Еще раз о скандалах
Глава из книги Алексея Дунаевского «Каннский фестиваль»
Фестиваль чаще всего атакует пресса. В основном — за непризнание того или иного режиссера. Например, Ингмара Бергмана, который никогда не получал в Каннах ни Гран-при, ни «Золотую пальмовую ветвь», но всегда слышал одно и то же — что они у него обязательно будут. В конце концов, в 1997 году ему досталась специально учрежденная в честь
Главные награды обошли стороной также Альфреда Хичкока, Франсуа Трюффо, Стэнли Кубрика, Клода Соте, Бертрана Тавернье, Андре Тешине, Вуди Аллена, Стивена Спилберга и многих других знаменитых мастеров. Что же касается Жан-Люка Годара, то он был приглашен к участию в конкурсе только в 1980 году («Спасай, кто может (жизнь)»). И лишь в 1993 году главная премия досталась женщине-режиссеру.
Тем не менее, именно пресса первой нападала на тех, кого затем объявляла «живыми классиками». В 1973 году она устроила настоящую обструкцию фильму «Большая жратва» и его режиссеру Марко Феррери. В дни проведения фестиваля в журналах и газетах можно было прочитать следующее: «Феррери позволил себе непристойное поведение» («Tele 7 Jours»), «...фильм для показа в общественных уборных» («Minute»), «...мусор, кошмар, отхожее место» («Paris Match»). Однако творческая команда фильма спокойно выдержала все эти наскоки. Исполнитель одной из главных ролей Филипп Нуаре сказал: «Мы даем зеркальное отражение людям, но они не хотят себя там увидеть. По-моему, это проявление глупости». Ну а режиссер Марко Феррери в свойственном ему духе вышел с расстегнутой ширинкой на балкон, откуда посылал с балкона публике и прессе воздушные поцелуи.
Впрочем, прессу может вывести из себя все, что угодно. Например, жанровое кино, которое показывалось в Каннах крайне редко. Но как только ситуация слегка улучшалась, СМИ тут же обрушивали на отборщиков шквал упреков.
И все же к голосу журналистов иногда стоит прислушаться. Дирекцию фестиваля, к примеру, часто критикуют за то, что она приглашает к участию в конкурсе фильмы одних и тех же режиссеров, пусть и обладающих мировой известностью. А ведь среди них, как отмечают из года в год кинокритики, есть немало «вышедших в тираж». Не менее часто можно услышать и обвинения в устарелости, старомодности и приверженности «большим брендам», где необходимость участия почти не просматривается, зато налицо коммерческий интерес.
В новом тысячелетии пресса стала отзываться о происходящем в Каннах как о «рекламном фестивале» из-за постоянного присутствия в неконкурсной программе голливудских блокбастеров. В 2006 году ситуация достигла точки кипения в связи со скандально известным «Кодом Да Винчи», который был удостоен чести открывать фестиваль. После каннской премьеры этот фильм прокатывался на двадцати тысячах экранов и собрал 24 миллиона долларов за один уик-энд. Однако на пресс-показе в Каннах он получил более чем холодный прием со стороны двух тысяч журналистов, периодически смеявшихся в зале. Публика же, наоборот, приняла его очень хорошо.
Кто бы что ни говорил, но фестиваль давно превратился в парад суперимен, о чем ежегодно свидетельствует конкурсная программа. В 2007 году только 13 фильмов из отобранных 22 представляли работы режиссеров, никогда не участвовавших в каннском конкурсе прежде.
Фестиваль сильно ругают также и за постоянное приглашение известных звезд, которые уже порядком надоели прессе. В то же время, когда новички и актеры-любители получают награды, в зале довольно громко посвистывают. Так что и здесь можно наблюдать полное расхождение мнений критики и публики. В 1999 году премию за лучшее исполнение женской роли получили сразу две актрисы: Северин Канеель («Человечность») и Эмили Декьен, («Розетта»). Когда они поднимались на сцену, некоторые зрители свистели и улюлюкали. Чуть позже кое-кто из них признался журналистам, что «хотел бы видеть на подиуме исключительно звезд, а не Бог весть знает кого».
Пресса постоянно отмечает также (здесь следует особо выделить «Le Monde Diplomatique»), что Канны вынуждают многих режиссеров снимать исключительно «под фестиваль».
