Arseny Shmartsev — Страница 370

Петр Вайль, Александр Генис. Родная речь

«КоЛибри», 2008 г.;
переплет, 256 стр.;
15000 экз.

Каноническое отрицание канона

«Антиучебник» Вайля и Гениса выходит с подзаголовком «для среднего класса», потому что авторы отстаивают в нем право частной собственности на литературу.

При своем первом появлении (в Нью-Йорке в 1989 году, в Москве в 1991-м) эта книга воспринималась как проявление невероятной раскованности, на грани хулиганства, а то и просто как сознательное покушение на устои. Хотя авторы просто честно взяли программу по литературе для старших классов советской средней школы и написали 22 небольших эссе о тех дореволюционных русских писателях — от Фонвизина до Чехова — которые в нее входили уже много лет. Никакого Солженицына с Гумилевым. Казалось бы, что здесь могло быть не так? Подумаешь — такая трактовка или иная!

Но сама возможность задуматься: «а таким ли уж порочным тупицей был недоросль Митрофанушка?» — повергала в смятение людей, в этой самой советской школе выучившихся. И мысль о том, что из «Героя нашего времени», с его горами и черкесами, вышел бы отличный приключенческий роман (не хуже Фенимора Купера с его прериями и индейцами), если бы Лермонтова не дернула нелегкая пуститься в психологические дебри, казалась им кощунственной. Потому что классическая литература воспринималась в СССР такой же социалистической собственностью, как газеты и пароходы. И трактовка ее могла быть только одна, утвержденная сверху. Вайль же с Генисом твердо и безапелляционно отстаивали право приватного подхода, частной собственности на русскую литературу.

За прошедшие шестнадцать лет ситуация перевернулась с ног на голову. По «Онегину» понавыпускали комиксы, по «Анне Карениной» — римейки. «Идиот» стал рейтинговым сериалом. Сама же «Родная речь» потеряла серьезный гриф «рекомендовано министерством образования РФ» (его просто стало очень дорого получать), зато приобрела вместо него другой, забавный — «для среднего класса». И это не просто шутка. Ведь частная собственность — как раз и есть основа среднего класса.

Михаил Визель

Это слишком хорошо для меня…

Порой кажется, что жизнь — это путь к красоте. Порой думается, что основная наша задача — постоянный поиск прекрасного. Порой, смахнув слезу, ой как хочется верить, что Достоевский был в корне прав и что красота станет-таки суперменом-спасателем всего мира.

Но жизнь порой жестоко опровергает все, что нам «кажется» и «думается», сентиментальная слеза моментально высыхает, и мир почему-то вдруг начинает воспринимать красоту враждебно… Ну если не мир, то мужчины — точно.

Скажи, откуда ты приходишь,
Красота? Твой взор — лазурь небес иль порожденье ада?..

Вслед за Шарлем Бодлером подобными вопросами изводит себя вся сильная половина человечества, столкнувшись впервые с красотой во плоти. Плоть эта, сами понимаете, женская. Мужчины, мечтая долгими ночами о «феях», являющихся в их сны прямо с обложек глянцевых журналов, и представляя себя рядом с ними настоящими испанскими мачо, далеко не всегда оказываются благодарны судьбе, встретив таких прелестниц в реальной жизни. Подобно французскому поэту, они терзаются сомнениями и бросаются из крайности в крайность, приравнивая женскую красоту то к божественному дару, то к дьявольской насмешке и предпочитая, в результате, держаться подальше от очаровательных воплощений и того, и другого.

Далеко не каждый мужчина внутренне готов переносить рядом с собой женщину своих грез: от очевидности ее совершенства рано или поздно начнется несварение желудка, тем более если этот желудок не привык к деликатесам. Ложку дегтя в и без того заполненную не медом бочку заботливо добавит общество, которое своим постоянным восхищением фемининной красотой разовьет у несчастного мужчины до того, возможно, дремавшее в нем чувство неполноценности.

