Ежик и мамото

Ежик и мамото

Впервые я обнаружила у себя невроз лет пять назад, когда работала в модном глянцевом журнале «Мухомор». Там было много мужчин. И все они каким-то чудесным образом являлись моими начальниками. Все одновременно. Меня наняли отвечать за точное наличие букв в словах, слов в предложениях, а предложений на журнальной полосе. То есть, все ошибки, пробелы, исчезновения и прочая дрянь составляли круг моих обязанностей. Я очень старалась. И чем больше я старалась, тем меньше у меня выходило. Первый же номер с моей фамилией и мерзкой должностью ответственного редактора вышел из таинственной немецкой типографии и прибыл в Москву с ДИКИМ количеством ошибок. Уже в содержании вместо простого слова «путешествовать» было написано: «путешевствопапть», а вместо «Йоджи Ямамото» — стояло подлое «ежик и мамото». Дальше — больше. Я сидела в углу, обливала новый «Мухомор» горючими слезами, мечтая поскорее уволиться. И вот тут случилось невероятное. Боссы вдруг стали меня успокаивать, переживать, а когда я вошла в редакцию, как побитая собака, торжественно вручили огромный сверток. В свертке оказалась шуба из кролика. Смешная. Белая с черными пятнышками. За хорошую работу...

Только невроз мой не исчез, а дал о себе знать с новой силой. Что была их шуба по сравнению с моими сумасшедшими снами, в которых запятые душили горло, а точки покрывали аллергической сыпью тело! Во сне я бежала по Европе в немецкую типографию выковыривать из пленок ошибки и никогда не могла добежать. Это был настоящий кошмар. Я пожаловалась одному старому другу, и он предложил обследовать нервы у своего папы — доктора из самой лучшей научной лаборатории. Отсканировав вдоль и поперек мой мозг, ученые сотрудники лаборатории весело обозвали меня «золотым фондом нации» и отпустили, вколов 11 ампул супермодного лекарства, которое, видимо, должно было заставить это «золото» блестеть еще больше. «Рубись дальше», — сказал мне на прощание изможденный исследованиями доктор Юра.

Я рубилась, пропуская запятые, важные адреса, подписи к картинкам, путая Карибы с Мальдивами и еще бог знает что в миллионе других изданий. Невроз укреплялся и рос, а слава «золотого» сотрудника росла пропорционально этому. Я взрослела и набиралась опыта. Ошибки становились все более изощренными. А сны — все более странными. Засыпая, я видела разноцветные разборки с целыми статьями, фотографиями и даже смыслами отдельных слов. Я уже не бежала выковыривать ошибки. Во сне я чувствовала себя счастливой, отлетевшей точкой, над которой простирается безбрежное белое небо бумаги. Без единого черного пятна.

Неожиданно я поняла: невроз мой самый лучший друг, мой любовник. Самый настойчивый и самый верный. Он заботится обо мне и, что самое удивительное, приносит деньги. И мы с ним в общем-то счастливы.

И вот что я вам скажу: дело совсем не в пропавших запятых и буквах (они всегда будут улетать), а в том чувстве ответственности за их исчезновение, которое ты испытываешь... просто как женщина. И немножко самурай.

Татьяна Арзиани — ответственный редактор «Матадора» с 1996 по 1998 год