Нонна Гришаева. Советы дочкам. Папиным и маминым

Авторское вступление и глава из книги

Здравствуй!

Знаешь, почему я решила написать эту книжку? Мне очень хочется поговорить с тобой. Да-да, с тобой. Ты девочка, тебе сейчас примерно тринадцать лет, и тыдержишь в руках мою книжку. Значит, наша встреча уже состоялась, и я надеюсь, что и разговор тоже получится. По крайней мере, я очень постараюсь. Я не буду воспитывать тебя, не стану читать нравоучений, делать строгих замечаний и учить жизни занудным тоном, я просто расскажу тебе о том, что сама страшно хотела узнать в твоем возрасте.

Почему я адресую эту книжку не всем подряд, а тебе — девочке-подростку? Разве мальчикам и девочкам постарше или помладше не хочется задать кому-нибудь вопросов? Да конечно хочется! Но ты — совершенно особое дело. Тебе не просто хочется, тебе — именно сейчас — очень нужно как можно скорее понять и разобраться, что с тобой происходит. И я хочу тебе в этом помочь.

Дело в том, что как раз в этом возрасте — около тринадцати лет — ты начинаешь превращаться из ребенка, девочки, в настоящую женщину. Поэтому его еще называют «переходный возраст». Это важный, замечательный и очень красивый момент твоей жизни, как будто из маленькой коричневой куколки вылупляется яркая, пестрая бабочка. Раз — расправила крылышки, вспорхнула и полетела во взрослую жизнь.

Но это хоть и красиво, все равно очень нелегко. У тебя сейчас меняется абсолютно все. Ты, наверное, и сама уже замечаешь, что руки и ноги вдруг стали гораздо длиннее, будто у жеребенка, и кажутся тебе нескладными, что изменилась кожа, что ты задумываешься, не купить ли тебе первый лифчик, а может быть, даже уже носишь его, что… А кроме этого, ты стала вдруг очень ранимой и раздражительной, появились резкие перепады настроения — тебе хочется то заплакать непонятно отчего, то накричать в ярости на своих близких, то обнять целый мир, а то забиться куда-нибудь подальше в норку, чтобы никто не трогал. И мальчики… Ты вдруг стала думать о них не просто как о соседях по парте, а…

Видишь, сколько проблем? Кругом, куда ни глянь, сплошные сложности, и со всеми тебе придется разобраться самой, только самой, иначе никак.

Но ты не думай — ты не одна. Этот же путь проходит в своей жизни абсолютно каждая женщина. От этого никуда не деться. И все справляются. И ты обязательно пройдешь, обязательно справишься, все поймешь и всему научишься. Сама. А я изо всех сил постараюсь тебе в этом помочь.

Конечно, у тебя есть мама, которая тоже может тебе все это рассказать. А еще, наверное, и старшая сестра, и подруги, и еще кто-нибудь. Это очень здорово. Потому что у меня есть дочка, которой сейчас тоже тринадцать лет, как тебе, и мы с ней обсуждаем все эти вопросы. И в наших беседах я очень стараюсь, чтобы мы разговаривали не как мама с дочкой, не как старшая с младшей, а как подружки. Мне кажется, так получается откровеннее и интереснее. Потому что вопросы, которые тебе, наверное, хочется задать, не всегда легко выговорить вслух.

И еще так получилось, что по работе я тоже очень близко столкнулась с этими проблемами. Так или иначе, даже играя роль, невольно задумываешься о том, что происходит вокруг. А поскольку даже на работе вокруг меня все время происходят события из жизни девочек твоего возраста, я тоже вижу, как важно вовремя находить ответы на такие вопросы.

Вот поэтому я и решила написать эту книжку. Ты откроешь ее, найдешь в ней то, что тебя интересует, прочитаешь мой ответ — и тебе будет гораздо проще подойти к маме и задать ей свой вопрос на трудную тему. Ведь ты уже будешь знать, что в нем нет ничего страшного или стыдного. А можешь даже показать маме страничку из этой книжки, я думаю, ей будет интересно — ведь она тоже когда-то была девочкой-подростком. И вы с ней обниметесь, и сядете рядышком, и посекретничаете всласть. Вот и получится, что я старалась не зря.

