- «Росмэн», 2012
- Трогательно-романтичная история последнего кентавра, оставшегося на Земле. Это первое «детское» произведение известных писателей-фантастов. Авторы предлагают юным читателям задуматься о простых истинах — о добре и зле, о терпимости и милосердии. И о том, почему из нашего мира уходит сказка…
- Купить книгу на Озоне
Глава 1. Как Себастьян остался один
Жил-был Себастьян. И был он совсем один.
Очень давно, в детстве, он совершил глупость. Всего одну, зато непоправимую. Тогда вокруг было его племя: мама, отец, братья и сестры, тетки и дядьки, кузены и кузины и лучший друг. И все они волновались, суетились и бегали, собирая вещи, потому что предстоял переезд. Всякий, кто хоть раз переезжал, знает, какая это морока. А племя Себастьяна собиралось переезжать далеко-далеко, в другой мир, чтобы спрятаться от людей. Кто такие люди, Себастьян тогда не знал.
В суматохе Себастьяну было весело. Он не понимал, почему это взрослые такие нервные и грустные. Он просто бегал туда-сюда и путался под ногами.
И вот, когда он случайно наступил на край одеяла, которое тащила его пожилая тетушка, и тетушка споткнулась и рассыпала все, что держала в руках, тогда она рассердилась по-настоящему и сказала Себастьяну очень зло, что он глупый, противный, безмозглый, дурацкий мальчишка.
Тогда он обиделся и решил уйти. Пусть поживут без него.
Лес был в те дни большой и очень темный. Там были просто непроходимые дикие места. В одно из таких мест Себастьян залез и спрятался. И, как это бывает с теми, кто очень обижен, заснул.
Он спал три ночи и три дня — может быть, потому, что в самом деле обиделся. А может, потому, что дерево, под которым он прикорнул, было сонное. А может, еще почему-нибудь.
Когда Себастьян проснулся, было утро. И настроение у него сразу улучшилось — он забыл обо всем, что случилось накануне. И побежал к маме.
Но город, где жили его мама, и отец, и братья, и сестры, и тетки с дядьками, и вообще все, — этот город был пуст. Там никого не осталось. Совсем никого.
Себастьян долго бродил по пустым улочкам между разбросанных вещей, которые кто-то потерял, или забыл, или просто не смог взять с собой. Он думал, что все это ему снится. Он просто не мог представить, что все уехали и бросили его одного.
А случилось вот что. За племенем Себастьяна, спасавшимся от этих непонятых людей, прилетел с неба огромный корабль под серебристыми парусами. Он опустился на поляну, и все принялись грузить на него свои мешки и чемоданы. В суматохе не сразу заметили, что Себастьяна нет. И только когда расселись в своих каютах, увидели, что одно место пустует.
Тогда бросились искать и звать Себастьяна, и тетушка звала громче всех и очень жалела, что в сердцах накричала на него. Но Себастьян так хорошо спрятался и так крепко спал, что его не могли найти. Тогда племя стало просить капитана задержать корабль, пока не отыщется мальчик.
Но капитан сказал:
— В небе свои законы, которые нельзя нарушать. Звезды и планеты ходят точно по расписанию. Если корабль не взлетит немедленно, он никогда не попадет туда, куда стремится. Он промахнется и будет лететь и лететь в пустоте до скончания времен…
Тогда вожак племени сказал: «Мы не можем ни медлить, ни оставаться. Бедный глупый мальчишка!»
Мама Себастьяна хотела тоже остаться, но вожак не позволил. Он сказал:
— Твой сын уже достаточно большой и сумеет прожить, если мы напишем ему подробное письмо.
И они написали ему письмо — на большом гладком камне, как было принято в этом племени.
Милый Себастьян!
Мы искали тебя три дня и ждали тебя три ночи, но больше не можем искать и ждать.
Мы оставляем на тебя весь наш город — ты сумеешь прожить один, если будешь слушаться наших советов.
Во-первых, остерегайся людей.
Лесные жители накормят и напоят тебя — им можно доверять.
Зимой спрячься в пещеру и спи. Холод не тронет тебя.
Во-вторых, остерегайся людей.
Не бросай школьных занятий — учебники ты найдешь на больших скалах в нашем Главном лесном зале, а книги для чтения — в лесных залах поменьше.
В-третьих, никогда не показывайся людям!
Мы оставили тебе арфу, флейту и свирель. Если тебе станет скучно, играй на арфе, если грустно — на флейте, а если одиноко — на свирели. Вот увидишь, это поможет.
До свидания, Себастьян. Мы обещаем тебе, что рано или поздно за тобой вернемся.
Когда Себастьян прочитал последние слова, ему стало немножко легче. Он подумал, что это даже интересно — остаться совсем одному, что это занимательное приключение. И что когда племя вернется за ним, все удивятся, какой взрослый и умный он стал.
