Вчера в «Агентстве Бизнес-новостей» прошла пресс-конференция «Как живут петербургские издатели». Представители «Азбуки», «Лимбус Пресса» и «Речи» рассказали, что не так с чтением в России, ругается ли на них Виталий Милонов, почему нам нужен «Книжный клуб Опры» и можно ли повлиять на школьную программу по литературе.
Участники:
Александр Жикаренцев
главный редактор издательства «Азбука»
Ольга Тублина
директор издательства «Лимбус Пресс»
Леонид Янковский
генеральный директор детского издательства «Речь»
Недавно компания GfK опубликовала исследование, по результатам которого выяснилось, что Россия вошла в тройку самых читающих стран мира: около 60% россиян читают либо один раз в неделю, либо ежедневно. Действительно ли ситуация с чтением в России как-то меняется?
Александр Жикаренцев: Наверное, все русские издатели немножко удивились этой новости. Я не уверен в корректности опроса, потому что мы очень сильно отстаем от западных стран по продажам книг. Не знаю, где наши люди читают, возможно они читают в интернете. В свое время интернет-пиратство очень сильно подкосило наше издательство. Единственное утешение, что людям это надоедает. Книга — это всегда нечто тактильное, настоящий любитель все равно предпочитает книгу. Волна увлечения гаджетами немножко схлынула, физические книги начали отыгрывать в последнее время свои позиции. Хотя я абсолютно не против электронных книг, я даже за, потому что раз — и ваша книга в каждой деревне нашей огромной страны, сразу решаются проблемы расстояния, логистики. Но, конечно, есть огромная проблема пиратства, мы не научились с ним бороться, у нас законы не действуют.
Замечаете ли вы какой-то заметный прирост интереса читателей к бумажной литературе в последние годы?
Александр Жикаренцев: Если говорить о нашем издательстве, то не замечаем, потому что тиражи изданий не выросли. Может быть, просто стало больше книг на рынке.
Ольга Тублина: Люди продолжают ходить на ярмарки, покупать книги. Но увеличение тиражей я не увидела, поэтому для меня эта новость тоже была удивительной.
Интересна еще одна деталь: если брать, например, процент ответивших, что они читают минимум раз в неделю, то Россия теряет свои позиции в этом рейтинге, со второго места она опускается ниже. Людей, которые читают раз в неделю, больше, чем людей, которые читают ежедневно.
Александр Жикаренцев: Достаточно посмотреть на тиражи на Западе. Очень четкая градация издания: есть hardcover’ы — это очень дорогие книги, есть в мягкой обложке, которая считается массовой. У hardcover’ов тиражи доходят до миллиона экземпляров, соответственно, когда подобная книга выходит в pocketbook’е, то тираж может быть 3-4 миллиона. У нас по пальцам можно пересчитать людей, у которых первые тиражи превышают 100 тысяч экземпляров. Иногда все начинается вообще с 10 тысяч. Взять последнюю книгу Пелевина — 50 тысяч, у Акунина цифры тоже упали, там 100 — 150. На западе тираж последнего «Гарри Поттера» был какой-то атомный, порядка пяти миллионов. У нас — около 150 тысяч. Откуда второе место? Каким образом?
Разнообразие, видимо.
Александр Жикаренцев: У нас стало меньше издательств. В девяностых было много мощных, хороших и самых разнообразных, а сейчас ужались до круга. У нас крайне сложно выживать небольшим издательствам, которые делают отличную литературу. Я постоянно анализирую, что и как продается, и не вижу, чтобы вот у нас тиражи сильно росли. Сначала интернет-пиратство сильно подвинуло нас, эта волна началась в 2008 году — кризис, деньги кончились, и к 2012 году мы достигли практически дна. Продажи книжных книг были минимальные, остались только самые верные читатели, которые не предадут книгу. Вот тогда мы в этом положении замерли и дальше начали потихонечку подниматься.
Какова специфика детского книжного издания? В последние годы замечаете ли возросший интерес к детской книге?
