- «Фантом Пресс», 2013
- Сентябрь
1919-го. Юный Тристан едет в английскую глубинку, чтобы передать связку писем Уилла, с которым он воевал на Первой Мировой. Но письма — лишь предлог для этой поездки. Его гнетет тайна, которую он уже давно носит в душе. Погружаясь в воспоминания о бессмысленной и жестокой войне, о дружбе с Уиллом, о том, как эта дружба сделала его счастливым и несчастным одновременно, Тристан пытается понять, кем же был Уилл, и кто он сам — предатель, герой или жертва.
Джон Бойн — большой мастер, его писательский дар чрезвычайно разнообразен. Он автор щемящей книги «Мальчик в полосатой пижаме», странных и веселых детских книжек, интеллектуального фантастического романа. Его новый роман не похож на предыдущие книги. «Абсолютист» — это классический роман о страсти, героизме, одиночестве, любви и жертвенности в экстраординарных ситуациях, когда жизнь и смерть, любовь и дружба, благородство и предательство размываются, подменяя друг друга.
Я вышел из громадного каменного здания —
Торпского вокзала — на неожиданно яркий днев-
ной свет и обнаружил, что улица, где я собирал-
ся остановиться, — Рекордер-роуд — расположе-
на совсем близко. Но в пансионе, где я заранее
снял комнату, меня постигло разочарование: ока-
залось, что комната еще не готова.
— О боже! — воскликнула хозяйка, худая,
с бледным острым лицом. Я заметил, что она
слегка дрожит, несмотря на теплую погоду.
И нервно заламывает руки. И еще она была вы-
сокая. Такая женщина выделяется в толпе не-
ожиданной гренадерской статью. — Боюсь, мис-
тер Сэдлер, мы должны перед вами извиниться.
Мы весь день места себе не находим. Не знаю,
как вам и объяснить, что случилось.
— Я вам писал, миссис Кантуэлл, — напом-
нил я, пытаясь смягчить явственное раздраже-
ние в голосе. — Я написал, что буду сразу пос-
ле пяти часов. А сейчас уже шесть. — И кивнул
на большие напольные часы, стоящие в углу
за конторкой. — Не хочу показаться навязчи-
вым, но…
— Вы вовсе не навязчивы, сэр, — быстро
ответила она. — Комната была бы уже давно
готова, если б только не…
Ее голос оборвался, а лоб прорезали глубо-
кие морщины; она прикусила губу и отвернулась;
казалось, она не в силах смотреть мне в глаза.
— Понимаете, мистер Сэдлер, сегодня утром
у нас вышла большая неприятность. Скажу на-
чистоту. В вашей комнате. Точнее, в комнате,
в которую вы должны были вселиться. Навер-
ное, теперь вы не захотите. Я бы не захотела.
Ума не приложу, что мне теперь с ней делать,
честное слово. Мне не по карману держать ее
пустой.
Она была так явно расстроена, что я пожалел
ее, хотя такой оборот событий угрожал моим
планам на завтра. Я уже собирался спросить, не
могу ли чем-нибудь помочь, как вдруг женщина
резко повернулась: у нее за спиной открылась
дверь. Вошел мальчик лет семнадцати — я ре-
шил, что сын хозяйки: глаза и губы у них были
похожи, только цвет лица у мальчика подка-
чал, его портили подростковые прыщи. Маль-
чик остановился и некоторое время разглядывал
меня, а потом обиженно посмотрел на мать.
— Я же тебе велел позвать меня, когда
джентльмен прибудет! — Он прожег ее серди-
тым взглядом.
— Дэвид, но он только сию минуту вошел, —
начала оправдываться она.
— Это правда, — подтвердил я. Мне почему-
то захотелось за нее заступиться.
— Так или иначе, ты меня не позвала, — не
отставал мальчик. — Что ты ему тут наговорила?
— Пока вовсе ничего, — ответила мать. Со-
здалось впечатление, что она расплачется, если
он сейчас же не перестанет ее тиранить. Она
отвернулась в сторону. — Я не знала, что ска-
зать.
