• Этери Чаландзия. Уроборос. — М.: Альпина нон-фикшн, 2014. — 320 с.

  Роман «Уроборос» журналиста, редактора, киносценариста Этери Чаландзии, вошедший в лонг-лист премии «Ясная поляна», – это еще одна попытка показать разницу между безумием и разумом любви. Желание понять, когда и почему между самыми дорогими друг для друга людьми, наступает момент, после которого гибель отношений становится лишь вопросом времени. «Не всех можно отпускать и терять. Не со всеми можно просто так расставаться», – считает Чаландзия. Жаль, не все это понимают.

  Зима в тот год началась рано и внезапно. Уже в сентябре выпал первый снег, к октябрю все занесло метелью, а к ноябрю зима, похоже, устала от самой себя. Сугробы почернели и оплыли, приступы морозов чередовались с кислой оттепелью, наступило темное время, и конца и края ему не предвиделось. Той зимой все и началось. Хотя, конечно, началось все значительно раньше.

  ~

  Желание уехать появилось внезапно. За завтраком Нина долго рассматривала густое кофейное пятно на дне чашки. Ее напугала мысль о том, что это и есть ее будущее — бессмысленная и стремительно остывающая тьма, в которой ничего не разобрать. Телефон лежал под рукой. Она не любила летать, заказала билеты на поезд, обо всем договорилась, отключила связь и допила остывший кофе. Нина посмотрела на стенные часы. На все про все ушло пять минут.

  Что-то гнало ее прочь из города. Но что? Егор довольно спокойно выслушал сбивчивый рассказ о том, что она хочет уехать, сменить обстановку, подумать, погулять. Ей пришло в голову, что она ведет себе, как женщина, которая срывается к любовнику и мямлит чушь, чтобы объясниться и замести следы. Но Егор и бровью не повел. На мгновение Нине показалось, что он даже рад ее внезапному отъезду. Она было насторожилась, но он вовремя ввернул, что все понимает — ей надо, хорошо, ничего страшного, в воскресенье утром он ее встретит. Если не сможет, закажет такси на вокзал. Конечно, поезжай, все в порядке. И Нина поехала. Вот только все было далеко не в порядке.

  ~

  Они поженились почти десять лет назад. В осенних парках густо пахло грибами и опавшими прелыми листьями. Утром сходили в загс, там обо всем было договорено заранее, расписались в толстой книге перемен и вышли из мрачного здания уже мужем и женой. Вечером выпили в компании друзей, чуть не забыли, по какому поводу собрались, приняли в подарок забавную деревянную птицу с выпученными то ли от счастья, то ли от ужаса глазами, посмеялись и разошлись. Позже они отметились одной большой глупостью, вернее, глупостью ее считала Нина. Егор всегда только отмахивался.

  Вместо свадебного путешествия они уехали в деревню к друзьям Егора. Он любил гостить в их доме на краю леса, в двухстах километрах от города, в глубине Калужской области. Даже непродолжительный побег из столицы давал ему ощущение свободы и покоя. В тот раз их поселили в домике для гостей, небольшой избе на краю участка. Окна комнаты выходили в сосновый бор. Ночью деревья поскрипывали от ветра, и Нине снился корабль в сто мачт, дрейфующий в бухте под звездой. В те дни они редко выходили из дома, снаружи шел дождь, а внутри было уютно и тихо, вкусно пахло поленьями и пьяным яблоком. Чувство покоя и тепла стремилось к абсолюту, постель не отпускала, и молодоженам казалось, что жизнь с ее жесткой хваткой отступила и дала им передышку.

  У хозяев дома, театральных художников Альберта и Лили, подрастали два бойких бандита сына. В ту осень малышей отвезли бабкам, чтобы взрослые могли немного отдохнуть и спокойно провести время вместе. Альберт с Егором были знакомы еще со студенческих времен, и поначалу Нина ощущала некоторую неловкость в присутствии друзей. Понятно, что не ее первую Егор привез в этот загородный дом. Но, в конце концов, она все-таки была его женой, да и вели себя все легко и непринужденно, и вообще, бывают времена, когда почти все совершенно неважно. Постепенно Нина и думать забыла о том, сравнивают ли ее здесь с кем-то другим и так ли она хороша, как этот самый кто-то другой.

