Обретение имен

Обретение имен

  • Меня зовут Люси Бартон. Элизабет Страут / Пер. с англ. Е.З. Фрадкиной. ‒ М.: Эксмо, 2016. ‒ 192 с.

Элизабет Страут, ставшая известной в России после романа «Оливия Киттеридж», в 2016 году публикует новую книгу ‒ «Меня зовут Люси Бартон». Она отличается от других произведений малым объемом и необычным стилем повествования: это не совсем автоматическое письмо, о котором писал Ролан Барт, но нечто близкое.

«Меня зовут Люси Бартон» ‒ история женщины, попавшей в больницу с неясным психосоматическим заболеванием и пытающейся понять и принять собственное прошлое. На первых страницах Люси ‒ обычная молодая женщина, жена и мать, по-прежнему стремящаяся обрести родительскую любовь.

Роман начинается с попытки героини наладить отношения с собственной матерью, которая, несмотря на свое физическое присутствие в палате, очень далека от дочери. Важно отметить, что Страут концентрируется не на холодной и отстраненной женщине, а на живой Люси, осознающей внутренние причины своей болезни. Впрочем, этот процесс пока только начат, и трансформация намечена едва заметными штрихами.

Мы увидим героиню в разные периоды жизни, и в каждый момент ее голос будет звучать иначе. Некоторым образом автор воссоздает здесь механизм зарождения собственного писательского голоса, набирающего силу и глубину. Люси, отказываясь от штампов и привычного взгляда на мир, учится называть происходящее с ней все более точными и емкими словами. И именно через акты проговаривания, а затем и письма героиня обретает себя. Страут намеренно не ставит героиню в ситуацию одиночества. С одной стороны, это показывает влияние социальных норм и правил на человека, с другой же ‒ преодолимость условностей и ограничений.

Люси Бартон учится выражать боль и недоумение, расставлять приоритеты, выбирать собственный жизненный путь, не испытывая угрызений совести, находя маленькие радости в повседневности. Из девушки, выросшей в удушливой атмосфере маленького городка и стремящейся сбежать прежде всего от себя, героиня превращается в умную состоявшуюся женщину. Трансформация Люси Бартон и ее право называть себя, выходить на первый план вырастают не из любви и нежности, которых героиня не получила в детстве. Это требовательная безжалостность художника, отсекающего все лишнее, чтобы творить:

Джереми сказал, что я должна быть безжалостной, чтобы стать писателем. И я думаю о том, как не навещала брата и сестру, и родителей, потому что всегда работала над какой-нибудь книгой и всегда не хватало времени. (Но я и не хотела туда ехать.) Времени всегда не хватало. А позже я поняла, что если не расторгну этот брак, то не напишу другую книгу – не напишу так, как мне хочется.

На самом деле безжалостность, как мне кажется, начинается с того, что хватаешь себя за шиворот и говоришь: это я, и я не поеду туда, куда не хочется – в Эмгаш, Иллинойс. И я не стану продолжать этот брак, раз мне этого не хочется. Я схвачу себя за шиворот и заставлю идти вперед по жизни – слепая, как летучая мышь, – но только вперед! Думаю, это и есть безжалостность.

 

Татьяна Наумова