Остров Самуй

Отрывок из книги «Кухня Таиланда, или Путешествие в страну свободных людей», готовящейся к изданию в московском издательстве гастрономической литературы «Чернов и Кo». Фото авторов.

«Мы сошли в Сураттхани и доехали на автобусе до Донсака. Отсюда на пароме „Сонгсерм“ мы добрались прямо до причала в Натхоне. Так мы попали на Самуй».

Алекс Гарленд «Пляж»

Давайте немного познакомимся с тайским островом-курором, куда так стремятся попасть тысячи туристов. Остров Самуй (так он официально именуется в наших географических справочниках) — живописно гористый, в центре непроходимые джунгли, а вдоль побережья раскинулись плантации кокосовых пальм, фруктовые сады и рыбачьи поселки. По периметру проложена автострада, и от любого приморского отеля легко добраться до местных центров «культуры и отдыха», коих здесь предостаточно. Выбирая отель, неплохо знать, что на западном берегу удобных пляжей маловато — берег там каменистый, а море мелкое. А вот на восточном, песчаном, можно купаться вволю. Мало того, Самуй окружает ожерелье из 80 островков, в основном, необитаемых — там вообще рай! Местное население занимается рыболовством, разведением кокосов (утверждают, что лучших в стране) и, естественно, обслуживанием иностранных туристов. То есть нас.

До конца 1970-х остров сохранял первозданную девственность и не ведал о таких достижениях западной цивилизации, как проституция, травка и галлюциногенные грибочки. Но как только «белый дикарь» ступил на райскую землю, тут все и началось. Поначалу добрые туземцы понастроили дешевых бамбуковых хижин, поднесли гостям дары полей, лесов и моря, но изумившись, а потом и возмутившись поведению распоясавшихся любителей беспредельного оттяга, стали подавать робкие, а вскоре и решительные протесты — абсолютно безрезультатные. Делать нечего — со временем попривыкли, притерлись, а позже, уразумев немалую выгоду, научились ее извлекать. И уже в середине 1980-х Самуй стал популярным международным курортом, практически круглогодичным — климат тут превосходный, лишь с октября по декабрь северо-восточные муссоны несут собой сильные (теплые) дожди и легкие штормы, но зато все ярко зеленеет и благоухает.

Можете, перелетая из Бангкока на Самуй (около полутора часов) или переплывая туда на пароходе (это подольше), перечитать эту короткую справку 10–20 раз и попытаться написать ее изложение в своем блокноте — так время пройдет быстрее, и на горизонте замаячат очертания Натхона — столицы острова, городка, приятного во всех отношениях. Получить удовольствие можно сразу, буквально сойдя с причала, — в небольшом зале возле пристани убеленные сединами тайки делают массаж по высшему классу, хотя и безо всякой эротики. Зато тело поет, а душа воспаряет. В самом городе множество магазинов и магазинчиков, есть банки, медицинские учреждения (мало ли что) и бессчетное число ресторанчиков, где всегда предлагают свежайшие морепродукты. Но сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет, и сколько не пиши о «свежайших морепродуктах», тема остается умозрительной. Поэтому немного отвлечемся, займемся стряпней и приготовим кунг пхат кхинг — креветки с китайским уклоном, но по-тайски:

КУНГ ПХАТ КХИНГ

Креветки, жаренные с имбирем

8 крупных очищенных креветок; 2 столовые ложки растительного масла; 2 столовые ложки натертого имбирного корня; 1 столовая ложка измельченного чеснока; 3 столовые ложки куриного бульона; 1,5 столовые ложки рыбного соуса; 1 столовая ложка соевого соуса; 8 грибов сиитакэ; 2 перышка зеленого лука, нарезанных на куски длиной 6 см; 1/2 чайной ложки сахара.

В воке на среднем огне разогреть масло и обжарить чеснок и имбирь до золотистого цвета, затем добавить бульон, соевый и рыбный соусы и сахар. Энергично помешивать, пока не закипит, затем засыпать креветки, грибы и лук. Не переставая мешать, жарить еще 3 минуты, пока креветки не станут опаковыми. Любители острого могут добавить тонко нарезанный красный перчик.

Поупражнявшись в кулинарии и подкрепившись, можно продолжить путешествие. Первой достопримечательностью на нашем пути будет крошечный островок Фан у северо-восточной оконечности Самуя, соединенный с главным островом насыпной дамбой. Здесь расположен монастырь с восседающей на холме 12-метровой золоченой статуей медитирующего Будды. Напротив, чуть западнее, три известных прибрежных района: Банграк, или побережье Большого Будды, Бопхут и Мэнам. Песок здесь желтоватый и более крупный, чем на востоке. Но есть и свои плюсы. Бопхут, кстати сказать, старейшее на острове поселение, возможно, единственное место на Самуе, где туристы и аборигены живут в непосредственной близости — сущее наслаждение для любителей экзотического колорита.