Твоя,

Нонна Гришаева

Ты и Он

В твоем возрасте ужасно хочется влюбиться. Вот просто хочется, и все. Особенно если на дворе весна и подружки тоже все влюблены. При этом даже не очень важно в кого — лишь бы появился повод вздыхать, перешептываться и мечтать о чем-то таком прекрасном, что даже ты сама не очень себе представляешь.

Ты можешь влюбиться в какого-нибудь красивого артиста, певца или другую звезду. Или в школьного учителя. Или еще в какого-нибудь едва знакомого взрослого человека, вариантов может быть множество.

Понятно, что в этом случае твоя влюбленность будет игрой «в одни ворота». Ты можешь совершенно искренне переживать и страдать, но твой предмет скорее всего даже в мыслях ничего такого не представит. Если он, конечно, вообще догадывается о твоем существовании.

Хорошо это или плохо? Да никак. Это просто жизнь. Мы же не думаем про наступающую весну, хорошо это или плохо, а живем себе и радуемся ей. Это такой период, фаза твоего развития. Репетиция настоящих чувств, если хочешь.

Плохо может быть только в том случае, если ты заиграешься. В принципе такая фаза должна быть очень короткой. Ну повздыхала, ну повесила портрет на стенку, рассказала подружке, какой он дуся-муся, ну и все. Надо с этим заканчивать. Любовь хороша тогда, когда она взаимна, а если ни о какой взаимности даже в принципе речи идти не может, какая же это любовь?

А ведь бывают случаи, когда девочки, вот так влюбившись в своих кумиров, страдают по ним годами. Ходят на все концерты, подкарауливают у дверей, обрывают телефон и пишут какие-то безумные записки. Это может довольно сильно осложнить человеку жизнь, и мне всегда бывает очень жалко таких кумиров, которые ни в чем не виноваты. Но еще больше жалко этих девочек. Ведь жизнь у каждой одна, и ее можно и нужно проживать самой, по-настоящему, в свое удовольствие, а не тратить на то, чтобы так нелепо прикоснуться к чужой. Мне всегда хочется встряхнуть таких вот горе-поклонниц и сказать им: «Девочки, проснитесь!»

Так что гораздо лучше влюбляться в своих ровесников. Тут, правда, есть момент, что мальчики в этом возрасте взрослеют позже, а девочки развиваются раньше. Ты уже вся «такая!», а они еще лопухи лопухами. Поэтому первый мальчик часто бывает постарше. Не надо этого бояться, это совершенно нормально, что он не из твоего класса, а из старшего. Так даже интереснее.

А есть еще вот какая штука. Почему-то всем нам, девочкам, чаще нравятся «плохие» мальчики. Ну те, которые нарушают правила, прогуливают уроки, могут подраться при случае и вообще являются всем известными хулиганами. В мое время они еще носили и длинные волосы до плеч, потому что в школе мальчишек заставляли коротко стричься. И вот такие лохматые бандиты были мечтой ну если не всех, то очень многих девочек, а примерные отличники-ботаники так и сидели в одиночестве.

Потом-то, конечно, все это может не раз поменяться, и никаких правил тут нет — и хулиган может выучиться и стать великим ученым, и ботаник может уйти в грузчики, но почему-то чаще все-таки бывает наоборот. Тот, кто в четырнадцать-пятнадцать умеет думать и работать, и с возрастом это свойство не потеряет.

Но тут важнее даже другое. «Плохие» мальчики — они ведь и к девочкам могут относиться не очень-то хорошо. Именно потому, что избалованы девичьим вниманием, что знают — зачем ухаживать, зачем стараться, все равно не одна, так другая прибежит. А тот, для кого общение с девочкой редкость, будет этим дорожить. И кроме того, с ними на самом деле интереснее, потому что всегда найдется о чем поговорить. Поэтому, мне кажется, влюбляться-то можно и в «плохих» мальчиков, сердцу ведь не прикажешь, но дружить в любом случае лучше с хорошими.

Если ты замечаешь, что какой-то мальчик не дает тебе прохода, постоянно подшучивает, ставит подножки и дергает за косички, — не думай, что он решил испортить тебе жизнь. Просто ты ему нравишься, а ухаживать за девочками он еще не умеет. Так он проявляет свой интерес к тебе. Будь снисходительна.