Негативное отношение кинокритиков к некоторым решениям дирекции и каннского жюри досточно подробно рассмотрено в аннотированном каталоге, открывающем четвертую часть этой книги. Поэтому попробуем более подробно остановиться на острых ситуациях, вызванных реакцией обычных зрителей.
Скандалы из-за публики
Чаще всего зрители выступают против профессионалов кино во время вручения им фестивальных премий. В 1960 году «Приключение», открывавшее трилогию М. Антониони («Затмение», «Ночь»), получило очень холодный прием в Каннах. Фильм был освистан, так как никто не понял, почему исчезла главная героиня. Когда режиссер и актриса Моника Витти поднялись на сцену за наградой, в них полетели помидоры и самые различные предметы.
Чуть менее резкой, но такой же демонстративной была реакция на присуждение приза жюри малийскому фильму «Свет» режиссера Сулеймана Сиссе в 1987 году. Никого из зрителей, похоже, не волновало, что эта картина представляла в африканское кино в конкурсе после большого перерыва. При вручении награды некий мужчина, раздобывший где-то микрофон, прокричал в него: «Эй, грязный ниггер! Зачем тебе этот приз?» В ответ Сиссе сначала выхватил у него микрофон, а затем бросил его в лицо говорившему. Внезапно ситуация получила продолжение. На защиту Сиссе бросился известный французский режиссер Морис Пиала, который, в свою очередь, был поддержан малийским постановщиком, когда зрители освистывали его фильм «Под солнцем сатаны». Таким образом, впервые и в последний раз против публики выступили единым фронтом сразу два участника конкурса.
Следует отметить также, что не только церемонии награждения, но и сами сеансы не были защищены от недоброжелательно настроенных зрителей.
В 1987 и 1994 гг. режиссеры, удостоенные «Золотой пальмовой ветви», очень живо и интересно отреагировали на возмущенный гул и свист, раздавшиеся в зале. Морис Пиала («Под солнцем сатаны») подошел к микрофону и сказал: «Если вы меня не любите, то знайте, что я тоже вас не люблю», а Квентин Тарантино («Криминальное чтиво») и вовсе не стал размениваться на слова, ответив публике в свойственном ему духе — поднятым вверх безымянным пальцем.
В 2004 году все тот же Тарантино, но уже в качестве председателя жюри, на протяжении многих дней испытывал жесткие шумовые атаки со стороны зрителей из-за подозрения в продвижении американского документального фильма «Фаренгейт 9/11» к главной награде.
В 2009 году едва ли не самой сильной обструкции за всю историю фестиваля подвергся «Антихрист» Ларса фон Триера. Тем не менее создатель фильма назвал «Антихриста» своей самой важной работой, ставшей своеобразным «лекарством от депрессии, которой он был подвержен два года назад». И добавил, что «...по большому счету его не интересует реакция публики, так как внутренний голос продолжает сообщать ему, что он остается лучшим режиссером в мире».
В последнее время каннскую публику все больше и больше начинает беспокоить продолжающееся игнорирование жанрового кино, всемерно поддерживаемое прессой. С точки зрения зрителей, дирекция и отборщики фестиваля напрочь забыли о том, что кино является популярным искусством.
Скандалы из-за жюри
Решения жюри во все времена не только провоцировали острую полемику в СМИ, но и вызывали сильнейшее возмущение публики, граничащее с непредсказуемыми последствиями.
Иногда в центре грозных событий оказывался председатель жюри. Так, например, знаменитая писательница Франсуаза Саган умудрилась стать главным действующим лицом скандала через 7 месяцев после окончания фестиваля 1979 года. Неожиданно она рассказала в интервью журналу «Le Matin de Paris» о механизме присуждения премий на Каннском МКФ. По ее словам, дирекция фестиваля постоянно воздействовала на жюри, склоняя его к присуждению главной награды «Апокалипсису наших дней» Фрэнсиса Форда Копполы. В то же время сама Саган и остальные члены жюри отдавали предпочтение «Жестяному барабану» Фолькера Шлендорфа. В итоге «Золотая пальмовая ветвь» была поделена между двумя этими фильмами. Несмотря на то, что председатель жюри и его члены обязаны держать в секрете обстоятельства выработки своего решения, Саган все-таки решилась обнародовать эти сведения. Ее заявление вызвало грандиозную кампанию в печати, но фестиваль не отвечал на выпады, храня гордое молчание.
