Мелисса Перрон. Пообещай мне весну

• Мелисса Перрон. Пообещай мне весну / пер. с фр. М. Великановой. — М. : Альпина Паблишер, 2024. — 224 с.

Мелисса Перрон — писательница, художница и общественная деятельница из Канады. Ее романы автобиографичны, а сложности, с которыми сталкиваются ее героини, повторяют личный опыт авторки. Перрон много лет посвятила борьбе с депрессией, а в 38 лет ей диагностировали расстройтво аутистического спектра. В 2023 году писательница была удостоена премии Мишеля Франкера за стремление привлечь внимание общественности к проблеме аутизма. «Пообещай мне весну» — дебютная книга Перрон и первая часть трилогии.

Фабьен Дюбуа кажется, что наступившая зима заморозила не только улицу и лес — она заморозила ее саму. И теперь Фабьен недоступна никакая радость: счастья не приносят ни уютный дом, ни собственная художественная мастерская, ни любимый и любящий мужчина, ни друзья. С каждым днем ее все глубже поглощает черная пучина депрессии. Но Фабьен отказывается сдаваться и ищет опору в людях, творчестве и помощи другим — тем самым приближая весну.

 

Я видела ворону, зайца и свет

Мне везет, я живу у подножья горы. По совету психолога я уже 30 минут гуляла по лесу, глубоко дышала и слушала, как птицы смеются над зимой. Мне тоже хотелось показать язык этому времени года.

Я любила неподвижно стоять и слушать пение птиц, пытаясь угадать, кто же сейчас щебечет. А если мне удавалось разглядеть певца, я доставала блокнотик и записывала его приметы. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда закаркала ворона. Я дернулась от неожиданности. Мне не хотелось отвечать, но эхо звонка распугало белок, и этого было достаточно, чтобы я почувствовала себя виноватой.

— Алло?

— Это я. Ты была права. Я заслуживаю того, чтобы ты лучше себя чувствовала. Позволь мне заботиться о тебе. Я сходил за покупками и готовлю ужин. Жду тебя дома.

Фридрих повесил трубку. Видели бы вы меня — среди елок, сосен, кленов и лип, с разинутым ртом и круглыми от удивления глазами. Мне хотелось перезвонить, но я вспомнила о том, что сказала мне Луиза.

Я все еще неподвижно стояла, наблюдая за тем, как падает снег и поднимается ветер, когда снова зазвонил телефон. На этот раз он нарушил покой хохлатой желны.

— Алло?

— Это Этьен. Как дела?

— А у тебя?

Я взяла за привычку не отвечать и сразу задавать собеседнику тот же вопрос. Это всегда работало.

— Мои — плохо: ты отменила вернисаж, не обсудив со мной. Фабьена, ты шутишь, что ли?

— Мне сейчас не хватит сил на то, чтобы организовать выставку.

Я смотрела, как садится солнце. Тени деревьев на снегу были так прекрасны!

— Да разве тебе нужны силы для того, чтобы стоять с кисточкой в руках? Ты плюешь на шанс стать известной в Нью-Йорке, потому что у тебя нет сил?

— У меня депрессия.

Я шла и смотрела на свои ноги в снегу. Никто не говорил мне, что депрессия освобождает от гордыни.

— Опять громкие слова. Ты преувеличиваешь! Фабьена, я знаю тебя с твоих восьми лет, и ты всегда строила из себя жертву. Помнишь, как уверяла меня, как та простуда тебя убьет?

— У меня был мононуклеоз!

— Простуда, мононуклеоз, грипп — все одно и то же. У всех периодически не бывает сил. Дай себе пинка под зад, депрессовать будешь после открытия!

Я сбилась с пути. Все это время я шла, опустив голову, с яростью в сердце и в теле из-за того, как он со мной говорил.

— Я строю из себя жертву? Ты правда так думаешь?

Передо мной пронесся заяц. Поднялся ветер, снег шел все сильнее.

— Да! И скажи мне спасибо: иногда полезно, когда тебя спускают с небес на землю. Судя по твоей реакции, я, видимо, первый, кто это сделал!

