Мастер Чэнь. Любимая мартышка дома Тан

  • М.: Издательство Ольги Морозовой, 2006
  • Переплет, 560 с.
  • ISBN 5-98695-025-9
  • 5100 экз.

Согдийская мафия в Поднебесной

Первые главы этого претенциозного (в хорошем смысле слова) произведения мне категорически не понравились. Я не задумывался о том, что автор замахнулся на что-то великое (а он действительно замахнулся), но я увидел в тексте нечто совсем другое. И еще: я осудил книгу, опираясь только на первые пятьдесят страниц. Осудил — и ошибся.

Мне показалось, что автор (в том, что это наш соотечественник, я не сомневался) пишет банальнейший детектив; детектив ничуть не лучше известных творений Марининой и Дашковой. А в том, что Мастер Чэнь перенес действие своего детектива в Китай VIII века и щедро сдобрил произведение невразумительной мистикой и неуклюжей эротикой, я узрел лишь дешевые понты. И теперь прошу у автора и будущих читателей книги прощения за это грубое и неуместное в данном случае слово.

Потому что, чем дальше я читал текст, тем больше поражался умению автора составлять из разрозненных кусков удивительную мозаику — слепок с жизни Китая давно ушедших времен. Сюжетные ходы, которых оказалось так много, что рябило в глазах, оказались сшиты между собой отнюдь не грубыми нитками, а тщательно подогнаны друг к другу так, что швы остались совсем незаметными. И в каждой мелочи виделась рука знатока.

О Китае времен династии Тан из этой книги можно узнать чрезвычайно много. И это только одно из достоинств текста. Главное же достоинство заключается в умении писателя создать множество интриг и заставить поверить, что все так на самом деле и было.

Согдиец Маниах, главный герой романа, держит в столице Поднебесной торговый дом. Продает и покупает шелк, войлок — словом, занимается обычной куплей-продажей. Но под маской купца скрывается еще и искусный лекарь, и храбрый воин, и ловкий интриган. Сотни людей в столице работают на Маниаха. Они докладывают ему обо всем, что происходит вокруг. И Маниах с удовольствием плетет интриги и приводит в движение все вокруг себя. Дворцовые заговоры, личные тайны императора, военные походы — ничто не обходится без участия хитрого согдийца. Кто же он? Не иначе, как крестный отец своей многочисленной «семьи».

Роман Мастера Чэня написан современным языком. Герои говорят и действуют так, словно живут в наше время. Никакой стилизации под древность — и это может показаться странным. Но, наверное, так и должно быть — если бы текст был похож на древние памятники китайской литературы, его бы прочли только любители старины. Прочли бы и наверняка обнаружили в романе массу стилистических ошибок, потому что создать произведение, как две капли воды похожее на литературный памятник, невозможно.

Но это не единственная причина, благодаря которой Мастер Чэнь пишет свои труды на современном языке. В романе множество отсылок к нашим временам, они легко угадываются. Автор не удержался от соблазна поднять некоторые насущные проблемы — и это делает текст еще более интересным.

В ближайшем будущем ожидается выход второй книги о приключениях Маниаха. Уже известно название: «Любимый ястреб дома Аббасов». В книге пойдет речь о событиях предшествующих событиям, описанным в «Любимой мартышке дома Тан». Не будем загадывать, удачным ли выйдет новый роман, тем более что, как я уже понял, строить подобные догадки, опираясь на непроверенную информацию, попросту глупо. Дождемся выхода книги и почитаем.

Виталий Грушко

Классический английский детектив

Это сейчас детективный жанр похож на огромную преуспевающую корпорацию с множеством дочерних компаний, в числе которых и американский, и иронический, и исторический и многие другие детективы, а начинался этот бизнес когда-то, как и многие другие, с маленькой, почти элитарной конторы, которую теперь называют классическим английским детективом. По иронии истории литературы, английский детектив был создан американцем французского происхождения. В 1841 году в Филадельфии, в журнале «Graham’s magazine» появился рассказ «Убийство на улице Морг», сочиненный известным мистиком и морфинистом Аланом Эдгаром По. Этот рассказ и по сей день остается мерилом чистоты жанра; в нем есть все то, что делает детектив детективом, и нет ничего лишнего: два героя, две истории, две загадки — вот чистейшая формула аналитического детектива.

Повествование чаще всего ведется от лица друга или помощника детектива. Этот друг — простой, немного глуповатый, но честный человек без странностей. Он обречен высказывать ложные версии разгадок, которые опровергает сыщик. Специалисты считают, что именно с ним ассоциирует себя читатель. Сам детектив — харизматическая личность, в хорошего детектива читатель должен влюбиться, причем важную роль играет здесь не столько сила интеллекта, сколько загадочная странность: одинокий холостяк, курит трубку и даже опиум, играет на скрипке — как в такого не влюбиться? Остальные герои: глупый полицейский, хитрый преступник, наивная жертва, все, вплоть до ворчливой квартирной хозяйки, — необязательны, они составляют антураж рассказа.

Детективный рассказ состоит из двух историй, вложенных одна в другую, как две матрешки: это история преступления и история раскрытия преступления. Соответственно этим двум историям в детективе и две загадки. Одну из них в английском языке принято обозначать словами «Who did it» (кто сделал это), то есть кто преступник. Загадыванием этой загадки детективный рассказ начинается. Другая же загадка, не менее обязательная, хотя и менее заметная, — это как сыщик догадался, кто преступник. Разгадкой именно этой загадки и заканчивается чаще всего детективный рассказ. В фильмах Игоря Масленникова о Шерлоке Холмсе это те моменты, когда доктор Ватсон и Холмс сидят перед камином вполоборота к зрителю и пьют коньяк.

