Донна Тартт. Тайная история

Романы Донны Тартт в ближайшее время займут лидирующие позиции в списке книг, мнением о которых читатели интересуются друг у друга с преувеличенным вниманием. Совсем недавно издательство Corpus презентовало «Щегла», а теперь вышел и дебютный роман писательницы «Тайная история», рассказывающий о студенческой жизни, преклонении перед античной культурой и дружбе, которая не выдерживает натиска современного мира.

Я надеялся, что в день нашего с Банни обеда будет прохладно,
так как мой лучший пиджак был из темного кусачего твида,
но в субботу, когда я проснулся, на улице уже стояла жара
и было понятно, что это только начало.

— Ну и пекло сегодня будет, — сказала мне в коридоре уборщица,
когда я проходил мимо. — Бабье лето.

Пиджак был роскошный (из ирландской шерсти, серый в темно-зеленую крапинку; я купил его в Сан-Франциско, выложив все, что скопил на летних подработках), но для такого жаркого дня он был явно
слишком теплым. Я надел его и отправился в ванную повязать галстук.

У меня не было ни малейшего желания вступать в разговоры,
и я был неприятно удивлен, застав в ванной Джуди Пуви — стоя
у раковины, она чистила зубы. Джуди жила через пару комнат
от меня. Кажется, у нее сложилось представление, что, раз она
из Лос-Анджелеса, у нас должно быть много общего. Она подкарауливала меня в коридорах, чуть не силком выволакивала танцевать
на вечеринках и даже заявила своим подружкам, что собирается
со мной переспать (употребив при этом менее деликатное выражение). Она носила безумную одежду, красила волосы под седину
и разъезжала в красном «корвете» с буквами ДЖУДИ П. на калифорнийских номерах. Ее громкий голос разносился по общежитию, как крики какой-нибудь тропической птицы.

— Привет, Ричард, — сказала она и сплюнула белую жижу. На ней были
обрезанные джинсы, причудливо разрисованные маркером, и спандексовый топик, открывавший натренированную аэробикой талию.

— Привет, — буркнул я, углубившись в завязывание галстука.

— Здорово выглядишь.

— Спасибо.

— У тебя свидание?

— Чего?

— Говорю, куда собрался?

Я уже успел привыкнуть к ее расспросам.

— На обед.

— О! И с кем же?

— С Банни Коркораном.

— Ты знаешь Банни?

— Ну знаю. А ты?

— Еще бы. Мы с ним на истории искусства рядом сидели. Классный парень, с ним не соскучишься. Я вот только терпеть не могу
его приятеля. Мерзкий такой тип, тоже в очках, как его там?

— Генри?

— Ага, он самый. По-моему, просто засранец.

Она наклонилась к зеркалу и принялась взбивать волосы, поворачивая голову и так и эдак. Ногти у нее были покрыты ядовито-
красным лаком, впрочем, по их непомерной длине можно было
заподозрить, что они накладные.

— Мне он вообще-то нравится, — сказал я, почувствовав себя оскорбленным.

— А мне — нет.

Она разделила волосы на пробор при помощи ногтя указательного пальца.

— Вел себя со мной как последняя сволочь. И близнецы эти меня
тоже бесят.

— Почему? Близнецы очень милые.

— Да ну? — сказала она, выпучив густо подведенный глаз на мое
отражение в зеркале. — Ладно, так и быть, расскажу. Короче,
в прошлом семестре я была на одной вечеринке — напилась
там, танцевала, как корова на льду, в общем, сам знаешь. Там
все, понятно, толкались как не знаю кто, а эта девица, ну близняшка, зачем-то шла через зал, и — бац! — я на нее налетела. Тут
она ни с того ни с сего что-то такое мне сказала, жутко грубое,
ну а я чисто на автомате плеснула ей пивом в лицо. Вечеринка
такая была — меня тогда уже раз шесть облили, но я ж не стала
из-за этого хай поднимать, правильно?

Так вот, она давай возмущаться, и тут раз — откуда ни возьмись
ее брат и этот Генри, а главное, оба с таким видом, как будто вот-вот
по стенке меня размажут. — Она откинула волосы со лба, собрала
их в хвост и внимательно осмотрела себя в зеркале. — Короче,
я едва держусь на ногах, а эти двое на меня зверски так смотрят.
Выглядело это все стремно, но мне уже было все по фигу, так что
я просто послала их в жопу. — Она лучезарно улыбнулась. — Я там
пила «камикадзе». Всегда, когда пью «камикадзе», выходит какая-нибудь фигня. То машину помну, то в драку ввяжусь…

— А дальше-то что?