Море, по словам особо рафинированной публики, здесь не столь прозрачное, как в других местах, зато можно носиться на водных лыжах до полного изнеможения. Мыобосновались там в 3-звездном Samui Palm Beach Resort, где менеджером работал симпатичный итальянец-трудоголик, за что-то невзлюбивший родной Сан-Ремо (нами, кстати, бесконечно любимый). Под его чутким руководством здесь был установлен безукоризненный порядок, разбит пышнейший сад с цветами и птицами, а прислуга вышколена до чрезвычайной пушистости… Вы где-нибудь видывали, чтоб утром на довольно обильном шведском столе за вами тенью ходил официант с подносом и тащил все выбранное вашим ленивым утренним оком?

В Мэнам роскошные отели соседствуют с дешевыми бунгало, но теплого невообразимой лазури моря и тешащей глаз картинки острова Пханган всем хватает. Еще западнее, а точнее на самом севере Самуя, тянется побережье Бангпо, здесь из моря поднимаются скалы и коралловые рифы — с аквалангом да и просто с маской, трубкой и ластами можно попробовать закорешиться с подводными обитателями (попадаются очень симпатичные). Самое удобное, на наш взгляд, побережье на востоке в живом и развеселом районе Чхавенг — целых 6 километров живописных бухточек, мелкого ласкового песка, кристально-чистой воды, и вдоль пляжа тянется непрерывный променад с бесчисленным количеством ресторанчиков, магазинчиков, массажных салонов и т.п. Соответственно и туристов (особенно в сезон) там предостаточно.

Каких-то особенно экзотических гастрономических удовольствий искать в отелях Чхавенга (особенно высококлассных) бесполезно. Завтрак в любом — стандартный: стакан свежевыжатого сока, тосты, масло, джем, чай/кофе, вареные яйца и яичница на наш выбор — с беконом или сосисками. Подобным образом будут составлены обед и ужин. Чувствуется тлетворное европейское влияние — нет, чтобы подать муравьиные яйца под рыбным соусом или фрикадельки из крокодилятины… Истинные гурманы в отелях не питаются — тем более под боком сотни ресторанчиков, маленьких забегаловок и уличных поварских станций, где предлагают любое тайское угощение, особенно морское, раз уж мы на острове. Попробуйте, например, стейк из акулы в кисло-сладким соусом или из кусок барракуды, жаренный на гриле с чесноком и зеленью, — никогда не забудете. Можно и не морское. Сладкоежки стоят в очередях за блинчиками с бананами, шоколадом, сгущенкой и кунжутом, что стряпают на променаде Чхавенга в походных кухнях.

Главная достопримечательность побережья Ламай — два утеса: Хин-та (Дедушка) и Хин-яй (Бабушка), похожие на… огромные мужские и женские гениталии. Настолько похожие, что каменный фаллический столб выше человеческого роста и береговая расщелина, размером под стать ему, служат неизменным поводом для шуток ниже пояса и выше сапога. В каких только позах и ракурсах тут не снимаются туристы, если бы кто-то удосужился собрать все снятое, забавный получился бы фотоальбом. Тайцы нас в данном случае разочаровали — на основе такого богатого естественного материала можно было создать эпическую поэму, по силе сравнимую с трагической историей Лота, а по длине с «Калевалой». У них же фигурирует какой-то куцый рассказ про деда с бабкой, отправившихся по одной версии искать невесту, а по другой жениха своему внуку/внучке (нужное подчеркнуть), попали в шторм — в результате и появились эти эротические достопримечательности (просто какое-то «жили-были дед да баба»).

Если вы не боитесь нестись в открытом старомодном джипе по ухабистым размытым дорогам, не отказывайтесь от «сафари», так здесь именуется поездка к водопадам и к «Секретному (или „Небесному“) саду», устроенному в горной ложбине в самом центре острова. Этот сад придумал и изваял для него огромное количество скульптур на буддийские сюжеты замечательный человек Ним Тхонгсук. Приступил он к работе в возрасте 77 лет и до конца дней своих (умер в 91 год), не покладая рук, высекал из камня сказочные фигуры. Кое-что так и осталось недоделанным — вон из канавы торчит пара огромных ног какого-то неслучившего персонажа.

