (христианские фанатики в свое время сожгли языческие тексты).

Очень интересно и поучительно провести параллели (с поправкой на 622 года, поскольку ислам моложе) с христианством. И читая о нем можно отметить идентичность шариата и домостроя, крестовых походов и джихада… Корни-то одни… Какой-то сейчас год по Хиджре? 1384-й от Рождества Христова, который упоминается в Коране как «Мессия, Иса, сына Марьям, что будет славен в этой и будущей жизни и среди приближенных Господа» (Коран, 3:40-41).

Так вспомним это время в христианстве. Жанна д’Арк жила, как раз тогда тамплиеров только разгромили… Средние или Темные Века… Правда, у крестоносцев и инквизиторов не было таких технологий. Но это — детали. А по сути — идентичность. Корни-то одни — оформление просто разное. Читатель, взгляни…

Алексей Яхлов

• Перевод с польского В. Селивановой
• Екатеринбург: У-Фактория, 2006
• Переплет, 464 с.
• ISBN 5-9757-0081-7
• 20 000 экз.

Иоанна Хмелевская, написавшая более 50 иронических детективов, наверняка знает, как сделать очередной роман интересным и увлекательным. Похоже, что на этот раз чутье ей изменило. Ничего смешного в последнем ее романе я так и не увидел. Ирония здесь, должно быть, настолько тонкая, что для того чтобы разглядеть ее, недостаточно невооруженного взгляда. Да и сюжет слегка хромает. Настоящий детектив хорош тем, что читатель, следуя воле автора, на протяжении всего текста попадает в расставленные автором же ловушки и только на последней странице на него находит озарение. В случае с Хмелевской дело обстоит так: между страницей, на которой происходит убийство и эпизодом, где убийца себя обнаруживает, не происходит ровным счетом ничего, что могло бы заинтересовать читателя. Главная героиня ведет расследование и вешает лапшу на уши полицейскому, который тоже ведет расследование. Убийца приходит к ним сам — его не ловят за руку, и от этого становится непонятно, ради чего автор затеяла весь этот сыр-бор?

Роман Хмелевской интересен только по двум причинам. Причина первая: книга неполиткорректна. Хмелевская обличает коррумпированных польских чиновников, коррумпированную польскую полицию и т. д. Оказывается, Польша недалеко ушла от России в плане сфабрикованных уголовных дел и мошенничества на самом высоком уровне власти. Честные полицейские давно занесены там в Красную книгу. Один из них становится героем романа Хмелевской и изо всех сил пытается навести порядок в уголовном мире.

Причина вторая: главная героиня книги ведет не совсем честную игру. Она не может помочь самоотверженному полицейскому, так как ей есть, что скрывать. Дело в том, что неугомонная пани Иоанна с помощью некоего компьютерного гения разработала систему, которая позволяет безошибочно выигрывать на бегах. Ей пришлось принять во внимание все махинации, происходящие на ипподроме и, кроме того: «…состояние травяного покрова после трех суток непрерывного дождя, после трех недель жаркой суши… Какая там сушь!.. Известно, что всю ночь поливали водой, в тайне от участников, чтоб не знали, каково в действительности состояние дорожек. Давление копыта, квадратные сантиметры, вес коня, его высота в холке, сила рук того жокея, которому пришлось удерживать свою лошадь, время дня и продолжительность гонок каждой четверки, расстояния, вес, гандикапы настоящие и фальсифицированные, суммы выигрышей тренера, жокея, всей конюшни…» В итоге пани Иоанна могла бы до конца своих дней получать баснословные барыши, если бы не произошедшее убийство и не въедливый полицейский, сующий свой нос, куда не следует.

Но, к сожалению, для автора с такой популярностью, как у Хмелевской, всего этого оказывается мало, чтобы создать действительно ладно скроенный детектив. Роману не хватает легкости, не хватает иронии, сделавшей Хмелевскую знаменитой. Роман неоправданно затянут. К счастью, он легко читается, но разве этого достаточно? Этот детектив лишен элементов триллера, а ведь в умеренных дозах это могло бы сослужить ему хорошую службу. Нет погонь, нет перестрелок — сплошная скучная болтовня.

Я не знаю, как примут роман многочисленные русские поклонники Хмелевской. Я не являюсь ее поклонником, хотя в свое время с восторгом встретил фильм «Что сказал покойник». Там было много юмора и много иронии. Неужели писательница исчерпала себя?

