Сергей Лепихов. Олег и Эвридика
Сергей Лепихов родился в 1990 году в Екатеринбурге, работает в рекламном агентстве. Входил в лонг-лист премии «САМиздам» издательства «РИПОЛ Классик». Заметки и очерки о театре Сергея Лепихова публиковались в журнале «Академия Драмы».
Артем Роганов, Сергей Лебеденко: Как можно догадаться из названия, «Олег и Эвридика» Сергея Лепихова — рассказ с мифологической основой. Однако речь не о юмористическом пастише, напротив, заурядная, казалось бы, бытовая история, где рассказчица пытается увести домой с праздника загулявшего возлюбленного, постепенно обрастает трагическими коннотациями, обнажает красоту и безумие простого квартирника. В этой камерной, но многоголосой драме похороны оборачиваются свадьбой, на сцену выходят завуалированные мойры и боги, а время изменяет своему линейному ходу. Ведь, как известно, миф и подразумевает отсутствие привычной нам последовательности.
ОЛЕГ И ЭВРИДИКА
Я говорю ему в затылок. Он отмахивается от меня, как от мухи, трясет в руках кости и бросает их, стучит нардами по доске.
— Олег. Олег. Пошли.
Я отворачиваюсь, в комнате кошмарно накурено, дым висит слоями, хочется протянуть руку и отодвинуть его, как тяжелые занавески. Пока Олег играет, толку к нему подходить ноль. Вздыхаю и иду назад, в комнату, где свалены все куртки, снимаю пальто, бросаю в общую кучу. Хочется забраться в эту кучу, как в детстве, и закричать — «Я спряталась!». Хотя бы как-то растормошить его, чтобы он, наконец, собирался.
Мы тут уже засиделись. Хозяева, конечно, не посматривают на часы, да и есть ли они у них где-то? Не помню уже. Нет, хозяева нам рады. Олегу рады, конечно. Я здесь так… на птичьих правах. Сиди, кушай, пей, жди. Передавай салат. Падаю на кровать, закутываюсь в свое пальто.
— А родители говорят, что нельзя тут лежать.
В дверях стоит девочка лет шести. В нарядном платьице, на голове пластиковая диадема.
— Я просто устала.
— Ну и что. Я тоже устала, но мне говорят, что здесь нельзя лежать.
— Давай так: ты не говоришь, что я тут прилегла, а я не скажу, что ты тут тоже лежала?
Она подходит к кровати, сложив руки на груди, такая серьезная, и с хохотом прыгает прямо на чью-то шубу. Скачет на кровати, пока я покачиваюсь на матрасе, глядя в потолок. Она запыхалась и упала рядом.
— Тетя, а тетя? Тебя как зовут?
— Юля. А тебя?
— Полина.
— И сколько тебе лет?
— Надо говорить, приятно познакомиться!
— Хорошо-хорошо, приятно познакомиться, Полина, — я жму ее холодную руку. — Сколько тебе лет?
— Много! Целых… — она смотрит на свои пальцы, загибает их, разгибает. — Вот!
— Ого, какая ты взрослая. А на кровати прыгаешь… — я усмехаюсь.
— А вы на кровати лежите.
— Устала просто. Мы уже давно должны были уйти. Мешаем тебе? Шумим там?
Она пожала плечами.
— Ладно, лежи, отдыхай. Пойду, попробую дядю Олега забрать.
Я выхожу назад в зал, тихо прикрываю за собой дверь в спальню.
— Олег! Олег, пора идти! Мы и так засиделись.
Он опрокидывает еще рюмку, морщится, закусывает. Даже не знаю, слышал ли он меня в этом гвалте, через смех, болтовню и лай собаки. Как соседи еще милицию не вызвали. Я пытаюсь протиснуться к нему, сидящему на диване, приседаю на краешек, тянусь к нему рукой.
— Мадам, позвольте! — меня берет за руку хозяин квартиры, — позвольте пригласить вас на танец?
— Нет-нет, я… — но он уже потянул меня с дивана, прижался ко мне.
— Что вы? Отдыхайте, развлекайтесь, один танец буквально.
На пиджаке у него серые пятна — пепел от сигарет. Вот кто тут дымит больше всех.
— Нам уже пора, мы и так засиделись.
— Да ладно вам, еще столько вина осталось. Вам налить может? — он одной рукой пытается налить вино в бокал на столе, проливает под визг — «Андрюша!» — чертыхается и бросается вытирать пятно.
— Олег! Ну, едем, нет?
— Такси вызывай! Сейчас еще! Гитару дайте! — крикнул он. — Сейчас сыграю еще!