«Я никогда не ездил на слоне», — с романтической грустью пели мы в далекой юности песню Высоцкого на стихи Геннадия Шпаликова, отчетливо осознавая, что так никогда и не поездим. Слонов мы видели лишь в зоопарке, цирке и кино, с дальними странами знакомились в «Клубе кинопутешествий», а в роли вожделенной, но все же доступной «заграницы» выступала Болгария. Теперь можете представить детский восторг взрослых людей, взгромоздившихся на спину громадины. Распевая во все горло все туже песню, с хоровым припевом «Фиг вам, еду!», мы постоянно гладили животное по голове, изумляясь ласковой колючести волосков, трепали за уши и все норовили добраться до хобота. Быстро раскумекав, с кем имеет дело, хитроватый погонщик жалобно нудил о «пура алифанте», коему так не хватает на пропитание, зашуршали баты, но ламентации не прекращались, нам было поведано про горькую долю уже самого слоноводилы.

Он оказался родом с бедного северо-востока, из семьи потомственных погонщиков — махаутов. Родители кормили его, пока могли, а на совершеннолетие подарили отпрыску юную слониху с напутствием зарабатывать самостоятельно. Паренек оказался смышленым, отправился вместе с подарком на Самуй и теперь неплохо кормиться за счет восторженных туристов. Надо признать, что «алифанту» требуется немало — 190 кг зеленых кормов и 250 л воды в день вынь да положь. Слоны в Таиланде из рода азиатских, они помельче африканских (высота самца до 3,2 м, самки до 2,7 м, вес может достигать 5 тонн), не такие лопоухие и лобик слегка вогнутый. Бивни у самцов внушительные (до 2,5 м, вес до 75 кг), у самок их обычно не бывает (у нашей, к примеру, не было).

Мы сперва позавидовали соседям, гордо восседающим на мощном бивненосце, зато потом они с завистью смотрели на нас — наша красотка с затейливым естественным бежевым узором на хоботе выделывала вензеля, приплясывала, становилась на колени, набирала воду из речки и обливала нас душем, заигрывала с самцами, короче веселила от души (поэтому поводу канючивший погонщик получил дополнительную мзду — видно, отец хорошо научил мальца обращаться со слонами и клиентами). В ритме танго продирались сквозь джунгли, инстинктивно втягивая голову в плечи при виде грозно нависающих «булав» дуриана — вот где пригодилась бы каска. На прощание угостили слониху бананами — ела она их, как и пристало девушке, очень изящно. А на нее уже усаживались американцы, и погонщик вновь завел свою волынку про «пура алифанта». Прощай, хитрюга. Удачи тебе!

Преисполненные радостью от осуществленной мечты, отправились в ближайшую забегаловку и решили в слоновью честь съесть что-нибудь вегетарианское — вдруг вырастем большими, как они, ни разу не пробовавшие «мертвечины». Выбрали кукурузные пончики — очень неплохо. Пробуем скопировать:

ТХОТ МАН КХАУ ПХОТ

Кукурузные пончики

Для пончиков: 350 г консервированной кукурузы; 1 столовая ложка порошка карри; 2 столовые ложки рисовой муки; 3 столовые ложки пшеничной муки; 1/2 чайной ложки соли; 2 столовые ложки светлого соевого соуса; растительное масло для жарки во фритюре.

Для соуса: 4 столовые ложки рисового уксуса; 2 столовые ложки сахара; кусочек свежего огурца (длиной 2,5 см); 1/2 маленькой моркови; 2 нашинкованные луковки шалота; 1 столовая ложка измельченного жареного арахиса; 1 маленький «мышиный» перчик, нарезанный тонкими колечками.

Кукурузу откинуть на дуршлаг и дать хорошенько стечь. Смешать все компоненты теста. Разогреть масло во фритюрнице. Набирать тесто ложкой, слегка обжимая пальцами и опускать в масло. Жарить пончики до темно-золотистого цвета, затем выкладывать шумовкой на бумажное полотенце. Теперь готовим соус. Огурец разрезать вдоль на четыре части, а потом тонко нашинковать. Морковь разрезать вдоль пополам и тоже тонко нашинковать. В сотейнике на маленьком огне при постоянном помешивании растворить сахар в уксусе и дождаться, пока сироп слегка не загустеет. Снять с огня и дать остыть. Перелить в пиалу, добавить все остальные ингредиенты и перемешать. Подавать пончики с соусом.