Вадим Левенталь

Философия детектива

В апреле 1841 года Эдгар По опубликовал первый в истории детективный рассказ. В том же году, в том же апреле Карл Маркс стал доктором философии Йенского университета. С течением времени интерес к философии марксизма у широких слоев общественности сильно поугас, чего нельзя скаvзать о детективной литературе.

О причинах бешеной популярности жанра задумывался еще Гилберт Честертон, автор классических рассказов о патере Брауне. Он писал, что детективный рассказ «пишется ради момента прозрения, а вовсе не ради тех часов чтения, которые этому моменту предшествуют». Интеллектуалу начала XX века вторит интеллектуал конца века, Умберто Эко: «По-моему, люди любят детективы <…> за то, что его [детектива] сюжет — это всегда история догадки. В чистом виде», — пишет он в «Заметках на полях „Имени розы“».

Если на Честертона Умберто Эко ссылается косвенно, то о Конан Дойле он говорит напрямую и даже сам указывает для самых непонятливых на шерлокхолмсовское происхождение имен главных героев своей книги, Адсона и Вильгельма Баскервильского. Есть, однако, еще один детективный автор, которого Эко не упоминает, а между тем с одним из романов этого автора у «Имени розы» много общего. Замкнутое пространство, в котором в соответствии с определенным текстом (детской считалкой или Апокалипсисом) происходят одно за другим загадочные убийства, объединенные общей идеей — идеей справедливого возмездия, и за всеми убийствами стоит один человек, считающий себя орудием правосудия — человеческого или божественного. И хотя трупов в «Имени розы» довольно много (в последней главе, описывая пожар, Адсон намекает на множество погибших), по именам названы только десять жертв.

Конечно, значение ассоциации с «Десятью негритятами» Агаты Кристи не стоит преувеличивать, и тем не менее она, возможно, позволит точнее определить, какой именно детектив перед нами. Агата Кристи написала огромное количество текстов, и хотя далеко не все из них выходят за рамки бульварной беллетристики, некоторые по праву могут считаться шедеврами. Выработанный предшественниками канон она зачастую изменяет до неузнаваемости, и все-таки глубинный принцип английского аналитического детектива — движение по лабиринту ошибок к свету истинного знания — остается у нее неизменным.

Ясно, что «Десять негритят» далеки от классической формулы: нет ни детектива, ни помощника, нет, собственно, даже истории разгадки преступления, поскольку его никто не разгадывает. Тем не менее за всеми убийствами стоит одна общая загадка, получающая разгадку в конце романа, в письме, которое бросает в море Уоргрейв. «Десять негритят» — это не развитие классической схемы, а ее редукция: из двух героев, двух историй, двух загадок остается только одна история и одна загадка. Такую редукцию схемы Агата Кристи компенсирует механическим увеличением числа преступлений.

Схема «Имени розы» гораздо более классична, в этом романе есть и следователь, и помощник, история преступления (то, что их несколько, не играет существенной роли) и история его разгадки: в «пределе Африки» Вильгельм объясняет Хорхе, как он догадался, кто стоит за убийствами в монастыре.

Однако классическая сюжетная схема оказывается для Эко слишком суха, одной ее не хватает, чтобы удержать внимание читателя на ученых спорах, которыми заполнен роман, — если, конечно, читатель не специалист по европейскому Средневековью, как сам автор. Поэтому то, что Агата Кристи вводила вместо пропущенных элементов схемы: напряженное ожидание нового убийства, мрачную атмосферу замкнутого пространства, мистический ужас сбывающегося пророчества, — Эко использует вместе с полной, нередуцированной, схемой.

Между прочим, два эти шедевра — столь различные и так неожиданно похожие — объединяет еще одно: по каждой из книг снят прекрасный фильм. Экранизация «Десяти негритят» Станислава Говорухина 1987 года, вероятно, лучшая не только из экранизаций этого романа, но и вообще всего творчества «королевы детектива». Атмосфера нагнетается блистательными съемками, неподражаемой игрой Зельдина, Друбич, Абдулова и музыкой Николая Корндорфа.

По «Имени розы» годом раньше, в 1986-м, снял фильм Жан Анно. И хотя сценарий фильма по мере приближения к концу все больше отклоняется даже от сюжета книги, не говоря уже о ее содержании, этот фильм ценен и сам по себе, без оглядки на роман. Мало в каком фильме есть такой великолепный набор типажей и характеров, а больше уродов можно было увидеть разве что у Алексея Германа во время недавно закончившихся съемок «Трудно быть богом». Шон Коннери играет в полную силу, а от сцены смерти Сальваторе на костре мороз пробегает по коже.

«Имя розы» Умберто Эко — один из значительнейших романов конца столетия, лабиринт смыслов, доказывающий, что простейшая детективная конструкция достаточно прочна, чтобы выдержать огромное величественное здание интеллектуального и философского романа, романа итогов XX века. «Я упирался и топтался на месте, я гнался за видимостью порядка, в то время как должен был бы знать, что порядка в мире не существует», — говорит в финале Вильгельм Баскервильский.

Честертон писал, что детектив всегда выводит читателя «на свет прозрения из мрака заблуждения». Это, конечно, только литературная иллюзия, но именно ей жанр обязан своей популярностью.

Вадим Левенталь

Демонический пес американской литературы

Титул уже давно закрепился за Эллроем, против чего сам писатель не возражает. Конечно, «лучший автор криминальной беллетристики» звучит благопристойнее, но «демонический пес» — более в его духе .