А людей он не боялся совсем. Пусть только попробуют его тронуть!
Глава 2. Как Себастьян жил в лесу
В Главном лесном зале когда-то была школа, и Себастьян там учился вместе с братьями, сестрами и лучшим другом. Вместо крыши там были сплетенные ветки, а вместо книг и классной доски — большие гладкие скалы, на которых ученики высекали решение задачи копытом.
У этих учеников были очень твердые копыта. Но на уроке рисования они брали в руку кисточку и рисовали деревья, птиц и друг друга.
Они рисовали себя на четырех ногах и с хвостом. Но кроме лошадиного туловища у них были плечи, и руки, и голова — можно было бы сказать, человеческая, — если бы они хоть раз в жизни видели настоящего человека.
Они все были кентаврами. И Себастьян тоже.
Оставшись в одиночестве, Себастьян продолжал каждый день ходить в школу. Он садился за свою парту (а вместо парт у них были тоже камни, только лежащие на земле), читал вслух, сам себе задавал задачи по учебнику и сам их решал. А потом шел к классному журналу (самому большому стоячему камню в углу класса) и ставил себе оценку.
Другой бы на его месте ставил себе только «отлично», ведь все равно некому было проверять. Но Себастьян старался оценивать честно. И, скажем, если плохо выучил уроки или сделал ошибку в сочинении, так и писал: «удовлетворительно». А то и вовсе: «плохо».
Иногда он даже хотел вызвать в школу своих родителей. Но потом вспоминал, что родители улетели, и сейчас далеко-далеко, и скучают, наверное, по своему непутевому сыну. В такие дни Себастьян не мог больше учиться, так ему становилось грустно. И он шел гулять в лес.
Лесные звери любили Себастьяна и не боялись. Белки прыгали ему на плечи и на спину, и он иногда катал на себе по десять белок сразу. И ему не было тяжело: он ведь был хоть и не взрослый, но очень сильный. А белки легкие, гораздо легче кошек.
Еще он дружил с лисами и с одним медвежонком. Медвежонок был очень застенчивый — ни с кем в лесу не мог подружиться. Стоял и грыз когти на лапе и смотрел в землю, а если с ним заговаривали — не отвечал. Себастьян играл с ним в «орешки» — это вообще-то беличья игра, не очень сложная, но Себастьян придумал к ней новые правила, и медвежонку очень понравилось. Они могли целыми днями сидеть друг напротив друга, смотреть на доску, где были разложены орешки, и думать.
Медведица говорила:
— Милый Себастьян, вы хорошо влияете на Мишутку. Приходите к нам почаще. Что вы предпочитаете: мед, малину, мармелад?
И угощала Себастьяна чаем с лакомствами.
Зимой медвежонок со своей семьей залегал в спячку. А Себастьян прятался в свою подземную пещеру. Там было очень уютно: пол устлан сухой травой, с потолка свисали косички лука и дикого чеснока, пучки мяты, а в углу бежал ручеек, не замерзавший даже в самые сильные морозы.
Себастьян спал или дремал, слушая, как снаружи воет вьюга. А еще зимой он выучился играть на арфе, флейте и свирели.
В детстве его учили, но он не хотел заниматься — повторять одни и те же ноты казалось ему скучным. Зато теперь, когда он был совсем один под землей, и сверху лежали сугробы, и бродил трескучий мороз, высматривая, чем поживиться, теперь у него было очень много времени и единственный друг — музыка.
Когда у него уставали пальцы от струн, он брался за флейту. Потом за свирель. Потом он научился играть одновременно одной рукой на арфе, другой на свирели и еще выбивать копытом ритм по звонкому камню, и тогда у него в пещере звучал маленький оркестр. Наигравшись, Себастьян мог заснуть на неделю или на две, и тогда ему снились светлые звонкие сны: там было лето, и бегущие ручьи, и мама с папой, и лучший друг — веселая, смелая девочка с длинной косой. Она смеялась и махала ему рукой.
Но иногда ему становилось так грустно, что даже музыка не могла помочь. Он ругал себя за то, что тогда наступил копытом на край одеяла, которое тащила, выбиваясь из сил, усталая тетушка. И он еще на нее обиделся! И причинил столько зла себе, и маме, и всем…
Тогда он засыпал на месяц, и ему снились тяжелые темные сны. В этих снах были люди — те самые, от которых убежало на край Вселенной его племя. Они ходили на двух ногах и все время падали. Потому что, по мнению Себастьяна, ни одно живое существо не в состоянии было устоять на двух ногах. Сам Себастьян пробовал много раз — поднимался на дыбы, но мог удержаться разве что минуту. А люди, так говорили взрослые, постоянно ходят на двух ногах. Понятно, почему они такие злые. Они же, наверное, все время падают!