— Мистер Сэдлер, я приношу вам свои изви-
нения. — Он глядел теперь на меня с заговорщи-
ческой улыбочкой, словно намекающей, что уж
мы-то с ним понимаем: в этом мире все всегда
будет идти наперекосяк, если мы не отберем
бразды правления у женщин и не начнем сле-
дить за порядком сами. — Я надеялся сам вас
встретить. Я просил мамку предупредить меня,
как только вы явитесь. Кажется, мы вас раньше
ждали.
— Да, — согласился я и объяснил про опоз-
давший поезд. — Признаться, я очень устал и
надеялся сразу пройти в свою комнату.
— Конечно, сэр
Он едва заметно сглотнул и покосился на
конторку, словно все его будущее было явлено
там в узорах древесных волокон: вот эта петель-
ка — девушка, на которой он женится, вот дети,
которые у них будут, а это — целая жизнь ссор
и свар, которую они друг другу уготовят. Мать
тронула мальчика за руку и что-то зашептала
ему на ухо; он быстро замотал головой и шик-
нул на нее.
— Случилось нечто ужасное. — Он внезапно
повысил голос, так как снова обращался ко мне. —
Понимаете, мы собирались вас поселить в четвер-
тый номер. Но я боюсь, что теперь он не годится
для постояльцев.
— Ну, я могу и в другом переночевать.
— О нет, сэр! — Он покачал головой. —
К сожалению, они все заняты. Мы оставили за
вами четвертый номер. Но он не готов, вот в
чем беда. Вот если б вы нам дали еще немножко
времени, чтоб его для вас приготовить.
Он вышел из-за конторки, и я разглядел его
получше. Он был лишь на несколько лет моложе
меня, но походил на ребенка, играющего во взрос-
лого. На нем были мужские брюки — длиннова-
тые для него, штанины подвернуты и заколоты.
Рубашка, жилет и галстук вполне уместно смот-
релись бы на мужчине гораздо старше. Зача-
точные усы на верхней губе были специально
взъерошены и всклокочены — я сперва даже не
понял, усы это или просто мальчик не слишком
прилежно умылся утром. Он явно пытался казать-
ся старше, но столь же явными были его моло-
дость и неопытность. Он не был с нами там —
в этом я не сомневался.
— Дэвид Кантуэлл, — представился он нако-
нец, протягивая мне руку.
— Дэвид, это неправильно. — Миссис Канту-
элл покраснела. — Джентльмену лучше сегодня
переночевать где-нибудь еще.
— И где же это? — напустился на нее маль-
чик. Он повысил голос, всячески подчеркивая не-
сообразность ее предложения: — Ты же знаешь,
везде все забито. Так куда я, по-твоему, должен
его послать? К Уилсону? У них мест нет! К Дем-
пси? И у них нет! К Разерфорду? И у них то же
самое! Мать, у нас обязательства перед джентль-
меном. У нас обязательства перед мистером Сэд-
лером, и мы должны их выполнить, иначе опозо-
римся, а нам, кажется, и без того хватает позора!
Его внезапная вспышка поразила меня. Я пред-
ставил себе, каково этим двум столь разным
людям уживаться в маленькой гостинице. Маль-
чик и мать — одни вдвоем уже много лет (я ре-
шил, что муж этой женщины трагически погиб
в результате несчастного случая с молотилкой).
Мальчик, конечно, был совсем маленький и отца
не помнит, но все равно боготворит и до сих пор
не простил мать за то, что она заставляла отца
работать каждый божий час. А потом началась
война, и мальчика не взяли по возрасту. Он
хотел пойти добровольцем, но над ним только
посмеялись. Назвали храбрым мальчуганом и ве-
лели прийти снова через пару лет, когда у него
вырастут волосы на груди. Если к тому времени
эта чертова война не кончится. Тогда его возь-
мут. И он вернулся к матери и сказал ей, что
пока никуда не идет, — и презрительно заметил
облегчение на ее лице.
Уже тогда я при каждом удобном случае во-
ображал подобные сценарии, продираясь через
спутанный подлесок обстоятельств в густом лесу
своего воображения.
