- «Азбука-Аттикус», 2012
- Впервые на русском — новейший роман самого популярного норвежского писателя современности, автора таких бестселлеров, как «Наивно. Супер» и «Во власти женщины», «Лучшая страна в мире» и «У», «Допплер» и «Грузовики „Вольво“», «Сказки о Курте» и «Мулей».
- Героем этой книги — такой же человечной, такой же фирменно наивной и в то же время непростой, как мегахит «Наивно. Супер», — является некто Фвонк, бывший высокопоставленный работник Общества спортивной и оздоровительной ходьбы, вынужденный подать в отставку из-за всколыхнувшего Общество финансового скандала, хотя сам он и не был причастен к злоупотреблениям. Фвонка беспокоит повсеместное падение нравов и панически страшат «брюхатые». У Фвонка появляется сосед, который постоянно приходит к нему по вечерам. Не сразу, но Фвонк все же понимает, кто скрывается под огромной бородой. Соседа зовут Йенс, и он премьер-министр Норвегии. Тот договаривается со своей семьей и норвежским правительством, что несколько дней в неделю он будет проводить у Фвонка, изживая травму после трагических событий июля 2011 года — двойного теракта, устроенного Андерсом Брейвиком…
38) На следующую ночь все повторилось. В волчье
время в дверь позвонил жилец. Процедура та
же — извинения, чай, борода, срочные документы,
Фвонк дремлет в кресле. Ни один из них не формулирует
этого, но им приятно в обществе друг
друга, тепло и хорошо, оба этим не избалованы.
39) Жилец отложил свои бумаги и уставился
на Фвонка.
«Какой твой любимый палиндром?» — спросил
он.
Фвонк задумался.
«У меня нет любимого палиндрома», — подумав,
ответил он.
«А у меня: Yo, banana boy».
Фвонк покивал. Что это за человек перед ним?
40) Полчаса спустя жилец снова отложил свои
бумаги.
«Ты ведь не думаешь, что у меня не жизнь, а малина?» — спрашивает он.
«Нет, конечно», — отвечает Фвонк.
«Это хорошо. А как ты сам живешь? Легко?»
«Нет».
«Но поверь, ты просто не представляешь, насколько
нелегка моя жизнь. Я не могу позволить
себе даже кризиса среднего возраста».
«Бедняга».
«Меня это просто бесит!»
«Приходи злиться сюда ко мне, — предлагает
Фвонк. — Я привык, что люди злятся».
«Эх, как раз сейчас я мирный».
Жилец опускает глаза в бумаги и тут же снова
поднимает их на Фвонка.
«Ты простой человек?» — спрашивает он.
«Не знаю, — отвечает Фвонк, — но, наверное,
да, некоторым образом».
«Мне надо больше общаться с народом, с простыми
людьми», — говорит жилец.
«Народ, — повторяет за ним Фвонк, пробуя слово
на вкус, — это тролль со многими головами».
Жилец заходится смехом:
«Черт побери, а ты прав!»
41) «Меня разбудил сон, — говорит бородатый,
— я поэтому сюда пришел».
«Правда?»
«За мной гналась всадница, она норовила затравить
меня и все время кричала таким голосом,
как эхо: „Кто в Норвегии всех сильнее?“ — а в у нее, представляешь, было ядовитое яблоко. Фу,
кошмар».
«Да, звучит малоприятно. А что это была за
всадница?»
«Фрукточница».
«Фрукточница?»
«Яблочная дива».
Фвонк кивает, как будто теперь ему все ясно.
«Яблоко было отравленное, — говорит жилец, —
у него был такой типичный вид отравы: очень красное,
очень большое, очень красивое, видно, что опасное».
«И ты проснулся?»
«Да, проснулся и подумал, что чашечка чая
могла бы приглушить кошмар».
«Я не умею толковать сны и не знаю, что бы
это могло означать, но, по-моему, часто сны оказываются
вздором, возможно, этот тоже».
«Ты прав! — говорит жилец. — Совершенно
прав — сон ничего не означает, даже смешно —
бояться яблока, ой не могу».
«Вот видишь, — говорит Фвонк, — совсем другое
дело».