Руководимый приступами мужской солидарности, Бертран Блие, подойдя к экватору своей жизни, еще в конце прошлого века решился визуализировать как раз эту непростую проблему. Предложив роли в своем фильме шикарной Кароль Буке и ее полной противоположности Жозиан Баласко, французский режиссер поставил перед нелегким выбором самого Жерара Депардье, герой которого «пресытился» красотой жены и пал в объятья толстоватой дурнушки. Фильм, балансирующий на грани мелодрамы и сатирической комедии, неспроста в свое время покорил сердца публики, ведь в истории этого необычного любовного треугольника отразились скрытые желания, разочарования и страхи многих зрителей. В Жозиан Баласко, сыгравшей «неформатную» любовницу, отчаявшиеся, далекие от модельных стандартов женщины обрели надежду на то, что мужская любовь — явление непредсказуемое и необъяснимое, а значит, не все потеряно и для невзрачных простушек. Кароль Буке оказалась близка стерильным красавицам, которые проклинали свою безупречную внешность и перед сном по сто раз вспоминали незамысловатую пословицу о том, что лучше бы родиться счастливой, чем красивой. Ну а мужчины пытались понять, шутит ли персонаж Депардье или всерьез так неизлечимо болен, раз ему вообще приходит в голову сравнивать сверкающий бриллиант и тусклый полудрагоценный камень. Словом, Блие в своей попытке доказать, что холодная красота с легкостью может проиграть некрасивости (если та душевна и искренна), втянул в давний спор о мужских преференциях всех и каждого.

Это лишь фильм, скажете вы, а Блие, известный любитель пошутить над общественной моралью, просто в очередной раз углубился в собственные фантазии, извратив гендерную психологию! Однако на самом деле жизнь изобилует реальными историями, ничем не уступающими режиссерской выдумке.

Сколько хвалебных од спели СМИ, казалось, идеальной паре Анджелине Джоли и Билли Бобу Торнтону, но их союз оказался недолговечен. Актер, место которого мечтали занять миллионы мужчин во всем мире, сам отказался от сверхсложной «миссии» совместной жизни с секс-символом современности: «Я вовсе не перестал ее любить. Просто я боюсь быть с ней рядом. Она слишком умная и слишком красивая для меня». Даже Билли Боб (признаемся, далеко не урод) посчитал весьма сомнительным удовольствием быть удостоенным звания супруга столь безупречной женщины.

Анджелина Джоли, конечно, не единственная жертва собственной внешности. Мясорубка Голливуда перемолола множество женских судеб: десятки кинодив возненавидели свою красоту и сильно пострадали от этого «божественно-дьявольского дара». Быть может, сногсшибательные красотки в какой-то мере кокетничают, рассказывая о своих мучениях, однако даже такие признанные идеалы женской красоты, как Мэрилин Монро, Шерлиз Терон и Изабелла Росселини, в свое время громко заявляли, что их красота — это их проклятье (например, совместной жизни с последней не выдержали ни реалист Скорсезе, ни безумец Линч, в результате чего Изабелла, дочь легендарных родителей Роберто Росселини и Ингрид Бергман, осталась в одиночестве, которое, судя по всему, вообще зачастую становится бесплатным приложением к красоте).

Впрочем, одиночество и экзистенциальные кризисы — это для избранных. Гораздо более распространенной карой прекрасным женщинам служит прозаическая ревность. Ослепительная красота неминуемо отдаляет женщину от ее партнера, постоянно напоминая ему о том, что совершенство не может жить в неволе, не может принадлежать кому-то одному, оно всегда само по себе. Во все времена одинаковая участь ждет и Кармен, и Дездемону, и Настасью Филипповну, и Софью Пшебышевскую. Мужские руки, не дрогнув, вершат над ними свое странное «правосудие». А губы безмолвствуют. Слова «Ты слишком красивая для меня!» так и остаются не высказанными.

А что еще остается несчастным мужчинам, запутавшимся в паутине женского шарма? Только оксюморонить, не смея противостоять чарам «грязной божественности» и «низкого величия» — оксюморонить и преклоняться перед сверхъестественной властью красоты, которую нельзя не любить, хотя так хочется ненавидеть.

Анна Меликова

Невеселый Роджер: гордо реет флаг пиратства

Потребительской общественности посредством мозгодробильного PR’a упрямо навязывается мысль о ее причастности к пиратству в сфере интеллектуальной собственности. Неожиданно мы узнали, что все эти годы активно содействовали преступникам, бессовестно обирая правообладателей. Теперь, благодаря СМИ и соцрекламе, мы должны чувствовать себя как минимум «подельниками» и изо всех сил стремиться искупить свою вину — искупить в прямом, финансовом смысле.

Судя по наблюдениям за общественными настроениями, инициативы по «обелению» рынка мультимедиа пока себя не оправдывают — они попросту не находят отклика среди потребителей. Ужесточение ответственности за «пиратку» вплоть до административных штрафов в случае приобретения контрафактных товаров, PR-кампании с ритуальным уничтожением подделок и бесконечные апелляции к заповеди «Не укради» никакого явного переворота в сознании покупателей не произвели. Людям не страшно — просто в голове не укладывается, как за какой-то там мультик можно понести наказание? Пусть не суровое, не существенное, но все же наказание. Ведь мультик он и есть мультик, кино и есть кино, — просто для развлечения. «И почему мы вообще должны задумываться о происхождении того или иного диска? За „Шрека“ штраф, суд? А может, еще в тюрьму? Да вы смеетесь. Я его во-о-о-о-он у того мужика купил».

