С молчаливого согласия

Аритмия

Режиссер: Борис Хлебников

В ролях: Александр Яценко, Ирина Горбачева, Николай Шрайбер, Максим Лагашкин, Альбина Тиханова

Страна: Россия

2017

 

Молодой врач (Александр Яценко) с немолодым, помятым от постоянных возлияний лицом, молча, без эмоций, стоически принимая свое призвание, едет на очередной вызов в машине скорой помощи. Но для него этот вызов — не очередной, каждый из них очень важен и, если хотите, даже принципиален. Он, не представляющий, как можно относиться к работе формально, патологически честен и совершенно безошибочен в диагнозах.

Несмотря на то, что это все больше похоже на описание какого-то киношного супергероя (хоть и хорошо уже знакомого благодаря Хлебникову), мы легко верим в его подлинность — может, потому, что видим его не только на работе, но и дома. Готовый на решительные действия ради помощи незнакомым, он оказывается совершенно бездейственен, когда нужно спасать собственную семью: супруга (Ирина Горбачева) — тоже врач, устав от «беспросветной» личной жизни, она предлагает развестись.

Главный ответственный в России за социальные истории, Хлебников, пожалуй, впервые впускает в свой фильм самостоятельную линию человеческих и любовных отношений между героями. Которая в итоге оказывается автономной и главенствующей: доводы за то, что сложная работа в скорой помощи не оставила времени на личную жизнь, кажутся верными только на первый взгляд. Не во времени дело — по любой сцене, где герои Яценко и Горбачевой просто разговаривают, ясно, что их профессии в этой истории не столь важны.

В то же время обе конструкции нужны друг другу, держат одна другую. Благодаря истории любви пафос и трагизм социальной проблематики спадает и не бьет в глаза (хотя сами врачи скорой помощи никакого пафоса, как и трагизма, здесь, конечно, не увидят). В свою очередь, без сложных сцен рабочих будней «домашняя» история двух молодых людей, вполне возможно, оскудела и была бы похожа на сюжет фильма «Еще один год» (сценарист — соавтор Хлебникова по «Аритмии» Наталья Мещанинова), в котором парень с девушкой расходятся, а потом сходятся, практически ничего не делая, чтобы наладить отношения.

В обеих сюжетных линиях показывается что-то новое для российского кино, и за это, вероятно, фильм и наградили на «Кинотавре». Первая — хроники скорой помощи, такие, которые понравятся самим врачам. Вторая — хроники семейного кризиса двух молодых, но уже очень взрослых людей. И новое здесь в первую очередь то, как это разыграно и снято: практически всю историю мы считываем не по скупым словам, а по лицам, не выходя при этом из тесной однушки.

Самое главное, что мы видим, — тотальное нежелание (или неумение) решать что-то важное с близким тебе человеком, отсутствие языка для этого. Герой Яценко вполне себе находчив на работе и, когда нужно, вытаскивает похожую на таблетку пластмассовую пульку, чтобы успокоить недовольную больную. Как успокоить свою жену (которая, тоже хороша, пишет о разводе в СМС), да и чего она вообще хочет, он не знает, не может об этом нормально спросить и, не выдержав напряжения, просит у нее хоть пару дней на то, чтобы «ничего не решать». Мы знаем, как контактировать с внешним миром, но не знаем, как поговорить с любимым человеком, — это и есть то новое, на чем акцентирует внимание режиссер, и что раньше мы не рассматривали так пристально в течение часа на большом русском экране.

Последней сценой с врачом, почти вручную расчищающим дорогу от автомобилей для проезда машины скорой помощи, Хлебников недвусмысленно говорит, что жизнь в России чудовищно, неоправданно сложна и жестока — но другой нет и не будет. Хотите жить — выходите и расчищайте себе дорогу. Получается, что так и поступила героиня Горбачевой, когда сначала, вскипев от накопившегося недовольства, захотела разойтись, а потом, увидев своего мужа в страшной истерике и пережив ее вместе с ним, приняла его обратно. Примирение супругов выглядит хеппи-эндом, в котором восторжествовала человеческая теплота. Или катастрофой, к которой привело человеческое безмолвие.

Владимир Панкратов

«Пока ночь не разлучит». Коллекция рецензий

Полина Рыжова

«Газета.ru»

Образы столичной буржуазии нулевых за икрой и водкой, пусть и в исполнении таких молодых актеров, как Мария Шалаева или Денис Косяков, сегодня кажутся архаичными и неправдоподобными, без нужды преувеличенными. В конечном счете, за семь лет, прошедших со дня выхода статьи, в большом городе поменялось многое, да и разговоры за столиком — непостоянная материя, подверженная изменениям более, чем какая-либо другая. В отличие от тирамису и пожарских котлет.

Юрий Гладильщиков

«Московские новости»

Беда в том, что почти все смешное связано в фильме с казусами творческой среды — с родным для режиссера Хлебникова. В других диалогах куда меньше попаданий в яблочко. В какой-то момент ловишь себя на мысли, что сюжет крутится на месте, и короткий (всего-то 70 минут) фильм можно смотреть с любого места и в любом порядке — ничего не упустишь.