Я ухожу в коридор позвонить, щенок выскакивает за мной, путается под ногами, заливисто лает. В узком пространстве со всеми вазами на полу и шкафами его тявканье звучит так, будто за мной побежал целый выводок собак. Сонный голос диспетчера из телефона бубнит мне, что такси назначено. Захожу в зал — Олега нет.
— А где Олег? — Андрюша подходит ко мне, машет рукой в сторону балкона. Да, там стоит, курит, завернувшись в плед.
— А может, останетесь, Юленька? Постелем вам. Куда на ночь-то ехать?
— Нет, ну что вы. Пора уже ехать.
— Ну куда вы, Юля. Раскладушка есть, оставайтесь. Выспитесь.
— А Олег?
— Олежка-то? Ну что, поиграет, побесится, да тоже успокоится. Что, в первый раз что ли?
В первый? Сколько раз мы так тут оставались. Я краснею, глядя на стоящего на балконе Олега.
— Ну? — Андрюша мягко берет меня за локоть, мурашки пробегают по моей руке.
— Нет, слушайте, я такси уже вызвала. Нам в самом деле пора ехать.
— Я поговорю с таксистом, давайте-давайте, Юленька, — он выводит меня в коридор. — Как приедет, я с ним поговорю.
В коридоре тихо тикают часы. Который сейчас час? Я верчусь по сторонам, пытаясь найти часы — тиканье раздается из-под выцветшей тряпки — кто-то набросил шаль на часы. Тянусь к ним и слышу тихое рычание — щенок бросается на мою ногу, кусает ее и слюнявит.
— Зараза!
— Фу! Оставь тетю! — Полина хватает щенка за шкирку, оттаскивает в комнату. — Укусил вас?
— Да пустяк. До свадьбы заживет.
Полина насуплено мотает головой:
— Неа.
— Слушай, Поля, скажи… А в честь чего мы тут сидим? Что за праздник? Или?
— Так вы — праздник! — раздается позади меня голос Андрюши. — Олег приехал, вы. Чем не праздник? Поля, иди, закрой Кузю. Вы в какое такси звонили? Сейчас наберу им, чтобы отменили заказ.
— Но, нам в самом деле…
— Никаких «в самом деле». Ну, хотите, Жору позову? Жора вас довезет, в лучшем виде. Опять же, диван, если что разложим, — Андрюша тянет меня за собой в прокуренный зал. — Так, налейте Юляше!
Мне суют в руки бокал с вином, пока я выглядываю Олега на балконе.
— А где?
— Тут же был.
— Где-то был…
— Вот только видел.
Удивительно, как можно разминуться в чужой квартире. Я подхожу к двери на балкон, по ногам дует сквозняк. Он? Нет, кто-то другой с бритым затылком. Он! Нет, кто-то другой прижимается к женщине на балконе. Не настолько же он напился, чтобы не разобрать.
— Вот, накиньте, — девушка набрасывает мне на плечи шаль. — Простудитесь.
— Да вроде не холодно. Не зима же. — улыбаюсь в ответ. Красная рамка дней на календаре на кухне съехала куда-то на бок, будто на нее уже давно махнули рукой. — А сегодня какое число?
— Уже завтра.
— Кошмар, мы засиделись.
Девушка кажется знакомой, я сама была такой же — угловатым подростком. Она берет у меня бокал вина, отпивает, глядя на меня исподлобья.
— Андрею не говорите.
— Ой, да ладно. Ты… вы… Олега не видела? — смотрю на людей, сидящих на диване, кто на спинке, кто на подлокотниках. Горланят, поют, прожигают сигаретами дыры в обивке.
Девушка качает головой, вздыхает.
— Пойду, может он в туалете.
Проталкиваюсь через танцующих, уклоняюсь от предложений на танец. В коридоре стало жарко. Кондиционер они что ли включили? Стучусь в дверь туалета. Тишина.
— Олег?.. Ты там? Все в порядке? — аккуратно поворачиваю ручку. В ванной — три женщины, похожие, как сестры; одна, постарше, сидит на краешке ванны и рыдает, вторая, видимо, младшая из них — на четвереньках в платье ползает по полу, а третья, — средняя — утешает плачущую.
— Ой, простите. Я не… Все в порядке?
— Сеееереееежкааа! — проревела женщина постарше.
— Сестра сережку потеряла, вот ищем, — сказала вторая с пола.
— Ничего-ничего, найдется. Куда она тут могла пропасть? — утешает плачущую средняя сестра.
— В рааааковииинуууу! — рыдает старшая
— Да как так? Сама говорила — на полу! — вздыхает младшая.
— Найдется-найдется, что ты! — средняя поглаживает сестру по плечу
— А что за сережка? Может, где-то в зале? — я замираю в дверях.
— Глааааз! — ревет старшая.
— Что?
— Кошачий глаз. Серебряная, — поднимает на меня голову женщина на полу. — Не видели?