Виталий Грушко

• Переводчик: В. Симаков
• Екатеринбург: У-Фактория, 2005
• Переплет, 688 с.
• ISBN 5-9709-0189-X
• Тираж: 4000 экз.

Конец 40-х — начало 50-х годов в США — время расцвета любимого многими жанра «нуар», а также исторический период, которым гордиться в самой Америке не принято. Борьба с «красной угрозой» и «внутренними врагами» вызвали параноидальные настроения в обществе, сломали немало судеб, заодно поспособствовав развитию коррупции и укреплению организованной преступности (представители которой поучаствовали в этой борьбе в том числе и на стороне правительства). Конечно, отчасти все это было вызвано объяснимой попыткой приостановить возникшую в США после Второй мировой моду на левые идеи, но воплощение такой попытки в жизнь проводилось методами, не слишком достойными демократического общества.

В американской культуре тот период осмыслен и освещен более чем подробно. Однако роман Эллроя выделяется из многих литературных произведений, посвященных времени «охоты на ведьм», своей эмоциональной силой, благодаря которой читатель не просто узнает о сложном историческом эпизоде, а чувствует его будто бы изнутри. Детективный сюжет воздействия не притупляет, но, напротив, делает его мощнее. На соединении доведенного до совершенства повествования в стиле «нуар» и масштабного документального портрета Лос-Анджелеса середины прошлого века Эллрой и выстраивает один из лучших своих романов.

«Город греха» (1988) — вторая часть «Лос-Анджелесской тетралогии», продолжение «Черной орхидеи». В «Городе греха» Эллрой развивает достижения первого романа цикла: эпический масштаб повествования, сложные персонажи (после «Черной орхидеи» он все меньше заботится о создании однозначно симпатичных героев), изощренный сюжет; взгляд же писателя на жизнь становится еще мрачнее. Роман не является прямым продолжением «Черной орхидеи», хотя некоторые второстепенные персонажи перешли из нее. На сей раз Эллрой отказался от главного героя, а рассказ ведется от третьего лица. В центре «Города греха» три персонажа: помощник шерифа Дэнни Апшо, лейтенант полиции Малколм Консидайн и бывший служитель закона, ныне работающий на гангстеров Тернер «Базз» Микс. Расследование жестокого убийства вовлекает всех троих в сложную интригу с участием сексуальных маньяков, мелких и крупных преступников, коррумпированных полицейских, голливудских деятелей, увлекшихся левыми идеями. Три пересекающиеся сюжетные линии выстроены с присущим Эллрою мастерством и помогают в создании по-настоящему масштабного повествования. Автор населяет свой Лос-Анджелес галереей запоминающихся действующих лиц, реальных (например, гангстер Джонни Стомпанато) и вымышленных, заставляет город 1950 года ожить перед читателем, и, конечно, ни на минуту не отпускает внимания от лихо закрученного сюжета.

Среди уже упомянутых колоритных мафиози и мошенников выделяется полицейский Дадли Смит. Возможно, самый устрашающий из негодяев, созданных Эллроем. Тип «дружелюбного фашиста», который оказывается кстати именно в моменты нестабильности общества. Смит появился еще в романе «Тайный», но в «Тетралогии», начиная с «Города греха», Эллрой уделяет ему существенно больше внимания, делая жизнерадостного и убежденного в собственной безнаказанности преступника-полицейского воплощением всего уродливого, что есть в обществе. Но не стоит думать, что автору отрицательные персонажи удаются лучше. Среди его героев, противостоящих окружающей мерзости, хватает превосходно выписанных и по-человечески понятных персонажей.

Апшо — озабоченный карьерой, но при этом умный и здравомыслящий полицейский. Консидайн готов на многое ради своего приемного сына, но никак не на предательство. Скрывающийся за фасадом цинизма Микс остается нетерпимым к подлости человеком. Их неоднозначность порой оборачивается против них: они совершают не вполне приглядные поступки, порой становятся причиной трагедий, но остаются теми индивидуальностями, которые могут не поддаваться системе.

Поэтому, не жертвуя эпичностью романа, Эллрой в конечном итоге напоминает нам о другой великой традиции американской литературы — воспевании обреченных одиночек — и заканчивает роман почти на элегической ноте, данью «трем рисковым людям, бесследно исчезнувшим с лица земли».