— Мистер Сэдлер, прошу извинить моего сы-
на. — Миссис Кантуэлл наклонилась вперед и
оперлась обеими ладонями о конторку. — Он
очень возбудим, вы сами видите.
— Это-то тут при чем? — не сдавался Дэ-
вид. — У нас обязательство.
— И мы бы хотели его выполнить, но…
Я пропустил конец ее речи, так как юный
Дэвид взял меня под локоть. Его фамильярность
меня удивила, и я отстранился, а он прикусил
губу, нервно оглянулся и заговорил вполголоса:
— Мистер Сэдлер! Можно с вами поговорить
наедине? Уверяю вас, я совсем не так желал бы
вести дела в этом пансионе. Думаю, вы о нас
весьма невысокого мнения. Но прошу вас, прой-
дем в гостиную. Там сейчас никого нет, и…
— Хорошо, — согласился я, ставя саквояж на
пол перед конторкой миссис Кантуэлл. — Мож-
но я оставлю вещи тут?
Она закивала, сглотнула и стала снова зала-
мывать свои несчастные руки. Кто угодно дога-
дался бы, что она готова скорее принять мучи-
тельную смерть, нежели продолжать беседу со
мной. Я последовал за ее сыном в гостиную,
частью заинтересованный, частью выбитый из
колеи таким явным расстройством хозяев заве-
дения. Я устал с дороги, и, кроме того, меня
раздирали противоречивые чувства, вызванные
теми самыми причинами, которые привели меня
в Норидж. Больше всего на свете я сейчас хотел
пойти к себе в номер, закрыть дверь и остаться
наедине со своими мыслями.
По правде сказать, я не представлял, смогу ли
выполнить намеченное на завтра. Поезда в Лон-
дон отправляются каждые два часа, начиная с
десяти минут седьмого утра — это четыре воз-
можности покинуть город до назначенной мне
встречи.
— Ужас, что за история, — начал Дэвид Кан-
туэлл, слегка присвистнув сквозь зубы, когда мы
вошли в гостиную и дверь за нами закрылась. —
И мамка не то чтобы справляется, а, мистер
Сэдлер?
— Послушайте, может быть, вы наконец объ-
ясните, в чем дело. Я послал вам деньги с пись-
мом, чтобы забронировать комнату.
— Конечно, сэр, послали, а как же. Я сам заре-
гистрировал вашу бронь. Мы собирались посе-
лить вас в четвертый номер. Это я решил. В нем
тише всего. Тюфяк отчасти комковат, но сетка
кровати еще хоть куда, и многие постояльцы от-
мечают, что в этой постели весьма хорошо спит-
ся. Я читал ваше письмо, сэр, и решил, что вы
военный. Это так?
Я поколебался, потом отрывисто кивнул:
— Был. Конечно, уже нет. С тех пор как все
кончилось.
У мальчика загорелись глаза.
— А вы прямо в самом пекле были? — спро-
сил он.
Я чувствовал, как мое терпение истощается.
— Комната. Дадите вы мне комнату или нет?
— Понимаете, сэр, это от вас зависит. — Мой
ответ его явно разочаровал.
— Как так?
— Наша прислуга, Мэри, она сейчас там, де-
зинфицирует все. Она, ясное дело, заартачилась,
не скрою от вас, но я напомнил ей, что над
дверью этого заведения — мое имя, а не ее, так
что пускай делает что велено, если хочет сохра-
нить место.
— А я думал, это имя вашей матушки. —
Я решил его немного подразнить.
— Ну и мое тоже, — с негодованием ответил
он, выпучив на меня глаза. — В общем, когда
Мэри управится, комната будет как новенькая
и даже лучше, обещаю. Мамка не хотела вам
ничего говорить, но как вы есть армейский че-
ловек…
— Бывший, — поправил я.
— Да, сэр. В общем, я считаю, я должен вам
сказать, и чтоб вы сами решали, иначе это будет
неуважение.