Если он тебе нравится, правило номер один: не подавай виду. Запомни: чем меньше ты будешь обращать на него внимания, тем больше шансов у тебя появится. Будь гордой, ведь нет ничего ужаснее, чем бегать за мальчиком.

А как же дать ему понять, что ты выделяешь его из всех остальных? А то вдруг он так и не догадается, что интересен тебе? Не волнуйся, догадается. Ты же всегда понимаешь, когда нравишься какому-нибудь мальчику. Между вами как будто пролетает такая незаметная искра. А еще это иногда называется «химией».

Ну и потом — кокетство еще никто не отменял. У тебя для этого есть отличный инструмент — твои глаза. Посмотри на него как бы искоса, а как только заметишь, что он поймал твой взгляд, тут же отвернись, как будто ты вообще ни при чем. Ведь так оно и есть.

Он тебе нравится. И даже если ты видишь, что и он проявляет к тебе интерес, все равно не нужно самой делать никаких первых решительных шагов. Надо быть гордой и ждать, когда этот шаг сделает он. Он мужчина. Ты женщина. И тут не надо самой начинать. И дело не только в гордости.

Ведь ухаживания — это тоже игра. Очень древняя, давно всем известная игра, которая не становится с годами менее интересной. Вроде и правила известны всем наперед, и все равно ты каждый раз играешь в нее, будто впервые. Ну и вот. Эти самые правила говорят, что тут всегда так: один — охотник, другой — добыча. Это игра в догонялки. Один догоняет, другой — убегает. И тебе лучше быть как раз вот этой, убегающей, стороной. Как-то уж так веками сложилось, что эта роль тут досталась девочкам. А мужчина — традиционно охотник, и это именно он должен тебя добиваться.

Возможно, когда-нибудь потом ты примеришь на себя и другую роль, но не теперь. Поиграй по классическим правилам, вот честно: так гораздо приятнее и интересней. Кроме того, для того чтобы нарушать правила, надо сперва очень хорошо научиться по ним играть. И у тебя сейчас самое правильное для этого время.

О книге Нонны Гришаевой «Советы дочкам. Папиным и маминым»

Евгений Гришковец. Одновременно

Для подарочного издания своей пьесы «Одновременно» популярный драматург и артист ее полностью переписал. Смотрите несколько страниц из книжки — иллюстрации Петра Ловыгина

Одновременно (695 Kб)

Превью

Лютер Блиссет. Q

  • М.: Махаон, 2006
  • Переплет, 704 с.
  • ISBN 5-18-001036-5, 88-06-15572-5
  • 5000 экз.

Такое таинственное название, своего рода шифр. Действие происходит в Европе и ее окрестностях в середине II тысячелетия от Рождества Христова. И опять сюжет описывает исторический перелом. Видно, популярна сейчас такая литература: параллели ищем, успокаиваем себя тем, что бывали времена и похлеще. То, что происходило тогда, действительно можно отнести к той категории процессов, которые изменили культуру Европы. А та, в свою очередь, потянула за собой и политику, и экономику, и социальность. РЕФОРМАЦИЯ. «А правильно ли мы верим?» — основной вопрос того времени. Обращаю внимание — не сомнение в истинности самой веры, а в технологии осуществления.

В октябре 1517 года такой вопрос был поставлен. Причем в центре Европы, в Германии. Обыкновенный монах М. Лютер, напомнив, что «Царство мое ни от мира сего…», обратил внимание на несоответствие христианским ценностям церкви, позиционирующей себя как Вселенская («католическая»). С какой стати, спрашивал он, священники провозглашают себя посредниками между Богом и человеком, берут на себя миссию (причем на возмездной основе) отпущения грехов, претендуют на светскую власть и далее по списку из 95 тезисов. И, действительно, в Библии об этом ничего не говорится. А чтобы народ убедился в этом, надо просто дать ему возможность почитать ее; то есть перевести с латыни на живые, понятные языки.