Случается и так, что острые ситуации возникают из-за отстутствия единства мнений в самом жюри. Так в 1987 году «Очи черные» Никиты Михалкова долгое время являлись фаворитом у судей, пока Элем Климов не заявил: «Если этот сукин сын будет награжден, я выйду из состава жюри и публично объясню свое решение». В итоге из-за этого неожиданного демарша «Золотая пальмовая ветвь» была присуждена фильму «Под солнцем сатаны», что, в свою очередь, привело к другому скандалу — причем едва ли не самому большому в истории фестиваля.
Скандалы из-за политики и дипломатов
Отбор фильмов иногда сопровождается сильным напряжением политического и дипломатического характера. Согласно регламенту Каннского МКФ, показываемые на нем фильмы не должны затрагивать чувства жителей других стран, которые представлены на том же фестивале (к сведению, это параграф 5 регламента).
В 1956 году дирекция фестиваля по предложению ФРГ попыталась исключить из официальной программы фильм Алена Рене «Ночь и туман», в котором показывались Холокост и концентрационные лагеря смерти. Однако такая «цензура» вызывала резкий протест не только во Франции, но и в Германии. История с покушением на фильм Рене не прошла бесследно. С этого времени ни один фильм, официально отобранный для участия в фестиваля, не исключался из его программы.
В 2007 году Министерство культуры Ирана обратилось в посольство Франции в Тегеране по поводу анимационного фильма «Персеполис», действие которого разворачивалось на фоне исламской революции в Иране. Представители названного министерства назвали включение этой ленты в конкурсную программу Каннского МКФ «антикультурным и политическим актом, который представляет зрителям ирреальную картину обстоятельств и свершения исламской революции».
Конечно, Каннский кинофестиваль сильно изменился по сравнению с 1956 годом и цензура, присущая ему ранее, практически исчезла. Однако все еще оказывается дипломатическое давление, которое наиболее ярко проявило себя в 2000 году, когда китайские власти попытались сделать все возможное, чтобы фильм «Дьяволы у порога» режиссера Дзян Вэня не попал в Канны. Об этой печальной ситуации подробно рассказывается в аннотации к фильму, завоевавшему в итоге Гран-при жюри, что также очень и очень показательно.
Скандалы из-за церкви
Нельзя сказать, что церковь часто вмешивается в дела мира кино и каннского фестиваля в частности, но все же время от времени она гневно осуждает некоторые фильмы.
В 1960 году журнал Ватикана «Osservatore Romano» опубликовал серию ядовитых статей, направленных против фильма «Сладкая жизнь» Федерико Феллини, который только что получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах. Журнал уверял, что все католики были бы крайне оскорблены, если бы увидели эту картину. И лишь в 1994 году, через несколько месяцев после смерти Феллини, церковь сняла запрет с этой ленты.
Парадоксально, но факт: несмотря на позицию церкви, «Сладкую жизнь» довольно активно защищали иезуиты, особенно в тот момент, когда министр культуры наложил запрет на показ некоторых частей фильма.
В 1961 году «Виридиана» Луиса Бунюэля подверглась запрету в Испании, то есть в своей стране, находившейся под гнетом диктатуры Франко. Она была сурово осуждена католической церковью за богохульство. Однако все это не стало преградой для жюри, которое присудило фильму «Золотую пальмовую ветвь» несмотря на жесткое сопротивление Международного католического киноцентра. Увы, история с «Виридианой» завершилась отлучением Бунюэля от церкви.
В том же 1961 году польская католическая церковь пришла к выводу, что фильм Ежи Кавалеровича «Мать Иоанна от ангелов» наносит удар по чувствам верующих. Священники занесли эту ленту в пресловутую
Разногласия с церковью вспыхивают по сей день. Не далее как в 2007 году фестиваль открывал скандально известный фильм «Код Да Винчи», подвергшийся еще до своей премьеры шквалу обвинений со стороны церкви и верующих. Католические организации проводили многочисленные кампании против этой картины, срывали афиши, организовывали пикеты и марши протеста, не забывая по ходу дела инициировать судебные процессы. Головы многих повернулись в те дни в сторону Ватикана, осуждающего любые виды экстремизма. Его официальная позиция оказалась такой: «...хотя в мире есть дела поважнее, чем создание фальшивого фильма, церкви не стоит оправдываться за срыв афиш».
