- «Алитейя», 2012
- Середина семидесятых годов XIX столетия. Япония, только что отказавшаяся от
300-летней политики самоизоляции, направляет в Россию послом вице-адмирала Эномонто Такэаки. Первому в истории двух стран Чрезвычайному и Полномочному послу предстоит не только заложить основы дипломатических отношений — ему поручены весьма непростые переговоры с Россией по территориальному вопросу.
Посол приезжает в Санкт-Петербург с тяжелыми предчувствиями. Как отреагирует гордый и болезненно самолюбивый русский император, если узнает, что принял Верительные Грамоты посла из рук человека, который только шесть лет назад был назван государственным преступником и брошен в тюрьму за вооруженный мятеж против своего императора?
Однако по дороге в Россию у Эномото случилась встреча с молодым русским офицером.
Мишель, я хочу попросить вас кое о чем… Только вы должны
пообещать мне две вещи: во-первых, непременно выполнить
мою просьбу…
— А во-вторых? — Михаил Берг, во все глаза, словно открывая
для себя, глядел на трогательные завитки пепельно-русых волос на
тонкой девичьей шее, борясь с желанием протянуть руку и потрогать
эти завитки. — Говорите, Настенька, не смущайтесь!
Михаил Карлович Берг, двадцатилетний прапорщик Сапёрного
батальона, смотрел на свою невесту Настеньку с нешуточным обожанием,
и был готов исполнить все, что она ни попросит. И она,
и кто угодно в эту минуту; готовность осчастливить весь мир свойственна
всем искренне влюбленным.
Настенька Белецкая искоса поглядела на жениха.
— А второе… Во-вторых, вы не должны надо мною смеяться, а,
самое главное, не думать обо мне скверно. Как о сумасбродке, которая
совсем не помнит о приличиях, а только о нарядах.
— Обещаю, Настенька!
— Нет, я и вправду не такая! Честное слово! Но у вас, Мишель,
такая оказия, что удержаться просто невозможно! Так обещаете?
— Клянусь!
— Мишель, если вы и вправду, как предполагаете, попадете
нынче весною в Париж, то… Не привезете ли вы мне кое-что от мэтра
Ворта?
— Мэтр Ворт? А кто это, Настенька? Ваш знакомый? Родственник?
Настенька рассмеялась:
— Глупенький… Впрочем, как и все мужчины… Хотела бы я быть
родственницей этого Ворта — как и все дамы и девицы Европы, наверное…
Нет, мы не родственники и, к сожалению, не знакомы.
Мэтр Ворт — знаменитый французский портной английского происхождения.
Кутюрье, как говорят в Париже. О нем много пишут
в журналах, Мишель… У него в Париже ателье так и называется —
«От кутюр». А шьет он, как пишут, не только на заказчиц, но и на
манекенщиц. Ну, на девиц определенного сложения и телесной конституции,
понимаете?
— Пока не очень, Настенька, — хмель от нескольких бокалов
шампанского, выпитого Бергом на собственной помолвке, начал потихоньку
выветриваться из головы.
Невеста, мельком глянув на закрытые двери оранжереи, куда несколько
минут назад специально утащила жениха, бросилась к нему
на шею.
— Мишель, всего одно платье! Привезите мне только одно платье
от Ворта, и у вас будет не только самая красивая, но и самая
счастливая невеста во всём Санкт-Петербурге! Счастливая и благодарная,
Мишель! Ну, пожалуйста! Обещайте мне!
— Ну, разумеется, разумеется — всё, что угодно, Настенька! Вот
только смогу ли я угодить? — чувствуя, что от запаха волос невесты
голова у него снова начинает кружиться, Берг чуть отстранился, шутливо
погрозил пальцем. — Помните, я как-то сопровождал вас в «экспедицию» по галантерейным лавкам? Вы тогда, Настенька, какие-то
ленты искали, или пуговицы… Право, теперь и не вспомнить!
— И что же?
Берг рассмеялся:
— Вы тогда, Настенька, какие-то дамские мелочи два часа искали,
всех приказчиков в галантерейном ряду на ноги подняли,
покуда нашли… А тут целое платье! Да разве я в дамских платьях
хоть что-то понимаю, Настенька? Нет, я, конечно, пойду к этому
вашему Ворту, и потребую самое лучшее, не сомневайтесь! Только
вот угожу ли?
— Угодите, если постараетесь, Мишель! Во-первых, я дам вам
нумер журнала «La mode» с изображением. И снабжу вас… Снабжу
вас снятою с меня портновскою меркою — мы ведь уже помолвлены,
это вполне прилично, я думаю — когда жених знает пропорции
своей будущей жены, не так ли?
Сохраняя на лице добрую улыбку, Берг представил себя в некоем
«дамском царстве», выбирающим нужные фасоны платьев… под
насмешливыми взглядами приказчиков и посетителей, Чёрт… Неужто
Настенька, такая умная девица, не понимает, что есть вещи,
делать которые русскому офицеру просто неприлично? Нет, наверное,
не понимает… И не поймет: услыхала только про Париж, и вся
уже мысленно там… Отказывать и возражать разумеется нельзя, —
возьмет и вернет кольцо, с нее станется! Характер-то у моей Настеньки
отцовский, железный… Ладно, поглядим…
— Ладно, поглядим, Настенька, — повторил он вслух, снова зарываясь
лицом в волосы невесты.
