Метка: Джонатан Коу

Джонатан Коу. Карлики смерти / Пер. с англ. М. Немцова. — М.: Фантом Пресс, 2017. — 240 с.

Вышедший еще в 1990 году и ранее не издававшийся на русском языке, роман «Карлики смерти» станет настоящим подарком для всех почитателей Джонатана Коу. В своей старой-новой книге автор, специалист по английской литературе и лауреат множества международных премий, в привычной сатирической манере обращается не то к детективу, не то к любовному роману, не то к истории о музыке и привлекательной маргинальности гаражных групп. Убийства, рок-н-ролл, отношения и социум — в романе Коу было бы чересчур много всего, если бы не отличные шутки и кинематографичность: тарантиновская жестокость, смешанная с абсолютно искренней, какой-то подростковой и местами нелепой нежностью.

Главный герой Уильям, от лица которого ведется повествование, молодой пианист, играющий в сомнительных заведениях, недавно переехавший из провинциального Шеффилда в Лондон и, конечно, ищущий любви и славы, становится случайным свидетелем жестокого убийства. Криминальная история, в которую в итоге оказываются впутаны все герои, от соседки Уильяма и официантки из бара до музыкального директора, является канвой для раскрытия нравов и несбывшихся надежд английского общества конца 80-х.

Элементы абсурда, делающие книгу такой «киношной» и современной, вносит детективная часть. Разворачивающаяся под песни Моррисси история странных отношений главного героя с загадочной Мэделин отлично передает настроение тоскливого, но не трагического заката «новой романтики» 80-х:

Когда б я ни увидел ее, меня немедленно поражало, до чего она красива, а следом тут же опустошала мысль, что мы с нею знакомы уже полгода и я ни разу даже близко не подступился к тому, чтобы заняться с ней любовью. И все же, как раз когда я просто умирал, так хотел дать выход своему чувству, от меня ждали, что я буду бесстрастен и уравновешен — посмотрю вокруг и выберу из сотен ресторанов в районе Лестер-сквер тот, куда мы с нею пойдем ужинать. Французский? Итальянский? Греческий? Индийский? Китайский? Тайский? Вьетнамский? Индонезийский? Малайский? Вегетарианский? Непальский?

— Как насчет «Макдоналдса»? — сказал я.

На фоне подобных описаний, отражающих немного наивные любовные переживания, неприятие и поиск собственного «я» и динамичные сцены насилия кажутся особенно нелепыми. Возведенная в абсолют и доведенная до абсурда жестокость, с которой автор показывает убийства, действительно может показаться неуместной, однако именно с нее начинается детективная часть повествования и ей же заканчивается, закольцовывая историю. Кроме того, отличный слог, юмор и умение автора «прочувствовать» эпоху становятся залогом успешного соединения всех частей романа, выдавая готовые эпизоды в стиле братьев Коэн:

Грохот выстрела был оглушителен и… В общем, я никогда ничего подобного не видел. У него взорвалась голова. Буквально. Разлетелась повсюду. Клочки Педро заляпали все ветровое стекло, приборную доску, обивку сидений, потолок.

Особенно удачной и заслуживающей отдельного внимания является рок-н-ролльная составляющая книги. Песни Моррисси буквально звучат из нее, как из музыкальной открытки. Переход старого андеграунда в мейнстрим, конец предыдущих субкультур, распад «The Smith» и сольное становление участников группы — все это отражает жизнь общества и изменения в характере главного героя. Джаз, оперные произведения, личное творчество Уильяма, не просто упоминаемое, но записанное нотами прямо на страницах — из этого и состоит книга Коу. Музыка не дает особой почвы для сюжета, но зато, как в кино, служит отличным фоном, и, как в жизни, позволяет прочувствовать настроение и атмосферу момента:

Мелодия «Чужака на чужбине» еще танцевала у меня в уме, пока я ждал Мэдэлин у Швейцарского центра на Лестер-сквер вечером в четверг. Полагаю, когда я сочинил эти строчки: «Мне знать бы — ты была и руку мне дала», подспудно я думал о ней, как и обычно, когда не думал о ней сознательно. Аккорды, на которые я их положил, задумывались как сладкие и горестные — чередующиеся минорные септы, разнесенные на целый тон, это мой излюбленный приемчик, — но в целом пьеса должна была звучать оптимистично и с надеждой на будущее: именно так я пытался воспринимать наши с ней отношения.