Я мотаю головой.
— Найдется-найдется.
— А вы тут не видели… Олега? Такой бритый, на гитаре еще играл?
— Найдется-найдется… Чтоооо? Нет, не видели, — отвечают они хором.
Пячусь, выхожу в коридор и замечаю, что зеркало в ванной завешано полотенцем. Поминки. Хоронят.
— Кого? Везем-то кого?
Я вздрагиваю — в коридоре стоит мужчина в кожаной куртке и кепке. С козырька, по плечам и рукавам стекает вода, словно он только зашел в квартиру после ливня.
— Что? Вы из такси?
— Да. Хозяин где?
— Жора! — Андрей вышел из зала, радостно раскрыв объятия. — Что ты, как?
— Смена. Везти надо.
— Ой, да хватит. Я до ваших дозвонился. Отменили заказ. Выпьешь может?
— Смена. Везти надо. Не этих, так других.
— Эх, какой ты… деловой. Давай тебе деньжат подкину, ложный вызов, все это.
Андрюша полез в карманы пиджака, рассыпал мелочь по полу.
— Вот, держи, — сунул купюры Жоре в руку, — точно не будешь? Веселей везти будет.
— Нельзя. Смена.
— Ладно, ничего, потом заходи, посидим, — Андрюша выпроводил таксиста за дверь, подмигнул мне. — Юленька, винца? У тебя-то не смена? Сейчас принесу.
На полу валяются две большие монеты. Доллары, видимо. Я подхожу к окну — за окном на яблонях появляются первые листочки. И никакого дождя.
Холодная рука прикасается к моему плечу.
— Вино вот, Юль. Что такое? — Андрюша вручает мне бокал с отпечатком красной помады.
— Кого хоронят?
— Что?
— Зеркала завешены. Часы завешены. Они вообще идут?
— Никого не хоронят. Праздник же.
— Какой?
— Свадьба наша. Ну, не наша. Моя с ласточкой.
В зале кто-то берет аккорды, голоса чуть стихают.
— Андрюш, оставь Юлю. Смотри, какая она бледная. Ей на воздух нужно, — женщина выходит из зала. Невеста? — Она тут от вашего курева так посинеет. Ты ей еще и мой бокал всучил.
Она забирает у меня бокал, отпивает вино.
— Пойдем, Юль, выйдем на улицу.
— Но Олег…
— Ну что Олег, поиграет, успокоится, спохватится и выйдет. Что он тебя, потеряет что ли? Дай-ка, — она снимает с меня фату. — Еще в прокат возвращать.
Мы выходим во двор, садимся на лавочку, под цветущей сиренью.
— Вы… ты… Простите, что так все.
— Все хорошо, Юль, что ты. Андрей у меня шутник. В детстве маму мою тоже разыграл, — женщина улыбается, смотрит на облупленные качели, песочницу. — Встретил ее на улице, сказал, дочь ваша пропала. Похитили. Мама в слезы, в истерику — «найду, убью» — а он расстегивает рубашку свою, говорит: «Убивайте! Люблю ее, не могу, украл и женюсь». А я тут сидела, в этом саду. Квартал от дома.
Женщина покачала головой, глотнула вино. Вытоптанная земля на детской площадке усыпана опавшими лепестками сирени и яблонь.
— Вот и женились.
За оградой двора виднеется кортеж — «Андрей и Полина, совет да любовь». Жора стоит и пытается прикурить, чиркает мокрой зажигалкой.
Я подошла к дереву и сорвала маленькое яблочко — только появившееся, зеленое.
— Пора.
— Ну, раз пора, так пора. Пойдем.
Мы поднимаемся назад в квартиру, гитарные аккорды сменяются щипками по струнам. Я подхожу к нему, дую на затылок. Он поежился, но старательно подбирает аккорды.
— Холодно.
— Олег, пора.
— Сейчас-сейчас. Еще песню.
— Олег, хватит.
— Что такое-то? Еще песню.
— Олег.
— Еще разок, ну.
— Отпусти меня.
— Еще…
— Олег, посмотри на меня.
— Нет.
— Отпусти меня.
Он поворачивается ко мне, размазывает слезы по лицу.
— Нет. Нет. Нет. Я еще приду. Я еще приду. Я еще приду, слышишь, Юля! Эвридика!
***
Чистые бокалы стоят в шкафу.
Пустые бутылки, объедки — все смели со стола в черные мешки для мусора.
Все куртки разобрали из детской.
Тихо идет секундная стрелка, с зеркал сняли полотенца.
В воздухе пахнет яблонями и сиренью.
Я сижу и качаюсь на качельке. Она скрипит каждый раз, как я отталкиваюсь ногами от земли. Отталкиваюсь и лечу.
войдите или зарегистрируйтесь