Если на Самуе вы заскучали (это вряд ли, но вдруг?), то можно съездить на остров Пханган — тут бродят безумные иностранцы-бэкпекеры, увешанные такими рюкзаками, с какими наши геологи не отправлялись в многомесячные экспедиции. У них это называется «пешеходный туризм». Наши сибариты в таком времяпрепровождении замечены не были — все больше у моря с коктейлем в правой и сигаретой в левой. Островок хорошо известен среди молодежи всего мира — хотя бы по той же книге Алекса Гарленда «Пляж». Цитируем: «Новой таиландской Меккой стал расположенный по соседству остров Пханган. Через несколько лет, когда я оформлял паспорт, намереваясь вылететь в Бангкок, мне позвонила одна моя подруга и дала совет. «Не забивай себе голову Пханганом, Рич, — сказала она. — Хатрин давно уже не тот. Теперь там продают билеты на full-moon parties».

Действительно, в последние годы Пханган приобрел мировую славу благодаря идее предприимчивого владельца самуйского отеля Paradise Bungalow — в полнолуние вывозить заскучавших зажравшихся туристов на пханганский пляж Хат-Рин и, обеспечив бесперебойную доставку горячительных напитков, устроить им «Вечеринку Полной Луны» (Full Moon Party) с полным же оттягом. Затея понравилась (не хватает западным людям единения и вольницы) и стала набирать обороты — каждый месяц в полнолуние вечером целые флотилии яхт, катеров, лодок и прочих плавсредств отправляются на остров, а там — выпивка до положения риз, музыка до оглушения, танцы до упаду, травка до одури и любовь до умопомрачения (в смысле любой степени свободы).

Для большинства бэкпекеров путешествие на Full Moon Party начинается в Бангкоке, на Кхао-Сан (улице «мокрого риса») — около полукилометра недорогих гостиниц, туристических и транспортных агентств, баров и кафе, настоящая Независимая Республика Вольных Скитальцев. Здесь можно дешево переночевать, постирать бельишко, забраться в Интернет, поесть за 20 батов, изготовить любые фальшивые удостоверения, почти по себестоимости сделать в турагентствах визы в Китай, Гонконг, Сингапур, Непал, Индию и Австралию. Здесь же можно продать часы, фотоаппарат, бутылку водки и потертые джинсы, проколоть любую часть тела, заплести косички, напиться и накуриться. Там покупают обычно joint ticket — совмещенный билет на ночной автобус до Сураттхани и скоростной катер до Самуя, чтобы затем попасть на Пханган, где на знаменитое ночное пати соберется несколько тысяч фарангов (так тайцы называют иностранцев) с целью оттянуться босиком под гипнотическим светом полной луны на семи пляжных танцплощадках. Наутро отгулявшую публику собирают, грузят на те же плавсредства и доставляют на Самуй, а тайцы чистят пляжи Пхангана (как раз до следующего полнолуния работа обеспечена). Все довольны.

Попробуйте съездить на остров Тау (буквально: «черепаха», ибо своими очертаниями ее напоминает, хотя, есть мнение, что здесь когда-то водилось множество морских черепах, отсюда, мол, и название). Среди местного населения остров прославился тем, что его 18 июня 1899 года посетил король Рама V и на огромном валуне оставил свою роспись. С 1933 Тау служил лагерем для политзаключенных, но в 1947 году премьер-министру удалось добиться у короля Рамы IX амнистии для всех узников, и лагерь ликвидировали. Теперь здесь очередной райский уголок, куда очень даже стоит добраться. Во-первых, потрясающая морская прогулка, во-вторых, такой подводный мир, что и пером не описать, и, в третьих, очень дешевые курсы аквалангистов и подводной фотографии. Самый долгий и дорогой начальный курс длится четыре дня и включает теорию вкупе с четырьмя погружениями (максимальная глубина — 18 метров). Продвинутому аквалангисту дозволяется погружаться до 30 метров, а фотографов учат, как правильно зависать с камерой перед пугливой рыбиной. Кстати, культовый фильм «Пляж» с очаровашкой Ди Каприо был снят на тайском острове Пхи-Пхи в Индийском океане, хотя в романе Гарленда действиео происходит здесь — на острове Тау в Сиамском заливе.

Ну, а подводному доке прямая дорога на Нангьюан — два скрепленных песчаной перемычкой гористых крошечных островка, где одна, но подлинная страсть — подводный мир. На одном островке ярусы бунгало (чтоб подняться на самый верхний, придется попыхтеть), где свет и пресную воду дают с 5 вечера до 10 утра (в рекламном проспекте стыдливо написано «мы периодически поддерживаем подачу воды 24 часа, электричества 22 часа»). Но это обстоятельство ничуть не смущает бравых аквалангистов, а однодневным экскурсантам, вроде нас, круглосуточная подача воды и электричества вообще ни к чему. На другом островке — ресторанчик с баром и все условия для ныряния. Красота, чистота, блага цивилизации не давят — вот где бы дожить остаток дней, наслаждаясь общением с рыбами и трепангами.

