Кандагар
- Россия, 2010
- Режиссер — Андрей Кавун
- 97 мин.
Экипаж транспортного самолета Ил-76 в составе пяти здоровых серьезных мужчин готовится к отлету из Стамбула. О содержимом груза, который им только что передали, никто из них особо не задумывается: бортинженер из Харьковской области (Богдан Бенюк) хочет успеть на свадьбу к дочке, радист (Александр Голубев) размышляет о том, почему подружка не приняла его предложение, второй пилот (Владимир Машков), только что счастливо избежавший встречи с турецкой полицией, травит байки, капитан (Александр Балуев) и штурман (Андрей Панин) в основном молчат, потому что просто хотят побыстрее закончить дело и рвануть домой. В воздушном пространстве Афганистана самолет начинает преследовать МиГ-21, пилот которого приказывает экипажу посадить Ил в Кандагаре. На быстренько созванной где-то там же в аэропорту пресс-конференции общественности сообщают, что самолет вез патроны в страну, в которой вообще-то идет война, поэтому российские летчики остаются у талибов. Члены экипажа сначала веселятся, потом сильно нервничают, а потом привыкают. В плену им предстоит провести 378 дней — столько же провели в Афганистане реальные прототипы героев, получившие после возвращения домой Ордена Мужества и Звезды Героев.
Первая реакция на «Канадагар» — полное недоумение. Телевизионная реклама с логотипом канала «Россия» настраивала на просмотр патриотического боевика: взрывы, красивые мужики в белых рубашках, талибы с автоматами, истребители в голубом небе, ну и Машков, который для режиссера Кавуна, до этого поставившего бушковскую «Охоту на пиранью», теперь что-то вроде счастливого талисмана — без его прищура никуда. Все, что вошло в трейлер, есть и в фильме, но в количествах, обратно пропорциональных основному содержимому — совершенно негероическим будням в плену. Физиономии главных героев вытягиваются еще в самом начале, когда их только приводят в новое жилище, — и в таком виде они останутся почти до самого финала. Все главные события происходят за кадром: пошел герой Машкова без спроса погулять, покурил, глядя на горные пейзажи, — и все, в следующую секунду его уже тащат с разбитым лицом обратно к товарищам. Что делало государство для спасения захваченного экипажа? Вело ли переговоры? Что творилось в то время в их семьях? Об этом зрителю знать необязательно, потому что он, как и персонажи «Кандагара», находится в абсолютно замкнутом пространстве. Мало того — из-под ног с довольно непривычной для российского кинематографа жестокостью поочередно выбиваются все «подпорки», все те нравственные и социальные максимы, за которые свойственно цепляться отчаявшемуся человечку. Сперва религия: бортинженер, дравшийся в самом начале за православный крестик, из-за него же чуть не погибает, а молодой радист, отказывавшийся читать Коран, потому что «вы че, я ж крещеный», через пару месяцев уже готов принять ислам. Затем — дружба, товарищество, братство. Плен не только не способствует единению, он страшно разобщает (реальные летчики, между прочим, с друг другом не общаются до сих пор). Каждый забирается в какую-то свою личную барокамеру и оттуда подает внешнему миру слабые сигналы: выпить, закусить, побриться, сыграть в футбол. Никаких разговоров по душам, никакой дружеской поддержки. Но хуже всего дело обстоит с Родиной — она вообще оказывается понятием настолько абстрактным, что его невозможно даже сформулировать.
Было ли все так задумано изначально или материал, основанный на реальных событиях, оказался сильнее псевдопатриотического посыла — вопрос для отдельной дискуссии (хотелось бы верить в первое, но верно скорее всего второе), вывод же в любом случае напрашивается жутковатый: в реальности чужбина меньше всего похожа на дивный новый мир с понимающими аборигенами, это хаос, в котором надо терпеть, выживать и ждать — причем неизвестно чего. А крестик с флагом лучше сразу выкинуть подальше.