Папирусы и загадки
Отрывок из книги Колина Дурица «Год, который изменил мир. Год смерти Христа»
Зайдя в частную римскую библиотеку в 33 гю н э — а их было много, так как собирать книги было очень престижно, — вы были бы удивлены ее небольшим размером, хотя, скорее всего, она была бы хорошо обставлена и украшена. Разведя руки, вы смогли бы коснуться стен комнаты. Однако при этом здесь могло находиться до 1700 свитков, каждый из которых соответствовал небольшой книге. Свитки обычно располагались в пронумерованных шкафах, расставленных вдоль стен, и еще один прямоугольный шкаф находился в центре комнаты .
Подобные рукописные свитки (книги того времени переписывались от руки) состояли из последовательно сшитых листов папируса. В развернутом виде длина их могла составлять до 20 или даже 40 метров.
Помимо множества частных библиотек существовали и большие библиотеки, такие как знаменитая Александрийская библиотека в Египте, в которой могло храниться до 500 000 свитков, или в Пергаме — с примерно 200 000 свитками. Вокруг создания письменных трудов появилась целая индустрия. Автор мог диктовать текст группе писцов. Копии могли одалживаться или сдаваться в аренду для дальнейшего копирования одним или несколькими писцами под диктовку. Даже сейчас, когда лучшие издательские дома используют самые жесткие системы проверки оттисков перед отправкой в типографию, ошибки иногда пропускаются. При копировании в I в слова могли быть неверно прочтены диктующим или расслышаны писцом. После однократного появления ошибки распространялись дальше, если содержащая ошибку копия становилась источником дальнейшего копирования (как в испорченном телефоне). Неудивительно, что ученые, пытающиеся выявить значение древних текстов — как Евангелий, так и трудов римских и греческих авторов, — часто затрудняются с расшифровкой некоторых мест в тексте.
Примечательно, что позднее в I веке появились кодексы, которые были значительно больше похожи на книгу в нашем понимании. Страницы были сшиты и исписаны с обеих сторон. Не исключено, что появление кодексов было вызвано необходимостью христианских церквей по всей империи держать священные тексты собранными вместе. Точно известно, что к середине второго века, а возможно, и ранее, четыре Евангелия, ставшие известными как Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, были объединены вместе. Один из самых ранних фрагментов (из Евангелия от Иоанна) в виде кодекса датируется примерно 130 г. н. э. Стоит отметить, что на данный момент найдено около сорока папирусных фрагментов Евангелий. Т К Скит указывает на важность этого факта: «Эта статистика поразительна, если мы вспомним, что среди нехристианских папирусов свитки господствовали в течение долгих веков, и лишь около 300 г. н. э. кодекс стал так же часто использоваться, как и свиток, и прошло еще два века или три, прежде чем свиток окончательно перестал быть носителем текстов».
Грэм Стантон, выдающийся британский специалист по Новому Завету, соглашается с предположением Т К Скита, что именно христиане начали использовать кодексы, так как они могли вместить все четыре Евангелия (на одном свитке помещалось только одно Евангелие). Это имело самые серьезные последствия для решения ранней. Церковью сложного вопроса — какие тексты следует считать Священным Писанием.
Конечно, Евангелия являются важным источником для реконструкции событий 33 г. н. э. Ученые веками спорили о природе этих текстов. Являются ли они историческими (и в этом случае как нам оценивать моменты, которые кажутся нам исторически невероятными, такие как сотворение чудес)? Являются ли эти труды биографическими (и в этом случае почему они так отличаются от современных им представлений о биографическом жанре)? Являются ли они религиозными (и по этой причине могут иметь цели, совершенно отличные от исторических)? Кроме того, важны труды римских историков Тацита, Светония и Диона Кассия, писавших про 33 г. н. э. или о событиях, связанных с этим годом. Больше всего информации дает Тацит, так как его Анналы освещают события год за годом. Кроме того, существуют труды еврейского историка Иосифа Флавия. Другая литература того времени иногда дает нам представление о жизни, образе мыслей и мировоззрении людей. Вне римского и еврейского миров скрупулезно сохраненное описание этой эпохи можно найти в литературе Китая — цивилизации, имевшей к этому времени многовековую историю. При изучении древних текстов моими основными чувствами были радость, что они сохранились до наших времен и легкодоступны благодаря изданиям в мягкой обложке и Интернету, и печаль оттого, что так много было утеряно. Мое восхищение филологами, историками, переводчиками и археологами, занимающимися этим периодом, необычайно сильно.
При использовании четырех Евангелий я сделал то же допущение, что и для описаний Тиберия, взятых у Тацита, Светония и Диона Кассия. На основании этих источников можно выстроить картину произошедшего, которая будет достаточно последовательна и будет соответствовать другим доступным данным (например, археологическим находкам). Я уделил основное внимание общей картине, а не небольшим несоответствиям, которые являются полем для работы филологов. Я поступил так, поскольку хочу дать цельное представление о событиях 33 г — времени, в котором переплетаются различные, в особенности римские и еврейские, сюжеты. Мы можем оценить цели каждого отдельного Евангелия в той же степени, как можем оценить антипатию трех римских историков к «Юлио-Клавдиеву» периоду Тиберия, не отказывая им в исторической правдоподобности. Важным вопросом, несомненно, остается близость описаний к реальным событиям. Мы предполагаем, что римские историки основывались (с разной степенью точности) на более древних документах.