Поскольку многое сказанное Лютером было правдой, нетрудно было предугадать реакцию работников этого ЗАО «Престол св. Петра». Началась борьба. Как водится — за власть и деньги, и, как обычно, без оглядки на мораль. Правда, камуфлированная религиозной добродетелью. В общем, обычное дело. Необычно, что в нее вмешались светские князья, и что еще более феноменально: этими «технологическими вопросами» озаботился народ. А это уже не просто борьба — это война. А на войне есть шпионы.

Роман построен в духе хроники, написанной от первого лица одним из таких. Причем, этот «Q» описывает не только свои и чужие действия, но и занятно, хотя для малоподготовленного читателя и тяжеловесно, рефлексирует. Он достаточно мобилен в своей борьбе за «охрану Веры» (в католической версии) текст предстает еще и как путеводитель по Европе. Читая, узнаешь как жили и относились друг к другу будущие граждане Евросоюза. А ведь он как раз и начал рождаться в той кровавой борьбе, которая только началась тогда им продлится еще 400 лет. Старт ей дал обыкновенный монах Лютер в маленьком городке Виттенберге. Километров семьдесят к юго-востоку от Берлина. На Эльбе, между прочим, центр Европы. Захотите заехать, имейте в виду, скорые поезда там не останавливаются. Мало кто из европейцев сейчас и вспомнит, где все началось. А читатель, прочтя, не только вспомнит, но и представит.

Алексей Яхлов

Евгений Гришковец. Планка

  • М.: Махаон, 2006
  • Переплет, 288 с.
  • ISBN 5-18-000976-6
  • Тираж: 50 000 экз.

Сегодня Евгений Гришковец один из самых популярных писателей России. Именно популярных; то есть он из тех, кому посчастливилось быть услышанным и чье имя было раскручено средствами массовой информации.

Гришковец повсюду. Его можно увидеть в театре, на экране телевизора, в кино; можно услышать по радио; можно купить диски с его спектаклями или диски, где он рассказывает свои истории в сопровождении группы «Бигуди»; наконец, можно прочесть его книги. Говорит ли это об универсальности текстов Гришковца, которые с легкостью укладываются в любой формат, или, напротив, об их ущербности?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо уяснить, что же представляет собой Гришковец как писатель.

Гришковец пишет об ощущениях. Он подмечает то, чему обычный человек, закруженный вихрем повседневности, не придает значения. Жизнь, по Гришковцу, состоит из мелочей, которые важнее каких-то глобальных событий. Писатель раскрывает перед нами всю прелесть этих сиюминутных душевных порывов, выступая в роли сентиментального наблюдателя.

Гришковец далеко не первый, кто пользуется этим методом. Каждый уважающий себя писатель имеет в своем арсенале подобные лирические зарисовки. Но то, что для других является лишь частью богатой палитры литературных приемов, Гришковец сделал своим ремеслом. И именно поэтому его тексты неравноценны — некоторые несомненно удачны, а некоторые попросту банальны. Нельзя писать об одном и том же одинаково хорошо, когда-нибудь вкус и писательское чутье обязательно подведут.

Книга рассказов «Планка» снабжена щедрым предисловием Петра Вайля. Вайль не скупится на комплименты и, на мой взгляд, захваливает писателя, который, честно говоря, в подобном восхвалении уже и не нуждается. Например, Вайль приводит такую цитату: «Двоих сняли с поезда в Комсомольске-на-Амуре, одного с сильной температурой, другого из-за попытки украсть что-то на вокзале в Комсомольске-на-Амуре». Вайль восхищается тем, что название города повторяется два раза в одном предложении: «Опять повтор. Опять принцип звучания. Требование ритма важнее канонов стилистики». Можно подумать, что это Гришковец придумал данный прием. Кому, как не Вайлю, знать, что подобные повторы использовал в свое время еще Хемингуэй и именно с его легкой руки они вошли в литературу? Вообще, в «Планке» очень сильно чувствуется влияние Хемингуэя.