  Гораздо больше ее заинтересовал дом Альберта и Лили. Он был похож на декорацию, в которой люди как будто играли свои роли. Сидя внизу на безразмерном диване под названием «логово», заваленном пледами, коврами и подушками со всего света, Нина часами могла рассматривать развешенные по стенам маски, рисунки, эскизы, макеты и фотографии. Несколько вещей оказались у Нины в фаворитах. Две короны Ричарда III, словно сплетенные из ветвей кустарника. Одна была немного больше другой, у актеров двух составов оказались разных размеров головы. Еще двусторонний ящик-вертеп с десятками маленьких фигурок из папье-маше табачного цвета. На одной стороне располагались фигурки радости, на другой — печали. И можно было до бесконечности крутить ящик, изучая пластику счастья и отчаяния бесполых человечков.

  Третьей приманкой для Нины стала дверь в конце длинного коридора. Небольшая, ладная, с ковкой и цветочным орнаментом по краю. На вопрос, что за дверь и куда ведет, Лиля растеряно подергала ручку и с удивлением сказала, что сама не знает. Позвали Альберта, тот тоже сначала в недоумении изучал предмет, потом вспомнил, что дверь — фальшак, ей сто лет, притащили с какого-то спектакля, пожалели выбрасывать, прибили гвоздями к стене в темном месте и все тут. И вообще, пошли за стол, хватит всякой ерундой заниматься. За стол они все в тот раз, конечно, пошли, но Нина втихаря продолжила крутиться у странной двери. Странной, потому что была она именно закрыта, а не прибита гвоздями.

  Время текло легко и незаметно. Вечерами они все вместе ужинали, выпивали, играли в карты, возились с ленивой дворняжкой Джульеттой, пекли картошку в камине, ближе к полуночи затягивали песни. Нина с хмельным старанием выводила: «Ой, мороз, мороз…» и представляла себе, как дом с таинственной дверью в никуда, прицепившись к краю земли, летит сквозь холодный космический мрак, оглашая вечную ночь нестройным счастливым пением.

  Однажды утром немного распогодилось, и они с Егором решили прогуляться. Они нашли церковь на краю деревни. Обошли несколько раз. Она казалась заброшенной. Дверь почти вросла в притолоку, в мутных окнах отражалось только серое небо, в потухшей маковке не отражалось ничего. Неизвестно откуда вдруг выпал черный кот, уселся на ветхом полуразрушенном крыльце и уставился на них подозрительным желтым глазом. Они уже собирались было уходить, как вдруг дверь легко отворилась, и на пороге встал молодой парень. Что-то здесь было не так, Нине показалось, что он не в настоящем облачении, а в маскарадном костюме, но это и правда был батюшка. Посетовал на безденежье и запустение и пригласил в храм «на экскурсию». Они покорно выслушали печальную историю старого прихода с пятью старухами и вечной угрозой обрушения крыльца и крыши. Внутри храм оказался светлым и ухоженным. Высокие белые потолки круто забирали вверх, на стенах просматривались остатки фресок, голоса звучали гулко, шаги отдавались эхом.

  На колокольню Нина отказалась забираться наотрез. Она увидела крутую кривую лесенку, похожую на лисью нору в один конец, и сказала, что подождет внизу. Пока она гуляла вокруг крыльца, Егор с таким энтузиазмом звонил в колокол, что распугал всех ворон над деревней. Даже облака слегка разошлись, и в просвет с любопытством выглянуло солнце. Церковный кот и тот ненадолго отвлекся от своих блох и тоже с удивлением посмотрел куда-то вверх.