Скандалы из-за непредвиденных обстоятельств
Случайности — постоянные спутники Каннского фестиваля. В 1946 году, в самом начале славных дел, организаторы первого кинофорума собирались показывать фильмы бесплатно, но взбунтовались спонсоры, напоминавшие о своем неприятии этой идеи каждый день.
На том же фестивале во время демонстрации фильма Хичкока «Дурная слава» киномеханики перерепутали бобины с пленкой, и сеанс превратился в настоящую кинокатастрофу. Примерно то же самое произошло в 1980 году с неконкурсным советским фильмом «Сталкер», показ которого неоднократно прерывался из-за забастовки электриков.
Обожающие выставлять напоказ голую грудь старлетки также преподносили неприятные сюрпризы. В 1954 году даже видавшие виды американцы были настолько оскорблены непристойным, с их точки зрения, поведением Симоны Сильвы, что объявили о возможном бойкоте фестиваля. И его исполнительному директору Роберу Фавру Ле Бре пришлось проявить чудеса дипломатии, исправляя ситуацию. На самом деле Сильву спровоцировали фотографы, когда она позировала перед камерами вместе с Робертом Митчемом. Съемка сильно затянулась, солнце стояло в зените, раскалив все докрасна, и фотографы стали призывать мокрую от пота Симону раздеться. Следуя их указаниям, она сначала высвободила плечи, затем руки и, наконец, сняла себя лифчик, а актер положил ей руки на грудь. И как бы ни возмущались члены американской делегации, этот кадр стал историческим и облетел весь мир. К сожалению, разразившийся скандал не способствовал карьере Сильвы. Неприятности начались в Каннах, когда дирекция не пропустила актрису на церемонию награждения, и на этом не закончились. Чтобы забыть о случившемся, Симона пробовала было сниматься, однако депрессия оказалась сильнее ее актерского таланта.
Отметим также и печальную историю с участием знаменитого спортсмена-бобслеиста, фотографа, астролога, директора Мюнхенского музея современного искусства и просто выдающегося плейбоя Гюнтера Сакса, мужа Брижжит Бардо. В 1969 году, незадолго до развода с ней, Сакс выдвинул фестивалю свои условия. Либо в программу будет включен его спортивный фильм «Хеппенинг в белом», либо Брижжит не появится в Каннах. Ситуация сложилась довольно непростая, так как картина Сакса была очень хорошей, в чем, кстати, через некоторое время убедились и советские зрители. Однако Оргкомитет и отборщики наотрез отказались пойти на поводу у немецкого «шантажиста».
В 1983 году Изабель Аджани стала виновницей первой в истории фестиваля забастовки фотографов, когда отказалась участвовать в пресс-конференции, посвященной премьере фильма «Убийственное лето». Фотографы положили свои камеры на ступени лестницы в знак протеста против поведения зарвавшейся суперзвезды.
В 1999 году Софи Марсо, выступавшая в роли ведущей церемонии награждения, довела зрителей в зале до свиста и топота своими неуверенными действиями и бесконечными запинаниями в словах, когда объявляла имена лауреатов. Дошло до того, что почетный президент фестиваля актриса Кристин Скотт Томас была вынуждена вмешаться в происходящее. Перебив Марсо, она лично объявила имя обладателя главной награды: «Победили братья Дарденны и „Розетта“!». Если же сложить обрывки выступления неудачливого церемониймейстера в единое целое, то ее речь выглядела следующим образом: «Вместо того, чтобы устраивать войну, давайте делать кино. Оно дарит людям мечту и эта мечта дарит им, дает им... один.... (первый свист)...одну...цель, один проект (?)... (выкрики)... на короткое время... что-то, что остается навсегда... (выкрики)». Этот конфуз, к счастью, никак не повлиял ни на карьеру Марсо, ни на премирование фильмов братьев Дарденн на Каннском фестивале в дальнейшем.
войдите или зарегистрируйтесь