Глава из книги «GАYs. Они изменили мир…»
О книге «GАYs. Они изменили мир…»
Пару лет назад в одной английской газете опубликовали список самых влиятельных и именитых британских геев. Список представлял собой перечисление людей с указанием профессиональной деятельности каждого. Стивен Фрай там тоже, конечно, был. Рядом с его именем стояло емкое everything (всё). Действительно, определить род деятельности Фрая — задача сложная. Сам он в шутку называет себя «британский актер, писатель, король танца, принц плавок и блогер». К этому определению стоит еще прибавить «а также колумнист, теле- и радиоведущий, сценарист, режиссер, меломан, юморист, человек энциклопедических познаний, обладатель мозгов размером с графство Кент и национальное достояние Британии». Последний титул сам Стивен объясняет так: «Я, кроме прочего, еврей, гей, бывший преступник и во многих отношениях чужестранец в Англии. Как ни парадоксально, боюсь, именно поэтому меня и вписали в символы Англии. Я ведь больше других понимаю, каково это — быть англичанином».
О начале жизненного пути британского национального достояния нам известно довольно-таки много — благодаря опубликованной в 1997 году и высоко оцененной критиками и читателями автобиографии под названием «Моав — умывальная чаша моя», в которой Стивен описал первые восемнадцать лет своей жизни.
Стивен Фрай родился 24 августа 1957 года в английском городке Чешэм в графстве Бекингемшир в семье, принадлежащей к высшему слою среднего класса, — из тех, что живут в собственном большом доме, имеют возможность нанимать слуг и отсылать детей в престижные частные школы. Он был средним ребенком в семье — брат Роджер старше его на два года, сестра Джо младше на семь лет. Отец Стивена, Алан Фрай, физик и изобретатель, мать, Мэриэн, по образованию историк. Отцовские корни уходят глубоко в английскую почву — представители рода Фраев с гордостью утверждали, что, в отличие от других претендентов на исконно английское происхождение, они не прибыли на остров вместе с Вильгельмом Завоевателем, а встречали его у берегов Дувра. Мамины же предки были восточноевропейскими евреями — ее отец иммигрировал в Англию в
«Я никогда не встречал человека, который хотя бы приблизился к отцу по силе ума и воли, способностям к аналитической мощи», — так Фрай говорит об отце. «Она потрясающе теплый, невероятно дружелюбный и приятный человек. Самый позитивный и улыбчивый из всех, кого вы когда-либо видели», — а это уже о матери. Родители Фрая очень любили друг друга: Стивен в детстве ни разу не слышал, как они ругаются, и даже вообще не подозревал, что такое возможно. «Быть может, эта близость, взаимозависимость и безоглядная любовь друг к другу отчасти и объясняют страх, который долгие годы удерживал меня от совместной жизни с другим человеком. Мне казалось, я не сумею завязать отношения, достойные тех, что существуют между моими родителями», — размышлял он впоследствии в своей автобиографии.
В Чешэме, на школьной площадке, в возрасте шести лет Стивен упал и сломал нос, из-за чего он вырос искривленным. Стивен иногда раздумывал над тем, чтобы его выправить, но так и не надумал. Как он сам сформулировал — видимо, полушутя-полусерьезно: «Мы оберегаем свои пустяковые изъяны единственно ради того, чтобы иметь возможность валить на них вину за более крупные наши дефекты».
После рождения сестры семья переехала в Норфолк — в большой дом в сельской местности, где у отца было достаточно места, чтобы заниматься своими изобретениями. И почти сразу же Стивена отправили в частную школу-интернат: сначала в подготовительную Стаутс-Хилл, затем в Аппингем. Лучше всего в школе, по его собственным воспоминаниям, Стивену давались гуманитарные науки, ложь и воровство. Однажды он пробрался тайком в кабинет директора Стаутс-Хилл, чтобы стащить почтовые марки, и обнаружил в ящике стола результаты ученических тестов на интеллект. Его имя было в самом верху списка. Директор подчеркнул карандашом характеристику: «Без малого гений» и приписал: «Черт побери, это же все объясняет».