Попробуйте хоть кому-нибудь доказать, что такое отношение к проблеме в принципе неверно. Нет, конечно, юридически можно оспорить все что угодно. Доказать, привлечь, взыскать. Было бы желание, а оно, несомненно, есть: особенно сейчас, на волне всеобщего (по крайней мере, официально утвержденного в качестве всеобщего) стремления очиститься от пиратской скверны. Может быть, вам удастся даже подогнать под государственные директивы неплохую статистику. Де-юре. А вот де-факто… Де-факто мы остаемся в списке стран-лидеров по производству контрафактной мультимедиа продукции. По разным оценкам, на российском рынке пиратскими являются 90% компьютерных программ, 80% фильмов на DVD-дисках и 66% музыкальных аудиозаписей.

«Стабильно высокие показатели» имеют под собой доступные пониманию основания — производители и распространители всей вышеозначенной роскоши, с точки зрения подавляющего большинства потребителей, являются этаким синдикатом Робин Гудов, благородная цель которых — сделать продукты интеллектуальной собственности доступнее для покупателей. Лишь немногие усматривают в пиратстве состав преступления — таких «борцов за копирайт» примерно столько же, сколько тех, кто расценивает контрафактщиков как простых бизнесменов, преследующих свои прагматические цели. Такова российская реальность, причем не только нынешняя, но и историческая.

Ну кто из нас задумывался о легальности механизма распространения голливудского ширпотреба на VHS в начале 90-х? Если помните, существовали даже клубы по обмену видеокассетами, фильмотеки в которых по определению были пиратскими. Насквозь. Предприниматель, организовывавший просмотры умерщвления Уиллисом или Шварценеггером врагов Америки, упрощенные видеокурсы немецкого («Дас ист фантастиш, я-я!») и сеансы вечного недетского мочилова Тома и Джерри, требовал за все это великолепие раз в пять (!) больше, чем какой-нибудь честный кинотеатр, худо-бедно обеспечивавший доступ всем желающим к контенту советского проката. Но даже тогда пиратские культпросвет-точки не знали отбоя от посетителей. А сегодня цена на пиратскую продукцию в те же самые пять раз ниже, чем на лицензионную. Комментарии нужны?

Специфика современной экономической ситуации напрямую обусловлена особой культурой потребления аудио-видеотоваров, сформировавшейся в нашей стране. А происходит эта самая культура, как уже говорилось, из пещерных сумерек видеосалонов, которые зачастую располагались прямо в помещениях вполне легальных кинотеатров, только вход в них обычно был со двора. Приобщение к новому киноязыку в его голливудской откровенности протекало как сеанс тайного общества, о котором лучше много не болтать. Обсуждать же увиденное и услышанное рекомендовалось лишь с посвященными, то есть такими же приобщившимися к нелегальному кинокульту, как ты сам. Доступ к священному древу познания требовал значительных финансовых затрат, но они казались оправданными. Сейчас лицензированные продавцы рубят это древо на щепки, раскладывают по коробкам и продают по невероятно завышенной цене. Потом еще показывают стружку, а иногда и явный жмых по общедоступному ТВ. С плохим, подчеркиваю, подчас просто чудовищным переводом. И все — волшебство ушло! Струна порвалась. Платить вам за то, чего вы нас лишили? Никогда.

И потом, все эти деппы, спилберги, боно — от кого из них убудет, если я куплю диск не за 470 рублей в салоне на Невском, а в подвале без вывески в собственном доме рублей за сто? «Я ведь люблю искусство в себе, а не себя в искусстве, а значит, те люди как настоящие художники меня бы поняли».