  Вернулся Егор очень довольный. На вопрос Нины ответил, что ему понравилось и что вид сверху вдохновляющий. Однако было что-то еще. От Нины не укрылись заговорщические взгляды, которыми они обменялись с батюшкой на прощанье.

  Прошло несколько дней, Нина чувствовала всеобщее радостное оживление и немного злилась оттого, что не могла его разделить. Ее расспросы не увенчались успехом, все удивленно таращили глаза и разводили руками, и она окончательно убедилась в назревании какой-то интриги. В то утро Егор, разбудив Нину, долго обнимал и целовал, а потом попросил надеть на глаза повязку. Нина насупилась, поворчала, но в его голосе было столько радостной мольбы, что она согласилась. Егор накрутил ей на голову какой-то платок, попросил не подглядывать, довериться ему и ничему не удивляться.

  Дальнейшее напоминало сон во сне. Вокруг Нины закрутился какой-то странный мир из запахов, звуков и прикосновений. В нем она была как кукла, беспомощная и бестолковая. Егор умолял ее расслабиться и не мешать, но Нина не сдавалась. Когда она поняла, что и правда будет много легче, если она перестанет подозрительно тянуть руки во все стороны, принюхиваться и прислушиваться, дело пошло быстрее.

  Для начала ее одели во что-то явно чужое. Она пожаловалась, что в рукаве жмет и в боку колет, но Егор только поцеловал ее в лоб. Дальше была еще какая-то возня, шепот и тихие переругивания, потом все вышли из дома и отправились в поход. Альберт и Лиля поддерживали Нину с обеих сторон, но Егору вскоре надоело гадать, на каком повороте она свалится в кусты, он подхватил жену на руки и бодро зашагал вперед по слегка подмороженной тропинке. Спустя некоторое время они зашли в помещение. У Нины в тревожном предчувствии сжалось сердце. Здесь было жарко, пахло ладаном, слышалось шевеление толпы и потрескивание свечей. Егор снял повязку с ее глаз.

  В белом платье она стояла перед алтарем. Рядом Егор, друзья и незнакомые люди за спиной в казавшейся теперь огромной церкви. Молодой священник внимательно посмотрел на них, кивнул и начал службу.

  Мерно гудел его голос, за клиросом тихо пел хор, друзья держали над их головами венцы — те самые короны Ричарда III, на ней было платье Офелии, на Егоре сюртук Моцарта, и от жары и ладана у Нины начала кружиться голова. Ей казалось, что алтарь раскачивается в воздухе, то приближается, то медленно удаляется. И голос священника то звучит совсем рядом, то затихает где-то вдали. Она достояла до конца. Их благословили. Они поцеловались. Короткая процессия двинулась к выходу. На пороге на их головы посыпался рис вперемешку с конфетти. Собравшиеся оживленно галдели, кто-то фотографировал, кто-то утирал слезы, кто-то был уже пьян и счастлив. И все бы хорошо, если бы не одно обстоятельство. Нина и Егор были некрещеными.

  Нина знала, что религиозность Егора всегда стремилась к нулю. Ее, впрочем, тоже. Она понимала, что он мог соврать, умолчать, в конце концов, просто заплатить священнику. И вот теперь, когда их без лишних вопросов обвенчали, подозрение, что они совершили ошибку, не отпускало.

  Как Нина и предполагала, Егор ее не понял. Он придумал и устроил нечто особенное. То, что наверняка они оба запомнят навсегда. Остальное не имело значения. Нина не знала, во что верил Егор, но догадывалась, что меньше всего он верил в человека.

  Нехорошее предчувствие преследовало, она упрекала себя за то, что доверилась Егору и не сняла повязку. Однако терзаться бесконечно невозможно. Постепенно тревога ослабела и жизнь, как река, потекла дальше, похоронив на своем дне еще одну человеческую глупость.

  ~

  Нина втолкнула небольшой саквояж в купе и с силой захлопнула тяжелую дверь. Щелкнул замок, и она разрыдалась. Да что же это такое, в самом деле? Совсем расклеилась. Она утерла слезы и села у окна. До отхода поезда оставалось еще полчаса.