Каким бы «без малого гением» Стивен ни был, это не избавило его от свойственных многим детям и подросткам мук и переживаний на пути взросления. Ситуация в его случае осложнялась еще и тем, что он страдал от астмы и был физически неловок — при царящем в Англии и особенно в частных школах культе здорового образа жизни и занятий спортом это автоматически отставляло его в сторону, не позволяло чувствовать себя «одним из всех». «Несчастье и счастье я вечно носил с собой, куда бы я ни попадал и кто бы меня ни окружал, — просто потому, что никогда не умел присоединяться».
Еще сильнее отделяло его от сверстников достаточно раннее осознание своей гомосексуальности. В открытом письме, которое
Конечно, круг чтения юного Стивена не ограничивался гомосексуалами. Он вообще читал запойно — всегда, сколько себя помнит. Лет в двенадцать он стал страдать от бессонницы и, бывало, «заглатывал» по две-три книги за ночь. Вместе с книгами в его жизнь вошел волшебный мир слов. Их звучание, их значение, их самые причудливые сочетания — все это стало настоящей страстью его жизни. На данный момент, наверное, мало найдется в Англии людей, которые обладали бы большим словарным запасом и так мастерски им пользовались — любя и принимая язык как в самых высших, так и в самых низших его проявлениях. Недаром Стивен считается еще и одним из самых изощренных британских сквернословов. Страстная любовь к словам, к языку, виртуозное им владение ярчайшим образом проявляются во всех ипостасях его творчества: телепередачах, радиопостановках, статьях, книгах.
Интересно, что классическое британское произношение Фрая, насладиться которым можно, допустим, послушав начитанные им книги про Гарри Поттера или сказки Оскара Уайльда, или рассказы Чехова, или его собственные произведения, — не появилось у него само собой. В детстве он говорил торопливо и невнятно, глотал окончания слов, поэтому пришлось нанять преподавательницу-логопеда, которая давала ему частные уроки, пока он не научился произносить слова так, как произносит их сейчас.
На втором году обучения в Аппингеме Стивен впервые в жизни влюбился — в своего соученика. Всю боль и радость, которые принесло с собой это чувство, он тоже подробно описал в автобиографии. «И тогда я увидел его, и все переменилось на веки вечные. Небо никогда уже не окрашивалось в прежние тона, луна никогда не принимала прежней формы, воздух никогда не пах, как прежде, и пища навсегда утратила прежний вкус. Каждое известное мне слово сменило значение; все, бывшее некогда надежным и прочным, стало неверным, как дуновение ветерка, а каждое дуновение уплотнилось до того, что его можно было осязать и ощупывать».
Любовь изменила его жизнь, позволила острее чувствовать и воспринимать действительность, дала толчок к творчеству, но она же и ускорила скольжение по наклонной плоскости. «Все, что я ни делал, на публике или в одиночестве, было экстремальным. Мои прилюдные шутки и выходки становились все более безумными, мое тайное воровство — все более регулярным». В итоге Стивен был пойман за руку на воровстве, отстранен на несколько месяцев от занятий, а за второй проступок (когда он, на тот момент самый юный член Общества Шерлока Холмса за всю его историю, поехал в Лондон на заседание общества, а вместо этого застрял на четыре дня в кинотеатре, завороженный «Крестным отцом», «Кабаре» и «Заводным апельсином», и в итоге опоздал вернуться на занятия) был и вовсе исключен.
После этого его еще раз исключили, уже из местной школы; он попытался покончить с собой, наглотавшись таблеток; провалил выпускные экзамены, совершил несколько краж, включая кражу кредитной карточки у старого друга семьи, был арестован и провел три месяца в тюрьме. Видимо, для того чтобы возродиться к новой жизни, ему нужно было опуститься на самое дно. Из тюрьмы в восемнадцать лет он вышел если не новым человеком, то человеком, знающим, чего он хочет. Несмотря на пропущенные сроки вступительных испытаний, Стивен упросил принять его в городской колледж Норвича, блестяще сдал экзамены и поступил на отделение английской литературы в Кембридж — к тому же еще и выиграв стипендию на обучение.
