Пролог к роману
О книге И.М.Хо. «666. Рождение зверя»
Повествование основано на реальных событиях,
имевших место в недалеком будущем
— Загляните человеку в душу, и вы увидите там ад, — сказал господин А., размешивая маленькой ложечкой сливки в свежесваренном кофе, — Причем, прошу заметить, не смешной ад современного кинематографа с булавкоголовыми сенобитами, а самый что ни на есть настоящий адъ, с твердым таким знаком. Мрачную пустоту безысходности.
— Чужая душа — потемки, — усмехнулся господин Б., — Или, если хотите, Потемкин.
Два джентльмена в жаркий, удущливый московский полдень последнего дня июня сидели на летней веранде ресторана «Модус» на Плющихе. Оба они были примерно ровесниками — что-то за сорок. В господине А. легко угадывалась порода бюрократов среднего звена кремлевской администрации. На уровне завотделом, или даже, чем черт не шутит, замначальника управления. Утонченные черты лица, легкая проседь, безупречный деловой стиль. Б. внешне являл собой его противоположность — слегка обрюзгший, лысоватый тип дельца, одетого в явно дорогую, но небрежную рубаху салатового цвета с закатанными рукавами. Олигарх второго эшелона, «от сохи» — хозяин какого-нибудь середнячкового банка или сети супермакретов. На худой конец, девелопер.
Из предшествующей беседы можно было понять, что господин А. через сложную оффшорную цепочку имеет долю в бизнесе господина Б., и оттого интересуется, как идут дела в нелегкие кризисные времена, а также какие дивиденды можно ожидать в текущем году. У господина Б., со своей стороны, возникли какие-то мелкие проблемы с налоговой службой. К тому же, он был совсем не чужд общественной деятельности и метил на проходное место в списке правящей партии на предстоящих в этом году выборах в Государственную Думу. То есть разговор их был занятен, но типичен, как и сама встреча. Именно так в современной России осуществляется диалог между властью и бизнесом. Обсудив животрепещущие дела за горячим, к десерту компаньоны переключились на более отвлеченные темы. Благо, к этому располагали, с одной стороны — присевшие за соседний столик три волоокие нимфы, с другой — великолепный вид на храм Воздвиженья Креста Господня, где, как говорят, венчались Антон Павлович Чехов и Ольга Книппер. Так их диалог и вихлял между светской сплетней и разговорами о вечном. Как раз в этот момент можно было наблюдать очередной вираж.
— Кстати, о нашем друге Потемкине, — А. стряхнул с лица тополиный пух, — Какая-то мутная история, не находите?
— Вы правы, история действительно мутная. А что, у вас ТАМ это кому-то действительно интересно?
— Не то слово интересно. Один мой товарищ, — А. слегка пригнулся и постучал пальцами по незримым погонам на левом плече, — Говорит, что в конторе начато серьезное расследование. Погранцы сейчас пробивают всех, кто вылетал туда за последние два года, в том числе прайват джетами. А главное — кто прилетел. Если быть совсем точным — не прилетел.
— Так вроде же МЧС работает, разве это не их епархия?
— Дуумвиры уверены, что это вопрос национальной безопасности, — сухо ответил А., — Возможно, мы не очень представляем себе масштабы бедствия.
— О масштабах бедствия сообщали все мировые информационные ленты, — пожал плечами Б., — По-моему, это не тот повод, чтобы поднимать стратегическую авиацию.
— Меня, если честно, больше всего удивляет реакция на эти события. Похоже, мы имеем дело с каким-то новым проявлением «стокгольмского синдрома».
— «Стокгольмского синдрома»?
— Идентификация с агрессором. Это когда жертвы террористов, оказавшись в заложниках, начинают им сочувствовать и даже принимают их сторону. Назван так после случая с захватом банка в Стокгольме в 1973 году. Там взятые в заложники клерки впоследствии даже оплатили грабителям адвокатов и дружили с ними семьями. Но наиболее ярко этот феномен проявился в Лиме. Случай, кстати, по маштабам весьма похожий, не находите?
— Если признаться, как-то с этой Лимой упустил… — смутился своей невежественности господин Б.