Кстати о трепангах. В промысловом и кулинарном аспекте трепангом обычно называют тихоокеанский дальневосточный вид голотурий Stichopus japonicus, а род Cucumaria чаще — кукумарией, или морским огурцом. Дальневосточный трепанг, больше всего похож на гигантскую гусеницу — вытянутое цилиндрическое тело темно-коричневого цвета с венчиком щупалец и большим количеством мягких шипов на спине; длина промысловых особей — 30–40 см, вес — от 50 до 300 г. Нежирное плотное хрящеобразное мясо (стенки тела) трепанга и кукумарии высоко ценят жители Юго-Восточной Азии. Китайцы даже величают трепанга хей-сын — «морской корень жизни». Современная наука обнаружила в трепанге и кукумарии богатый набор активных биологических соединений и подтвердила тем самым высокую медицинскую ценность их мяса. Оно содержит белки, жиры, витамины, фосфор, йод, кальций, медь и железо — все это очень полезно страдающим повышенной утомляемостью и нервозностью.

Обращаться со свежемороженым и нечищеным деликатесом (вряд ли вы достанете другой) надо с хирургической аккуратностью. Сначала его надо вычистить (занятие, прямо скажем, для терпеливых), то есть снять слизь и удалить обволакивающие желудок хрящи, а затем пару часов отваривать. Если после этого нарезать все это соломкой и обжарить с лучком и томатным соусом — получится прекрасный закусон. Когда-то скоблянка из кукумарии и трепанга была фирменным блюдом хороших ресторанов Владивостока, поскольку самое большое в нашей стране скопление трепангов и кукумарии находится в заливе Петра Великого.

Непременно, нужно отправиться на экскурсию в Морской национальный парк Анг-Тхонг — 40 необитаемых островков в 35 километрах к северо-западу от Самуя. Тут и фауна, и флора, и рифы, и лагуны, и скалы, и пещеры — одним словом лепота! И любые превосходные степени теряют здесь свой вес и смысл. К концу дня возвращаешься в родной отель с «багровым лицом идиота», способный лишь нечленораздельно мычать и закатывать глаза, а ночью сниться бездонная глубь и ты сам — в хороводе разноцветных рыбок отплясываешь джигу в обнимку с трепангом. Кстати, здесь мы впервые попробовали мидии и немного расскажем о них, вспомнив сначала слова нашего приятеля, кулинара и знатока Бориса Бурды: «Практически каждый одессит впервые попробовал это блюдо, будучи не при галстуке. Точнее — в плавках, в крайнем случае — в купальнике. На четыре куска ракушечника ставился железный лист, под ним разводился костерок из собранного на пляже мусора и сухих веток, а потом на разогретый лист бросали крупные мидии. Свежевыловленные, только что из моря»…

Съедобен в этом моллюске мускул с мантией, в вареном виде больше всего напоминающий белок крутого яйца с темно-серым или желтоватым оттенком. Мидий жарят на сливочном масле, варят в белом вине (красное придает дарам моря несъедобную синюшность), запекают или отваривают на пару с чесноком и зеленым луком. Мясо мидии, не столь нежное, как у устриц, однако очень приятное, слегка сладковатое, благодаря высокому содержанию крахмала.

Само собой разумеется, что лучшие мидии — «только что из моря»… В кухне Таиланда есть мидии из моря, но в ресторанах чаще предлагают крупные новозеландские зеленые мидии — их выкладывают в половинки раковин, устланных листьями базилика, заливают смесью специй и кокосовых сливок, накрывают сверху стручковым перцем, листьями кафрского лайма и кинзой, а затем варят на пару в течение нескольких минут. Мы приготовим их немного иначе, но тоже по-тайски:

ХОЙ ОП

«Печеные» мидии

700 г мидий (отскоблить и хорошо промыть); кусок корня галанги длиной 8 см (разрезать на 4 части); 2 стебля лимонного сорго (нарезать на куски длиной 8 см и слегка раздавить); 10 веточек базилика; для соуса: 2 толченых зубчика чеснока; 1 чайная ложка измельченного свежего красного жгучего перца; 2 столовые ложки лаймового сока; 1 столовая ложка светлого соевого соуса; 2 столовые ложки рыбного соуса; 1 чайная ложка сахара.