Почти стемнело, я уже не видела своих следов.

Я слышала, как Этьен продолжает вещать, но не слушала его.

— За меня можешь не переживать, я твердо стою на земле. Обеими ногами — они, кстати, замерзли и все в снегу. Быть не может, неужели я заблудилась?

Последние слова я произнесла как будто самой себе. Я уже не видела дом. Из-за разговора я ушла намного дальше, чем собиралась.

— Чего? — непонимающе спросил Этьен.

— Иди в жопу!

Мне ответило далекое эхо. К черту и лес, и его милых обитателей, наверняка я всех распугала. Да хоть бы и вся гора пустилась бежать, я бы ее не пожалела. Я привыкла плакать, а не злиться, и не знала, что делать с таким ураганом эмоций.

Этьен и раньше, бывало, доводил меня до предела в работе, но я впервые решилась возразить ему. Я подумала: а что бы сказал мой отец об этой ссоре? На чью бы сторону он встал?

Когда двенадцатилетний Этьен постучал к нам и предложил подстричь газон, он и представить не мог, что сразу станет тем самым сыном, которого у моих родителей никогда не было. Он почти все время проводил в нашем доме, чинил, ремонтировал по мелочи,а отец гордился и радовался, что может научить его всему, что знает о ландшафтном дизайне.

На мои восемь лет Этьен подарил мне комикс, и, задувая свечки, я загадала, чтобы он стал моим старшим братом. Он часто приходил к нам ужинать, а если родители уходили куда-то вместе, меня оставляли с Этьеном. Когда отец погиб в автокатастрофе, Этьен еще больше сблизился с матерью и со мной. А когда мне исполнилось 25, он предложил мне помощь в продаже картин и стал моим менеджером.

Сердце у меня так колотилось, что я не могла сосредоточиться. Куда идти? Хорошо бы позвонить Фридриху, чтобы он вышел навстречу, но в ярости я так далеко зашвырнула телефон, что теперь его было не отыскать.

Я знала этот холм как свои пять пальцев — и не могла найти дорогу. Каждый шаг заставлял сжимать зубы от боли. Будто ожог и открытая рана одновременно.Бушевал ветер, снег щипал мне кожу. Простой телефонный звонок — и настолько сбил меня с курса, почему? Мне было никак не отдышаться.

Терапевтическая послеобеденная прогулка обернулась кошмаром.

Остановившись, я увидела, как вдали поблескивает между ветками желтая точка — наверняка свет моей мастерской. В свое рабочее пространство я никого не приглашала, это было мое убежище в лесу, за домом. Я построила мастерскую высоко, чтобы видеть окрестности, но главным образом чтобы быть ближе к птицам. Думать о том, почему там горит свет, было некогда — я поспешила к нему.

Я знала, что есть тропка, ведущая к дому, но ее замел снег. Худо-бедно я пробиралась напрямую через лес. Сухие веточки хлестали меня по лицу, но щеки так замерзли, что я не чувствовала боли.

Я была убеждена, что заслужила это испытание. Голова самовольно решила подставить меня и впасть в депрессию? Тогда я накажу свое тело. Вперед! Хотя я с трудом дышала, ноги превратились в две большие ледышки, а легкие углем горели в груди, кипевшая во мне ярость заставляла бежать вперед. Бежать, падать, снова вставать лицом к буре. Вперед! Продолжай! Шагай и не жалуйся!

Наконец я добралась до дома. Фридрих, который уже натягивал сапоги, тут же вскочил.

— Черт возьми, где ты была? Что случилось?

Я не знаю, тепло ли меня так оглушило, но вдруг все потемнело. Как лес февральским вечером.

 

Спасибо…

Я проснулась от солнечного света. Невозможно было поверить, что накануне нас накрыло самым сильным бураном за всю зиму. Я хотела сесть, но голова так отяжелела, что я не могла даже приподнять ее. Ноги болели как от ожогов, руки распухли, лицо страшно ныло после того, как его отхлестали ветки.

— Как вам спалось?

Медсестра измерила мне пульс, давление, температуру.