— В девяносто шестом бойцы перуанской банды «Революционное движение имени Тупак Амару» во главе с Нестором Картолини, переодевшись официантами, захватили посольство Японии в Перу. Там как раз проходил помпезный прием по случаю дня рождения императора Акихито, и в заложниках оказалось несколько сот больших шишек — послы, перуанская элита, зарубежные инвесторы. Террористы хотели освободить своих сторонников из тюрем и требовали прямых переговоров с президентом Альберто Фухимори — японцем по происхождению. Фухимори, понятное дело, на это не пошел и оказался под давлением со всех сторон: среди заложников было много граждан западных стран, и их лидеры уламывали его на переговоры, а общественность обвиняла в бездействии. Потом Картолини выпустил больше половину людей. И то, что они начали говорить, всех весьма удивило. Бывшие заложники с пеной у рта защищали бандитов, кричали, что те — чуть ли не герои, которые борятся за справедливое дело. А Фухимори, соотвественно, — коррумпированный диктатор, да и вообще негодяй.
— И чем же все закончилось?
— Катавасия продолжалась четыре месяца. Пока мировое сообщество возмущалось поведением президента, спецназ рыл подземный тоннель. Операция началась, когда террористы играли во дворе футбол, и заняла 16 минут. Один заложник погиб в перестрелке, остальные были освобождены, все карбонарии — уничтожены.
— Поучительная история. Только причем здесь последний случай?
— Неужели действительно не видите аналогий? Это та же идентификация с агрессором, только уже не со стороны жертв, а всей так называемой прогрессивной общественности планеты. Диву даюсь с того, что теперь говорят и пишут властители дум в Европе и Америке. Все эти либеральные сопли, самоуничижение, призывы покаяться, понять…
— Да уж, — согласился Б., — Бандиты — они и есть бандиты. И нечего с ними цацкаться.
А. задумался и посмотрел в глаза собеседнику.
— Кстати, хотел спросить: вы-то раньше ничего не слышали про это место?
— Я? Да с чего бы вдруг? — испуганно отвел взгляд Б., — Мне вообще кажется, что все это какая-то ерунда. Миф какой-то. Считаю, что надо придерживаться официальной версии событий.
А. выдержал небольшую паузу, затем направил указательный палец на Б., и, тыкая им, громко произнес с характерным грузинским акцентом:
— Это очэнь правильная, а, главное — отвэтственная гражданская пазыция, товарищ Жюков. Ви лучше их придэрживайте, а то еще оторвут ненароком!
А. и Б. громко расхохотались, чем привлекли пристальное внимание сидевших за соседним столиком дам, которые, не прекращая свой милый щебет, все это время их оценивающие рассматривали. Перекинувшись взглядами, господа решили внести свежую мужскую струю в их девичий коллектив. Б. уже было привстал, чтобы под каким-нибудь пустячным предлогом завязать светскую беседу, как уши всех на веранде заложил страшный треск, сопровождаемый раскатами грома — так, будто где-то высоко над землей кто-то пробил скорлупу небесной тверди и сжал ее невидимой гигантской рукой. А. и Б. подскочили к краю накрывавшего веранду тента и уставились в небо. Оно было совершенно безоблачным. А. задумчиво почесал затылок.
— Что называется, гром среди ясного неба.
— А может, это какой-нибудь сверхзвуковой военный самолет, новейшая разработка? — предположил Б.
— Вряд ли. Какая бы там ни была разработка, за такие полеты над охраняемой зоной могут на другую зону отправить.
Вдруг они увидели, что прямо посреди неба появилась темная прогалина. Она быстро увеличивалась, превращаясь в огромную набухающую тучу. Вскоре туча закрыла собой весь небосвод.
— Синоптики с прогнозом, как всегда, попали пальцем в жопу, — иронически отметил А. и передразнил погодную телеведиву Татьяну Антонову, — «По данным московского гидрометеобюро, в ближайшую неделю в столице сохранится солнечная безветренная погода, осадков не ожидается».
— Может, уйдем отсюда, — поежился Б., — Предчувствие какое-то нехорошее.
— Да бог с вами, дружище! У природы нет плохой погоды.
— А как же эти пожары? Говорят, опять торфяники занялись.
— На этот случай у нас теперь имеются трубопроводные войска. Ничего подобного прошлогоднему кошмару не повторится…
Его прервал грохот, напоминающий дробь высыпаемого на жестяной лист мешка гороха, усиленный тысячекратно. Все вокруг сделалось белым: на Плющиху обрушилась стена градин, каждая размером с кулак. Тент над верандой мгновенно превратился в решето. А. и Б. вместе со всеми бросились ко входу в зал ресторана и успели забежать внутрь. Неожиданно одна из девушек, бежавшая последней, остановилась, будто сраженная пулей снайпера. Ее лицо выражало неземное страдание. С криком «у меня там биркин! И телефон!», — она побежала обратно к столику.
