Без любви
Что мы знали обо всем этом? В лучшем случае — обрывки песен и фильмов:
— Три танкиста, три веселых друга.
— Четыре танкиста и собака.
— Что же ты, зараза, вместе с танком не сгорел?
— В броню ударила болванка, погиб наш славный экипаж.
Историк Бояшов доказывает: погибли, сгорели заживо почти все, кто воевал в самоходных печах, украшенных по бокам топливными баками; после удара болванки жить трем танкистам оставалось три секунды. Но современному человеку некогда скорбеть о старине далекой. Чтобы читатель вздрогнул и осознал, нужен вымысел, талант и, увы, нужна фантасмагория. Такую фантасмагорию создал писатель Бояшов.
Выморочный мир, от Урала до Берлина заполненный одной только бронетехникой. Там искореженные танки подают полные боли голоса и взывают к мести. Их слышит только один человек (человек?) — мумия, покрытая фиолетовыми рубцами, череп с горящими глазами, Ванька Смерть, безъязыкий Акакий Акакиевич в увешанной орденами шинели, воскресший мститель. Он рвется навстречу врагу с воплем, заглушающим мотор, а с облака ему ласково кивает Танкистский Бог в кожаном шлеме, Господь Механик-Водитель, окруженный душами погибших танков.
Системный бред героя довершает образ врага. Белый тигр, танк-призрак, огромный и бесплотный, тающий без следа, как и положено летучему голландцу. Белоснежный, вездесущий, неуязвимый, бессмертный, подобный злобному кашалоту Моби Дику, что откусил ногу капитану Ахаву. «Да! Я буду преследовать его и за мысом Доброй Надежды, и за мысом Горн, и за норвежским Мальштремом… Гоняться за Белым Китом по обоим полушариям, покуда не выпустит он фонтан черной крови и не закачается на волнах его белая туша». Так писал Мелвилл. У Бояшова герой только хрипит: «Белый тигр!» Он не выпускает фонтаны риторического пара, как Ахав: он действует — как машина или как зомби. Весь роман построен на реализации оксюморонов со словом «живой»: живой мертвец и живые машины. Но фантастика держится на прочном фундаменте. В дело идет все: фронтовые легенды о танковых асах-терминаторах, китайская мифология феникса и белого тигра, Мелвилл, «Русский характер» Алексея Толстого — и целая библиотека исторической и технической литературы о танках.
После новой книги Бояшова нет сомнений в двух вещах. Первая: каждый его новый текст оказывается на ступеньку выше предыдущего: «Повесть о плуте и монахе» — «Путь Мури» — «Армада» — «Танкист». Второе: никакая Бояшов не кустурица (так писала критика о прежних книгах), его лестница, скорей всего, ведет к созданию Большого Серьезного Эпоса. Пожелаем автору не спешить и не сорваться.