На время обучения в Кембридже приходится одно из самых важных знакомств в его жизни, которое во многом определило его дальнейшую карьеру. Речь, конечно же, идет о знакомстве с Хью Лори. Последний, будучи в то время председателем студенческого актерского клуба Cambridge Footlights («Огни рампы»), посмотрел спектакль по написанной Стивеном комической пьесе «Латынь!» и попросил Эмму Томпсон их познакомить. «Я туда пришел, и он сказал: „Привет. Я только что написал песню. Тебе противно будет ее послушать?“ И я ответил: „Нет, не противно — я послушаю с удовольствием“. Песенка мне очень понравилась, и мы тут же начали вместе писать. Вот буквально через двадцать минут и начали. И у меня было ощущение, словно я знаю его всю жизнь. Это было невероятно — просто абсолютно невероятно. Он был таким веселым и обаятельным, и я чувствовал, что наши суждения во всем примерно совпадают. Это было так просто — и так чудесно. Мгновенное взаимное притяжение — наверное, так это можно назвать», — вспоминал потом в одном из интервью Фрай. Притяжение, связавшее этот творческий дуэт тридцать лет назад, действует и по сей день. Пусть Хью и Стивен давно уже не участвовали в совместных проектах, они по-прежнему лучшие друзья, постоянно общаются и каждое Рождество непременно встречают вместе, в большом семейном кругу (Стивен еще и крестный отец всех троих детей Хью).
После Cambridge Footlights были первые, не очень удачные, проекты на телевидении, за которыми последовало знаковое появление в культовом британском сериале Blackadder (англичане до сих пор употребляют в повседневной речи цитаты из этого сериала так же часто, как русские — из «Бриллиантовой руки» или «Кавказcкой пленницы»); и, наконец, проекты, сделавшие из них настоящих звезд, — «Шоу Фрая и Лори», состоявшее из написанных и разыгранных Стивеном и Хью блистательных юмористических скетчей, и сериал «Дживс и Вустер» по произведениям Вудхауса. Любопытно, что от последнего проекта Хью и Стивен вначале пытались отказаться — они считали, что любимый обоими автор экранизации не поддается. И только когда предложивший им роли продюсер сказал, что обратится в таком случае к другим актерам, друзьям пришлось согласиться — о чем они вряд ли когда-нибудь впоследствии сожалели. В самом деле, наверное, для всех, кто смотрел сериал, уже немыслимо представить себе других актеров в роли простоватого, но отзывчивого и жизнерадостного аристократа Вустера и его невозмутимого, умного и находчивого камердинера Дживса, — настолько Фрай и Лори вжились в эти образы.
К середине девяностых Стивен Фрай по всем признакам стал очень успешным человеком. Помимо совместных проектов с Хью Лори, в его творческом багаже была адаптация для Вест-Энда популярного в
Сам он потом объяснял положение, в котором оказался, таким образом: «У меня было ощущение, что вся моя жизнь совершенно бессмысленна. Я провел много времени, добиваясь различных целей, и в конце концов понял, что все это было пустой тратой времени, потому что каждая достигнутая цель оказывается разочарованием, если думаешь, что это способно принести тебе счастье». Деньги, успех, слава — все это не принесло счастья Фраю; возможно, потому что внутри он был чудовищно одинок. Расставшись вскоре после окончания Кембриджа со своим партнером студенческих времен — тот обожал культуру гей-клубов и баров, которую не мог принять Стивен, — Фрай решил и вовсе завязать с сексом, целиком посвятив себя работе. Об этом в середине
К 1995 году период воздержания у Фрая продолжался уже около пятнадцати лет. Но одинок он был не только в личной жизни — всегда стремясь нравиться людям и держась за образ обходительного светского остряка, Стивен никому не говорил о раздирающих его изнутри демонах, ни у кого не мог попросить помощи. «Он позволяет людям видеть только то, что хочет, чтобы они видели. Он всегда старается прийти другим на помощь — настоящий добрый дядюшка; и никогда ничем не выдает своего одиночества. Он очень автономный человек — словно остров. Последний, от которого я бы ожидал, что он появится на моем пороге и попросит о помощи», — так сказал о Фрае один из самых близких друзей сразу после его загадочного исчезновения.