Она пожала плечами:

— Говорю, я просто послала их в жопу. И близнец — тот начал
на меня орать так, как будто сейчас и вправду возьмет и убьет.
А этот Генри, он просто стоял, но его я испугалась еще больше,
чем близнеца. Так вот, там был один мой приятель, крутой такой,
из байкерской банды, весь в цепях и всей этой хрени, — Спайк
Ромни. Может, слышал?

Я слышал. Собственно говоря, я даже его видел — на моей первой пятничной вечеринке. Это был гигантский боров, килограммов сто двадцать, не меньше, со шрамами на руках и стальными
нашлепками на носах мотоциклетных ботинок.

— Короче, Спайк подходит, видит, что на меня наезжают, пихает
близнеца и говорит, чтоб тот отвалил. Я глазом не успела моргнуть,
как они оба на него набросились. Народ там пытался их разнять —
куча народу! — и ни хрена! Шесть человек не могли оттащить
этого Генри — сломал Спайку ключицу, два ребра, а лицо разворотил просто в мясо. Я Спайку говорила потом, что надо пойти в полицию, но у него самого тогда были проблемы, и вообще-то ему
нельзя было появляться на кампусе. Все равно фигово вышло. —
Она отпустила хвост, и волосы упали ей на плечи. — Я к чему:
Спайк, он здоровый. И вдобавок без тормозов. Так посмотреть, он
одной рукой мог бы задницу надрать этим умникам в костюмах
и галстучках.

— Хмм, — произнес я, пытаясь удержаться от смеха. Забавно было
думать, что Генри сломал ключицу Спайку Ромни — Генри, в своих
круглых очочках и с книгами на пали под мышкой.

— Тут не поймешь, — сказала Джуди. — Я думаю, когда такие все
из себя правильные люди срываются, у них реально крышу сносит. У меня вот отец такой.

— Да, похоже на то, — ответил я, поправляя узел галстука.

— Ну, удачи, — равнодушно бросила она и направилась к двери,
но вдруг остановилась. — Слушай, а ты не запаришься в этом пиджаке?

— Это мой единственный приличный.

— У меня там валяется один, хочешь примерить?

Я оторвался от зеркала. Джуди специализировалась на дизайне
театральных костюмов, и у нее в комнате было полно всякой
странной одежды.

— Он твой?

— Я стащила его из костюмерной. Собиралась обрезать и сделать
что-то типа бюстье.

Ну-ну, подумал я, но все равно пошел к ней.
Пиджак, вопреки ожиданиям, оказался замечательным —
Brooks Brothers, шелковый без подкладки, цвета слоновой кости
с полосками переливчатого зеленого. Он был мне слегка велик,
но в общем сидел неплохо.

— Джуди, отличный пиджак, — произнес я, внимательно оглядывая обшлага. — Ты уверена, что он тебе не нужен?

— Можешь взять себе, — махнула рукой Джуди. — У меня все равно
нет на него времени. Дел по горло — шью костюмы для этой долбаной «Как вам это понравится». Премьера через три недели, просто
не знаю, куда деваться. Мне сейчас помогают первокурсники —
блин, смотрят на швейную машинку, как баран на новые ворота.

— Кстати, старик, отличный пиджак, — заметил Банни, когда мы
выходили из такси. — Это ведь шелк?

— Да. Его еще мой дед носил.

Двумя пальцами Банни ухватил меня за рукав и пощупал плотную желтоватую ткань.

— Классная вещь, — заключил он с важным видом. — Вот только
не совсем по сезону.

— Разве?

— Не-а. Это ж Восточное побережье! У вас-то там, понятно, насчет
одежды сплошное laisser-faire¹, но здесь у нас обычно не расхаживают в купальниках круглый год. Черное и синее, дружок, черное
и синее… только так. Позволь-ка, я открою дверь. Знаешь, думаю,
тебе здесь понравится. Конечно, не «Поло Лаундж», но для Вермонта ничего. Что скажешь?

Это был маленький и очень изящный ресторан. Скатерти
на столиках сверкали белизной, окна эркеров выходили во внутренний садик: живые изгороди и увитые розами решетки, настурции вдоль дорожки из каменных плит. Посетители были
в основном средних лет и явно люди с достатком: похожие на провинциальных адвокатов румяные мужчины, в соответствии
с вермонтской модой носившие туфли на каучуковой подошве
и костюмы от Hickey Freeman; женщины в юбках из шалли, с перламутровой помадой на губах, по-своему вполне миловидные — ухоженные и неброско одетые. Когда мы входили, одна пара мельком
взглянула на нас. Я прекрасно понимал, какое впечатление мы
производим — два симпатичных паренька из колледжа, у обоих
богатые отцы и никаких забот. Хотя почти все дамы за столиками
годились мне в матери, одна-две выглядели очень привлекательно.
«А могло бы быть неплохо», — подумал я, представив себе этакую
моложавую матрону — одна в большом доме, делать особенно нечего, муж все время в разъездах по делам. Превосходные обеды,
деньги на карманные расходы, может быть, даже что-нибудь действительно серьезное, машина например…

К нам незаметно подошел официант.