Слава богу, умный англосакс Тим Бернерс-Ли придумал Интернет. И, слава богу, доступ в него давно перестал быть экзотикой. Можно себе позволить. Правда, в связи с этой вседозволенностью священнодейственности в акте ознакомления с новинками кино и музыки существенно поубавилось: от глобальной Сети веет плотно набитым складом, а то и вообще гипермаркетом. Зашел, взял и пошел — и всем по барабану: склад огромный, товара навалом, и он, в общем-то, ничей. Домашние сети содержат «локальные ресурсы» (читай — все последние новинки на рынке аудио-видео, коллекции музыки по жанрам, фильмов по режиссерам и прочая, и прочая). Террабайты аудио-видео-и-всего-чего-угодно свободно путешествуют с одного компьютера на другой — «Мы победили!»? Скорее к ситуации подходит сопротивленческий лозунг “¡No pasarán!” Да и на нем разумнее не настаивать. Лидеры аудиовизуальной индустрии откровенно не одобряют сетевой либерализм, и их представители в частных разговорах, как правило, отмечают, что ограничения в работе сайтов и файлообменных сетей могли бы стать серьезным подспорьем в деле приобщения плебса к «цивилизованному рынку». Тучи сгущаются. Пока суть да дело, стойла для «культурного потребления» подвергаются активным чисткам — например, в Петербурге в крупных торговых сетях контрафакт выбивали, как пыль по весне из ковра: весело, сердито и безрезультатно. Ковер — его ведь сколько ни выбивай, за месяц опять запылится.

Можно, конечно, верить официальным отчетам о снижении доли нелицензионной продукции на мультимедийном рынке северной столицы в два-три раза. А можно просто свернуть с Невского в какую-нибудь подворотню навестить знакомый магазинчик или поподробнее изучить скрытые возможности Интернета.

Потребитель как конечное (и главное) звено «пищевой» цепи аудио-видео индустрии не должен забывать о том, что последнее слово, в конечном счете, за ним. Так будем же готовы при случае сделать свой выбор: способов голосования у нас, как известно, всего два: рублем и ногами. Главное, чтобы то и другое было в наличии.

Иван Колдобанов

17 апреля состоится автограф-сессия с писателем Виктором Мережко

Автограф-сессия с писателем Виктором Мережко

Издательство «Амфора» и «Московский Дом Книги» представляют автограф-сессию кинодраматурга, писателя, режиссера Виктора Мережко в рамках программы презентации нового романа «Кандидат»

Герой новой книги сценариста и режиссёра Виктора Мережко — человек, решивший войти в «большую политику», в мгновение ока превращается в марионетку, которой манипулируют кукловоды политического бомонда. Его жизнь, жизнь его близких становится разменной картой в игре, где не всегда играют по правилам и где цель, как правило, оправдывает любые средства.

История человечества — это история борьбы за власть. Сменялись века, рождались и гибли цивилизации, но одно оставалось неизменным — человеческая жажда власти.

17.04, в 18.00

Московский Дом Книги

(Новый Арбат, 8)

Мир кино привлекал его всегда. В юности он хотел работать киномехаником, затем пробовал стать киноартистом, а успеха добился как кинодраматург. Виктор Мережко — один из основателей премии «Ника» и президент фестиваля «Киношок», автор сценария к таким известным картинам, как «Здравствуй и прощай» Виталия Мельникова, «Трясина» Григория Чухрая, «Родня» Никиты Михалкова, «Одинокая женщина желает познакомиться» Вячеслава Криштофовича. За фильм «Полёты во сне и наяву» (1987) Виктор Мережко был удостоен Госпремии СССР. В 2006 г. в издательстве «Амфора» вышел роман «Сонька Золотая Ручка», которым Виктор Иванович уверенно заявил о себе и как о талантливом писателе. Суммарный тираж романа «Сонька Золотая Ручка» составил 70 000 экземпляров.

Общая контактная информация: 8 (499) 192-83-81, 8 (495) 944-96-76, e-mail.

18 апреля состоится презентация книги Александра Кобринского «Дуэльные истории серебряного века»

Презентация книги Александра Кобринского «Дуэльные истории серебряного века. Поединки поэтов как факт литературной жизни»

18 апреля 2008 г. в 18.00 в Музее Анны Ахматовой в Фонтанном Доме (Литейный пр., 53) состоится презентация книги Александра Кобринского «Дуэльные истории серебряного века. Поединки поэтов как факт литературной жизни» (СПб: «Вита Нова», 2007)

В программе вечера — выступление автора; песни композитора и автора-исполнителя Н. Якимова на стихи поэтов Серебряного века; фуршет.

Новая книга А. Кобринского — первое исследование дуэльных историй с участием русских литераторов и между ними: реальных и несостоявшихся дуэлей Н. Гумилева и М. Волошина, М. Кузьмина и С. Шварсалона, В. Брюсова и А. Белого, А. Блока и А. Белого, О. Мандельштама и А. Толстого, Б. Пастернака и Ю. Анисимова и т. д. Удивительно, что только одна дуэль из описанных поединков действительно состоялась: бОльшая часть книги посвящена описанию подготовки к дуэли, предыстории вызова, обстоятельств, позволяющих восстановить подоплеку и ход событий. В книге цитируются подлинные протоколы и многочисленные архивные материалы — письма, дневники, записные книжки свидетелей и участников событий.

