Время, которого не было

• Пак Вансо. Действительно ли была та гора? / Пер. с кор. Г.Н. Ли. — СПб.: Гиперион, 2017. — 352 с.

Памятники демонтируют, меняют названия улиц, стирают целые страницы учебников истории — так заставляют поверить в иллюзорность прошлого. Историческая память оборачивается всеобщей парамнезией. Не было смерти, и боли, и голода.

Всем просто показалось.

События 1950–1953 годов в Корее часто называют «забытой войной». Отчасти — потому, что о ней не принято было говорить, отчасти — потому, что даже формально об окончании войны говорить не приходится: мирный договор так и не был подписан. «Мы сражаемся в Корее для того, чтобы нам не пришлось воевать в Уичите, в Чикаго, в Новом Орлеане или в бухте Сан-Франциско», — скажет в то время Гарри Трумэн, чтобы хоть как-то оправдать одну из самых бессмысленных и жестоких войн в истории.

Роман южнокорейской писательницы Пак Вансо, посвященный этому сожженному напалмом времени, — четвертая книга и второй автобиографический роман, вышедший на русском языке.

Интересно, что российские переводчики дополнительно акцентируют тему иллюзорности памяти. Первый роман «Кто же съел всю эту кислицу?» («그 많던 싱아는 누가 다 먹었을까») вышел под названием «Забытый вкус кислички». Название второго, «Эта гора была здесь?» («그 산이 정말 거기 있었을까»), перевели как «Действительно ли была та гора?».

Пак Вансо говорит не о войне, а о жизни в военное время. О том, как впервые пошла сделать прическу в салон красоты. Как умер брат. Как ночами проникали в оставленные дома, пытаясь найти что-то съестное. Жизнь и смерть — настолько здесь рядом, что перетекают друг в друга:

Не прошло и дня, как умер любимый член семьи, а мы, позабыв о нем, расселись вокруг матери, боясь лишь, что остынет пхатчжуг, начали с жадностью есть.

Как и всегда в автобиографических романах, повествование то и дело дробится на яркие зарисовки, подробные описания, казалось бы, незначительных примет эпохи. И здесь отечественному читателю — как правило, мало знакомому с корейской литературой — может показаться, что где-то он уже это видел:

Молодая девушка с ярко накрашенными красными губами, стоя перед лавкой, прикладывала к своей маленькой груди до нелепости огромный бюстгальтер. От него исходил странный запах, похожий на запах потных подмышек, еще более противный, чем дурной запах, идущий от лавки, где торговали подержанными вещами, зазывая клиентов, вывесив, словно знамя, лифчики и трусы. За каждым ее движением пристально наблюдал валютчик. Когда девушка, выразив сожаление, ничего не купила и отошла от лавки, он, выждав удобный момент, подошел к ней и, плотно прижав зловонный рот к ее уху, тихо спросил: «Доллары есть?»

Судя лишь по отрывку, легко ли догадаться, о какой стране и каком историческом периоде идет речь? Или, например, эпизод, напоминающий аналогичный из «Людей августа» Сергея Лебедева, где уже наши, отечественные беспризорники грабили прохожих точно таким же способом:

Они носили с собой пустые банки из-под кофе не для того, чтобы попрошайничать, а чтобы внушить страх. Более культурные ходили, положив в нее что-нибудь черное, вроде угля, а оборванцы и сорвиголовы ходили, положив в нее зловонный кал. Когда им надо было выпросить денег, они, схватив дамскую сумочку, висели на руке у несчастной. Если им не давали денег, то они, угрожая тем, что измажут одежду жертвы содержимым банки, прыскали со смеху.

Несмотря на такие «интернациональные» эпизоды, роман искрится корейским колоритом — от особых обозначений степени родства и названий блюд до непривычных пословиц вроде «Когда идешь справлять большую нужду, ощущение не то же, как когда ты ее справишь». И каждый эпизод, каждая фраза отображает время и место. Нанизывая один за другим события — значительные и мимолетные, Пак Вансо собирает собственную хронику того времени. Времени, которого не было.