Джеймс Эллрой родился в Лос-Анджелесе 4 марта 1948 года. После развода родителей жил с матерью, но в 1958 жизнь перевернулась: мать была найдена задушенной, а обнаружить убийцу так и не удалось. Десятилетний Джеймс переехал к отцу. Замкнутый и не стремившийся к общению с людьми, будущий писатель искал помощи в книгах. И нашел в криминальных романах. Хороших, плохих, любых. Мир историй о гангстерах и полицейских притягивал юного читателя. Он мечтал когда-нибудь стать автором уровня Чандлера или Уилфорда. Хотя одним из самых сильных впечатлений для Эллроя стала не художественная, а документальная книга — «Полицейский значок» Джека Уэбба, а точнее — глава о «Черной орхидее». Жестокое убийство молодой актрисы Элизабет Шорт в 1947 году, так и оставшееся нераскрытым, несмотря на все усердие следователей. Разумеется, Эллрой увидел в деле «Черной орхидеи» созвучие собственной трагедии. Кроме того, вся история показалась ему символом криминального Лос-Анджелеса, изнанки «Города Ангелов» и «американской мечты»: преисполненная надежд девушка приезжает в Лос-Анджелес стать звездой, но находит лишь безрадостное существование на задворках киноиндустрии, беспорядочные любовные связи, а в конечном итоге — страшную смерть, за которую никто не ответил. «Черная орхидея», по словам самого Эллроя, стала для него наваждением, почти одержимостью.

Трудно вспомнить, кто со времен великих Хэмметта и Чандлера получил бы столь широкое признание не только как автор криминальных романов (пусть и самого высокого уровня), но и как серьезный писатель со своим особым стилем и умением создавать многослойные произведения, сочетая каноны детективной литературы с размышлением над сложными проблемами. Лучшие романы Эллроя как раз таковы — они удерживают внимание благодаря изощренным сюжетам и напряженному действию, но, к тому же, представляют масштабные и не очень оптимистические картины американской действительности разных исторических периодов, дают точные психологические портреты весьма неоднозначных персонажей и исполнены в неповторимом стиле «демонического пса», с непременным мрачным юмором и изобретательной манерой повествования. Эллроя можно назвать хрестоматийным сразу по нескольким направлениям. Его книги — образец жанра криминального романа; по ним впору изучать американскую историю середины XX века; умению писателя сочетать нетрадиционные вроде бы нарративные приемы (подобно потоку сознания) с характерными для детективов hard-boiled school остроумными диалогами и жесткими сценами действия могут позавидовать авторы так называемой «интеллектуальной литературы».

В период с 1965 по 1973 год ничего, впрочем, не предвещало Эллрою удачной писательской карьеры. Да и любой другой карьеры тоже. Краткий эпизод службы в армии оставил только негативные впечатления: все военное Эллрой возненавидел. А после этого… Алкоголизм, наркотики, мелкие преступления, аресты — вот основные занятия будущего писателя того времени. Нормально он себя ощущал лишь в минуты, когда открывал очередной криминальный роман. Авторов уровня Хэмметта так и не появилось, но жанр на месте не стоял. К поэтике Чандлера добавились эротизм и жестокость Спиллейна, диалоги Хиггинса, черная ирония Томпсона. Кто бы мог предположить, что воедино все лучшее соединит, а потом и вовсе выведет криминальный жанр на иной уровень этот спивающийся неудачник, Джеймс Эллрой. Но так и случилось. Проблемы со здоровьем (особенно приступ пневмонии) заставили его задуматься над происходящим. Невесть откуда взявшаяся сила воли помогла собрать оставшиеся силы и даже найти работу: в гольф-клубе. Работа днем давала возможность писать ночью. Вскоре у Эллроя были готовы два романа. В 1981 был опубликован «Реквием Брауна». Для дебюта роман достойный, хотя с будущими шедеврами Эллроя его не сравнишь. Герой был выписан не «циником с добрым сердцем» (как у Чандлера) и не упивающимся своей крутизной суперменом (как у Спиллейна), а страдающим, не всегда приятным, человеком со своими собственными демонами. Такие не вполне типичные для криминального романа герои, некоторые из которых на героев не похожи вовсе, станут непременными для Эллроя. По его идее, в криминальных романах правосудие не всегда вершится симпатичными людьми.

В «Тайном» 1982 года можно найти много такого, что получит развитие в последующих, более впечатляющих книгах. Одержимость героев-сыщиков, конфликты внутри полицейской системы, наконец, именно здесь появляется самый зловещий персонаж Эллроя, детектив Дадли Смит, который появится еще не раз в «Лос-Анджелесской тетралогии». «Тайный» — словно подготовка Эллроя к своим лучшим романам. Потому это книга, которую писатель называет одной из самых личностных.

Трилогию о полицейском Ллойде Хопкинсе — «Кровь на луне» (1984), «Потому что ночь» (1984) и «Холм самоубийц» (1985) — Эллрой как раз полагает не совсем удавшейся. Главным для автора было создание крайне неоднозначного героя-детектива. Хопкинс — «ходячая бомба замедленного действия», неуравновешенный полицейский, психологические травмы которого ужаснут любого психиатра. Но именно такому персонажу по силам одолеть разнообразных маньяков и жестоких убийц, населяющих романы трилогии. Образ Хопкинса у Эллроя как раз удался. Именно одержимый полицейский выписан в трилогии лучше всего. Сюжетно романы кажутся слишком простыми, это основной недостаток, но Эллрой искупает его эффектным действием, описанием полицейских интриг (особенно в «Холме самоубийц») и удивительной способностью передавать атмосферу места действия. Лос-Анджелес секс-индустрии, преступников разных сортов и борцов с преступностью, словно дополняющий огромный и роскошный Лос-Анджелес богатых и преуспевающих людей.