— Обещаете, Мишель? — чуть отстранившись, Настенька подняла
голову, требовательно и очень по-детски глядя ему в глаза.
— Слово военного сапёра! — шутливо щелкнул каблуками Берг.
Военная карьера прапорщика Михаила Берга началась пять лет
назад, когда отец привез юношу в Санкт-Петербург. Баллов при сдаче
экзаменов в Инженерное училище для зачислении не хватило,
и Карл Берг, недолго сомневаясь, решил: сыну будет только полезно
начать познавать службу с самых азов, со школы вольноопределяющихся.
Мише Бергу, не возражавшего против решения семьи определить
его, единственного сына, по военной линии, более всего
хотелось стать гвардейским офицером. А еще лучше — гвардейцемкавалеристом
— однако такие расходы для семейства Бергов оказались
неподъемными. И он по примеру деда согласился стать сначала
военным инженером. А когда не получилось, то сапёрное дело
оказалось самым близким к семейной задумке.
Через два года Михаил Берг закончил школу вольноопределяющихся.
Подав рапорт, он добыл себе место командира взвода в
сапёрной роте, направляемой в Туркестан. А еще через три месяца
получил первое ранение в ожесточенной скоротечной схватке под
Хивой. За ранением последовала и первая награда, потом вторая.
По завершению Туркестанской кампании Берг некоторое время
прослужил при штабе наместника Государя, генерала Кауфмана.
Однако мирная служба в далеком гарнизоне оказалась молодому
подпоручику не по нутру. И он при первой возможности перевелся
в Петербург, а там дождался вакансии в Сапёрном Лейб-гвардии
батальоне, и в чине прапорщика был зачислен исполняющим должность
батальонного казначея.
Мирная жизнь, хоть и в столичном гарнизоне, тяготила молодого
офицера. Получив боевой опыт во время Туркестанской экспедиции
Кауфмана, он и теперь был готов воевать где угодно и с
кем угодно. Тем паче, что жалование младшего офицера в мирное
время было мизерным, и даже не играя в карты и не пускаясь во все
тяжкие, Берг часто честно делил с денщиком единственную булку
с чаем и ложился спать полуголодным.
Большинство прочих младших офицеров из небогатых семей
смотрели на такое положение дел философски, делали долги и рыскали
по Петербургу в поисках всё новых заимодавцев. Берг долгов
старался не делать, и подавал рапорты всякий раз, как где-нибудь
на окраине империи начиналась военная «заварушка». Однако в короткую
боевую командировку — снова в Туркестан — удалось вырваться
только один раз, да и то на полгода. Вернувшись в батальон,
Берг стал ждать новой военной оказии.
Однако новых войн у России пока не предвиделось, и
прапорщик начал подумывать о женитьбе и неизбежной, как следствие,
отставке с военной службы. И тут сама судьба, кажется, пошла
ему навстречу: на одном из рекомендованных господам офицерам
благотворительных балов Берг был представлен единственной
дочери главноуправляющего штабом Корпуса инженеров при Министерстве
путей сообщения тайного советника Белецкого, Настеньке.
Отец Настеньки поначалу отнесся к новому знакомому дочери
с прохладной и малоскрываемой иронией, и при первом же личном
знакомстве затеял технический спор о туннельном строительстве.
Однако попытка «срезать» молодого офицера-сапёра не удалась.
Михаил Берг смело отстаивал свою точку зрения, а немного погодя
по почте прислал Белецкому вырезки из журнальных статей,
подкрепленные собственными расчетами. Приятно пораженный
технической эрудицией молодого офицера, Белецкий стал всячески поощрять углубление знакомства своей единственной дочери,
а позже, убедившись в серьезности намерений молодого человека,
твердо обещал будущему зятю после его выхода в отставку с военной
службы достойное место в министерстве путей железнодорожного
сообщения.
Словом, партия намечалась вполне достойная. Единственное,
что смущало Берга — то, что его собственное семейство было отнюдь
не богатым. И будущий брак с дочерью владельца огромных
поместий и к тому же, как оказалось, крупного акционера в золоторудной
промышленности, мог породить досужие сплетни о «женитьбе
на деньгах». Но судьба и тут пошла ему навстречу: зимой
отошедшая в мир иной тётушка Берга сделала его наследником
вполне достаточного состояния.
И вот ранней весной 1874 года у Михаила Берга и Настеньки
Белецкой состоялась помолвка. Свадьбу было решено сыграть
по старорусскому обычаю, в декабре. А пока у прапорщика Берга
случилась неожиданная, но приятнейшая командировка: командир
батальона князь Кильдишев назначил его и еще двух офицеров в сопровождение
на лечебные воды в Швейцарию команды выздоравливающих
раненых. Сопровождающим было также неофициально
разрешено использовать недельный отпуск для поездки в Париж.
Узнав об этом, Настенька не смогла удержаться и немало озадачила
жениха необычным своим поручением, от которого было никак
невозможно отказаться!