Дмитрий Дейч
Сказки для Марты
М.: Гаятри
Поначалу — что-то странное, как будто Борхес впал в детство. Ветер разговаривает с телеграфным столбом, молоток — со своей рукояткой, рак легких — с раком печени, а моль — с каким-то голосом в родном шкафу. Но с каждой сказкой истории становятся все интереснее, ярче, сильнее, и к концу читатель испытывает чистый, беспримесный восторг. Мудрые китайские притчи (жители одного города убивают всех приезжих, потому что обычай требует выполнять любые просьбы чужестранцев, а их жаба душит). Солидные и вместе с тем уморительные мусульманские анекдоты (Насреддин прогоняет Аллаха, явившегося под видом нищего: «У него в кармане — Мироздание, а он делает вид, будто нуждается в подаянии!»). А потом вдруг притчи и анекдоты сливаются в рассказы, да какие! Моцарт пишет покойному отцу о том, как он сочинил марш, во время исполнения которого воскресает кот его ученицы. Моцарт чувствует, что марш — только первая часть большого опуса, и этот opus magnum воскресит всех мертвецов, но зачем писать его тому, кто верит Создателю (спрашивает Моцарт покойного отца)? Дейч верит в силу искусства, и в особенности музыки, так, что у него сам Сократ, послушав музыканта, едва не отказывается от своих убеждений перед самой смертью. Нет, Борхес не впал в детство. Он очнулся, помолодел и вернул себе тот талант новеллиста, который был у него в самых первых сборниках. Каждая новелла на последних ста страницах книги — абсолютный шедевр, хоть сейчас включай в антологию «100 лучших рассказов XXI века». Но дар писателя, похоже, не только в хлестких парадоксах, притчах и анекдотах - он любит и понимает людей. В новеллах последней части возникает небывалый Герой, причем в буквальном смысле: любимый дедушка рассказчика, Герой Советского Союза Довид Гирш реб Ицхак Дейч, полковник, инопланетянин и строитель светлого будущего. И тут не знаешь, смеяться или плакать, читая, как этот человек выводит свой полк из немецкого окружения, повинуясь чутью… оторванного в бою носа. Похоже, такой микс карнавала с трагедией не способно выдумать человеческое воображение, тут постаралась сама жизнь.
После тяжкой, как сон после обеда, стилистики толстожурнальной словесности, после всех ностальгий по прошлому и очернений его же, после всех проклятий и осанн гламуру, после всех окопных, алкогольных, политических и бизнес-правд, после убожества масслита, после всего, чем так богата наша литература, прочитать Дмитрия Дейча — все равно что распахнуть окно.