1987 год становится переломным. Выходит «Черная орхидея», трактовка Эллроем того самого громкого дела, что не оставляло его с детства. После «Орхидеи» последовали три романа, ставших безусловными шедеврами не только криминального жанра. «Город греха» (1988), «Секреты Лос-Анджелеса» (1990) и «Белый джаз» (1992), по-моему, лучший криминальный роман всех времен, которые вместе с «Черной орхидеей» образуют «Лос-Анджелесскую тетралогию». Они вывели Эллроя в число ведущих американских писателей, закрепили его статус лидера криминальной литературы, а заодно подарили титул, ставший заголовком этой статьи. Это пессимистический взгляд на Америку 50-х, с расцветом коррупции, усилением влияния организованной преступности, прикрываемых борьбой «с красной угрозой». Жесткий взгляд на мир звезд и гламура с одной стороны и преступный мир с другой (во многом они почти неотличимы). Одновременно притягательный и устрашающий Лос-Анджелес, где продажным полицейским, бандитам всех мастей, сексуальным маньякам и демагогам-политиканам могут противостоять только одержимые личными демонами сыщики-любимые герои Эллроя. Потому при все пессимизме романов назвать их совсем уж беспросветными нельзя.

В настоящее время Эллрой завершает трилогию «Преступный мир США». Пока вышло два романа, «Американский таблоид» (1995) и «Холодные шесть тысяч» (2001), сейчас Эллрой работает над третьим. Название трилогии перекликается со знаменитым фильмом Сэмюэла Фуллера 1960 года (кстати, Эллрой и ныне покойный киноклассик Фуллер были друзьями). Фильм Фуллера рассказывал о слиянии преступности и бизнеса. Романы Эллроя повествуют о слиянии преступности, бизнеса и политики. «Американский таблоид» начинается в 1959-м, когда заканчивался «Белый джаз». Автор выходит за пределы любимого Лос-Анджелеса. Коррупция охватывает всю страну. Начало 60-х принято считать оптимистической порой идеализма, эпохой любимца Америки Кеннеди, но Эллрой далек от восторгов: «Девиз эпохи — хорошо выглядеть, пресмыкаться перед властью, спать с кем попало». Потому «Таблоид» беспощаден к 60-м не меньше, чем «Лос-Анджелесская тетралогия» к 50-м. Роман «Холодные шесть тысяч» продолжают темы «Таблоида», заканчивающегося убийством президента, и повествуют о событиях, приведших к смерти Роберта Кеннеди. Параноидальные 50-е, ханжески-оптимистические 60-е, последний роман трилогии должен привести читателя в циничные 70-е. При всем социальном подтексте оба романа остаются великолепными криминальными историями.

Не стоит считать Эллроя либералом и едва ли не коммунистом. Нет, его позиция (несколько усиленная собственным пессимизмом) характерна для думающего талантливого человека, готового обсуждать все недостатки и проблемы страны со своим читателем, ставящего себя в постоянную оппозицию к любой власти. Взгляды Эллроя вполне консервативны. При этом он известен критикой смертной казни и выступлениями за усиление контроля над продажей оружия. В целом Эллрой не публичная фигура. Он не любит покидать дом, даже для участия в рекламе книг. Предпочитает проводить время в небольшой компании друзей или в одиночестве, слушая классическую музыку. В 1995 году писатель переехал из Лос-Анджелеса в Канзас и лишь недавно вернулся в Калифорнию. Удачной супружеской жизнью Эллрой не может похвастаться. Сейчас он разведен. Экранизации свои он смотрит, но не слишком их жалует. «Полицейским» Джеймса  Б. Хэрриса (по роману «Кровь на луне») Эллрой был недоволен. О «Секретах Лос-Анджелеса» Кертиса Хенсона отзывался спокойно. Высоко оценил черновой вариант «Черной орхидеи» Брайана Де Палма, но остался разочарован окончательной версией. Наконец, Эллрой много работает для периодических изданий, сборники его эссеистики вполне популярны.

Жестокие и мрачные книги Джеймса Эллроя заслуженно прославили писателя. Именно жестокость и беспощадность в показе преступности Америки принесли титул «Демонический пес». Талант, умение сплавить все лучшее в криминальном жанре в единое целое и усилить это собственным писательским мастерством — помогли стать ведущим автором криминальной беллетристики. Многослойность и историческая точность книг вывели Эллроя в число основных писателей США современности. Тот самый спивавшийся неудачник Эллрой стал выдающимся автором. Черный юмор, жестокость, пессимизм замечательного писателя не позволяют забыть главного: это книги Джеймса Эллроя, не дождавшегосяодним страшным вечером 1958 года дома маму, Джениву Хиликер Эллрой. Именно ей посвящена столь важная для автора книга «Черная орхидея» и она незримо присутствует во всем творчестве «демонического пса».

Иван Денисов

Майкл Коннелли. И ангелов полет… (Angels Flight)

  • Серия: The International Bestseller
  • Переводчик: С. Самуйлов
  • АСТ, Транзиткнига, 2006
  • Твердый переплет, 352 с.
  • ISBN 5-17-036657-4, 5-9713-2173-0, 5-9578-3993-0
  • Тираж: 7000 экз.

Существует такое забавное переводческое решение — дословно переводить имена собственные в названиях фильмов и книг. Связано его появление с тем, что обилие иностранных слов в нашем родном языке — извечная проблема. Вероятно, именно поэтому переводчик С. Н. Самуйлов пришел к выводу, что название нового романа Майкла Коннелли «Энджелс-Флайт» по-русски не звучит.

На самом деле «Энджелс-Флайт» — это лос-анджелесская достопримечательность, фуникулер, который американцы называют самой короткой железной дорогой в мире. Майкл Коннелли выбрал такое название для своего романа по довольно простой и прозаичной причине — ведь именно в вагончике «Энджелс-Флайт» происходит двойное убийство, которое и расследует детектив Иеронимус (Гарри) Босх. Сюжет романа абсолютно реалистичен и к ангелам никакого отношения не имеет, если, конечно, не брать в расчет последние неубедительно-пафосные абзацы, посвященные прозрению детектива.

