Мы всё могли

• Ольга Гренец. Хлоп-страна / Пер. с англ. – М.: Время, 2017. – 320 с.

как горизонт погаснет там, вдали,
ничком, с ноздрями, полными земли
мы все домой вернемся, пустомели.
мы ничего предвидеть не умели.
мы всё могли.

Вера Полозкова

 

Чтение сборника рассказов Ольги Гренец, американской писательницы русского происхождения, пришлось на время моего пребывания в Мюнхене, где я коверкала убогим произношением немецкие слова, вызывающе подчеркивая свою русскость. Я нисколько не сомневалась, что меня ждет печальная эмигрантская проза, пронизанная неослабевающей тоской по родине, а Хлоп-страной писательница именует Советский Союз, «схлопнувшийся» в декабре 1991 года. Ни одна из моих догадок впоследствии не подтвердилась.

Гренец хоть и родилась в Петербурге, но уже довольно долго живет в Сан-Франциско. Рассказы эти были написаны на английском языке (за исключением одного, известного многим по одноименному короткометражному фильму «Куда течет море» с Оксаной Акиньшиной в главной роли) и лишь потом переведены на русский. Несмотря на принадлежность автора двум культурам и присутствие практически в каждом сюжете русскоговорящих персонажей, это все-таки крепко сбитая американская литература. Американская настолько, что конфликты многих эпизодов кажутся соотечественникам мелковатыми, несущественными: оскверненная скрипка или несовершенное признание в любви – стоит ли из-за этого бумагу марать?

Воспитанные на произведениях Людмилы Петрушевской и Людмилы Улицкой, Юрия Мамлеева и Эдуарда Лимонова, привыкшие к поножовщине, мордобою, нищете, детям-сиротам и матерям-одиночкам, читатели расслабляются, теряя бдительность. Впрочем, напрасно. Есть в книге и такие сцены:

– Замерзла? – спросил Владик, обхватывая мои ладони.

И тут, в опасной близости от источника чужого тепла в моем теле случилось короткое замыкание, и оно заколотилось, словно отбойный молоток. Владик притянул меня к себе и обнял, а я уткнулась ему  в шею, от которой шел жар, обхватила голову и поцеловала. В тот же момент гниль чужого дыхания, проступившая сквозь запах мяса и алкоголя, настигла и затопила меня – я попыталась оттолкнуть его, но поздно, поздно!

Чаще всего содержание любой коллекции рассказов исчезает из памяти быстрее, чем вы успеваете взяться за следующую книгу. Границы между сюжетами стираются, герои, их имена и места действия – тоже. Максимум – отложится на подкорке название сборника и история, из которой оно явилось. Умение пользоваться жанром короткого рассказа так, чтобы удерживать внимание аудитории какое-то время после прочтения, – большая заслуга, за которую, видимо, и вручают Нобелевки. Ольге Гренец это удается в полной мере.

Персонажи объемны и естественно встраиваются в реальность: будь то стареющий бизнесмен Степан – отец двоих сыновей, не готовых взять управление его компанией в свои руки, русский шпион Ричард Даффи, поступивший на курс поэтического творчества для начинающих, журналистка Энджи, работающая день и ночь за смешные деньги, или актриса Елена, которая хочет, чтобы ее принимали такой, какая она есть («…Волосы растут там не случайно, – заявила я. – Нельзя выбирать из меня куски, которые ты хочешь, и выкидывать остальные»).

Однако еще более отчетливо слышится в каждом рассказе авторский голос: то Гренец предстает перед нами обманутой эмигранткой, готовой поверить в свою принадлежность к русскоязычной диаспоре, то девушкой, в одиночестве поднимающейся на Ай-Петри в поисках ответов, то дочерью, помогающей выполнить домашнее задание маме, которой никак не дается английский язык.

Пожалуй, самым пронзительным в сборнике можно назвать рассказ «Мы были гениями», а вдохновляющим – эссе «Счастьеведение (Обоснование темы диссертации)». В нем автор ставит вопрос о влиянии различных внешних факторов на жизнь абсолютно счастливого человека, примером которого выступает ее папа.

По всем трем главным философским критериям он – безусловно счастливый человек. Я пытаюсь представить его на следующий день после того, как окончательно объявлю ему, что не собираюсь выходить замуж и рожать детей <…>. Что же тогда будет делать отец?

Разумеется, на следующий день он встанет так же рано, как и всегда, польет в саду розмарин, шалфей и лаванду, а также бугенвиллею, абрикосовые и вишневые деревья. После чего наденет ветровку и сходит в кафе за бейглом. Приветливо поболтает с соседом о погоде, потом поедет на работу. Ничего особенно в его жизни не изменится, и впечатления от ее течения будут такими же приятными, как и раньше.

Ольга Гренец часто выступает перед американской аудиторией со своими рассказами, читает их вслух, подписывает книги, получает отзывы. В России ее сборники живут самостоятельно, презентуются публике переводчиками и издателями, но все-таки остаются единственным способом диалога автора с русскоязычными читателями. Диалога, который интересно вести.

«Тогда, в девяносто четвертом, мы были гениями», – пишет Гренец. С тех пор, надо сказать, мало что изменилось. А потому не спрашивайте, куда течет море: море всегда течет в океан.