В это время в палату вошел Фридрих с двумя чашками кофе.

— Фабьена!

— Почему я здесь?

— Ты пришла домой с окровавленными щеками и потеряла сознание. Я вызвал скорую. Когда тебя привезли сюда, ты говорила…

— Что?

— Что-то странное. Про лес, про выставку. Еще про желтый огонек и Этьена. Абсолютно бессвязно. Они решили оставить тебя под наблюдением.

Я смотрела в окно. Машины были похожи на модельки, которые катают по игрушечным дорожкам. А если жизнь такая и есть на самом деле? Игра? Трудно поверить, что в каждой из этих машин сидит тот, кто каждое утро встает на работу. Одна эта мысль уже нагоняла усталость.

— Фабьена, я не знаю, правильно ли я поступил, но вечером твой бродячий кот ждал ужина перед дверью, я его покормил, а потом решил укрыть от непогоды и запустил в мастерскую. Он тут же свернулся клубком на диване, как у себя дома. Я оставил свет, как ты обычно делаешь.

— Спасибо…

У меня не было сил ничего объяснять. Я повернулась на бок и закрыла глаза. Я была на пределе.

 

Зонтик

Я хорошо помню, какая была погода, когда я впервые встретила Фридриха. Это случилось рядом с кафе «Thym & Sarriette» у подножия горы. Я ждала Анну на улице под дождем.

— Возьмешь?

Он стоял в дверях и протягивал мне зонт.

— Нет, спасибо, я должна промокнуть.

— Должна?

— Ага! Моя подруга вечно опаздывает, когда мы здесь встречаемся. И я использую каждую возможность напомнить ей, какой это противный недостаток. Если бы она пришла вовремя, я бы не промокла, сидела бы в тепле и ела сэндвич!

Лило все сильнее. Бедняга, похоже, ничего не понимал.

— Но ты и не промокла бы, если бы взяла зонтик…

— Да, но тогда мы бы не разговорились. Я бы тебя поблагодарила, и ты вернулся бы к клиентам. А пока что ты по-прежнему стоишь и протягиваешь мне закрытый зонтик.

Он кивнул, смеясь, и раскрыл зонт.

— На, возьми. Представь, что это букет.

Мне казалось, что я хитрая, но он оказался куда хитрее. Кто же откажется от цветов?

Я стала ходить в это кафе каждый день. Ехала на велосипеде до подножия горы. Садилась за столик в глубине, чтобы удобнее было наблюдать за Фридрихом, который готовил, а иногда и разносил еду по столикам, к огромной радости посетителей. Непонятно, что нравилось людям больше — его акцент или его кухня, но кафе всегда было забито битком.

Я часто встречалась там со своим менеджером, чтобы обсудить возможные места для выставок, но всегда старалась увидеть Фридриха.

— Сядь здесь, так ты его увидишь: вон там, на кухне, в черном джемпере.

— Да, но мы здесь, чтобы говорить о работе, а не о твоем последнем мимолетном увлечении.

— Ну честное слово, Этьен, я столько времени тебе рассказываю о нем!

— Вот именно. Если бы он тобой интересовался, то хотя бы взглянул на тебя.

— Да блин!

— Чего?

— Сиди здесь. Не двигайся.

Я пробралась на кухню в поисках Фридриха. Передо мной возникла официантка.

— Чем могу помочь?

— Могу ли я поговорить с поваром? Я аллергик.

— У него перерыв, он вышел на балкон.

Я знаком попросила Этьена подождать. Издали увидела, как он закатил глаза.

На балконе я заметила Фридриха, он молча улыбался.

— Привет…

Он позвал меня.

— Послушай.

Я не знала, что именно я должна послушать, но подошла. Вдруг я услышала пение птицы. Это было потрясающе.

— Это крапивник. Он где-то тут прячется в подлеске и прыгает с места на место. Я со вчерашнего дня пытаюсь его разглядеть, но, кажется, это совсем маленькая птичка.

Фридрих шептал.

— Там за столиком сидит мой менеджер.

Не возлюбленный.

Эти слова я тоже прошептала.