К слову сказать, название фирмы Black Warrior, выпускающей карандаши, тоже можно было бы не переводить, но это уже мелочи и придирки не по существу. Удивило меня совсем другое. Просматривая отзывы англоязычных читателей, я обнаружила, что эта грустная детективная история с весьма распространенным в наше время финалом (когда главный герой раскрыл преступление, но справедливость так и не восторжествовала), оказывается, не лишена оригинальности, чувства юмора и, по мнению большинства, попадает в категорию «читать обязательно». Критики утверждают, что каждый молодой писатель, желающий создать шедевр детективного жанра, просто обязан проштудировать Майкла Коннелли «от и до». А большинство читателей-американцев сходятся во мнении, что «Энджелс-Флайт» — чуть ли не самое удачное произведение Коннелли. Так в чем же дело, почему «И ангелов полет…» на русском языке воспринимается как добротный, грамотно написанный детектив, но не более того? Неужели во всем виноват переводчик, или проблема кроется глубже — в культурных различиях и реалиях, которые невозможно передать в переводе? Не стоит забывать и о том, что творчество многих русских классиков так и осталось невостребованным за границей.

Американцы утверждают, что Коннелли как нельзя лучше удалось передать напряженную атмосферу, царившую в Лос-Анджелесе в 90-е годы XX века. Майкл Коннелли любит Город Ангелов, любит писать о нем, и, как считают знающие люди, у него это здорово получается. Но, к сожалению, если основное достоинство романа «Энджелс-Флайт» — это его близость лос-анджелесскому читателю, то нам, живущим в России, никогда не понять и не прочувствовать эту книгу. И все же любителям детективов приятное времяпрепровождение гарантировано, потому что читается роман на одном дыхании, а детективная линия выдержана по всем канонам жанра.

Мария Карпеева

Луис Альфредо Гарсиа-Роза. Безмолвие дождя (O Silencio Da Chuva)

  • Серия: Латинский квартал
  • Перевод с португальского А. Богдановского
  • Эксмо, 2006
  • Суперобложка, 256 с.
  • ISBN 5-699-16226-7
  • Тираж: 5100 экз.

Детективы читают, чтобы развлечься. В поездах, самолетах, на курортах или дома, удобно устроившись в любимом кресле, — в часы досуга. Детективы расслабляют. Они прочно ассоциируются с отдыхом. После тяжелых и напряженных будней человек тянется к детективу в надежде отвлечься от повседневных проблем. Между тем существуют по крайней мере две причины, позволяющие поставить под сомнение все вышесказанное.

Во-первых, детектив требует от читателя участия в разгадывании головоломки, созданной автором. Следовательно, для того чтобы читать детектив, необходимо уметь логически мыслить.

Во-вторых, почти в каждом детективе речь идет о смерти. Детектив должен начинаться с убийства, таков закон жанра. Но, как ни странно, смерть, описанная в детективе, не отпугивает читателя и не наводит его на мрачные мысли. Таков один из главных литературных парадоксов. Читателю некогда думать о том, что кто-то был убит, он хочет угадать имя преступника, прежде чем дойдет до последней страницы.

Помните, как в фильме о Шерлоке Холмсе Майкрофт хладнокровно спрашивает у сыщиков: «Чесночный соус?» И Ватсон торопливо отвечает: «Да-да, чесночный соус. Чтобы отбить запах опиума». Для Ватсона гораздо важнее, что тайна раскрыта, а о человеке, который был отравлен, он почти не думает.

«Безмолвие дождя» Гарсиа-Розы слегка отличается от традиционного детектива. Автор понимает, что читатель захочет сыграть с ним в игру «Угадай, кто», и умело ставит ловушки для слишком азартно настроенных лиц. Детектив необычен, потому что читателю здесь известно гораздо больше, чем главному герою книги — инспектору Эспинозе. Пока незадачливый инспектор скрупулезно проверяет все ложные версии, читатель чувствует, что сам-то он уже на верном пути и почти готов назвать главного злодея. Но кандидатов слишком много. Читатель знает больше, чем инспектор, но все же он знает не все. Приходится гадать на кофейной гуще. И когда на последней странице все становится на свои места, читателю остается только развести руками и признать, что в своих догадках он ушел не дальше Эспинозы.

Книга Гарсиа-Розы вышла в серии «Латинский квартал». Место действия романа — Бразилия. Это означает, что помимо увлекательного сюжета нас ждет еще и интересное путешествие.

Если кто-либо из читателей краем глаза видел кусочки из какого-нибудь бразильского сериала (а быть может, некоторые видели сериалы целиком), то он наверняка поразится различиям между Бразилией из мыльных опер и Бразилией Гарсиа-Розы. У Гарсиа-Розы Бразилия — страна, где жить далеко не безопасно. И хуже всех приходится, конечно, полицейским. Нет современного оборудования, чтобы сделать профессиональную экспертизу, нет крепкой поддержки — на опасные задания приходится отправляться в одиночку. И главное… нет хороших полицейских.

Знаменитый инспектор Эспиноза слишком слабохарактерен и тяжел на подъем. Его никак нельзя назвать суперменом. Ошибка за ошибкой, и в итоге увеличивается число жертв. Кто виноват? Инспектор. Подобный герой — еще одна интересная находка Гарсиа-Розы и еще одна любопытная деталь, которая делает «Безмолвие дождя» необычным произведением.