Алексей Гусев

«Фонтанка.ру»

Хлебников — по-настоящему крупный режиссёр, и уж коли ошибается, то по-крупному: новый фильм его не то чтобы «слаб» или «пестрит огрехами», нет, «Пока ночь не разлучит» — одна большая, цельнокроенная, системная ошибка. На мелочи здесь размениваться смысла нет, — всё равно что лечить симптомы, чумные бубоны йодом мазать. Да, первый же монтажный стык — немотивированный, поперёк стиля, — повергает чуткого к грамматике киноязыка критика в шок; но стоит ли немедля тащить сюда микроскоп? Чтобы Борис Хлебников — чуткий стилист, умница и вообще профессиональный киновед вгиковской выучки — принялся так по-детски ошибаться в монтаже, замысел должен быть всерьёз скверен.

Ирина Любарская

«The Hollywood Reporter — Российское издание»

Хлебников, хотя и настаивает на отсутствии в фильме сатирического пафоса, все-таки создал достаточно инфернальную конструкцию социума. Ресторан не только дает возможность показать разные социальные слои — посетителей, кухню, официантов, но и построить модель мироздания, где обычные представления о рае и аде перевернуты. Рай здесь вовсе не зал для вип-публики, а кухня, полная праведников-гастарбайтеров во главе с богом-сушефом, дарующим хлеб насущный грешникам, живущим и жующим в аду.

Денис Рузаев

TimeOut

На фильм есть два взгляда. Один — расхожий: боже, неужели люди действительно так живут?! Второй — а что тут, собственно говоря, такого? Но важнее, что описанная натура является в первую очередь уходящей. Мода на «слишком» и «чересчур», достигнув своего пика, пошла на убыль. «Ночь», которая была бы остроактуальным высказыванием еще год назад, сегодня кажется устаревшей. А что поделаешь? Сатира — девушка ветреная. Однако, пропустив момент злободневности, фильм Хлебникова, как всякий портрет эпохи, начал движение в обратную сторону, и через десять лет мы будем смотреть его — как смотрим сейчас картину «8 ? долларов»: широко раскрытыми от удивления глазами.

Незолотая молодежь

«Короткое замыкание»

  • Россия, 2009
  • Режиссеры — Борис Хлебников, Иван Вырыпаев, Петр Буслов, Алексей Герман-младший, Кирилл Серебренников
  • 95 мин.

Фильм, задуманный изначально как киноальманах о любви и снятый пятью молодыми режиссерами, сразу после премьеры на сочинском «Кинотавре» назвали «манифестом новой российской волны», и вывеску эту прибили к картине так крепко, что к моменту выхода «Короткого замыкания» в прокат об оригинальной идее вспоминали в последнюю очередь. Авторы в интервью от слова «манифест» открещивались, но в то же время было абсолютно очевидно, что каждому из них соседство с коллегами очень льстит.

Можно ли назвать получившийся альманах манифестом? Если подразумевать под этим коллективное высказывание, отражающее дух и настроение поколения, — безусловно, да, а вот если речь идет о неком воззвании, имеющем программный характер, — увы, нет.

Начинается все со сценки у барной стойки: в кадре поочередно появляются авторы короткометражек и делают заказ. Хлебников тихо, но уверенно просит сто граммов водки, нервный Вырыпаев — минералку без газа, Герман-младший с ухмылочкой — 36 порций виски и нитроглицерин, расслабленный Буслов — чашечку эспрессо, позер Серебренников — кипяток («обычный, из чайника») и лимон. Характеристики, конечно, исчерпывающие, и дальнейшее действо их лишь подтверждает. В новелле Хлебникова журналист-стажер (alter ego автора Александр Яценко) отправляется в какую-то подворотню, чтобы по заданию редакции расспросить жильцов о конфликте с ЖЭКом, но натыкается на надпись «Оля сиська», сделанную сидящим тут же неподалеку гопником в поношенных трениках. У Вырыпаева, похоже, смонтировавшего свою короткометражку из остатков «Кислорода», польская туристка (Каролина Грушка) снимает на камеру парня, призывающего ее отключить разум и просто «ощущать». У Германа-младшего циркач, на корабле доставленный в сумасшедший дом на каком-то северном острове, проникается чувствами к медсестре, которая спит с главврачом. Буслов рассказывает историю глухого сапожника (Иван Добронравов, повзрослевший младший сын из «Возвращения» Звягинцева), влюбившегося в пару белых туфелек, а Серебренников — историю человека-креветки (Юрий Чурсин), в рамках промо-акции морского ресторана целующего всех прохожих без разбора.

Из того, что на поверхности, — у всех героев явные проблемы с коммуникацией: они либо молчат, либо мычат, либо еле-еле выдавливают из себя пару слов, либо вообще говорят фразами из рекламного проспекта. Все это позволило Станиславу Говорухину, обрушившемуся с критикой на российский артхаус, назвать персонажей «имбецилами», но кто в этой ситуации настоящий имбецил — большой вопрос, потому что для пространных речей и монологов «о главном» у нас есть отдельные режиссеры, и показное косноязычие в диалоге с ними — чуть ли не единственно возможный контр-аргумент.

Но куда интереснее другое. В альманахе о любви нет ни одной постельной сцены, ни одного признания, ни одного настоящего страстного поцелуя (человек-креветка не считается, он вообще не существо мужского пола, а андрогин), все такое робкое, зажатое, застенчивое, почти по-девически ранимое, хрупкое — а ведь речь идет о мужчинах за 30, у которых «первый раз» давно уже был. У «волны», которая собирается обзавестись манифестом, помимо нежных рафинированных творцов, обязательно должен быть свой задира и буян, готовый выйти на баррикады и громко прокричать «Я люблю тебя!». Как только эхо от этого крика утихнет, можно будет расслышать и робкий шепот.

Ксения Реутова