«Теоретическое» исследование А. Кобринского подкрепляется в издании «Вита Нова» приложением — «практическим руководством» — наиболее авторитетным российским дуэльным кодексом. Указом императора Александра III в 1894 году дуэли в России были легализованы, тогда же офицеру В. Дурасову было поручено составить дуэльный кодекс. Этим кодексом, выдержавшим в начале XX века четыре издания, пользовались все дуэлянты ХХ века.

Сама дуэль являлась не просто ритуалом или скандалом — обрастая деталями и подробностями, намеренными искажениями, событие влекло за собой целый мифологический шлейф. Эта мифология прочно вплеталась в биографию поэта или писателя, отражалась в мемуарах и дневниках, влияла на саму литературу, порождая в текстах сюжеты, узнаваемые лишь посвященными современниками.

Об авторе

Александр Аркадьевич Кобринский (род. 1967) — коренной ленинградец-петербуржец. Окончил Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена; с 1988 года работает на кафедре новейшей русской литературы, профессором которой является в настоящее время. В 1992 году защитил кандидатскую диссертацию о прозе Даниила Хармса, в 1999 году — докторскую диссертацию, посвященную поэтике ОБЭРИУ.

Автор более ста статей о русской литературе первой трети ХХ века. Монография о дуэлях в литературной среде — вторая работа Александра Кобринского из серии исследований, посвященных литературной мифологии и литературным скандалам. Первая — о русских поэтах-самоубийцах «А сердце рвется к выстрелу…» — издана в 2003 году.

Высшее образование: Freе download

Высшее образование:
Freе download

Свое и чужое — одна из базовых бинарных оппозиций традиционной культуры. Свое и чужое — оппозиция, которая в культуре современной размывается до полного неразличения. Где заканчивается чужой текст и начинается свой? Если мы возьмем пару слов из чужого текста и используем в своем, этого, наверное, никто не заметит. Если нам понадобится чужое словосочетание или предложение, вероятность того, что заимствование останется незамеченным, существенно уменьшится. А если взять абзац? А страницу?

Сейчас использование чужого текста — штамп массовой культуры и факт повседневной жизни. Мы разговариваем фразами из фильмов и книг. Мы цитируем академические издания и ссылаемся на авторитетные мнения. Мы читаем заголовки новостей: «Про смелых и больших людей», «Пойдем-ка покурим-ка», «Потому что мы холдинг», «Сундук мертвеца», «А ночи здесь тихие». Так надо ли выяснять, кто автор? И имеет ли это значение?

Безжалостный удар по институту авторства нанес Интернет. Всякий текст в Сети не только предназначен для всеобщего прочтения, но и доступен для присвоения и гораздо менее защищен от плагиата, чем текст на бумаге. Несложная последовательность операций “coру-paste” — и произведение уже более не принадлежит автору.

Главный текст в Сети — реферат. Ничто не ищется в Интернете столь лихорадочно, не пробуждает столько надежд и не выбрасывается столь безжалостно в ближайшую урну сразу после сданного зачета или экзамена. Реферат спасителен, в роковую ночь «накануне» только он способен вселить надежду в замирающее от страха сердце нерадивого студента, поднять его боевой дух. Реферат безымянен и безлик, автор его неизвестен, а титульный лист может быть украшен чьим угодно именем. Рефераты универсальны и способны образовывать абсолютно идентичные бумажные стопки на столах вузовских преподавателей в Москве и в Якутии, в нынешнюю зимнюю сессию и через два года. Рефераты редко читают, ибо не для того они распечатываются.

Говорят, что на Западе нет студенческого плагиата, потому что он официально сурово преследуется. Пойманный с чужим эссе подлежит остракизму и исключению из университета. Говорят, что в Америке студенческого плагиата нет, потому что тамошний процесс обучения есть разновидность соревнования, а в честном соревновании жульничать неприлично. И еще. Письменные работы американских школьников сначала представляют собой эссе, основанные на личном опыте: ребенок пишет о себе любимом, делится своими мнениями и впечатлениями. По мере приближения к graduate school в эссе начинают проникать чужие мнения и цитаты из книжек, которые становятся предметом тщательного анализа и подлежат субъективной оценке. Путь американского студента — от своего к чужому, от субъективного к объективному. Путь студента российского — обратный, причем в основном тупиковый: от конспекта (где личное исключается a priori) через реферат (где личное явлено в акте структурирования материала) к научно-исследовательской работе, которая по привычке также часто оказывается просто пересказом прочитанной литературы.

