Два в одном, или Един во многих

Два в одном, или Един во многих

Дело давнее. Поздним вечером (а за моросящим осенним дождилой темнеет рано) я очутился на улице Замшина. С богоугодной целью — дабы я поздравил его взрослую дщерь с юбилеем — заманил меня из привычного центра на правый невский бережок профессор «Герцовника» Альфонсов, мой учитель и старший товарищ. Когда приличествующие обстоятельствам стихи были прочитаны, нескушное вино скушано, а роскошные хризантемы в богемском хрустале склонили мохеровые шевелюры ниц, я засобирался в обратный путь. От предложения заночевать на диване в гостиной мне удалось решительно откреститься, ибо это лежбище облюбовала хозяйская собачонка — подозрительно милая породистая овчарка.

Распрощавшись с гостеприимной филологической семьёй, я спустился во тьму замшелой улицы и двинул пешком, сверяясь по нутряному компа́су с внутренним азимутом.

Дорога привела меня к кладбищу.

Поодаль — под плохо погашенным фонарём — угадывалась автомобильная стоянка.

Дальнейшее путешествие сделалось невозможным, ибо магнитную стрелу компа́са зашкалило.

Вокруг — ни души…

Внезапно из прорехи туч на капоты машин вытек желток луны, замызгав возвышающуюся посередь лакированного железа невысокую фигуру в плаще с капюшоном. Фигура — в поисках неизвестно чего — перемещалась меж нестройных автомобильных грядок. Движения почудились мне определённо знакомыми. Приблизившись — я встретился с ускользнувшим с моего небозёма двумя годами ранее Валентином Бобрецовым (теперь, как выяснилось, сторожем автостоянки*) — названым отцом художницы и поэтессы Насти Козловой, поэтом и художником.

* В бытность Валентина сторожем же в Каретном музее (а в те благословенные времена спортивной базе ДСО «Трудовые резервы») на Конюшенной площади, на трудовую вахту к нему затащил меня наш общий стихопишущий корефан, маг, йог и протяжный картёжник по прозвищу Ащ. (О нём, возможно, я ещё поведаю в грядущем «Прочтении».) Впоследствии в огромных пустующих залах мы устраивали ночные щемящие шабаши стихочтений, целомудренные лингвистические оргии и звонкие поэтические мессы. По свидетельству Бобрецова, дворец был славен тем, что там состоялся первый роман Набокова и последний — на тот период — его собственный. Развивался, затягивая в омут, и мой параллельный роман с опасной красавицей по имени Гелла. Однако вскорости лавочка свернулась. Дворец, кажется, запродали. Валю уволили. Домашними контактами мы не обменивались. Мобильники водились лишь у крутых бандюганов, за коих никто из известной мне тусы даже не осмеливался себя выдавать. Кроме, пожалуй, безбашенного Аща, за что он был натуральной братвой схвачен, отфигачен и занижен до неузнаваемости. Полностью оправиться и восстановить былой лоск по сию пору, ни косметическими ухищрениями, ни щадящей пластической хирургией ему не удалось. Дар чародея и обаяние карточного шулера выскочили из него, как кошки из горящей колбасной лавки. А вот способность к стихоплётству сохранилась и преумножилась.

Валя тотчас пригласил меня в сторожку и щедро угостил глинтвейном, что было как нельзя кстати. Я озяб. Кроме Бобрецова в помещении, наполненным то ли восточными благовониями типа опиума, то ли ладаном вперемешку с душистым табачным дымом, находились двое мужичков, как будто подшофе. По настоянию хозяина я прочёл этим сущностям дюжину стихотворений. Кропал я в то время замысловато, вирши были восприняты гостями Валентина не иначе как проповедь: оба вдохновенных слушателя с третьего текста трепетно внимали мне с колен, чем немало меня обескуражили.

С первым засвистевшим рогатым троллейбусом они как-то по петербургски несуетно растворились в полумраке за кладбищенскими воротами. Бобрецов, проводив меня до остановки, велел почаще заглядывать в гости. Прощаясь, он ловко извлёк из недр непромокаемого плаща скоросшиватель с машинописью и свиток с копиями дивных рисунков своей названой дочери.


Бобрецов Валентин Юрьевич

(псевдонимы Вера Мещей, Сеил Ким, Настя Козлова и др.)