Виталий Грушко

Карло Лукарелли. Оборотень (Lupo mannaro)

  • Перевод: А. Миролюбова
  • Азбука-классика, 2006
  • Суперобложка, 448 с.
  • ISBN 5-352-01864-4
  • Тираж: 10 000 экз.
  • Сон в лабиринте

Аннотация этой книги сравнивает Лукарелли с Акуниным. Сравнение довольно неожиданное, но один повод для него все же есть. Как известно, в массовом жанре отход от образца, от канона есть смерть жанра. Акунин использует классические, будто из учебника взятые сюжетные схемы, и никто не обвиняет его в отсутствии оригинальности. Но Акунин пишет детективы, и сюжет в них составляет поиск преступника. Если же преступник известен с самого начала, а сюжет составляет напряженное ожидание того, что обязательно произойдет, то это уже канон триллера, и его с успехом эксплуатирует Лукарелли.

При этом ему удается избежать того греха, который делает скучными творения его собратьев по перу. Выпущенные «Азбукой» в той же серии «The best» романы Томаса Свона «Охота на Сезанна» и Бриджит Обер «Карибский реквием» написаны так, будто покадрово описывают уже снятые одноименные фильмы. Литература, вторичная по отношению к кинематографу, рождает ощущение ненужности книги и желание поискать DVD. Лукарелли пишет так, что после первой повести (их в книге три) хочется прочесть и вторую, «Almost blue», и третью, «День за днем». И не потому, что неизвестно, что произойдет, — известно: прелестная девушка, комиссар полиции, конечно, переиграет и переловит всех расплодившихся в тихой-мирной Италии маньяков, — а потому, что «волшебный фонарь» литературы заставляет пережить нечто такое, чего камерой не поймать.

Лукареллевский «вид из глаз» позволяет читателю внедриться в сознание героя — будь то сознание смертельно больного полицейского, или расколотое сознание маньяка, или, наконец, сознание главной героини, которая до дрожи в коленках боится тех, за кем охотится. Лукарелли не стремится делать «большую» литературу, но, оставаясь в рамках канона, создает тексты качественные, стремительные и в конечном итоге интересные. Его повесть переживается как страшный сон в лабиринте узких темных коридоров — выныриваешь из одного, осматриваешься вокруг, и хочется нырнуть в следующий.

Вадим Левенталь

Роса Монтеро. Дочь Каннибала (La hija del Canibal)

  • Перевод с испанского Натальи Малыхиной
  • Серия: Иллюминатор
  • Издательство: Иностранка, 2006
  • Твердый переплет, 448 с.
  • ISBN 5-94145-353-1
  • Тираж: 5000 экз.

Наверное, слова «иронический детектив» в характеристике этой книги могут кого-то отпугнуть. Если так, то виновато в этом издательство «Эксмо», которое вот уже почти десять лет позиционирует свою серию «Иронический детектив» как книги для уставших от быта и работы, для желающих отключиться от насущных проблем. Замена книгой телевизора, там где он не работает (в метро, например), сформировала имидж жанра: если детектив — для тупых, то уж иронический — вообще для клинических идиотов. Очевидно, термин «иронический детектив» нуждается в реабилитации.

Роман Росы Монтеро «Дочь Каннибала» как будто создан с этой целью. Шутки автора умны, не вымучены, каждый раз к месту, а рассуждения о женской психологии не банальны. Но главное, Росе Монтеро удается раздвинуть границы жанра, придать ему второе дыхание. Иронический детектив, преодолев сан-антониевский комикс, равно как и еле уловимый дух советского женского журнала в романах Хмелевской, возвращается у испанской писательницы в лоно большой литературы.

Исчезновение мужа героини, его поиски, бегство от одних мафиозных группировок, дружба с другими — все это становится поводом не только для веселых тонких шуток, намеков и иронии, но и для внутреннего роста героини. Это, пожалуй, самое большое расхождение романа с каноническими произведениями жанра: в классическом, а тем более в ироническом детективе «диалектика души» героя никого не волнует — каким он начинает роман, таким его и заканчивает, чтобы в следующий раз таким же начать новую книгу. Героиня Монтеро не смогла бы стать «лицом» серии — слишком сильно она изменилась, слишком многое поняла и слишком многое переоценила. Конечно, от фрейдистской логики Монтеро как европейской писательнице никуда не деться, но даже она достаточно ненавязчива и не портит текст.

Духовному росту героини способствует похищение мужа, любовь прекрасного юноши и рассказанная в нескольких главах жизнь старика-соседа, бывшего и революционером в Латинской Америке, и тореадором в Испании, и участником Сопротивления во Франции. Эта мудрая сочная история еще более, чем сам роман, «романная»: она могла бы стать основой для эпоса маркесовского масштаба. Впрочем, и в сжатом виде вставной новеллы эта история удивляет яркостью деталей, в ней чувствуется дух истории (history) XX века.

В «Дочери Каннибала» поразительно соблюдены пропорции: оставаясь в рамках канона иронического детектива, Роса Монтеро смогла абсолютно серьезно рассказать о чуде превращения замученной жизнью сорокалетней неудачницы в мудрую молодую женщину, сделать это литературно, умно, увлекательно и, конечно же, с иронией.

Вадим Левенталь

В меру пушек, в меру мозгов

Как и положено выдающемуся писателю, Реймонд Чандлер (1888-1959) был оригиналом. В 20-е годы преуспевал в бизнесе, но ушел с работы, так как не в его характере было встречаться и общаться с людьми. Не имел (в отличие от Дэшила Хэммета, например) знаний о работе частного детектива «изнутри», но стал автором романов, где эта работа описана с немалой точностью. Был тихим и замкнутым человеком, а прославился как классик «крутого детектива». Работал в презренном вроде бы жанре, но вошел в число наиболее чтимых мастеров англоязычной литературы. Наконец, работая сценаристом в Голливуде, особенную известность получил благодаря экранизациям, но не своих романов («Незнакомцы в поезде» Альфреда Хичкока на основе книги Патриции Хайсмит или «Двойная страховка» Билли Уайлдера по Джеймсу М. Кейну).