— Вы заказывали столик?

— На имя Коркорана, — бросил Банни, раскачиваясь на пятках
и засунув руки в карманы. — А куда же подевался Каспар?

— Он в отпуске. Вернется через две недели.

— Рад за него! — сердечно сказал Банни.

— Я передам, что вы о нем спрашивали.

— Да, будьте добры, передайте!

— Каспар — отличный парень, здешний метрдотель, — пояснил
мне Банни, пока мы следовали за официантом к нашему столику. —
Большой такой, старый мужик с усами, австриец или вроде того.
К тому же, — он понизил голос до громкого шепота, — к тому же
он не голубой, веришь, нет? Может, замечал уже — голубые обожают работать в ресторанах. Я что имею в виду, буквально каждый
педрила…

Я заметил, что шея нашего официанта неестественно напряглась.

— …который мне встречался, просто с ума сходил по хорошей еде.
Интересно, в чем тут дело? Может, что-то с психологией? Такое
впечатление, что…

Я приложил палец к губам и кивком показал на спину официанта как раз в тот момент, когда он повернулся и метнул в нас невыразимо зловещий взгляд.

— Вас устраивает ваш столик, джентльмены?

— Да, конечно! — ответил Банни, расплывшись в улыбке.

С подчеркнутой, ядовитой вежливостью официант вручил нам
меню и удалился. Я опустился на стул и открыл меню на списке
вин. Лицо у меня горело. Банни отхлебнул глоток воды и, устраиваясь поудобнее, осмотрелся с довольным видом:

— Место — просто класс.

— Хорошее место.

— Но до «Поло», конечно, далеко. — Он поставил локоть на стол
и пятерней откинул волосы со лба. — Ты часто там бываешь,
в «Поло» я имею в виду?

— Не очень.

Я никогда и не слышал про этот ресторан, что, пожалуй, неудивительно — как я понимаю, он находился примерно в шестистах
километрах от моего городка.

— В такие местечки тебя обычно приводит отец, — задумчиво сказал Банни. — Поговорить по-мужски и все такое. Вроде «Оук-бара»
в «Плазе». Мой отец водил туда меня и братьев, когда нам исполнялось восемнадцать, — «опрокинуть первую рюмку».

Я единственный ребенок в семье, и братья и сестры знакомых
меня интересуют.

— Братьев? А сколько их у тебя?

— Четверо. Тедди, Хью, Патрик и Брейди. — Он рассмеялся. —
Ужасно было, когда папаша меня туда привел, — как же, я ведь
младший сын, а это такое великое событие. Помню, он всю дорогу приговаривал: «Вот уж ты и до крепкого дорос», «Не успеешь
оглянуться, как окажешься на моем месте» и еще «Я-то, наверно,
скоро сыграю в ящик», в общем, всякую такую чушь. А я все это
время сидел и боялся пошевелиться. Где-то за месяц до того мы
с Клоуком, моим хорошим приятелем, выбрались из стен родного
Сент-Джерома в Нью-Йорк — посидеть в библиотеке над заданием
по истории. В итоге мы славно посидели в «Оук-баре» — счет был
просто огромный! — и улизнули, не заплатив. Ну, ты понимаешь,
ребячьи проделки, все дела — но вот я снова в этом баре, да еще
с отцом!

— Они тебя узнали?

— Ага, — мрачно кивнул он. — Как я и думал. Но вели себя очень
прилично. Ничего не сказали, просто подсунули отцу старый счет
вместе с новым.

Я попробовал представить себе эту сцену: поддатый пожилой
отец, одетый в тройку, сидит и греет в ладонях стакан со скотчем
или что там у него было… А напротив — Банни. Он выглядел располневшим, но это была полнота от избытка мышц, заплывших
жирком. Крупный парень, такие в средней школе обычно играют в американский футбол. Именно о таком сыне втайне мечтает каждый отец: большой добродушный сынуля, способный,
но в меру, отличный спортсмен, любитель похлопать собеседника
по плечу и рассказать бородатый анекдот.

— А он заметил? Твой отец?

— Не-е. Он уже набрался под завяз. Если б я встал за стойку вместо
бармена, он и то б не заметил.

Официант снова направился к нашему столику.

— А вот и Сладкая Попка ковыляет, — сказал Банни, углубляясь
в меню. — Ты уже выбрал, что будешь есть?

1 Здесь: попустительство (фр.).