Как выяснилось позже, Стивен тогда второй раз в жизни пытался покончить с собой — подоткнул одеялом дверь в гараже и просидел несколько часов в машине, держа руку на ключе зажигания. Только мысль о родителях удержала его от этого шага. Но оставаться в Лондоне и продолжать вести прежнюю жизнь он просто физически не мог. Выход из этой ситуации он увидел только один: сел на паром и отправился инкогнито в Европу — в Бельгию, Голландию, Германию. Родным он позвонил, только после того как обнаружил передовицу английской газеты, в которой говорилось о том, что его разыскивают. Именно после этого срыва Стивен впервые обратился к врачам, и ему поставили диагноз — маникально-депрессивный психоз. У людей, страдающих этим заболеванием, периоды полного упадка сил и беспросветности чередуются моментами эйфории, когда они ощущают себя способными на выдающиеся свершения.
Через несколько лет он снял документальный фильм о своем заболевании The Secret Life of Manic Depressive, в котором откровенно рассказал о своих симптомах, проконсультировался со специалистами, а также побеседовал с другими людьми, которым был поставлен такой же диагноз, — как они живут с ним, что чувствуют, как справляются. Этот фильм помог тысячам посмотревших его людей — осознать проблему, разобраться в себе, обратиться к врачам за помощью. Когда Фрая спросили, зачем он вообще стал с этим связываться, он объяснил: «Я нахожусь в редком и очень выгодном положении, имея возможность обратиться к обществу, с легкостью ставящему клейма на людей. Я пытаюсь разобраться, почему люди морщат нос, отворачиваются и затыкают уши, когда речь заходит о душевных болезнях, при том, что, когда дело касается болезней печени или каких-нибудь других органов, все наизнанку готовы вывернуться от сочувствия».
В том самом кризисном
В 1997 году Фраю довелось сыграть, наверное, главную роль в своей жизни — роль человека, который еще в детстве заворожил его волшебством виртуозного владения словами и остроумием, а позже, в юношеские годы — всей своей судьбой. Речь идет, конечно же, об Оскаре Уайльде, которого Фрай сыграл в фильме Брайана Гилберта «Уайльд». В эту роль Стивен вложил свое представление о гениальном ирландце — основанное на произведениях Уайльда, описаниях его биографов, воспоминаниях друзей, письмах. Фрай играет не машину для производства острот и парадоксов, не высокомерного и эгоистичного позера, но человека глубоко чувствующего, любящего, великодушного; не обеляя, но раскрывая образ во всей его полноте и трагичности.
С тех пор было еще немало свершений и достижений, успешных ролей и проектов в самых разных областях. Стивен успел побывать беспринципным пиарщиком в «Абсолютной власти» и добродушным адвокатом в «Кингдоме», обаятельным британским психиатром в американских «Костях» и голосом Чеширского кота в Бертоновской «Алисе». Он выступил с блестящим режиссерским дебютом, сняв фильм «Золотая молодежь» по роману одного из его любимых писателей Ивлина Во, и объехал все пятьдесят американских штатов на своем знаменитом лондонском такси для проекта «Стивен Фрай в Америке». Он продолжает неутомимо собирать технические новинки — особенно продукцию фирмы Apple, и пишет заметки обо всем новом в мире цифровых технологий. Раз в несколько лет он запирается на несколько месяцев в каком-нибудь уединенном месте — чаще всего, своем сельском доме в Норфолке, — чтобы, ведя жизнь отшельника, написать очередную книгу. Таким образом на свет появились четыре его блестящих романа, занимательная история классической музыки, увлекательное пособие по написанию стихов и две части автобиографии.
Он еще с