У цикла рассказов под названием «Другие» очень многообещающее начало: «Я помню, как я обнаружил, что есть другие. Другие люди! <…> Все другие люди, они совершенно другие, а я другой для них. Вот так!» Думаю, что с этим открытием когда-то сталкивался каждый. Но знает ли Гришковец, что и об этом писали уже не раз? Знаком ли он со словами Сартра: «Ад — это Другие»? Наверное, знаком. Тогда объясните мне, пожалуйста, почему после столь блестящего пассажа о «других» я должен читать байку о том, как два матроса тащили через весь поселок тяжеленный трансформатор, а потом со злости швырнули его за борт корабля? Такая байка гораздо уместнее выглядела бы в какой-нибудь новелле Михаила Веллера, он бы сумел сделать ее смешной и увлекательной. И почему в рассказе «Последний праздник» (из того же цикла) Гришковец рассказывает историю, которую я уже читал в книге Эфраима Севелы «Моня Цацкес — знаменосец» и видел в фильме «Женя, Женечка и Катюша»?

Для того чтобы писать убедительно, надо не только подмечать интересные мелочи, но и уметь придумывать интересные сюжеты. На мой взгляд, у Гришковца с этим проблемы.

Что касается остальных рассказов сборника, то здесь Гришковец решил доказать, что он все-таки писатель, а не просто талантливый рассказчик. Эти рассказы написаны от третьего лица, и они действительно более литературны, нежели те, что вошли в цикл «Другие». Но планка все же не взята — Гришковец, скрывшись за именами вымышленных героев, опять написал о себе. Он поменял декорации, но не избежал самоповторов.

Виталий Грушко

Стильные штучки Ксении Собчак

  • М.: «Махаон», 2006
  • Переплет, 240 с.
  • ISBN 5-18-000885-9
  • Тираж: 15 000 экз.

Есть в книжной фауне такой подвид — книжка с картинками для женщин. Встречается это модопитающееся из разряда глянцевых либо на журнальном столике — гостям показать, либо под кроватью юных отроковиц, мечтающих произвести фурор среди таких же юных отроковиц. Отличительной особенностью таких изданий является куча полезных рекомендаций из серии «чтобы оставаться всегда стройной, делай гимнастику по утрам», немыслимое количество иллюстраций и легкая ненавязчивая мораль от какой-нибудь доброй феи, подкрепленная примерами из жизни таких же фей, но уже голливудского производства.

Уже сама по себе книжка с картинками «о погоде и молодежной моде» — вещь достаточно прибыльная для издателя — напихал себе картинок и спи спокойно, а уж если в образе феи выступает видный представитель модной тусовки Ксения Собчак, обещающая раскрыть ее, тусовки, секреты, то уж подавно.

Только вот у самой феи в этом проекте роль получается совершенно невыигрышная. Тема книги предполагает добросовестный рассказ о содержимом гардероба Собчак. Но разве может быть захватывающей опись содержимого чужого шкафа?

По-моему, это понимает и сама автор: «В настоящей книге, — пишет она, — должна быть настоящая интрига, тайна, в конце концов — сюжет. А стильность и умение одеваться — они либо у человека есть, либо нет, тут все ясно, и никакого сюжета вокруг этого не накрутишь».

Спрашивается, для чего и для кого тогда пишется эта книга?

Судя по всему, для двух категорий читателей. Во-первых, для юных отроковиц (см. выше) без задней мысли и, во-вторых, для тех, кто с затаенным любопытством будет со всем тщанием искать откровения из жизни кремлевской тусовки, а затем с чувством говорить: «Какая гадость!»

Действительно, гадость — попытка сыграть на не самых лучших чувствах своей аудитории. Потому что книга, если вынести за скобки личность автора и неоднозначное к ней отношение общественного мнения, по-своему неплоха. Во всяком случае, своей младшей сестре, которая с замиранием сердца тянется за глянцевыми журналами, я бы ее купила.

Почему? Потому что там наряду с огромным количеством фотографий самой Ксении, позирующей на фоне собственного гардероба, есть немалое количество прекрасного качества архивных фотографий моделей лучших кутюрье мира от Ламановой и Шанель до Вествуд и Гальяно. Потому что, несмотря на сюжет, не предполагающий излишней живости изложения, книга все равно написана увлекательно и местами даже остроумно. Потому что, наконец, через все повествование красной нитью (прошу прощения за штамп) проходит мысль о том, что «сопутствующая красота — не самоцель. Это не смысл жизни, это ее дополнение. И все эти красивые вещи, дорогие платья — это только ваше окружение, они не должны становиться смыслом вашей жизни, самой жизнью».

Вот так вот.

Мария Петровская