Лучше не надо

• Евгений Алехин. Ядерная весна. — М.: Флюид ФриФлай, 2019. — 352 с.

В нулевые на платформах типа diary и liveinternet было крайне популярно с надрывом и нарочитой искренностью делиться своими переживаниями: это стало способом коммуникации без соцсетей и способом самовыражения без инстаграма. Примерно чем-то таким уже лет пятнадцать занимается известный мастер по всем направлениям, вокалист «Макулатуры» и «Ночных грузчиков» Евгений Алехин.

Здесь девчонки, целующие фотографию на задней обложке, напряглись и затаили дыхание — как так, ведь талантливый человек талантлив во всем! Это же Алехин, он ведь и рэп такой пишет, и кино снимает, и книжки редактирует, и даже успел заявить себя как актера. Определенно, поклонникам музыкального творчества Алехина его тексты как нравились, так и будут нравиться: автобиографическая проза, сложенная в той же лирически будничной манере, о поиске денег на выпивку, бесконечных половых контактах и планах на все новую и новую книгу. «Ядерная весна» — это сборник «избранных» рассказов, не объединенных общей канвой; одна из трех книг Алехина, публикующихся в этом году. Все же стоит отдать автору должное: он использует один из самых грамотных литературных приемов — писать о том, что тебе близко, что ты хорошо знаешь. Одни авторы обращаются к военным потрясениям, другие перенасыщают тексты аллюзиями на прочитанные произведения, третьи — разбирают по косточкам психические травмы прошлого. Если постараться, бесконечную рефлексию Евгения Алехина о собственных юношеских мытарствах можно отнести к последнему варианту. Рассказы в составе «Ядерной весны» — это мало отличающиеся друг от друга 26 историй на 350 страниц, из которых запоминаются примерно две: и те скорее потому, что находят чувственный отклик в личных переживаниях потенциального читателя. Здесь шанс велик — у всех есть свой первый опыт столкновения со смертью, профессиональной неудачей или разбитым сердцем. Может быть, именно в этом пугающем однообразии блейзеров, вечно недостающих презервативов и самолюбования как раз угадывается уникальный, сходу узнаваемый стиль автора. Условная задумка произведения укладывается в одну цитату об одном и в то же время разном Алехине, выписывающем буковскиподобную исповедь:

Я сам запутался, мне иногда сложно работать в одном хронотопе, потому что мне сейчас одновременно тридцать два, десять и пять, и вот я сижу и пишу этот текст, пытаясь усреднить язык разных пацанов, каждый из которых есть «я».

Сложно понять, кто и зачем называет тексты Евгений Алехина «пронзительными», «пропитанными самоиронией», а премия «Дебют» и вовсе приписала ему статус «голоса поколения». Давайте оговорим сразу: ни первого, ни второго в рассказах Алехина нет, а предполагать, что именно так звучит поколение тридцатилетних, совершенно не хочется.

Во-первых, это не очень смешно. Да, Алехин здесь пытается сбавить градус пафоса и прибавить — ироничности, рассказывает о самых стыдных детских и взрослых поступках, предупреждает, что его потенция в состоянии алкогольного опьянения почти неизменно дает сбой, и бесконечно насыщает текст густым матом и просторечными конструкциями. К сожалению, редкая комичность забита примерно такой плотной пробкой напыщенности:

Никогда я не был гуманитарием. Точно так же не был и технарем. Я не понимаю такого деления. Людей можно разделить на мужчин и женщин, например. Но не на гуманитариев и технарей. Считала, может быть, что, если я прочел всего Джона Стейнбека, отчасти Кнута Гамсуна и еще нескольких авторов, член мой поник, не выдержав красоты литературных стилей?

Читавшие Стейнбека и Гамсуна вздрогнули и перебрали несколько десятков фрагментов «Ядерной весны» в попытке подобрать наиболее показательную в своей стилистической слабости цитату, не говоря уже о легком косноязычии автора. И тут неизбежно возникает череда сомнений в общей способности автора складывать буквы в слова, а слова — в мало-мальски читабельный текст. Алехин, конечно, далеко не ходил и в качестве рабочего материала использовал живую реальность, пестрящую женским вниманием и пьяным сексом — к способу конструирования художественного пространства придраться в таком случае трудно. Бесконечные истории о «той самой» наверняка отзываются пониманием, как и едва удавшийся первый секс, и это юношеское чувство предельной опустошенности и потерянности. Жаль, но недостаточно просто взять и описать все, что ты видишь, этому необходимо придать определенную форму. Простая, наивная и где-то бойкая поэтичность Алехина — это прекрасно, но только в том редком случае, когда она не потоплена шквалом подобных банальностей и клише:

Окружающий мир с грохотом навалился на меня со всех сторон, раздавил хрупкое стекло капсулы, и дождевая вода вперемешку с осколками и пылью хлынула вовнутрь. Музыка и одиночество ненавязчиво размазывали по улице, пока течение сносило в сторону метро.

Наверное, Алехина можно читать в семнадцать. Или даже в двадцать. При особом уровне инфантилизма и литературной безграмотности — даже в двадцать пять. Курить голуаз, пить вино из пакета и не бояться венерических заболеваний так же опрометчиво, как и не бояться прослыть графоманом — ведь, как известно, у них творческих неудач не бывает.