Многие ученые точно так же предполагают, что авторы Евангелий черпали информацию из более ранних источников, были непосредственными свидетелями описываемых событий или писали со слов очевидцев. Однако некоторые считают, что евангельские описания слишком удалены от событий в том смысле, что христианские верования радикально преобразили и изменили истории об Иисусе, чтобы можно было воспринимать их как исторические документы. Их нужно «разобрать» на составные части, чтобы получить представление об истинном Иисусе до христианского искажения событий Иисусе, как одном из нескольких святых учителей, чье обаяние привлекало последователей, или пророке, вещающем о конце света, или бродячем философе. Подобные оценки проблематичны, поскольку такой человек вряд ли смог бы стать причиной столь сильных изменений во всем мире — основным необычным элементом стремительного распространения христианства. В первом поколении христиан бытовало убеждение, что Иисус восстал из мертвых, и это подтверждало его слова о том, что он мессия. Значительное число ученых, которые не придерживаются радикальных взглядов о позднем времени создания Евангелий, предполагают, что они появились в период с середины
Существование четырех Евангелий и их взаимоотношения вызывали споры ученых на протяжении многих поколений. Хотя авторы преследовали разные цели, три Евангелия имеют много общих черт. Это позволяет предположить, что как минимум два автора использовали в качестве источников часть других Евангелий. Согласно весьма правдоподобной теории, свод утерянных устных или даже письменных материалов, состоящих из отрывков учения Иисуса, был общим источником для трех Евангелий (Матфея, Марка и Луки). Содержание этих материалов также горячо обсуждается. Некоторые ученые полагают, что схожие места трех Евангелий можно объяснить без использования подобного свода материалов (так называемые Q-материалы), — то есть что Лука использовал описания как Мар-ка, так и Матфея. Преобладает мнение, что первым было написано Евангелие от Марка и что Лука и Матфей использовали Евангелие от Марка и другой источник (Q-материалы), а также сведения, известные только самим авторам (например, описание рождений Иосифа и Иисуса у Матфея). По мнению ученых, четвертое Евангелие было написано независимо от первых трех и, скорее всего, позднее.
Помимо изучения литературных особенностей и источников Евангелий, многочисленные споры вызывают даты их создания. Суждения по данному вопросу зависят от взглядов на то, насколько близко Евангелия передают фактические события жизни Христа и его учение. Если считается, что большая часть материала является анахронизмом и, по сути, представляет собой позднейшее развитие христианской мысли, то указываются более поздние даты, так как авторы, бывшие очевидцами событий или опирающиеся на показания очевидцев, вряд ли изменили бы свои тексты таким образом. Неизбежно возникают и более общие вопросы. Весьма перспективным направлением исследований является помещение Евангелий в контекст разнообразных верований иудеев в период до 70 г., когда падение Иерусалима и разрушение храма оказало очень сильное воздействие на иудейские и христианские сообщества и когда столь многое было утеряно (см главу 6). Такие исследования могут учесть иудейскую природу писаний Нового Завета, например, в Послании евреям или в более поздней Книге Откровений. Есть все основания предполагать, что Церковь в первом поколении была в основном еврейской. Если считать Евангелия литературными произведениями, то они больше связаны с иудейскими священными текстами, а не с эллинистической литературой. Примером типичного произведения латинского писателя может служить Сатирикон Петрония. Хотя, как и авторы Евангелий, Петроний включает в повествование персонажей из низов общества, ему неинтересна историческая достоверность: его книга — сознательный вымысел, близкий к традиционным жанрам того времени, в особенности комедии и сатире. Сатирикон был написан приблизительно в то же время, что и Евангелие от Марка, и поэтому особенно важен для сравнения.