Но это не означает, что кинематограф обделил замечательные книги Чандлера вниманием. Экранизаций его было не сказать, чтобы огромное количество, но достаточно. Не все получились, но две точно стали классикой. А то, что сам писатель отстранился от их адаптации, возможно, даже пошло фильмам на пользу.

Первым фильмом, использовавшим сюжет Чандлера, стал «Сокол одерживает верх» Ирвина Райсса 1942 года. Сокол — довольно популярный персонаж киносерии 40-х годов, скорее категории «Б», но все же. В фильме «Сокол одерживает верх» был использован сюжет романа «Прощай, любимая», вот только вместо чандлеровского Филиппа Марлоу в центре истории оказался сыщик Сокол. Играл его отличный актер Джордж Сэндерс, так что благодаря ему и (даже в большей степени) сложному сюжету Чандлера «Сокол одерживает верх» стал самой известной картиной серии.

Зато экранизация того же романа 1944 года стала событием и образцом «кинонуара». Фильм известен под двумя названиями: «Прощай, любимая» и «Убийство, моя милая». Тому есть объяснение. Роль детектива Марлоу, постоянного героя романов Чандлера, сыграл Дик Пауэлл. До этого фильма Пауэлл был известен как певец и актер романтических музыкальных комедий. На студии РКО сочли, что название «Прощай, любимая» привлечет именно романтически настроенную аудиторию, которая почувствует себя обманутой, потому появилось название «Убийство, моя милая».

Пауэлл оказался отличным кандидатом на роль Марлоу. Ироничный частный сыщик, «циник с добрым сердцем», стал едва ли не самой заметной ролью актера. Наиболее же рьяные поклонники Чандлера до сих пор спорят, кто лучший Марлоу: Пауэлл или Богарт (о нем чуть ниже). Впрочем, в фильме все отработали на высоком уровне. Режиссер Эдвард Дмитрык сделал фильм, на который вот уже много лет ориентируются все постановщики «нуара» и лент о частных детективах вообще. Черно-белый мир преступников и роковых женщин, остроумные диалоги и комментарии главного героя, запутанный сюжет и достаточное количество сцен действия — все это цитировалось, пародировалось, словом, стало классикой.

Пожалуй, стиль нуар наиболее четко определили три фильма 40-х: «Мальтийский сокол» Джона Хьюстона 1941 года (по роману Дэшила Хэммета), «Прощай, любимая» Дмитрыка и «Вечный сон» Хауарда Хокса 1946 года (оба сняты по романам Чандлера).

«Вечный сон», первый роман Чандлера, остается самым запутанным с точки зрения сюжета. Сюжетных поворотов у писателя всегда хватает, особенно если помнить, что его романы начинаются с простого вроде бы дела, выпадающего Марлоу. В «Вечном сне» его нанимают, чтобы помочь дочери генерала выпутаться из истории с шантажистом, ну, а потом в дело вступают гангстеры и роковые красавицы… Сценаристы, перерабатывавшие роман для кино (среди них был, кстати, Уильям Фолкнер), обнаружили, что одно из убийств так и остается не до конца проясненным. Читатели, зачарованные стилем автора, внимания на это не обратили, а вот кинозрители могут оказаться привередливее. Пришлось связываться с самим Чандлером, но тот по телефону дал не слишком дружелюбный ответ: вы делаете фильм, вот сами и разбирайтесь, кто убил шофера.

В конечном итоге Хокс снял прекрасный фильм, укрепивший мифологию «нуара» и образ язвительного сыщика как идеального героя этой мифологии. Разумеется, помог такому успеху Хамфри Богарт, в очередной раз блеснувший талантом в роли Марлоу. Богарту же, в свою очередь помогло то, что главную женскую роль играла его возлюбленная Лорен Бэколл. Их дуэт, возможно, стал непревзойденным в «нуаре». Что же до Богарта — лучшего исполнителя роли Марлоу, то это вопрос по сию пору спорный. Уж очень хорош был и Пауэлл.

В 1946 на экран вышли еще две экранизации Чандлера. Фильм Джона Брама «Высокое окно», в котором Марлоу — Джордж Монтгомери расследовал исчезновение ценной монеты со всеми обязательными для Чандлера осложнениями, остался практически незамеченным. «Женщина в озере» Роберта Монтгомери (он же в главной роли) известна прежде всего неожиданным ходом режиссера-актера. Чтобы передать литературный прием рассказа от первого лица, Монтгомери применил съемку «субъективной камерой». То есть всю историю мы видим глазами Марлоу, а сам он попадает в кадр, когда смотрится в зеркало. Интересный ход, но все же вряд ли оправданный в кинодетективе. Впрочем, фильм честно следует роману (Марлоу ищет пропавшую женщину), внимание зрителя удерживает, потому остается в общем и целом удачной экранизацией, пусть и не ставшей классикой.

Ждать следующей серьезной киноадаптации поклонникам Чандлера пришлось долго. Понятно: повторить уровень фильмов Дмитрыка и Хокса или игру Пауэлла и Богарта не так-то легко. В 1968 году режиссер Пол Богарт поставил фильм «Марлоу» по роману «Сестренка». Историю о Марлоу, ищущем пропавшего брата клиентки, режиссер и видный сценарист Стерлинг Силлифант попытались подогнать под 60-е, с чуть большим нажимом на сексуальность героинь и на жестокость, но результат удачей не стал. Джеймс Гарнер был неплох в роли детектива, но не более того. В любом случае, фильм «украл» только набиравший популярность Брюс Ли, пусть и не в самой крупной роли.