Еще одна причина массового плагиата — неуверенность в собственном тексте, в собственных силах. Привыкший конспектировать, реферировать, пересказывать чужие идеи студент постепенно теряет способность критически относиться к авторитетам. Монография так хорошо написана, а если попробовать изложить свои мысли, наверняка выйдет наивно и глупо. Доступный и готовый текст очаровывает и соблазняет: там все замечательно сформулировано и как раз так, как я и хотел сказать! Но цитировать целыми абзацами и страницами неприлично. Выход один: убрать кавычки и присвоить чужой текст.

Дурной пример заразителен, плохое быстро входит в привычку. И вот уже таким же образом пишутся не только рефераты, но и курсовые, бакалаврские, дипломные работы из Интернета и даже кандидатские диссертации с десятками страниц заимствованного текста и множеством незакавыченных цитат; монографии почти-докторов-наук, главы из которых принадлежат перу неизвестного дипломника; скомпилированные научно-популярные книги с большей или меньшей степенью обработки-рерайтинга.

Студенты объясняют: «Все уже написано». Постмодернистские установки в быту: нет больше своего и чужого, есть текст как таковой, оригинальность его под вопросом, автор его неизвестен.

Мария Левченко

Самая читающая страна в мире

Увидев заголовок, читатель может предположить, что в статье речь пойдет о нашей с ним общей родине. Однако, дорогой читатель, обратите внимание на название рубрики, и вам станет ясно, что вы ошиблись. Родина у нас, безусловно, самая-самая. Но что до чтения, тут нас кое-кто давно догнал и перегнал. Не верите? Тогда отправляйтесь прямиком в Уэльс.

Уэльс утверждает собственную независимость в составе Великобритании скорее не на политическом уровне, а на уровне языка, ничем не напоминающего английский, и культуры, древней, богатой, самобытной, как и полагается настоящей культуре. Говорить на валлийском в Уэльсе модно и патриотично. Согласитесь, не так уж много в мире стран, в которых модно говорить на официальном национальном языке. Отсюда обостренное языковое сознание, огромный интерес к литературе, более того, мыслимое ли дело, массовое увлечение поэзией. Хотите фактов? Пожалуйста.

Население Уэльса — около двух миллионов человек. А сборник стихов Мерерид Хопвуд, победительницы национального поэтического конкурса Айстеддфод, вышел в этом году пятимиллионным тиражом. При этом никаких проблем с продажами не возникло — наоборот, есть мнение, что придется допечатать еще некоторое количество экземпляров. Куда, спрашивается, делись книги?

Куда они делись, легко понять, изучая афиши в городах Уэльса. Концертные залы по всей стране собирают сотни и тысячи зрителей на публичные чтения поэтов и писателей, литературные и поэтические фестивали и конкурсы. А теперь примерьте это к нашей с вами действительности. Кто из современных российских авторов, как вы думаете, смог бы собрать концертный зал? И сколько поэтических фестивалей, дорогой читатель, вы посетили, скажем, за последние полгода?

Главный конкурс национальной поэзии и музыки, все тот же Айстеддфод, проводится в Уэльсе ежегодно и пребывает в более чем почтенном возрасте — ему около восьмисот лет. В 2007 году фестиваль посетили более 150 тысяч зрителей, в конкурсной программе приняли участие шесть тысяч человек. В главном музыкальном соревновании нашей страны — конкурсе имени П. И. Чайковского — в 2007 году участвовали 440 музыкантов. Крупнейшие российские рок-фестивали собирают от сорока до ста тысяч зрителей. О поэтических и литературных конкурсах и говорить нечего — большинство из них не подразумевают очного участия авторов, да и авторов заочных там никогда не бывает слишком много.

Для валлийских писателей и поэтов участие в конкурсах — дело чести. Уникальный канон валлийского стихосложения «кинханед», причудливо сочетающий аллитерации, ритмические вариации, внутренние и конечные рифмы, справедливо считается национальным достоянием Уэльса и сохраняется в первозданном виде уже около десяти веков. Чтобы стать победителем знаменитого Айстеддфода, поэт должен написать триста стихотворных строк на актуальную тематику в соответствии с этим каноном. Задача, конечно, не из легких, зато автор лучшего стихотворения получает титул «Короля поэтов», трон и корону, становится национальным героем, его творчество прославляют все средства массовой информации, а сам победитель получает достаточную премию, чтобы в ближайший год заниматься исключительно творчеством и публичными поэтическими выступлениями. Тут поневоле станешь поэтом.