В кастрюлю влить воды примерно на 1 см, всыпать мидии, добавить галангу, лимонное сорго и базилик. Закрыть крышкой и поставить на средний огонь. Готовить минут 15, пока раковины не раскроются. Затем снять с огня, выкинуть нераскрывшиеся раковины, а остальные переложить в большую керамическую миску. Для приготовления соуса нужно смешать все его компоненты. Соус подают в маленьких порционных пиалах. Есть мидий очень просто — освобождаем одну раковину и, орудуя ею, как щипцами, вытаскиваем мидий из других раковин, макаем в соус и отправляем в рот.

Сегодня зеленые новозеландские мидии есть и в наших магазинах. С ними не нужно долго возиться — усилия минимальны, а успех гарантирован. Разморозьте, отделите моллюска от раковины, уложите обратно и полейте заправкой из растительного масла, винного уксуса (соотношение 4 : 1), чеснока и базилика. Вот и все, можно подавать — и «посуду» мыть не надо. А можно приготовить и оригинальный «шашлычок» — каждого моллюска (без раковины, разумеется!) оберните ломтиком бекона, наколите на шпажку несколько штук, поджарьте на гриле и подавайте с лимончиком. Гостям скажете, что, мол, тайцы именно так их и едят… Пусть проверят.


Авторы благодарят тайскую туристическую компанию Smart Travel Asia и лично Наталью Синельникову и Антона Яцкевича за информационную поддержку, организацию интереснейших путешествий по всей Юго-Восточной Азии и неоценимую помощь в подготовке этой книги.

О книге Татьяны Соломоник, Сергея Синельникова, Ильи Лазерсона «Кухня Таиланда, или Путешествие в страну свободных людей»

Читайте, ничего не бойтесь

Читайте, ничего не бойтесь

Господа! Вот у вас в прошлом номере повар Лазерсон пишет про плохие переводы рецептов. А ведь это очень важный вопрос, который не только кулинарии касается. У меня до сих пор где-то хранится издание Хемингуэя с перлами вроде «он прочитал журнал от доски до доски». А «Рабы Майкрософта» с этими их «виндоуз», «улыбающимся лицом» вместо смайла и прочим?! А «Код да Винчи», который вся страна проглотила, даже не поморщившись, а ведь это просто нельзя было публиковать! «Общество потребления» Бодрийяра в переводе некой Самарской вы читали? И это хорошо, если у тебя возникают какие-то культурные ассоциации, которые позволяют восстановить изначальный смысл, а если нет? А если даже знание языка оригинала не позволяет продраться к авторской мысли, испоганенной переводчиком? А если — представьте себе — человек читает и даже не подозревает, что в книге что-то не так?! В общем, просьба простая. Вот вы пишете рецензии на иностранные книги, давайте какой-нибудь сигнал: мол, «перевод нормальный, читайте и ничего не бойтесь». Или наоборот: «книга, да, достойна, но не смейте ее и в руки брать с таким переводом». Ну хоть какая-то должна найтись управа на этих издателей!

С уважением, Зинаида Кирпичная

Руководство для желающих написать кулинарную книгу

«Жалкий глупец, неужели ты настолько наивен, что думаешь, будто каждое наше слово следует понимать буквально и что мы откроем тебе
самую удивительную из тайн?»

Артефиус. XII век.

Очень любил один эстрадный дуэт советского времени — двух Александров, Лившица и Левенбука, они и в «Радионяне» еще блистали. Так вот, была у них миниатюра, которая называлась «Руководство для желающих выйти замуж». Я до сих пор помню ее наизусть и не скрою: мне очень хочется примерно в таком же стиле написать упомянутое в заглавии руководство.