Наступала весна. Себастьян узнавал это по ручейку — тот становился полноводным, как маленькая речка, и почти затапливал пещеру. Тогда Себастьян осторожно приподнимал камень, закрывавший вход, выглядывал наружу и всегда чихал от холодного, свежего, остро пахнущего воздуха. С деревьев капала вода, вокруг лежали сугробы серого весеннего снега, между ними, в проталинах, пробивались мохнатые фиолетовые цветы, и Себастьян уже не хотел возвращаться в свою пещеру — так свежо, весело и интересно было снаружи…
Каждую весну Себастьян снова начинал ждать, что вернется его племя и заберет его с собой. Он смотрел в небо и подпрыгивал всякий раз, когда случалось увидеть падающую звезду. Но никто не прилетал; вокруг рождались и расселялись новые звери, в суете и веселье наступало лето, и Себастьян говорил себе, что, наверное, кентавры прилетят за ним следующей весной.
Так шли годы. Себастьян переходил из класса в класс и никогда не забывал отметить в табеле оценки. Он рос, но очень медленно — кентавры ведь долго живут, и потому детство у них длинное. Медвежонок давно повзрослел, преодолел свою застенчивость и женился, и на медвежьей свадьбе Себастьян играл на арфе и флейте. В молодой семье родился новый медвежонок, тоже Мишутка, и Себастьян теперь уже его учил играть в «орешки»…
Когда Себастьян перешел в двадцать первый класс, у него в программе появился новый предмет: философия. Себастьян долго не мог понять, зачем он нужен. То, что было написано в учебнике, очень напоминало ему его собственные зимние мысли — в пещере, в одиночестве, под вой ветра.
«Все меняется, — читал Себастьян, — бежит вода, растут деревья, и только мы остаемся прежними…»
А рядом, в следующей главе: «Ничего не меняется. Зима уходит, приходит лето, и снова зима. Только мы становимся другими…»
И все остальное было в том же духе: то ли да, то ли нет, то ли мир меняется, то ли остается прежним. Себастьян ничего не мог понять и стал подумывать, а не бросить ли ему школу. Однажды он прочитал последнюю главу учебника по философии, чтобы проверить, нет ли там простых и ясных ответов на все эти сложные туманные вопросы, и увидел, что последняя глава в учебнике — про людей.
Тут он начал читать очень внимательно.
«Люди, — говорилось в учебнике, — придут и захватят наш мир. С виду они маленькие и слабые, но зато их очень много и они хитрые. Поначалу они сделают вид, что дружат с нами, а потом запрягут нас в свои телеги. Наши дети станут их рабами. Мы не можем сражаться с людьми — мудрее всего уйти в другой мир, выждать, пока люди не…»
А дальше Себастьян не смог прочитать. Несколько лет назад в учебник философии ударила молния (ведь учебник кентавров — просто большая каменная плита с высеченными на ней словами). Камень раскололся, и буквы слились с узором трещин. Как Себастьян ни бился, он не сумел узнать, что такое должно случиться с людьми, прежде чем кентавры смогут вернуться.
Глава 3. О том, что случилось зимней ночью
Время шло. Себастьян закончил школу и выдал себе аттестат зрелости. У него начала расти борода; конечно, она не была такая густая и волнистая, как у его отца, или вожака племени, или у всех взрослых мужчин-кентавров. Она была пока еще жиденькая и рыжая, но Себастьян все равно радовался: он стал почти взрослым.
К тому времени и лес вокруг изменился. Город кентавров скрылся в зарослях, порос травой и кустами дикой малины, посреди Главного лесного зала стояли теперь три яблони, а парта, за которой Себастьян когда-то сидел, треснула под напором растущего дуба. Если бы кентавры вернулись сейчас, то, наверное, не узнали бы своей родины, но они не возвращались, и Себастьян постепенно переставал ждать.
Звери, жившие в лесу, изменились тоже. Они уже не были такими разговорчивыми — некоторые вообще разучились говорить. Белки — это были прапрапраправнучата тех белок, которые когда-то катались у Себастьяна на спине, — только щелкали и верещали. Но Себастьян все равно с ними дружил.
А медведи ушли из леса. Они сказали, что здесь становится небезопасно: в окрестностях леса несколько раз видели людей, а это плохой знак.
Себастьян огорчился. Он любил медведей.
Зато в лес пришли волки. Они старались не показываться Себастьяну на глаза. А Себастьян и сам не спешил с ними знакомиться.
Слухов о том, что поблизости бродят люди, становилось все больше. Об этом трещали сороки на дубах и елках — что люди поселились рядом с лесом, у них там город, в городе каменные дома и самый большой из них называется «церковь». Что человеческие дети кидают в птиц камнями, а страшный лесоруб валит деревья на опушке, и скоро лес совсем облысеет. Что скоро придут охотники и станут убивать все, что бегает и летает. И еще много тревожного и неприятного выкрикивали сороки, а ветер то и дело приносил в лес запахи дыма и железа.