Стороннему наблюдателю может показаться, что Уэльс движется в направлении, прямо противоположном вектору развития мировой современной поэзии, которая давно и успешно порвала со строгими формами и вековыми традициями. Но стоит ли национальной поэзии порывать с тем, что у нее так красиво и хорошо получается? Вот в чем вопрос.

Пожалуй, все-таки не стоит. Ибо ведущие критики страны в один голос утверждают, что в Уэльсе сейчас в разгаре золотой век литературы. Почему же блеск валлийского золотого века нам отсюда совсем не виден? Не по вине валлийцев, уж точно. Они-то как раз делают все возможное, чтобы пропагандировать и распространять собственную литературу. Об этом заботятся многочисленные общественные и правительственные организации и специальные культурные фонды.

Да что там организации и фонды — обычные валлийцы, горожане и сельские жители, готовы часами рассказывать всем желающим о поэтах и писателях, живущих в округе. А надо вам сказать, в любой округе поэтов и писателей там предостаточно. В пабах поднимаются тосты за Дилана Томаса, завсегдатаи на собственном ярком примере показывают интересующимся, сколько именно выпивки, какого сорта, из какой посуды и с какой скоростью любил потреблять поэтический гений Уэльса. Очаровательные старушки, выгуливающие не менее очаровательных собак, обсуждают мужское очарование Дэвида Ллойда Джорджа, а потом с неменьшим пылом сетуют на то, что, хотя эссе и мемуары у него неплохие, политический деятель он был так себе, ибо провел пенсионную реформу и сократил размер пенсий в Британии. Прихожане церкви Святого Михаила до сих пор помнят священника Р. С. Томаса: как он приходил на проповеди в красном галстуке, как читал с кафедры стихи, как коллекционировал кости, как грубил по телефону досаждавшим журналистам и критикам. Земля валлийская так и полнится литературными мифами разной степени правдоподобности.

А что мы знаем о литературе Уэльса? На самом деле не так уж много. Просвещенные, наверно, помнят Мабиногион да еще разве Дилана Томаса. Причем, пожалуй, только самые просвещенные скажут, что тот и другой именно из Уэльса. Зато валлийцы нас знают, и переводят, и читают. Причем не только стандартный набор «Пушкин — Достоевский — Чехов». А еще и, например, Пелевин. Или, например, Акунин. А вы кого из современных валлийских авторов предпочитаете? Говорят ли вам о чем-нибудь имена Карадога Причарда, Найла Гриффитса, Тони Бианки, Джима Перрина? Такая вот национально-литературная асимметрия получается.

Если вышеперечисленные чудеса впечатлили вас в недостаточной степени или вы ждали чего-то другого от рубрики о путешествиях, могу сказать вам, дорогой читатель, что в Уэльсе к тому же очень и очень красиво. Океан, горы, каменистые пляжи, на которые с шумом набегает прибой, зеленые пастбища с кудлатыми овечками, древние замки, уютные городки — смотришь на все это и радуешься. И даже не будучи валлийцем, чувствуешь, как руки тянутся к перу, а перо к бумаге…

Елена Третьякова

Люди будущего

Каждое утро я встаю и иду в школу. Жесть. Не хочется туда вообще. Хочется вместо этого гулять и веселиться, так ведь нет! Надо набираться знаний, и родители постоянно твердят, что без образования никуда не пробьешься. Ну вот я прихожу в школу, встречаю друзей, иду в класс. А там так скучно: сижу, и мне плохо, меня прямо тошнит! Вы вообще знаете, что такое современная школа?! Я думаю, нет. Рассказываю.

Что мы обсуждаем в школе? Канал «2×2», «Ой, смотрите какой у меня значок!», «Задолбали родители!», «Где ближайший солярий? У меня перемена двадцать минут, надо бы туда успеть, а то сегодня к парню ехать», «А ну-ка все заценили мои кеды!», «Лариса Витальевна — дура».

Из кого сейчас классы состоят? Эмобои и эмочки, гопота, дебилы (по словам учителей) и процентов пять нормальных детей. В любой среднестатистической школе, в каждом классе есть изгой (некий / некая зяба). Зяба обычно плохо одет, еще хуже пахнет, хорошо или наоборот очень плохо учится, всегда на нервах и обычно не чувствует плохого отношения к себе окружающих. Скорее всего, это ребенок богемных родителей.