«Карлики смерти» — роман, соединяющий в себе много тем, много отсылок и деталей и вместе с тем абсолютно не перегруженный, остроумный и нежный. Это не просто книга о музыканте-неудачнике. Профессию Уильяма можно заменить на любую другую и все равно получить готовый сценарий для фильма, в конце которого герои, как в «Новых временах» Чаплина, на фоне титров уходят в закат под Every day is Like Sunday. Даже если они расстались две главы назад.

Ксения Миронова

• Джонатан Коу. Номер 11 / Пер. с англ. Е. Полецкая. ‒ М.: Фантом Пресс, 2016. ‒ 448 с.

Новый роман Джонатана Коу был в моем списке обязательных книжных покупок этого года. Каждый его текст становится событием, потому что интересен не только как качественная проза, но и как маркер глубинных литературных процессов.

«Номер 11» начинается историей Рейчел и Элисон, двух девочек, проводящих каникулы в сельской Англии. Первая часть ‒ реверанс в сторону викторианства и традиций английской детской литературы, о которой одна из героинь говорит:

… все же аура детства несомненно присутствовала здесь… сытого озорного детства в окрестностях Лондона 1950-х, о котором Рейчел знала из вторых рук ‒ из винтажных детских книжек, имевшихся в местной библиотеке, в младших классах она ими зачитывалась.

Таинственная женщина, пустоши, пустельга, огромный мрачный собор ‒ и вместе с тем абсолютная безопасность, чай и вечные бабушка с дедушкой, ставшие такой же частью пейзажа, как и слива в их саду, отправной пункт всех поисков и приключений. Здесь и «Таинственный сад» Фрэнсис Бернетт, и блуждания по пустошам, которые все знают и любят еще со времен сестер Бронте, и небольшие отсылки к миру современной подростковой литературы.

Коу не ставит своей задачей написать классический роман, поэтому читателю, очарованному первой новеллой, необходимо постараться не потерять это ощущение, когда он встретится с последующими историями. Они кажутся подчеркнуто мозаичными и разнородными: вот фактически «Последний герой» в Австралии, уничтожение библиотек, полицейская система, социальные службы, разрушенное образование, безумие богачей ‒ роман затрагивает множество болевых точек любого общества.  Здесь хочется говорить о традициях сатирического романа, учитывая социальную и культурную проблематику, но это одна из ловушек. В истории литературы достаточно много текстов, в которых социальное для писателя было первичным, но, например, Диккенс сохраняет почетное место на множестве книжных полок не из-за тяжелой судьбы простого человека,  Коу, заставляющий нас приготовиться к чтению политического детектива, почти полностью прячет данную сюжетную линию впоследствии, перенося акценты на переживания главных героинь.

Частая мысль о романе ‒ это изобилие клише. Гротесковые персонажи, собранные по кусочкам из разнородных черт, неожиданно оказываются реально существующими; одноногая чернокожая лесбиянка кажется удачным примером журналистского преувеличения; 11-этажный подвал, за которым возникает «Падение дома Ашеров» как метафоры жизни обеспеченного класса, находится под окном спальни героини; одержимый киноман и гигантская скорость создания художественных произведений сталкиваются в реальности. Очень важно, что типичные постмодернистские сюжетные ходы обыгрываются Коу бережным вплетением их в сюжет, когда роман становится полноправной реальностью, в существовании которой не остается сомнений.

Игра с читателем  в английской литературе является классическим приемом уже несколько десятилетий, и временами Коу использует недвусмысленные аллюзии (в истории с Роджером, фанатично разыскивающим исчезнувшую копию фильма, очень легко увидеть отсылки к «Книге иллюзий» Пола Остера и «Гомеру и Лэнгли» Эдгара Доктороу), которые читатель, знакомый с корпусом современной литературы, может отыскать и считать безо всяких усилий. Впрочем, подобные моменты в тексте настораживают именно своей заметностью. Плавное повествование прерывается, история уходит на второй план, герои на мгновение предстают не полноправными участниками действия, а всего лишь послушными марионетками, занявшими свои места.

Роман Джонатана Коу замечателен тем, что он, как писали на старых советских изданиях, адресован широкому кругу читателей: это и образец отличной истории, и литературная игра, и постмодернистский эксперимент, и в каждой ипостаси исключительно удачный.

Татьяна Наумова