Я был решительно заинтригован и принялся
перебирать в уме возможности. Может быть,
убийство? Или самоубийство. Частный детек-
тив застал блудного мужа в объятиях другой
женщины. Или что-нибудь заурядное — непоту-
шенная папироса подожгла содержимое корзи-
ны для бумаг. Или постоялец сбежал среди ночи,
не заплатив. Снова запутанные обстоятельства.
Снова свалки и пустыри.
— Я буду счастлив решить сам, но только
если вы…
— Он и раньше у нас останавливался, —
перебил меня мальчик. Голос его окреп в ре-
шимости рассказать мне всю правду, пусть не-
приглядную. — Мистер Чартерс его зовут. Эд-
вард Чартерс. Я всегда думал, что он очень
респектабельный. Работает в банке в Лондоне,
но у него мать где-то в Ипсвиче, и он время от
времени ездит ее навещать и на обратном пути
задерживается в Норидже на день-другой. И все-
гда у нас останавливался. Никогда с ним никакой
беды не было, сэр. Тихий джентльмен, ни с кем
не знался. Хорошо одевался. Всегда просил чет-
вертый номер, потому как это хорошая комната,
а я был рад ему услужить. Это я распределяю
постояльцев по комнатам, мистер Сэдлер, пото-
му что мамка путается в цифрах и…
— И что этот мистер Чартерс? Он отказался
освободить комнату?
Мальчик помотал головой:
— Нет, сэр.
— С ним что-то случилось? Он заболел?
— Нет, ничего такого, сэр. Понимаете, мы
дали ему ключ. На случай, если он поздно вер-
нется. Мы даем ключи самым благонадежным
гостям. Я разрешаю. Я и вам готов дать ключ,
вы же были в армии. Я сам хотел пойти, сэр, но
меня не взяли, потому как…
— Прошу вас, — перебил я, — давайте все же…
— Да, сэр, простите. Только это очень некра-
сивая история, вот и все. Мы ведь с вами знаем
свет, правда, мистер Сэдлер? Я могу говорить
откровенно?
Я пожал плечами. Наверное. Трудно судить.
Если честно, я даже не очень понимал, что озна-
чает это выражение.
— Дело в том, что утром у нас вышел неко-
торый шум. — Мальчик понизил голос и довери-
тельно склонился ко мне. — И конечно, весь дом
перебудили к чертям. Простите, сэр. — Он горе-
стно покачал головой. — Оказалось, что мистер
Чартерс, которого мы считали тихим, добропо-
рядочным джентльменом, вовсе не таков. Вчера
вечером он вышел, а вернулся не один! Конечно,
у нас есть правила, которые ничего подобного
не допускают.
Я невольно улыбнулся. Какие строгости! Слов-
но этих четырех лет и не было вовсе.
— И это все? — спросил я, вообразив себе
одинокого мужчину, заботливого сына ипсвич-
ской старушки. Он нашел себе спутницу на ве-
чер, готовую скрасить его одиночество, — может
быть, совершенно неожиданно нашел, и влечение
пересилило осторожность. И вовсе незачем из-за
этого поднимать такой шум.
— Нет, не то чтобы все, сэр. Понимаете…
человек, которого привел мистер Чартерс, ока-
зался просто-напросто воришкой. В результате
мистера Чартерса обокрали, а когда он запроте-
стовал, приставили ему нож к горлу, и вот тут-
то поднялся шум до небес. Мамка проснулась, я
проснулся, другие гости выскочили в коридор
прямо как были, в ночном платье. Мы постучали
ему в дверь, а когда ее открыли… — Он, кажет-
ся, колебался, стоит ли продолжать. — Мы, яс-
ное дело, позвали полицию. Их обоих забрали.
Но мамка ужасно расстроилась. Ей кажется, что
наше заведение теперь испачкано. Она поговари-
вает о том, чтобы его продать, вы можете в это
поверить? И уехать обратно к ее родне в запад-
ные графства.
— Наверняка мистер Чартерс тоже весьма
сильно расстроился, — сказал я, искренне сочув-
ствуя. — Бедняга. Я понимаю, арестовали его
спутницу — она угрожала физическим насили-
ем, но его-то за что? Неужели за моральное
падение?