— Маша (Галя, Лена, Вася, в общем, зяба), подпиши свою работу!

— Нет. Я останусь инкогнито!!!

Девочке круто сказать про себя, что она фригидна. Парни часто ведут себя как геи. Ну, чему удивляться, 91–93-й годы рождения, голодное время, вот и дети такие.

В школах дети обычно делятся на два лагеря: богатые и бедные. Под богатеньких мальчиков подстраиваются местные шалавы. К потомкам буржуев по-другому относятся учителя. Допустим, бедные дети, которые «барыжат» (торгуют наркотой), скорее вылетят из школы, чем богатые. Иногда на параллели бывает два класса: платный (для богатеньких) и обычный (для остальных). Естественно, что они воюют. А когда в старших классах их сливают в один, начинается бойня.

— Прости, что наступил на твои дешевые кроссовки своими дорогими ботинками.

— Я на Мальдивы летом ездила, а ты?

Задолбали наркоты! Взрослым может казаться, что наркоту добыть очень сложно. Ха! Совсем нет! Если вам вдруг что-то нужно, попросите у своего ребенка: либо его друзья, либо он сам наверняка в теме. Расценок я не знаю, но с уверенностью могу сказать, что примерно тридцать процентов школьников (включая учеников младших классов) знают людей, через которых можно купить гашика, «колес» или там кокса.

Курение в школе, конечно, тоже важная тема, но многие учителя уже на это дело забили. Нет смысла. Если человек хочет и курит, он все равно будет курить в школьном туалете. Вот если в школе с наркотой запалят или с алкоголем, тогда аттестата не видать! Во всяком случае, нам так говорят. А когда кого-нибудь ловят, обычно не хотят поднимать скандал, особенно если у ребенка богатые предки.

Сейчас самый клевый человек для вашего ребенка — это либо толстый говнюк Картман, либо Стьюи, постоянно хотящий убить Лоис (его мать). Вы не знаете, кто это? Спросите у своего ребенка. Есть еще Гена Букин — продавец обуви, который ненавидит свою семью. Вы больше не авторитет. Смиритесь. Попробуйте вникнуть.

А еще сейчас ввели ЕГЭ, супер! Молодцы! Тесты — мечта дебила. Подчеркнуть правильный ответ, выбрав его по считалочке. Думаете, это не отупляет? Еще как! А еще мы не пишем сочинений. Как, вы и этого не знали? Максимум, на что способен девятиклассник, — это пересказать книжку, краткое содержание которой он прочитал. А еще работу могут не принять, если почерк непонятный. Это ли не бред? Мало ли кому какой почерк непонятен.

Еще учителя добивают: поучают нас, типа дети не пейте, поздно не гуляйте, не курите! Нет, все понятно, мы их даже слушали до тех пор, пока не стали замечать, сколько они сами курят и как бухают на своих корпоративах. Дорогие учителя, вы хотите знать, с кого мы берем пример? Подойдите к зеркалу и посмотрите в него. Вот с кого! Вы знаете, что дети (за редким исключением) перестали смотреть «Дом-2»? Это же вообще не круто. Зато его любят училки, а еще они тащатся от «Звезд на льду», в цирке, в танцах, на ринге. Вот такие вот люди учат нас жить!

Вот в такую вот школу ходит ваш ребенок. Думаете, нет? Именно в такую, даже не сомневайтесь. И все, что со стороны кажется таким ужасным, для нас, детей, вроде как и нормально. Кто же, спрашивается, виноват в этом школьном беспределе? Честное слово, я не знаю.

Лера, 9-й класс

Не благодаря, а вопреки

«Не благодаря, а вопреки»

В рамках презентации юбилейного номера журнала «Прочтение» дискуссия о журналах: причины появления, рецепты выживания, критерии успеха.

Участники:

Андрей Аствацатуров (филолог, журналист, автор «Прочтения»)
Александр Егоров (главный редактор журнала “The Chief”)
Сергей Князев (лит. критик, редактор изд-ва Ивана Лимбаха)
Анджей Иконников-Галицкий (поэт, публицист)
Мария Шишкова (в качестве одного из создателей журнала «Прочтение»)

16 апреля, среда, 20.00

Дом книги, Невский 28

Ремейк в квадрате

«Ремейк в квадрате»

Для тех, кто не смог присутствовать на мероприятии в клубе “Place” журнал «Прочтение» организует специальный повтор. Говорим о ремейках — в литературе, кино, искусстве, жизни. В финале — выборы секс-символа и розыгрыш книг.