— Аня! Стой!!! Назад! Ну его на хрен! — заорали ее подруги.
Но было поздно. Аня успела добежать до столика, схватить свою сумочку Pink Birkin, развернуться и пройти два шага обратно. Но тут она упала, словно подкошенная. Две другие нимфы нечеловечески заголосили. Видя эту сцену, господин А. обратился к стоящему рядом официанту:
— Молодой человек, сделайте же что-нибудь, помогите ей!
— Я не в спасательной службе работаю, и под артобстрел не полезу, — невозмутимо ответил официант и на всякий случай сложил руки на груди.
— Твою мать! — выругался господин Б., — Мы потом еще разберемся, где ты работаешь.
С этими словами он снял с петель дверь и поднял ее над собой. Прикрываясь этим импровизированным навесом, А. и Б. добежали до Ани. А. схватил ее за руки и поволок в ресторан, оставляя на земле и градинах окровавленный след. Девушка находилась в шоке, но в сознании, ее рука крепко сжимала злополучную сумку. Лицо представляло сплошное месиво, будто она только что отстояла несколько раундов без перчаток против Николая Валуева. Посетители и подруги бережно подхватили ее и положили на ближайший стол лицом вверх. И тут девушка, которая придерживала ее голову, дрожащим голосом прошептала:
— Маша, у нее голова мягкая…
— Это называется перелом черепа, деточка, — сказал седоватый господин в очках с золотой оправой, — Я врач, дайте посмотрю. И срочно вызывайте реанимацию.
Все схватили мобильные телефоны и начали звонить. Связь ни у кого не работала.
— Наверное, разрушило передающие станции, — предположил Б.
— Мы положим ее ко мне в машину и отвезем в клинику Бурденко! — закричал А. — У меня машина прямо около входа стоит!
— Никуда мы никого не повезем, — раздался хриплый голос. Около входа стоял суровый мужчина в сером дешевом пиджаке и вылинявшем галстуке. Это был водитель господина А., — Нету больше машины.
А. подбежал к двери и убедился, что его служебная Audi действительно представляла из себя весьма печальное зрелище. Чем-то это напоминало авто президента Ингушетии Юры (Юнус-Бека) Евкурова после того, как в Назрани его попытался подорвать террорист-смертник. Только взрыв на этот раз был не сбоку, а сверху.
— Да и смысла никакого нет, — отозвался врач, который держал руку у Ани на шее, щупая пульс, — Разве только в морг. Она умерла.
Грохот бьющихся о крышу ресторана градин смешался с истерическим воем Аниных подружек. А. подошел к столу, поднял валяющуюся Pink Birkin, и положил ее на грудь покойной.
— Какая глупая, дурацкая смерть, — тихо сказал он.
— Может, для нее это было важнее жизни, — возразил Б. — Ее и похоронить надо с этой сумкой, как настоящего воина с его оружием.
Внезапно господин А. начал усиленно шмыгать носом.
— Вы ничего чувствуете? Что-то запах какой-то… Как будто…
— Да, да, я тоже чувствую, — ответил Б., втягивая ноздрями воздух.
— Наверное, градом пробило газовую трубу, — все также невозмутимо прокомментировал официант. Тот самый, который не хотел быть спасателем.
В зале воцарилась гробовая тишина. Так как этот обмен мнениями услышали все присутствующие, всех в один миг охватило одно и то же желание: немедленно оказаться как можно дальше от этого места. За долю секунды каждый успел взвесить свои шансы первым добежать до двери и вероятность быть убитым градом снаружи по сравню с вероятностью сгореть заживо внутри. Но им не суждено было в панике передавить друг друга. Потому что через другую долю секунды посетителям ресторана предстала новая, совершенно завораживающая картина. В открытый проем двери медленно, словно крадучись, влетело нечто вроде шаровой молнии. Она вела себя как исследовательский зонд инопланетного комического корабля. Тихо потрескивая, мерцающий шар оранжевого цвета, потрескивая щупальцами, завис в полуметре от входа и начал снисходительно рассматривать полтора десятка замерших в неестественных позах людей, их перекошенные лица, источавшие страх и ужас.
— Это пиздец, — мрачно произнес господин А. — кажется, единственный, кто сохранял самообладание в этой ситуации
.
В следующий миг оглушительный взрыв обратил в прах одно из самых пафосных заведений Москвы вместе со всем его гламурным содержимым.