Была уже поздняя осень. Себастьян заранее собрал в подземной пещере пучки мяты, лука и сухой травы. Пора было прятаться под землю и зимовать.
— Все равно до весны ничего плохого не случится, — сказал сорокам Себастьян. — А весной… весной посмотрим!
А сам подумал: может быть, весной за ним прилетит его племя и заберет подальше от этих опасных людей.
Себастьян завалил вход в пещеру огромным камнем. Он долго играл на флейте и на арфе, а когда устал, улегся спать и проспал долго — наверное, целый месяц…
Проснулся он от странного звука.
Сверху, над землей, выл ветер. Даже сквозь сугробы, завалившие его пещеру, Себастьян слышал его вой.
Ветру вторили волки. Зимой им холодно и тоскливо, поэтому они воют. Любой заяц боится волчьего воя до смерти. И олени, и косули тоже боятся.
Себастьян снова прислушался. Ни волчий вой, ни рев ветра не могли его разбудить. Он их слышал много раз, и они его не пугали.
Но тогда что его разбудило?
И он услышал. Это был тихий звук, неизвестно как пробившийся под землю сквозь толщу снега. Как будто скулил маленький медвежонок. Очень тихо скулил: непонятно, как Себастьяну удалось расслышать его голос сквозь сон, сквозь снег и сквозь вой.
Себастьян тут же подумал: это кто-то из медведей потерял детеныша! И сейчас он один в сугробе, замерзает…
Себастьян никогда еще не выходил из пещеры среди зимы. Кентавры выносливы, но они ведь не носят одежды; у Себастьяна были голые плечи, живот и спина, и у него не было шапки. Когда тяжелый камень, заваленный к тому же снегом, наконец-то откатился, Себастьяна как будто ошпарило холодом. Сам воздух был весь в колючках, и они втыкались в кентавра, как маленькие стрелы.
И было совсем темно. Хорошо, что Себастьян, зимовавший в пещере, научился видеть в темноте.
И он увидел — рядом с его зимним убежищем лежал в снегу какой-то пушистый комочек. Он уже не скулил — видно, совсем замерз. Себастьян взял его на руки и вдруг испугался.
Это был вовсе не медвежонок! Лицо как у маленького кентавра, только бледное, почти синее от холода. Он весь был завернут в странную шкуру, и у него было только две ноги! Непонятно, как на этих ножках он смог забраться так глубоко в лес…
Себастьян так растерялся, что посадил малыша обратно в снег. Из-за туч выглянула луна; малыш увидел Себастьяна, слабо закричал и вскочил. Попытался убежать, но не смог, конечно, и двух шагов ступить на этих своих ножках. Упал снова. И закрыл голову руками.
Волки завыли опять и выскочили на поляну.
Себастьян никогда не видел так много волков сразу. Летом они разбредались по лесу и жили как обыкновенные звери. Зато зимой объединялись в стаю, и во главе этой стаи стояла старая волчица по кличке Мачеха.
Глаза у волков светились в темноте. От голода они осмелели и сразу окружили Себастьяна кольцом, а Мачеха вышла вперед и сказала:
— Поздравляю, Себастьян, люди проникли в наш лес!
Себастьян растерялся:
— Как — люди? Где?!
— Да вот же, — сказала Мачеха. — Это человек!
Себастьян посмотрел на мальчика, который плакал в снегу.
— Нет, — сказал он волчице. — Люди гораздо крупнее. И люди — кровожадные чудовища, а это…
— Он вырастет и станет кровожадным! — рявкнула Мачеха. — Уходи в свою пещеру и оставь его нам!
Себастьян снова посмотрел на мальчика.
— Нет, — сказал он. — Сама уходи.
Волчица чувствовала себя хозяйкой в зимнем лесу, поэтому она приказала волкам:
— Ешьте обоих!
Она зря это сказала. Волки, конечно, кинулись на Себастьяна со всех сторон, но у Себастьяна были крепкие копыта — чтобы лупить волков по лбу, и сильные руки — чтобы хватать их за шиворот. И еще он не боялся волков ни капельки, а они ведь привыкли, что зимой в лесу их все боятся.
Поэтому волки отступили, когда Себастьян начал от них отбиваться. Они заскулили и поползли к своей Мачехе, а та посмотрела очень злобно и сказала, будто укусила:
— Твои предки сгорели бы от стыда, Себастьян.
И волки ушли, а ребенок остался. Что было делать?
Себастьян снова взял ребенка на руки, отнес его в свою пещеру и накрепко завалил вход камнем.