Однако верно и то, что авторы Евангелий были знакомы с современными им историческими сочинениями греков и римлян, что повлияло скорее на структуру их произведений, а не на особый характер повествования. Основываясь на работах некоторых предыдущих ученых, Ричард Барридж убедительно показывает жанровые соответствия между Евангелиями и современными им греко-римскими биографическими трудами. В своей работе What are Gospels?: A Comparison with Graeco-Roman Biography, после подробного изучения структуры биографий, написанных Ксенофонтом, Сатиром, Непотом, Филоном, Тацитом, Плутархом и другими, Барридж делает вывод, что Евангелия относятся к жанру греко-римских биографий. Общими чертами биографий и Евангелий являются длина (от 10 000 до 20 000 слов, помещающихся на обычный 10-ме-тровый свиток), отсутствие хронологической последовательности в повествовании и добавление в среднюю часть текста определенных историй, эпизодов, высказываний и разговоров. Кроме того, в содержании перечисленных биографий и Евангелий также есть сходство Барридж пишет:
Они начинают с короткого упоминания о предках, семье и родном городе героя, затем рассказывают о рождении и одном-двух случайных эпизодах из его взросления; обычно мы быстро переходим к его дебюту в общественной жизни. Описания жизни генералов, политиков или общественных деятелей значительно больше упорядочены в хронологическом отношении из-за перечисления их деяний и доблестей, в то время как биографии философов, писателей и мыслителей обычно содержат больше эпизодов из повседневной жизни и выстроены вокруг собраний сочинений героя, чтобы отразить их идеи и учения Хотя автор мог заявлять своей целью предоставление информации о герое, исходные задачи часто бывали апологическими (защитить память о герое от нападок других), полемическими (атаковать неприятелей героя) или дидактическими (научить последователей героя). Точно так же Евангелия фокусируются на учении Иисуса и его деяниях, чтобы объяснить веру ранних христиан. Что касается высшей точки повествования, то евангелисты посвящают от 15 до 20% своих трудов последней неделе жизни Иисуса, его смерти и воскрешению; примерно столько же места выделяется смерти героя в биографиях Плутарха, Тацита, Непота и Филострата, так как именно в кризисной ситуации герой демонстрирует настоящий характер, окончательно оформляет свое учение или совершает величайшее деяние.
Н Т Райт в книге The New Testament and the Peple of God развивает выводы Ричарда Барриджа и анализирует уникальное смешение жанров в каждом из четырех Евангелий. Он соглашается со схожестью жанров Евангелий и греко-римской биографии. Соотношение жанров в каждом из четырех Евангелий различно, но общие черты превалируют. Он довольно убедительно показывает, что каждое Евангелие является иудейским сочинением, предназначенным для широкой языческой публики. Таким образом, каждое Евангелие успешно совмещает иудейскую традицию с эллинистической биографией, делая описания доступными как для иудеев, так и для язычников. Иудейская традиция сама по себе полностью выдержана, будучи составным целым, включающим в себя апокалипсическое исполнение древнего пророчества и чувство завершения тысячелетней истории, когда Иисус «завершил» Ветхий Завет. Конечно, акцент на конкретных элементах различается от Евангелия к Евангелию. В дополнение к пересказу еврейской истории авторы Евангелий также успешно использовали эллинистический жанр биографии, чтобы их могла понять греко-римская аудитория.
Райт указывает на это уникальное смешение жанров, например, у Луки:
Как совмещаются эти жанры — еврейская история, достигающая своей высшей точки, и эллинистическая биография, жизнеописание индивидуума в греко-римском мире? Лука верил, что до Иисуса история еврейского народа еще не достигла своей вершины... но в то же время Лука ясно понимал не менее важную веру евреев в то, что, когда грехи избранного народа будут искуплены, весь мир будет благословлен. Благие вести об основании Царства Божьего должны были проникнуть в мир язычников. Следовательно, так как он верил, что эти благие вести приняли форму жизни и, в особенности, смерти и воскрешения одного человека и так как это было послание иудеев язычникам, Лука с виртуозным мастерством соединил два абсолютно несовместимых жанра. Он рассказал историю об Иисусе как еврейскую, главную еврейскую историю, во многом как Иосиф Флавий рассказал о падении Иерусалима как о высшей точке в длинной и трагической истории еврейского народа. Но он рассказал ее нееврейской греко-римской аудитории: здесь, в жизни этого человека, содержится иудейская весть о спасении, в которой нуждаетесь вы, язычники.
Евангелия интересны не только как образец уникального смешения жанров, но и с литературной точки зрения, так как события в них разворачиваются среди простых людей, несмотря на то что они посвящены великому человеку, издевательски названному Понтием Пилатом «Царем Иудейским». В этом они предвосхищают появление реалистического романа, а также связанного с этим становления документальной журналистики в «дневнике чумного года» Даниэля Дефо и наблюдениях за повседневной жизнью у любителей вести дневник, таких как Сэмюэль Пепис.
Хотя часть Анналов Тацита была утеряна, они тем не менее дают нам основное описание событий 33 г. н. э. как части жизни императора Тиберия. В них также упоминаются предшествующие события, повлиявшие на этот год, в особенности возвышение и падение Сеяна, заместителя Тиберия Они могли быть написаны в
Последним основным историческим источником, освещающим этот период, являются Иудейские древности Иосифа Флавия (рас-.сказывающие об истории евреев с древнейших времен до 66 г. н. э. и о начале иудейских войн, которым он посвятил другую книгу). Родившийся в 37 г. н. э. , спустя четыре года после смерти Иисуса и возникновения Церкви, Иосиф был ближе всех к данному периоду (после авторов Евангелий). Его работа проливает свет на еврейский мир и ключевых лиц того времени.
О книге Колина Дурица «Год, который изменил мир. Год смерти Христа»
войдите или зарегистрируйтесь