Леонид Янковский: Красивая книга идет всегда. Хорошо сделанная книга — это произведение искусства, она всегда вызывает интерес и восхищение у детей и, наверное, больше у родителей. Многие коллекционируют книги, как в советский период, у многих ностальгия. То время — это, прежде всего, качество иллюстраций, текстов. Вот чего у нас сейчас действительно нет, так это художников. Мы платим не столько, сколько в советское время, когда художник мог иллюстрировать одну книгу в год и абсолютно спокойно на это жить, как Кабаков, Булатов, Васильев. Они брали заказы на детскую литературу, рисовали книгу за полгода и потом следующие полгода занимались своим творчеством. Это ужас, на самом деле, поэтому все талантливые ребята уходят в рисование интернет-игр и теряют свой стиль. Так что понятно, почему с таким успехом сейчас продаются советские издания.
Что можно сделать для того, чтобы привлечь читателя к бумажной литературе сейчас? Может быть, на уровне государства?
Александр Жикаренцев: Если бы люди, на которых смотрят в телевизоре, иногда говорили о том, что они читают. Как Опра Уинфри: она сказала, что у нее на тумбочке лежит «Анна Каренина» — и тут же 150 тысяч были проданы. Вот это здорово. А государство — мне кажется, лучше, чтобы государство просто не мешало. Еще одна из наших самых больших проблем в том, что у нас нет книжной журналистики. Западные издания, Cosmopolitan, Glamour, Vogue пишут серьезные статьи о книжках. Они прочли книжку и ее осмысляют. У нас открываешь Glamour, а там статья про то, как три подруги поехали на море и что из этого получилось. Серьезно, практически я процитировал одну из их рецензий — иногда там одно предложение, иногда три. Так про книги не пишут. На Западе дело чести — иметь своего книжного журналиста, который будет рассказывать людям, что читать. У нас источников информирования практически нет, журналы убрали сейчас страницу критики, остался чуть ли не единственный Лев Данилкин. Слава Богу, в интернете сейчас начинают развиваться какие-то ресурсы, какие-то блогеры более-менее активно пишут о книжках, но в блогах люди делятся только своими эмоциями. Это хорошо, замечательно и очень нужно, но должна же быть какая-то поддержка со стороны журналистики.
В Литве завели уголовное дело на издательство, которое напечатало книгу Галины Сапожниковой «Кто кого предал» о событиях 13 января 1991 года, и судят их за то, что там якобы неправильная трактовка событий. А у нас бывают ситуации, когда приносят рукопись или книгу, которая может отпугнуть издательство?
Леонид Янковский: В детской литературе главный принцип в подборе книг — это, прежде всего, «не навреди». Это главный критерий, потому что действительно любое напечатанное слово играет большое значение для всех. И, конечно, качество.
Ольга Тублина: Книги как-то пока не трогают, нет такого, чтобы книгу выпустили, а Милонов взял и отругал. У нас есть такого типа книги, но никто не обращает внимания. И вообще, в любой книге можно все, что угодно найти. Мы, по крайней мере, ни разу с этим не сталкивались. Ровно один раз было с «Сатанинскими стихами» Рушди, когда наше издательство купило права на книгу: все переведено и уже напечатано, но потом к одному из совладельцев нашего издательства, мусульманину, обратились люди из мечети с посылом «защитить мы вас не сможем». Вокруг нашего издательства ходили люди. На Западе на эту книгу наложили запрет, и мы решили уничтожить тираж и не подвергать жизни своих сотрудников и переводчиков опасности. Но государство тут ни при чем. Единственное, что сейчас требуют, — ставить маркировку «18+» и запаковывать книгу в пленку, но это к политике не имеет отношения.
Александр Жикаренцев: Мы стараемся быть аполитичными. Мы всегда руководствуемся качеством и стоим в стороне от этих терок.
Как у издателей осуществляется обратная связь с писателями? Некоторыми писатели сетовали на то, что при общении с издательствами у них складывается впечатление, что там не читают рукописи. Если вы отказываете, как вы это делаете?
Ольга Тублина: Этим занимается главный редактор. Главный редактор нашего издательства — Павел Крусанов, это ложится на его плечи. Мы, на самом деле, маленькое издательство. Во всем мире они занимаются тем, что находят новых авторов, и они не могут раскрутить его так сильно, как большие. Но благодаря своим первым издателям авторы становятся известными — о них пишут критики, и потом их быстренько большие издательства переманивают. Иногда мы публикуем автора, который нам очень нравится, а его книги потом не продаются. Часто думаем, что это замечательная вещь, она будет продаваться, а она просто у нас лежит. Мы ее все равно любим, дарим своим знакомым. Просто карты не легли.