Прежде всего: о том, что такое книга. Изначально книга — это старомодный носитель информации на целлюлозной основе, в котором эта самая информация изложена графическими символами. Книги бывают разными по жанру, по техническому исполнению, по весу и цене, которая часто именно весом определяется. Книги бывают с иллюстрациями и без, бывают съедобными, а порой — неудобоваримыми. Есть книги электронные, но их всегда нужно подпитывать электричеством. Что такое книга кулинарная? Это, прежде всего, жизнеутверждающая книга, которую нельзя читать натощак. Писать кулинарные книги не запрещено никому, но практика показывает, что перед этим уместно сняться в кино; выпустить несколько или даже больше пластинок; написать серию ироничных, как жареные пирожки, детективов; написать парочку-другую песен; стать женой режиссера… Действительно, обладая всеми перечисленными достижениями, человек, вероятно, имеет много свободного времени, большую часть которого он посвящает готовке, делясь накопленным опытом с массами. Итак, предположим, вы вдруг решили оторваться от одного из перечисленных занятий и написать кулинарную книгу. Не беда, что вы плохо отличаете пшено от пшеницы, рэган от орегано, думаете, что «рольмопс» — это фамилия и считаете, что «расстегай» — это команда, а не пирожок. Для начала возьмитесь за предисловие и обязательно напишите пару теплых слов о своей бабушке, которая привила вам любовь к приготовлению еды, придумайте свое первое блюдо, только не пишите про плов, шашлык или буйабез — читатель верит только в яичницу или, в крайнем случае, в омлет. Хорошо работает также история про сгоревший пирог, который должен был стать сюрпризом маме, вернувшейся с работы. Неплохо действует и взорвавшаяся банка сгущенки, которую вы варили в кастрюле и забыли об этом, увлекшись выполнением домашнего задания по арифметике. Обязательно напишите про студенчество, упомяните общагу и жареную картошку, ведь именно у вас тырили ее однокашники — у других не тырили, а только у вас… Умиленно закончите предисловие словами о том, как вам приятно возвращаться с гастролей (из рабочего кабинета) к родному очагу на кухню и как у вас прямо-таки чешутся руки что-нибудь приготовить…

Затем переходите к рецептам. Перед этим положите перед собой парочку-другую кулинарных книг, изучите, на какое количество порций там приведены рецепты. Обычно это четыре порции, но пусть вас это не смущает, для оригинальности приведите рецепты на шесть порций, мотивируя тем, что, в соответствии с инициативой президента, количество детей в семье увеличивается. Не забудьте положить перед собой таблицу умножения, чтобы не ошибиться в пересчете ингредиентов. Компилируйте с умом, пытайтесь осмыслить рецепт: если из разных книг вы приведете способы приготовления салатов «Оливье», «Столичный», «Мясной», «Русский», — это будет практически один и тот же салат. Следите за наклонением: в одной книге глаголы могут быть в неопределенной форме — «нарезать», в другой —
«нарежьте». Выберите для своей иную форму — «нарежем», и в вашей книге будет определенная новизна. Перетасовывайте гарниры: если, например, у одного автора жареная рыба сопровождается припущенным рисом, то вместо него позаимствуйте у другого глазированный картофель. Но помните, что говядина по-бургундски
«не канает» с перловкой, а кролик с розмарином противоречит гречневой каше. Не стесняйтесь, компилируя, удалять неизвестные вам ингредиенты. Черт с ними, с каперсами, вычеркивайте можжевельник, вырывайте с корнем кинзу — ничего страшного. Смело заменяйте кунжутное масло на растительное, семена горчицы на горчичный порошок, коньяк на водку. Побольше иностранных слов, зачем писать «херес», если можно написать «шерри»; вместо «морской гребешок» выдайте «сен-жак»; вместо «варить на пару» пропечатайте «пошировать»; а вместо «обжарить» — «сотировать». Если вы «заимствуете» рецепты из очень старых книг, помните, что в те времена не было холодильников, поэтому «вынести на мороз» в наше время не работает. Равно как не посылайте современного читателя за продуктами в погреб. Фотографии — покрупнее, бумага — потолще, шрифт — пожирнее. Успех обеспечен. Так выпьем же коньяку за процветание креативных авторов кулинарных книг и закусим… чесноком, — так будет справедливо!

Илья Лазерсон

В. Ф. Одоевский. Кухня: Лекции господина Пуфа, доктора энциклопедии и других наук о кухонном искусстве

  • СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2007
  • Суперобложка, 730 стр.
  • ISBN 978-5-89059-095-4
  • 2000 экз.

Тает в языке

Князь Владимир Федорович Одоевский в XIX веке был кем-то вроде Ломоносова в осьмнадцатом. Он буквально пронизывает все горизонты современной ему культуры: куда ни двинься, повсюду натыкаешься на его фамилию. Развернешь для какой надобности «Бедных людей» — там эпиграф из Одоевского, из одной его фантастической повести, писать каковые он был большой охотник; примешься читать отчет о недавно прошедших в Консерватории чтениях памяти Глинки (вот как я только что) — из него выяснится, что князь председательствовал в Обществе посещения бедных, окормлял этих бедных благотворительными концертами, да еще и ноты издавал. И т. д. Энциклопедист, одним словом. Видный писатель, детский — классик, а взрослый — не первого ряда, конечно, но популярный. Редактор — в том числе пушкинского «Современника», сам много в журналах выступал. Философ. Профессиональный музыкант, чуть не первый в России музыкальный критик. Педагог. Государственный даже деятель. Диапазон его интересов истинно ломоносовский: как Михайло Васильевич постигал бытие комплексно, от законов стихосложения до законов физики, так Одоевский к своим бесчисленным занятиям присовокупил еще и кулинарию.