Глава из книги

О книге Этери Чаландзия «Стадия зеркала: Когда женщина знает, чего хочет»

В некотором смысле вся наша жизнь зависит
от того, как мы относимся к сексу.
Для одних он существует только в браке,
и точка. Позиция четкая, присуща обычно
женщинам, внушает одновременно восхищение
и ошеломление. Проблемы две. Первая
связана с тем, что дамы, изо всех сил
педалирующие тему брачной моно гамии,
в какой-то момент начинают внушать то же
самое своим мужчинам. Те не так просты,
как кажется, и только первые несколько лет
брака послушно вторят безумным идеям своей
рыбки о супружеской верности до гробовой
доски, но по истечении положенного
срока принимаются железной рукой наводить
порядок. Так свекровь возвращается
на собственную жилплощадь, женщина прекращает
заниматься карьерными глупостями
и прирастает к плите и люльке, а мужчина,
сбрасывая вечером перепачканную чужой
косметикой рубашку на руки ошеломленной
жены, невозмутимо заявляет, что его кобелиные потребности неизменны уже несколько
тысячелетий. Alas!

Вторая проблема связана с самими женщинами.
Дело в том, что вот это «я другому отдана
и буду век ему верна» является прекрасным
слоганом и неплохо портит настроение менее
удачливым подружкам, но на деле часто трагически
не соответствует физиологическим
и романтическим потребностям вечно неспокойных
души и тела. Обнаруживается это
несоответствие часто в самый неподходящий
момент. Так, например, девушка-красавица совершает
невозможное, женит на себе богатого
и прославленного джентльмена, перебирается
в восьмой округ Парижа, доводит в своем
облике до совершенства все, над чем природа
подхалтурила, и тут бы ей жить-поживать
и нажитым добром наслаждаться, но как бы
не так. Непременно в самый неподходящий
момент в эпицентре этого искусственно созданного
райка появляется мускулистый торс
разносчика почты или пиццы, прекрасная дева
ахает и понимает, что теперь, когда у нее есть
все, ей не хватает только сексуальной горячки
и воспламеняющих кровь страстей. Она начинает
с тоской смотреть на огонь в камине
и отвисший живот своего прославленного,
но бесполезного в постели джентльмена.

Если он еще не бесполезен, все равно дело
плохо, поскольку сексуальная лихорадка подвержена
энтропии, а подколоченная гвоздями
брака, она в какой-то момент и вовсе иссякает
и, в соответствии с законом сохранения энергии, переходит в творческую, политическую,
хозяйственную или просто бессмысленную
активность. Даже когда отношения перерастают
в «глубокое чувство», секс неизбежно
линяет. И вот тогда на горизонте появляется
неизбежная дилемма — с одной стороны,
надежная жизнь с мужем, его положением,
банковским счетом и пузом, с другой — несколько
страниц горячего романа с молодым
и честолюбивым разносчиком пиццы. Расчет
и страсть входят в конфликт, добродетель колеблется,
и самолет добропорядочного брака
грозится сорваться в штопор. Дальше все зависит
от того, кто и что победит. Если расчет
и чувства к мужу, то брак будет односторонне
спасен, благосостояние и положение
не рассосутся в воздухе и вчерашняя леди
не очнется в придорожной гостинице с зубочистками
в кармане. Если страсть к любовнику,
то жизнь совершит незапланированную
кривую и останется надеяться только на чудо
и грамотно составленный брачный договор.
Ну и на то, что любовник — это следующий
этап жизни, а не системная ошибка.