Зато любимую книжку издали.
Ольга Тублина: Да, это нужно. А иногда отвечаем: «Извините, портфель переполнен, у нас максимум выходит 40 книг в год». Иногда не читаем, потому что понимаем, что все равно мы не опубликуем, за одну-две страницы можно понять, графоман автор или нет. Поверьте, отказывать кому-то — это тоже тяжело. Но сейчас для маленьких издательств существуют гранты, они даются на издание петербуржцев, это происходит через Союз писателей.
Александр Жикаренцев: Говорили про членов Союза писателей — простите, конечно, но сейчас то, что ты его член, вообще ничего не значит. Настоящих писателей там не так уж и много. Я считаю, что хорошая книга должна «пойти» у читателя. Замечательный пример — Мариам Петросян, «Дом, в котором…». Ну вот не бывает так, что такая рукопись не найдет читателя. Ростки пробьются, они упорные, такое не похоронишь, оно обязательно пробьется, но человек должен иметь определенную настойчивость. Мы все знаем из примеров западной литературы, сколько издательств отвергли «Гарри Поттера» сначала. Нужно верить в себя.
Ольга Константиновна упоминала гранты, расскажите подробнее.
Ольга Тублина: Гранты есть разные: нашего петербургского Комитета по печати, есть Федеральное агентство, которое каждый год объявляет грант. Можно подать заявку на четыре книги, получишь ты обычно две или три. Понятное дело, что продаются книги, которые затратны, когда ты тратишь много на перевод, авторские права или иллюстрации. На это жить нельзя, но это помогает издать какую-то хорошую книгу.
Александр Жикаренцев: Гранты очень помогают небольшим издателям, это существенная подпитка, потому что помогает выжить. Мы — крупное, поэтому стараемся грантами не пользоваться, но иногда подаем заявку с расчетом получить деньги только под трудоемкий перевод. Мы долго переводили книгу Жауме Кабре «Я исповедуюсь» — она гениальная, уровня «100 лет одиночества» Маркеса. Там каталанский язык, очень сложно найти переводчиков, это действительно дорого. Когда мы нашли эту книгу, то решили публиковать, и не важно, заплатят нам или нет. Грант был просто приятным бонусом. Есть миф, что писатель живет на свои гонорары. Их в мире немного. Почти все где-то работают, на кафедрах филологии или еще где-то. Конечно, все знают Джоан Роулинг, которая стала миллионером, но это исключение из правил. Писатели, которые публикуют роман в два-три года, если его потом не выпускают огромным тиражом, жить на это не смогут.
А издательства могут влиять на формирование Министерством образования школьной программы по литературе? Имеет ли смысл вводить новых авторов в школьную программу, а не идти по тем лекалам, которые являются стандартом уже 20-30-40 лет?
Ольга Тублина: Если вносятся изменения, то в старших классах, когда начинается современная литература. Например, наше издательство выпустило «Литературную матрицу» — альтернативный учебник. Мы сначала попросили, чтобы современные писатели написали о тех, кто входят в программу 10-11 класса, а потом уже в дополнение предложили свой набор внеклассного чтения «Советская Атлантида». Понятное дело, что это принципиально ни на что не влияет. Но многие учителя пользуются, а некоторые ругают — говорят, что пользоваться этим совершенно невозможно.
Александр Жикаренцев: Мы делали серию книг из школьной программы, но она, к сожалению, не пошла. Брали школьные произведения и просили наших филологов и ученых откомментировать их для школы, чтобы школьник не просто читал книжку или учебник, а чтобы еще какой-то умный человек рассказал про нее так, чтобы она раскрылась. Как ни странно, раньше была мощная традиция предисловий, а сейчас голый текст — и готово. Сделали Довлатова и опомнились: как мы можем сделать школьную библиотеку категории «18+»? В итоге так и не издали.
Фотографии предоставлены «Агентством Бизнес-новостей»