Тут не то, что, мол, талантливый человек во всем не дурак, а пытливому уму до всего есть дело. То есть — и это, конечно. Но заниматься всем на свете можно интровертно — просто из интереса (как Гете, по примеру Фауста, перемежал стихи минералогией), а можно экстравертно — тогда это называется просветительством.

Одоевский — как Ломоносов, как Петр Великий — видел перед собой дикую, косную, глупую и страшно неудобную страну. Аборигенам всё надобно объяснять впервые. Не токмо пользу наук и художеств, а вещи самые элементарные: например, что зубы надо лечить. И что стекло — хорошая, даже превосходная штука. И, хоть на дворе уж девятнадцатое столетье, по всей Европе паровые машины вовсю стучат, а им, тупицам, приходится талдычить: в медной посуде от кислоты образуется ядовитый купорос, потому ее следует лудить, но лудят плохо, полуда отслаивается, люди мрут от отравы, а всего-то и требуется — перейти на эмалированный чугун. И вот Одоевский с жаром возглашает: «Милостивые государи! У меня до вас покорнейшая просьба: сделайте милость, взойдите на кровлю и прокричите хорошенько: „Эмалированная кухонная посуда не пошла потому, что мешала столовым, дворецким, поварам и кухаркам воровать!“ Уверяю вас, что это для общественной нравственности будет гораздо полезнее, нежели многие вещи, которые к ней причисляются».

Одоевский выдумал этого самого доктора Пуфа, от имени которого лекторствовал в 1844—45-м годах в «Записках для хозяев», приложении к «Литературной газете». Там много собственно рецептов и всяких практических сведений, однако они как раз отчасти устарели, отчасти — и прежде не были годны. Президент коллегии шеф-поваров Петербурга Илья Лазерсон, высокопрофессионально и живо прокомментировавший книгу, справедливо обратил внимание на переусложненность технологий, мало того, на сущие нелепицы. К примеру, Пуф велит печь пирожки с полутора фунтами сахару и 1 1/8 фунта кайенского перца, что делает их заведомо несъедобными (потом это, сам про то не зная, повторил Воннегут, использовавший рецепты в качестве музыкальных пауз в романе, но не советовавший воплощать их в жизнь: в общую правдоподобную картину у него тоже вмонтированы какие-нибудь 15 ложек соли).

Ошибки, но прежде всего — время лишили лекции утилитарной ценности, превратив их в чистый артефакт. Одоевский, как многие другие писатели о еде, в практике был слабее, чем в печении, так сказать, пирожков словесных. Огонь его проклятий и похвал сравним аж с проповедью Моисея, еще одного просветителя: «Если я еще раз увижу, как ты ешь медянку, я расправлюсь с тобой так, что уже никогда больше этого не сделаешь» (Томас Манн). Кроме того, язык приобрел антикварную грацию: «роскошный обед внезапно разжившегося молодца», «дичь всегда должна жариться впросырь», «3 сельдереи и, если не имеете предубеждений, полголовки чеснока», «огурцов отнюдь не мешайте с салатом, иначе он отводенеет», «дабы воздух мог разложиться и сделаться неспособным благоприятствовать брожению сохраняемых припасов», «этот сыроп можно делать и не в Петербурге; но в наших южных губерниях не знают, куда и девать фиялки», «так и думаешь, что яда съешь — да еще и яд-то невкусный; вот уж я на хитрость пустился», «бекас жирный… бекас худощавый…»

Сии худощавые бекасы упакованы в толстый том отменного дизайна (художник Николай Теплов) — Одоевский собрал свои лекции в книгу, однако до издания ее довел лишь сейчас «Иван Лимбах». Снабдив, кроме помянутых комментариев, дельным предисловием составителя Сергея Денисенко. С тонким слухом текст привели к нормам современной орфографии, сохранив притом аромат фиялок орфографии старинной. На семьсот с гаком страниц — семь, что ли, опечаток: по нынешним временам — почти подвиг. Открытие же неведомого произведения золотого века русской словесности — настоящая «пулярдка с трюфелями» для всякого любителя вкусного слога.

Дмитрий Циликин