Но другие рисковые люди придут им на смену в следующем романе тетралогии, «Секреты Лос-Анджелеса».

Иван Денисов

• Переводчик: Ростислав Кинжалов
• Екатеринбург: У-Фактория, 2006
• Переплет, 240 стр.
• ISBN 5-9757-0054-X
• Тираж: 3000 экз.

В 1523 голу Педро де Альварадо, решив повторить «подвиг» Фернандо Кортеса, вторгся в государство киче; после пяти лет кровавой резни территория Месоамерики была покорена испанцами. Горели храмы, горели «еретики», горели рукописи… Это, кстати, не сюжет романа, а историческое прошлое Центральной Америки. От культур многих могущественных и просвещенных народов (и не XX веку судить о степени их цивилизованности) не осталось почти ничего. Украшения были переплавлены, здания разрушены, «еретики» перекрещены, рукописи — сожжены. Между тем у народов Центральной Америки была большая и разнообразная литература: от хроник и дидактических сочинений до повестей и комедий. Из всего этого богатства до нас дошли только четыре текста. Один из них предложен вниманию читателя.

Пополь-Вух — эпос народа киче, одного из народов майя, населявшего территорию современной Гватемалы. Как всякий древний эпос — а в ряд с Пополь-Вух встают Эдды, Махабхарата, Ветхий Завет, Кодзики — этот текст есть мистическое откровение. Он рассказывает о сотворении мира, о появлении первых людей, о героических приключениях братьев Хун-Ахпу и Шбаланке, о происхождении народа киче и его древней истории.

Пополь-Вух был записан в середине XVI века, через тридцать лет после завершения кампании Альварадо. «Мы пишем теперь это уже при законе Божием и при христианстве», — говорит в предисловии неизвестный автор рукописи. И многозначительно добавляет: «Подлинная книга, написанная много времени тому назад, существует, но зрелище ее сокрыто от того, кто ищет и думает».

Ясно, что Пополь-Вух для автора рукописи — не просто текст, а, по выражению Александра Секацкого, генетический код нации. Нам же досталась только тень тени Книги народа, и о действительной его культуре по этому тексту мы можем судить примерно как по обломанной руке в римском музее — об истинной величине статуи Нерона. «Потому что нельзя уже больше видеть светильника (книгу Пополь-Вух), которую повелители имели в древние времена, она совершенно исчезла».

Пополь-Вух в переводе и с комментариями этим летом ушедшего из жизни главного научного сотрудника Кунсткамеры Ростислава Васильевича Кинжалова издавался на русском языке неоднократно. Первое издание, вышедшее в 1959 году в серии «Литературные памятники», стало теперь настоящей библиографической редкостью — его тираж был всего 4 тысячи экземпляров, для Советского Союза все равно что рукопись. В 1993 году эта книга была переиздана, правда, тираж был всего лишь тысяча экземпляров. В 2000 году текст эпоса, практически без комментария, вошел в выпущенный «Амфорой» сборник «Священные письмена майя».

Настоящее издание — точная перепечатка «Литературных памятников» 1959 года. Здесь сохранен весь научный аппарат (библиография, комментарии, указатели) и без изменений сохранено послесловие. По сравнению со старым изданием здесь нет только серии великолепных иллюстраций. Но и без них выход этой книги — настоящий подарок для фольклористов и всех, кто готов с замиранием сердца вглядеться в мерцающий свет давно погасшей, но ясно светившей кому-то истины.

Вадим Левенталь

• Екатеринбург, У-Фактория, 2006
• Переплет, 560 с.
• ISBN 5-9709-0107-5
• Тираж: 10000 экз.

Роман 1987 года «Черная орхидея» стал переходным для писателя. Сильный автор криминальных романов Джеймс Эллрой стал автором выдающимся. А романы, образовавшие вместе с «Орхидеей» «Лос-Анджелесскую тетралогию», и вовсе вывели писателя в ранг самых заметных литераторов Америки, сломав границу между «развлекательной» и «серьезной» литературой.