По забавному совпадению еще один актер — будущая звезда «экшн» отметился в начале карьеры ролью в экранизации Чандлера. Правда, появление Арнольда Шварценеггера в «Долгом прощании» 1973 года — скорее эпизод, чем роль, но тем не менее. «Долгое прощание» экранизировал знаменитый Роберт Олтмэн, что вряд ли было удачной идеей. Демифологизатор Олтмэн и создатель пусть самоироничной, но все же мифологии Чандлер — точно не «союз, заключенный на небесах». К тому же опыты Олтмэна в популярных жанрах обычно приводили к скучным и неубедительным результатам (достаточно вспомнить его вестерны). «Долгое прощание» при выходе на экраны ругали больше, чем любой фильм Олтмэна 70-х, хотя с тех пор отношение к нему слегка изменилось в лучшую сторону. В любом случае, фильм скорее интересен как эксцентричный вариант кинотрактовки классика, а не как достойное произведение. Да и хороший актер Эллиот Гулд в роли Марлоу точно не на вершине своей карьеры.

Более интересными оказались римейки обеих классических экранизаций. Конечно, «Прощай, любимая» Дика Ричардса 1975 года и «Вечный сон» Майкла Уиннера 1977-го оригиналам уступают (особенно фильм Уиннера), но у них есть неоспоримое достоинство — Роберт Митчум в роли Марлоу. Он, правда, не вполне подходил по возрасту, так как в 70-е уже числился ветераном Голливуда, но что такое возраст для настоящего актера. Митчум в роли Марлоу напомнил о лучших актерах «нуара», а также о том, что он среди них занимал не последнее место (играл, например, в классическом фильме Жака Турнера «Из прошлого» 1947 года). Добротная переработка Ричардсом шедевра Дмитрыка, усиленная игрой Митчума, дала надежду на возможную серию о Марлоу, но версия «Вечного сна» от Уиннера, перенесшая действие в Лондон, оказалась малоуспешной, хотя Митчум снова сыграл блестяще.

В дальнейшем экранизации Чандлера переместились на телевидение. Ничего выдающегося из этого получилось. Хотя был вполне крепкий минисериал «Марлоу» с хорошей игрой Пауэрса Бута и отдельные серии телеантологии «Падшие ангелы». Правда, уместно будет вспомнить фильм 1998 года «Большой Лебовский» братьев Коэн. Экранизацией Чандлера фильм официально не является, но в истории о втянутом в сложную интригу бывшем хиппи Лебовском влияние писателя, особенно романа «Вечный сон», ощутимо. Сами Коэны и не скрывают, что их фильм — парафраз на темы выдающегося автора.

С одной стороны, жаль, что киноадаптаций Чандлера не так много и что лишь некоторые получились однозначно удачными. Возможно, книги Чандлера оказались для литературы более внушительным явлением, чем его экранизации для кино, но не стоит забывать, что жанр «нуар», ставший популярным в 40-50-е и давший кино столько новых изобразительных и сценарных идей, во многом обрел свой стиль именно в фильмах по романам Чандлера. А диалоги или реплики его героев вошли в обиход во многом именно из-за киноверсий. Согласитесь, что может охарактеризовать современный криминальный кинематограф лучше, чем слова Богарта-Марлоу: «Так много пушек, и так мало мозгов».

Иван Денисов

Сюжет как повод

Главное в ироническом детективе то, что детективный сюжет в нем не главное. Преступление, его расследование и раскрытие — только повод для шуток, иронических замечаний, ненавязчивой болтовни с читателем о том о сем. На самом деле в ироническом детективе может даже вовсе не быть детективного сюжета в строгом смысле слова, а структура романа может скорее напоминать что-то другое. Например, роман Иоанны Хмелевской 1946 года «Клин клином», сделавший из инженера-архитектора «маму» жанра, нельзя назвать детективом, потому что в нем нет никакого преступления, которое нуждалось бы в расследовании, как нет и самого расследования. «Клин клином» — скорее шпионский роман, но его называют детективом, потому что сюжетная канва не важна ни автору, ни читателю. Автор иронического детектива может позволить себе притянуть, где надо, сюжет за уши или ничтоже сумняшеся поднять своего героя после того, как его расстреляла мафия из пятнадцати ядерных пулеметов, — это неважно.

Исключительно важна для жанра фигура повествователя. Может быть, поэтому рассказ в ироническом детективе зачастую ведется от лица главного героя, который занимается расследованием, — случай очень редкий как для классического английского детектива, так и для его американского брата хард-бойлд. Именно от повествователя, его умения пошутить, порассуждать о пустяках, ввернуть к месту каламбур и зависит успех иронического детектива.

Видимо, легкость жанра — косвенная причина невероятной плодовитости подвизающихся на его ниве авторов. Живой классик, польская писательница Иоанна Хмелевская с 1946 года написала более пятидесяти романов. «Папа» жанра, французский писатель Фредерик Дар, писавший под псевдонимом Сан-Антонио, с 1939 года до самой своей смерти в 2000-м выпустил около трехсот романов. Дарья Донцова, творчество которой в основном и ассоциируется у русской публики с понятием «иронический детектив», за восемь последних лет издала около восьмидесяти романов, причем уверяет, что сочиняет их в свободное от кулинарии и хозяйства время. Впрочем, феномен Дарьи Донцовой — предмет скорее маркетинга, нежели литературной критики: как ни удивительно, столь популярные тексты, выходящие под брендом «Дарья Донцова», увы, отчаянно не смешны, а их сюжеты рассыпаются на бессвязные и не увлекательные эпизоды.

Вадим Левенталь