Третий вариант — когда побеждает сама
девица-красавица. Муж и любовник вписываются
в извилистое сексуальное расписание,
и овцы остаются целы, и сексуальные аппетиты
удовлетворены. Да, безупречная репутация
самой верной и безупречной женщины
на свете, которая в сексе, как кактус в поливе,
не нуждается, оказывается подпорченной,
но нет на свете тех пятен, которые женщина
не вывела бы при желании. Кроме того, многие
пошли по стопам мужчин. Те так долго
и убедительно доказывали, что семья — это
одно, а связь на стороне — совсем другое,
что жены решили сами проверить. Проверили,
убедились, что мужья не врали, и принялись
жить в свое удовольствие, придерживаясь
раздельного сексуального питания. Те, у кого
совесть особенно кушать не просит, отлично
устроились.

Однако вопреки заверениям анатомов центры
удовольствия у всех находятся в разных
местах. И если одна женщина самоутверждается
за счет секса, другая — за счет отказа
от него. Эти железные леди скорее утопят
себя в броме, уедут в деревню или другую
страну, от греха подальше, но не дадут ход
адюльтеру и не позволят своей нечаянной
страсти к какому-то сопляку испортить самое
важное в жизни — семью. Я их уважаю. Меня
вообще всегда привлекают крайности. В особенности
те, на которые способны женщины.
Одно «но». Часто за примерами такой убежденной
верности стоит тривиальный страх
потерять все нажитое непосильным трудом
и оказаться перед необходимостью начинать
все сначала. Для женщины так важно чувствовать
себя защищенной и обеспеченной,
что многие готовы на стальные цепи посадить
все свои сексуальные потребности и наслаждаться
стабильностью и уверенностью в завтрашнем
дне. Кроме того, любовник — это
не мороженое, слишком много внутренних запретов и внешних табу надо преодолеть,
чтобы позволить себе полакомиться и не лечь
потом под поезд.

Но, странное дело, выходит, что надо
иметь мужество не только хранить верность,
но и изменить. И получить-таки после пятнадцати
лет воздержания то, о чем уже не просит
— вопиет отчаявшийся организм, — здоровый,
страстный, воскрешающий и омолаживающий
секс. А после этого, возможно, пойти
дальше и сделать то, что давным-давно нужно
было сделать, покончить наконец с почившим
союзом и дать всем желанную свободу. Это
довольно деликатный момент, потому что,
с одной стороны, нельзя почем зря разрушать
семьи и ломать судьбы. С другой — страх мешает
открыть глаза и увидеть очевидное —
секса нет, потому что между людьми давно
вообще ничего нет. И хватит уже мучить друг
друга и пора начинать мучить кого-то нового.
Но это всегда сложно, требует размышлений,
взвешиваний, исследований «за» и «против»
и отчаянного и бездумного броска в бездну.

А что, если женщина не обременена никакими
отношениями, вполне себе самостоятельна
и свободна и, боже, какой ужас, хочет
секса? Кажется, ну тут ей и флаг в руки —
но как бы не так!

Вот странно, мужчина, который смотрит
на незнакомую женщину с вожделением и говорит
ей, что хочет ее, — он герой. Женщина,
которая вожделеет мужчину и прямо в глаза
говорит ему об этом, вызывает подозрения.

Еще вопрос, дадут ли смелому и воодушевленному
мужчине отставку в бескомпромиссной
форме, но вот «озабоченную» женщину
наверняка оценят как маньячку. Есть во всем
этом какая-то беспробудная вековая несправедливость.
Дескать, что взять с мужчины,
он ходок, его природа таким сделала, а женщина
— она для другого, она — семья, опора,
тыл, она должна сохранять достоинство
и неприступность, стирать, готовить, шить
и штопать, а не вожделеть незнакомцев. А
если она по каким-то причинам еще не шьет
и не штопает, то должна смотреть на этого
перспективного незнакомца с позиции, даст
он ей в будущем возможность шить и штопать
или нет.

Согласна, отношение к запретам формирует
человека, и способность сказать «нельзя!»,
когда очень хочется, воспитывает характер.
Но во-первых, самые сладкие плоды всегда
висят за забором, а во-вторых, зачем задавать
человеку неразрешимую задачку — дескать,
секс полезен для здоровья и необходим женскому
организму, но практически все способы
его достижения аморальны и недостойны.
Кроме супружеской спальни, в которой секс
сам собой угасает в обратной зависимости
от крепости брака.