Неудивительно, что именно этот роман сыграл такую роль. Дело об убийстве 1947 года для писателя имело очевидные параллели с личной трагедией — убийством его матери в 1958 году. Отдельные мотивы печально знаменитой истории можно найти и в более ранних романах («Тайный»). Основав всю книгу на убийстве Элизабет Шорт Эллрой продемонстрировал свой талант сочетать криминальную интригу с точными психологическими портретами, умение выстраивать сложный сюжет и создавать незабываемую, пусть и очень мрачную, атмосферу действия.

Зверское убийство 1947 года молодой и не очень удачливой актрисы Элизабет Шорт (прозванной репортерами «Черной орхидеей») осталось нераскрытым. Вообще-то «Black dahlia» — это «черный георгин», но я буду придерживаться названия, под которым книга вышла на русском языке. История притягательна для бульварной журналистики и одновременно актуальной литературы. Нереализованные мечты провинциалки о славе в «городе ангелов», особая жестокость происшествия, слегка извращенный сексуальный фон (много говорилось о лесбийских интересах жертвы), неожиданная беспомощность полиции… Словом, повод для кричащих заголовков таблоидов (их было достаточно) и возможность для талантливого автора рассказать историю о притягательно-отталкивающем мире Лос-Анджелеса, создать человеческую драму на основе криминальной истории.

Эллрой такую возможность не упустил. Он тщательно изучил все материалы дела и сам называет «Черную орхидею» наиболее документальной из своих книг. Соединение реальности и художественного вымысла произведено писателем практически «без швов» (прием будет совершенствоваться им и дальше, в последующих романах тетралогии и в пока не законченной трилогии «Преступный мир США»). А едва ли не самым главным расхождением с реальным делом стало то, что в романе убийство все же раскрывается. Разумеется, Эллрой сочинял в первую очередь детектив, ему нужно было думать о читателе. Впрочем, учитывая уровень романа, такой ход ему можно и нужно простить

В центре книги – молодой полицейский Дуайт Блайкерт (по кличке «Баки»). Он вовсе не рыцарь без страха и упрека, бывает склонен к насилию и терзается характерными для американца немецкого происхождения комплексами (действие разворачивается сразу после Второй мировой войны, напомню), но человек честный и прямой. Баки становится участником расследования убийства Бетти Шорт, оказываясь все больше и больше одержимым им. Одержимость затрагивает его отношения с напарником, возлюбленной и вовлекает в водоворот мрачных событий. Не обойдется без раскрытия полицейских интриг, мрачных секретов благополучных семей и, разумеется, «роковой женщины». Рассказывать сюжет детектива – дело неблагодарное, а в случае с книгами Эллроя еще и почти невозможное. Лучше самому погрузиться в лабиринты «Черной орхидеи», самому поразиться мастерству писателя по выстраиванию сложной и разветвленной истории.

В одержимости Баки делом «Орхидеи», конечно, прочитывается одержимость самого Эллроя, оттого она передана еще сильней. Дуайт Блайкерт отлично выписан автором. Он — один из неоднозначных, но внушающих симпатию полицейских, которых немало в книгах писателя. В Баки положительные черты еще преобладают, однако уже в этом герое можно увидеть предшественника более сложных персонажей «Города греха» или «Белого джаза». Рассказ же от первого лица позволяет с одной стороны продолжить традицию «нуар», где такой прием был неотъемлемой частью стиля, с другой же стороны привнести свою собственную манеру, давая возможность читателю понять индивидуальность Блайкерта.

Точным портретом главного героя достоинства романа Эллроя не ограничиваются. Рассказ о расследовании служит писателю для воссоздания масштабной картины Лос-Анджелеса, города полицейских, бандитов, красавиц со страшными тайнами и миллионеров со своими «скелетами в шкафу». Картина не слишком оптимистичная, но и не лишенная странной притягательности. А напряженный сюжет увязывает все в единое целое, не позволяя читателю расслабиться и лишь давая понять, что роман не отложишь, не дочитав до конца.

Хвалить «Орхидею» можно долго и все будет по делу. Но не следует забывать, что во всем блеске Эллрой развернется в последующих романах тетралогии: мрачнейшем «Городе греха», полных черной иронии «Секретах Лос-Анджелеса», а особенно в «Белом джазе», безусловном шедевре писателя. О них разговор впереди, но пока не откажите себе в удовольствии. Узнайте, каково это — прочесть отличный криминальный роман, который одновременно является очень личностной книгой для автора и остается примером выдающегося таланта Эллроя. Прочтите «Черную орхидею».

Иван Денисов