Писатель стихов, художник. Потомок поморского костореза М. М. Бобрецова (1836–1910), материалы к биографии которого собирали Б. Зубакин и Б. Шергин.

Родился в Ленинграде в середине прошлого века. Окончил математическую школу и филологический факультет ЛГУ. Служил в стройбате. Женат, двое детей. Работал слесарем, кровельщиком, библиотекарем в БАН, сторожем, экскурсоводом, преподавателем ЛГУ, истопником, газетным карикатуристом, валил лес, писал кандидатские диссертации, изготавливал рыболовные снасти.

С 1997 года редактирует прозу для издательства «Азбука».

В 1991 году вёл отдел «Литературное приложение» в журнале «Русская литература», где печатал таких забытых и полузабытых поэтов, как Б. Божнев, С. Нельдихен, Б. Поплавский и др. — некоторых впервые в СССР и постсоветской России. Автор статей в словаре «Русские писатели. XX век» (М., 1998; М., 2005) и предисловий к ряду книг, в том числе: В. Шершеневич, «Листы имажиниста» (Ярославль, 1997), В. Маяковский, «Люблю» (СПб., 2001) и Н. Гумилев, «Шестое чувство» (СПб., 2005).

Первая поэтическая публикация — «Молодой Ленинград-76». Первая серьёзная публикация — в первом бесцензурном ленинградском альманахе «Лексикон» (Л., 1988). Стихи печатались в антологиях «Поздние петербуржцы» (СПб., 1995), «Всемирная эпиграмма» (СПб., 1998), «Город-текст» (Германия, 2002), «Стихи в Петербурге. 21 век» (СПб., 2005). Из примерно тридцати написанных автором книг типографским способом воспроизведены «Сизифов грех» (М., СПб., 1994), «Вторая рапсодия» (СПб., 2000), «Капризы» (СПб., 2001–2005) и «Цель ина» (СПб., 2006). Последние две — под псевдонимом Настя Козлова (во избежание недоразумений: Настя и Козлов — персонажи платоновского романа «Котлован»).

Настя Козлова

(известна также под псевдонимами Н. Казлова, Валентин Бобрецов, Вера Мещей, Сеил Ким и др.)

Художник и поэт, представитель многонационального русского народа. Родилась в Пскове, где закончила философский факультет Псковского государственного им. XXI (внеочередного) съезда КПСС университета и аспирантуру при нем. Тема кандидатской диссертации — «Борода как явление идеологической атрибутики в СССР» (1981). В 1975 году (Ленинград, Библиотека АН СССР) была среди подписавших «Манифест иморжевизма», где впервые сформулированы эстетические принципы того, что поздней будет названо постмодернизмом.

Как художник впервые выставлялась в 1979 году (Тарту, Таллин). Первая персональная выставка — декабрь 2000 года (СПб., Фонтанный дом). Около полутора десятков стихотворных текстов опубликовано в антологии «Всемирная эпиграмма» (СПб., 1998. Т. 4. Россия).

В качестве «трех источников и составных частей» своей стилистики автор называет русский и малороссийский лубок, книжную графику Жана Гранвилля и советский плакат 50-х годов на тему «Как себя вести в зоне ядерного поражения», а в качестве учителей — Козьму Пруткова и Александра Зиновьева.

Лауреат премий им. Веревки и Сковороды (Украина), им. Жаболоцкого (Беларусь), им. Мирослава Труслякова (Россия), им. Г’Оноре Шанкра (Франция) и им. Во-Видала (Североатлантический союз литераторов).

Соч.: «Вestиарий» (1976); «Культтовары и Собрание сочленений» (1981); «ПРО» (1989); «Чорный переделъ» (1995); «Навождение» (1997); «Пушкiниада» (2000); «Капризы» (в 3 тт., 1996–2005); «Dewitchникъ» (2004); «Сапоги, или Пытки и казни народов мира» (в 9 парах-томах с двумя Фурнитурами и Прикладом, 1995–2006); «Не порно, но задорно» (выбранные присловья и загадки русскаго народа) (2004); «Логофилические шизобретения» (2006); «Цель ина» (2006) и др.

Валентин Бобрецов — стихи

о Насте Козловой

Настя Козлова в ЖЖ

Картины Насти Козловой

Евгений Мякишев