— Именно, сэр. — Дэвид выпрямился в пол-
ный рост и взглянул на меня с величайшим
негодованием. — Это именно что глубочайшее
моральное падение.
— Но ведь он не нарушил закон, насколько я
понимаю. Не вижу, за что его призвали к ответу,
даже если он украдкой немного погрешил про-
тив нравственности.
— Мистер Сэдлер, — хладнокровно произнес
Дэвид. — Я скажу вам все как есть, потому что
вы, видно, меня не поняли. Мистер Чартерс при-
вел вовсе не даму, а юношу.
Он кивнул мне, как один знающий свет чело-
век другому. Я покраснел и отвернулся.
— Ах вот оно что, — протянул я. — Тогда
понятно.
— Теперь вы видите, почему мамка так рас-
строена. Если это выплывет наружу… — Он
быстро взглянул на меня, словно ему вдруг при-
шла в голову какая-то мысль. — Надеюсь, сэр,
вы сохраните все это в тайне. Иначе мы по миру
пойдем.
— А… конечно, конечно. Это… это ведь не
касается никого, кроме вас.
— Но остается вопрос с комнатой, — дели-
катно напомнил он. — Желаете ли вы теперь в
ней остановиться? Как я уже сказал, ее сейчас
тщательно чистят.
Я подумал, но не нашел доводов против.
— Честное слово, мистер Кантуэлл, меня это
не беспокоит. Я очень сочувствую вашим труд-
ностям и расстройству вашей матушки, но хотел
бы занять эту комнату сегодня, если можно, так
как мне надо где-то ночевать.
— Тогда все улажено, — бодро произнес он,
открыл дверь и шагнул в коридор.
Я пошел за ним, слегка удивленный крат-
костью нашей беседы. Хозяйка, по-прежнему
стоявшая за конторкой, взглянула на меня и
быстро перевела взгляд на сына, а потом об-
ратно.
— Мистер Сэдлер вошел в наше положе-
ние, — объявил мальчик. — Он желает снять
этот номер, несмотря ни на что. Я пообещал,
что комната будет готова через час. Надеюсь,
я не ошибся?
Он говорил с матерью так, словно уже был
хозяином заведения, а она — прислугой.
— Все так, Дэвид, — ответила она с явным
облегчением. — Сэр, вы очень добры, если мне
позволено так выразиться. Будьте любезны, за-
пишитесь в книге для постояльцев.
Я склонился над книгой и аккуратно вписал в
нее свое имя и адрес. Перо несколько раз брыз-
нуло чернилами, пока я старался его удержать
страдающей от спазмов правой рукой.
— Можете подождать в гостиной, если жела-
ете, — предложил Дэвид, глядя на мой дрожа-
щий указательный палец и, без сомнения, строя
всякие догадки. — Или, если угодно освежиться
с дороги, через несколько домов отсюда есть
весьма приличный паб.
— Да, я думаю, это подойдет. — Я осто-
рожно положил перо обратно на конторку, со
стыдом глядя на оставленные мною кляксы. —
Вы не могли бы взять на хранение мой сак-
вояж?
— Конечно, сэр.
Я нагнулся, достал из саквояжа книгу, снова
закрыл его, выпрямился и поглядел на часы:
— Я могу вернуться в половине восьмого?
— Комната будет готова к этому времени,
сэр, — заверил Дэвид, подводя меня к двери
и распахивая ее. — И еще раз примите мои
извинения. Мир — странное место, а, сэр? Ни-
когда не знаешь, какие выродки попадутся на
пути.
— Действительно, — сказал я и вышел на
свежий воздух.
На улице было ветрено, так что я поплотнее
запахнул плащ и пожалел, что не взял перчатки.
Но они остались в пансионе, в саквояже, под
надзором миссис Кантуэлл, а я не желал даль-
нейших бесед ни с матерью, ни с сыном.
Вдруг я — впервые за день — вспомнил, что
сегодня мне исполняется двадцать один год.
К своему удивлению, я умудрился об этом начи-
сто позабыть.