Стихи в Петербурге 2010. Антология Юли Беломлинской
Свежие поэтические произведения, написанные в городе на Неве. Еженедельная подборка сочиненных в последние месяцы произведений одного автора.
Выпуск четвертый. Люба Лебедева
Люба Лебедева только что вышла в финал слэма
Вообще то она один из экс-чемпионов.
Я то ее впервые увидела — на поэтическом чтении:
высокая такая видная собою девушка.
Пришла с Курицыным, а люди кругом шепчут:
«Вот эта — эта самая, вчера слэм выиграла»
Ааааа, думаю, ничего особенного, наверное нездешней красотой тряхнула и выиграла.
Вид у нее какой-то… непоэтесный.
Поэтесса все-таки должна быть тощая брюнетка
А это — здоровущая такая блондинка.
Немного скифского типа — то есть с раскосыми и жадными очами.
А потом я ее услышала — именно на слэме. И она такое там вообще выдала.
И я поверила в нее по-настоящему.
Вместе с Олей Хохловой, о которой вы еще услышите,
Люба участвует в работе театра «Куклы» — это театр для детей с ограниченными возможностями.
Еще у нее бывают разные поэтские работы — типа менеджер звена.
В ее дневнике есть мемуары про устройство в охранное агентсво.
«…довелось мне тут давеча попасть на экзамен по получению лицензии охранника. я естественно ни в зуб ногой. у меня естественно связи и проплачено. но михаила и приемную комиссию это, оказывается, не взволновало. и пошла я за парту, как и все остальные пятьдесят мужчин, сдавать экзамен…
…о дубинке до экзамена я не знала ничего, кроме того, что мне ее пихали под ребра два добрых мента.
Но так как я уже ответила на вопрос, что в паховую область ею тыкать не разрешается, я уверенно предположила, что в идеале ею надо колотить по рукам, ногам и плечам (тут я невольно провела по плечам инструктора святослава).
Святослав охренел и протянул мне карточку „сдано“, но я уже вошла во вкус и сама вызвалась надеть шлем с забралом. такого опыта у меня еще не было. только, кажется, он как-то иначе называется…
короче, я к чему это, господа хорошие, я буду первой в истории блондинкой-охранник»
Короче — так она на эту работу и не устроилась.
БОЛЬШЕ СТИХОВ ВОТ ТУТ
http://ctuxu.ru/article/novoye_slovo/lebedeva_l.htm
http://www.lito.ru/avtor/lybikpypik
http://stihi.ru/author.html?lybikpypik
http://www.ostrowkalipso.narod.ru/poem/new_aug/lub_LEBEDEVA.htm
http://www.ijp.ru/razd/pr.php?failp=05700700690 (пролог) (пролог)
http://www.zinziver.ru/11-12(3-4)2008/autor.php?id_pub=318 (зинзивер)
http://magazines.russ.ru/october/2007/12/le14.html (октябрь)
http://www.litkarta.ru/russia/spb/persons/lebedeva-l/
ВОТ ЖЖ http://lybik.livejournal.com/profile
Вот сама о себе
«… я очень тонкошкурая, живая и теплая.
но еще чаще я порядочная стерва и чертово колесо…»
и еще скромное такое признание : «спасаю мир»
Ощущение именно такое, особенно когда Люба читает стихи
сразу понятно — перед нами настоящая
БЛОНДИНКА ОХРАННИК
Вот последние стихи
Триколор
мы гордимся нашими самолетами:
упасть в одеяло, в небо закинуть голову,
и они полетят, скрипя заклепками —
титан, серебро и олово.
божья коровка пасется на правой руке:
страшно лететь к облакам белосинекрасным.
милый, забей мне любовь в самый взрывной штакет,
небесную эту радость.
потому что нет смерти и лжи.
не ворочайся. смирно лежи.
на моем плече. во веки веков. аминь.
самолет проплывет, как безмолвный кормчий.
белила. кобальт. кармин.
Про воду
это вода, которую кто-то обязан выпить
по распорядку вдох-глотание-выдох,
чтобы потом сполоснуть стакан, замочив футболку,
сесть и начать трещать про любовь без толку.
только пока он пьет, я живу не этим,
не предвкушением сказки, не ожиданием чуда,
просто слежу за стаканом, он чист и светел,
как и любая другая моя посуда.
в сказке иван-царевичу не до жиру:
он умирает в крови и росе медвяной.
мертвой воде теперь лечить его раны,
чтобы живая потом его оживила.
что там налито в стакане — пока не налито,
гость еще только едет, будет нескоро,
и безымянный волк серым болидом
замер перед мерцающим светофором.
Обложка
ну да, ну да, совсем не ближний свет,
но мы готовы — поголовно — ехать.
нам предложили сказочный офсет,
где трынь-трава и лист белее снега.
упасть-отжаться. и трамвай придет,
поскрипывая чреслами вставными,
мы так попали в этот переплет,
что стали до бессмертья прописными.
что будет дальше? лесополоса,
поля, луга, бескрайние просторы?
как много нужно будет рассказать,
чтоб стать потом зачитанным до корок:
что мне надеть, что плакать невтерпеж,
что ни за что не пробивать билета.
а ты меня услышишь и поймешь,
и, боже мой, благодарю за это.
Пироги
сесть на крыльцо, там, где царь, королевич, портной,
есть вишневый пирог, восхищаясь женой, мастерицей по выпечке.
третья ступенька скрипит, словно в детстве твой голос родной:
этот галчонок сломал крыло, кровью выпачкал.
странно тебя узнавать. по приметам процеженных дней ты все тот же,
но как будто о камень точильный твой взгляд заострен.
я отрежу кусок пирога, я порежусь о ножик,
он уже не галчонок, он вырос, не думай о нем.
как о детях, я так же про вишни: ты помнишь, я помню,
в небе ветер, как гончая, травит во всю облака,
как летал твой галчонок, крыло тренируя, по комнате
и ему не досталось вишневого пирога.
Лёд-девять
женись не на мне, а меня забывай, потому что
соседская девочка, брошенка и разведёнка,
совсем не нуждается в том, что считается мужем,
а хочет быть чьим-то любимым до боли ребёнком.
стоваттная лампочка пышет египетским жаром,
компьютер гудит, словно море.
— простынешь. укройся.
я так заболею, чтоб было мучительно жалко,
чтоб в память шурупом ввинтилась холодная осень.
и ты не забудешь ни шёпот, ни тени, ни трели,
как шулер, бездонная ночь эти слайды тасует:
ёлки в холщовых мешках осень расстреливает,
пар отлетает в подъезде при поцелуе.
