Отрывки из книги
* * *
Низенькая полная дама придирчиво осматривает
на лотке уличного торговца посудой блестящий чайник
похожих пропорций, но еще и со свистком.
— Молодой человек, а как он свистит? — спрашивает
дама тощего, точно свисток без чайника, продавца.
— Не волнуйтесь, женщина. Он конкретно свистит. Оглохнете за милую душу.
— Я его серьезно спрашиваю, а он мне здесь тут
аншлаг! Трудно ответить на простой вопрос?! — начинает
закипать дама.
Не говоря ни слова, продавец закладывает два
пальца в рот и пронзительно свистит.
— Ну вот как-то так, — переведя дух, произносит
он. — Брать будете?
* * *
На Ломоносовском проспекте, напротив химфака
МГУ, возле остановки сто тридцатого автобуса стоит
урна. Сегодня, в седьмом часу вечера, я видел, как
с этой урной разговаривал мужчина. Прямо в нее
и говорил. Какие-то давние обиды ей припоминал.
Но не то чтобы со злобой, нет. Больше с грустью. Ничего
не отвечала урна. Лишь оберткой от мороженого
помахивала. Мужчина не останавливался и говорил
в нее еще. Обидное говорил, и даже нецензурное.
Молчала урна. Мужчина утомился и сел возле урны.
Привалился к ней. Закурил. Стал говорить тише, задушевнее.
Но все равно нецензурное. Наверное, она
бы ему ответила. Потом, не сегодня. Сегодня у нее
был тяжелый день. Но у мужчины, как видно, тоже
день был не из легких. И он настаивал. Стукнул ее
полупустой пивной бутылкой в бок. Плюнул в нее
и заплакал. Наконец он с трудом поднялся и пошел,
шатаясь и всхлипывая. А она осталась. Не бросилась
догонять. Завтра, должно быть, придет мириться.
В крайнем случае, послезавтра. Никуда не денется.
* * *
Две продавщицы. Одна, измученная синими тенями
для век, возмущается:
— И тогда Серега ему и говорит: «Думаешь, я лох?
Лох?! Да сам ты лох последний, сука такая».
Вторая, с тонкой ментоловой сигаретой в щели
между передними зубами и вулканически красными
губами, переспрашивает:
— То есть Сергей дал понять, что считает его лохом?
Они еще покурили, и та, что с тенями, сказала:
— А мой-то, собственник херов, недоволен, что
я читаю за прилавком. Да не могу я без чтения! Мозги
у меня засыхают от этой гребаной работы.
И потрясла перед подругой засаленным номером
журнала «Отдохни» с кроссвордами.
* * *
Возле станции метро «Аннино» видел, как приличного
вида мужчина распахнул дверцу автомобиля, метнул
внутрь букет белых роз и стал целовать водителя, приличного
вида женщину. Целовать — это мягко говоря.
То есть, может, мягко, и даже очень, но нам, окаменевшим
тут же рядом, хотя мы все и шли за минуту
до этого по своим делам, размечталось возбудилось
показалось… мало не показалось. Засмотрелись даже
юноша и девушка, которые обнимались по служебной
надобности в какой-то рекламе, нарисованной
на боку проезжавшего мимо автобуса. Если бы приличного
вида женщина-водитель открыла глаза, то
увидела бы, как ей помахала из своего киоска продавщица
газет и как гаишник пытается закрыть широко
распахнутый рот, полный нечестно заработанных денег.
Но глаз она не открывала (да и кто бы стал открывать
на её месте?) и поэтому не увидела даже того,
что белые розы стали понемногу розоветь… пунцоветь…
Не так сильно, как мы, невольные зрители, но.
Вот какие розы нынче продают в столичных магазинах.
Должно быть, это голландские. Наши, небось,
и лепестком бы не повели.
О книге Михаила Бару «Записки понаехавшего, или Похвальное слово Москве»