Вообще, в нашем сознании все слишком
сложно устроено. Казалось бы, давно в космос
летаем, а непереработанные формы «ответственности
» и «вины» продолжают беспокоить
сознание. Дескать, переспал с женщиной —
женись, переспала с незнакомцем — все, конец,
пропала репутация, теперь ты гулящая
дешевка и клейма на тебе негде ставить. Нет,
я против того, чтобы без единой мысли в голове
скакать по мало знакомым постелям, нетнет,
в век заразы и мужской непорядочности
это весьма сомнительное развлечение. И такие
прекрасные женские козыри, как гордость,
недоступность и неприступность, при умелом
использовании могут привести к осуществлению
стратегических планов в ущерб тактическому
«славно переспать». Проблема в том,
что зачморенная чужими запретами женщина
сама не понимает, где заканчивается то, чего
от нее хотят и ждут, и начинается то, чего она
сама хочет. У большинства ведь на подкорке
навечно нацарапано, что мужчины не любят
доступных, а секс без чувств — это проституция.
То, что эта проституция процветает
в давно остывших супружеских спальнях, —
это другое, это благородная жертва на алтарь
сохранения брака, будь он неладен.

Но секс, если не усложнять все матримониальными
подвигами, — это интимные отношения,
в которые вступают взрослые люди
по взаимному согласию с желанием хорошо
провести время и доставить друг другу удовольствие.
Что в этом плохого?! Почему, когда
женщина видит приятного ее глазу мужчину,
с которым ей хочется провести ночь, а наутро,
о ужас, расстаться, она не улыбается ему
нежно и призывно, а по привычке цепенеет,
впивается в бокал, сигарету или руку подруги и принимается перебирать в сознании свои
бесценные добродетели — недоступна, неприступна,
горда, холодна, секс даром не нужен,
секс с незнакомым мужчиной — только через
собственный труп. И вообще, что он обо мне
подумает, что подруга решит, что бармен скажет
и как я сама потом буду смотреть в собственное
отражение в зеркале?..

Я не верю в мораль, когда оказывается,
что лучше отказать самой себе и остаться
один на один с подругой или добродетелью,
чем провести прекрасную ночь с мужчиной
и презервативом и нимало не поступиться
этой самой добродетелью. Детский сад
какой-то — или у нас все серьезно и наутро
мы поженимся, или ничего мне не надо, я биологическая
ошибка, я не женщина, я конвоир
своих чувств!

Тут есть еще одно осложнение, и не только
несчастная женская голова, напичканная
рецептами целомудрия чужого приготовления,
оказывается во всем виновата. Это
осложнение — мужчины. Поскольку без них
в нашем деле никак не обойтись, приходится
признать, что бoльшая их часть приучена потреблять,
совершенно не приучена к ненавязчивому
флирту и непригодна для отношений,
рассасывающихся на рассвете. Во-первых,
мужчины так боятся потерять свою свободу,
что сами не верят в сказки о сексе на одну
ночь. Их тоже преследуют рудиментарные
воспоминания о том, что, переспав, придется
менять всю свою жизнь, разъезжаться с любимой мамой и влетать на большие деньги,
фату и женские слезы. Во-вторых, очевидно,
с этой женщиной, которая строит глазки
из-за стойки, что-то не в порядке. Да, она, конечно,
хороша в полумраке бара, но при ближайшем
рассмотрении наверняка окажется
семидесятилетней ведьмой в подтяжках, которая
отчаялась до такой степени, что в открытую
ловит на живца. Но если улыбнуться
ей в ответ, отступать уже будет поздно. Так
что сидим ровно, от газеты не отвлекаемся.
Да и настроения у меня сегодня нет. И вообще,
я женат! Последняя спасительная мысль
подытоживает мужские сомнения, женщина
вычеркивается из планов на вечер, и что-то,
что могло случиться по взаимному согласию,
опять не происходит.

Похоже, пока совсем немногие созрели
для секса как для удовольствия. Нет-нет,
есть легкие головы (я не имею в виду беспорядочно
спаривающуюся между собой
молодежь), которые, не испытывая никаких
морально-нравственных метаний, предаются
безопасному сексу без обязательств и драм.
И как-то на ловцов и звери бегут — сами собой
находятся мужчины-энтузиасты, которые
оказываются предупредительны в постели
и ненавязчивы с утра. Они непринужденно
обмениваются номерами телефонов и не впадают
в депрессию, если дальнейшее общение
не складывается. Похожие на них в этом отношении
женщины тоже живут моментом и,
переспав, не начинают выгрызать на безымянном пальце место для обручального кольца.
И кстати, на моей памяти из парочки таких
безумных ночей в одном случае получилась
семья с детьми, а в другом — отношения длиной
почти в восемь лет. Понравились люди
друг другу, переспали, разлетелись в разные
части света, подумали, созвонились, встретились,
улыбнулись, поняли, что неплохо бы
продолжить, и продолжили. И никто не выедал
десертной ложечкой мозг ни партнеру,
ни себе, терзаясь, не пострадали ли за прошедшую
ночь их добродетель, свобода, репутация
и прочая ерунда.

Повторяю, я против беспорядочных связей,
я за любовь и крепкую семью до ее логического
завершения. С другой стороны,
я за смелость, умение красиво жить и оставлять
в своей жизни место приключению
и празднику. За умение прислушиваться
к собственным желаниям и не делать вид,
что вы живете в монастыре кармелиток. За то,
чтобы была найдена грань между распутством
и целибатом, чтобы мы позволяли себе быть
самими собой и не впадали в крайности.

Кажется, это был какой-то праздник у знакомых,
когда гостей так много, что никто
за тобой не следит и не кормит с рук. Высокий
расслабленный бонвиван, который глаз
не сводил с одной женщины весь вечер. Прелестная
болтовня на веранде. Вино, остроты,
призывный блеск в глазах. Сумасшедшая ночь
в гостинице. Ни минуты сна, блаженство и пустота
во всем теле. Самая вкусная сигарета в мире, выкуренная на двоих с видом на восход
и спящий город. Апельсиновый сок, королевский
завтрак, бешеное продолжение с новыми
силами и расставание, полное глубокой
симпатии и искреннего восторга.

Потом пару раз они разговаривали по телефону,
он прислал ей очаровательный подарок,
и однажды они случайно столкнулись в аэропорту.
Никакой неловкости. Похоже, именно
с этим человеком ее связали самые прекрасные
и ничем не подпорченные воспоминания
об отношениях, которых не было…

Всем, кто еще не попробовал, от всей души
желаю. Одно предупреждение. От ошибок
не застрахован никто, и, вполне возможно,
секс с незнакомцем вместо приятных воспоминаний
оставит ощущение недоразумения и неловкости.
Секрет хорошего секса — как формула
прекрасных духов, бог знает, что должно
смешаться в безошибочной пропорции, чтобы
в душе, как в небе, полыхнуло фейерверком.
Иногда этого не происходит, даже когда вы
с принцем Монако пьете шампанское на его
яхте в открытом море. Ничего не поделаешь.
Потенциально надо быть готовой ко всему,
делать правильные выводы и не лезть на рожон,
когда он весь вечер проедает вас глазами,
но при этом обнимает за талию совершенно
другую женщину (правда, возможно,
у всех троих взгляды на секс совсем широкие
и полностью совпадают). Незапланированный
секс — это всегда приключение, от которого
при прочих равных условиях не стоит отказываться. Поскольку нельзя отказываться рисковать
и пить с утра шампанское.

P.S. Единственное, чем нельзя рисковать, так
это здоровьем! Секс, а тем более с незнакомцем,
всегда должен быть защищенным. Какими
бы честными и восхищенными глазами он
на вас не смотрел!

Купить книгу на сайте издательства