42) «Два вопроса», — говорит Фвонк жильцу,
собравшемуся идти к себе вниз.
«Да?»
«Нахальство с моей стороны спрашивать об
этом, но у меня сейчас, я бы сказал, тревожный
период в жизни, поэтому мне было бы спокойнее
знать, кто ты и кто твои друзья. Мне не хочется без
нужды изводить себя лишним беспокойством».
Жилец долго смотрит на него, видно, он обескуражен
вопросом.
«Какие друзья?» — спрашивает он наконец.
«Остальные двое, — говорит Фвонк. — Те другие
двое жильцов, из второй комнаты».
«Ах эти! Какие они мне друзья? Я не могу поговорить
с ними фактически ни о чем, они просто
ходят со мной везде, нет, не пойми меня превратно,
они по-своему симпатичные люди, но у меня
с ними ничего общего».
Жилец грустно чешет в бороде, и, хотя он делает
это очень осторожно, она вдруг начинает елозить
по подбородку туда-сюда, как накладная. Жилец
сам это замечает, резко отнимает руку, кидает
беглый взгляд на Фвонка, соображает, что все это
выглядит странно, и глупо улыбается.
«От этой бороды одни проблемы, — говорит
он, — да, но мне пора, доктор прописал мне почаще
оставаться наедине с самим собой, чтобы расслабиться,
иметь время подумать, так что я, пожалуй,
пойду к себе, да, но спасибо преогромное
за чай».
Он встает и протягивает Фвонку руку. Тот кивает
и жмет ее. Жилец бредет в прихожую, надевает
кроссовки, поправляет бороду, одергивает
пижаму и застегивает у горла верхнюю пуговку —
на лестнице холодно.
«Не хотел бы показаться назойливым, — говорит
Фвонк, — я не сую нос в чужие дела, но в данном
случае вынужден спросить — кто ты?»
«Я как-то не уверен, что тебе следует это
знать», — отвечает жилец.
«Не знаю, — говорит теперь Фвонк, — но на
днях, вернее, в прошлое воскресенье я видел тебя
или третьего из жильцов на заднем сиденье автомобиля,
когда те, кого нельзя назвать твоими, то
есть его, друзьями, выезжали из гаража, и в тот момент
он или ты, короче, третий в машине был без
бороды, что бросается в глаза и странно, поэтому
я хочу спросить, как ты можешь все это объяснить.
Я не собираюсь ни во что вмешиваться, но
я должен знать, что все в порядке и что наш договор
найма выдерживает, так сказать, свет дня».
Жилец молчит.
«Ты, — говорит Фвонк, — ты ведь… я подозреваю,
что на самом деле ты… скажем так: тот ли ты
человек, о ком я подумал?»
Утвердительный кивок.
«Да, — говорит он. — Боюсь, я и есть он».
Фвонк инстинктивно вытягивается во фрунт.
«Прошу простить, — говорит он. — Я, видимо,
зашел слишком далеко, я не собирался совать нос
куда не надо, у тебя, безусловно, были свои резоны,
приношу извинения».
Мужчина смотрит на Фвонка, и можно подумать,
что ему легче на душе оттого, что его разоблачили.
«Я с самого начала говорил, что идея с накладной
бородой идиотская и что работать она не будет,
как оно и вышло, но разве кто-нибудь слушает?
Устроили театр. Чем они думают?» Он покачал
головой.
«Не такая уж и плохая идея, — отвечает Фвонк, —
просто приклеенная борода требует особого к себе
внимания, плюс тебе надо научиться чесать ее аккуратно».
Мужчина кивает.
«Мне пора, сбегаю поспать хоть пару часов», —
говорит он.
«Как мне тебя называть? — спрашивает Фвонк. —
Как ни крути, я должен как-то тебя называть».
«Ну да, — говорит жилец и задумывается в нерешительности.
— Что-то ничего на ум не приходит,
— тянет он, — так что зови меня Йенс, — заканчивает
он. — Но только не говори никому, что
я сейчас здесь или что я иногда тут бываю, никому,
сам понимаешь, будь другом, пообещай мне это».
«Само собой, — говорит Фвонк. — Еще не хватало!»
«Чтоб тебя прирезали десять раз, если обманешь,
да?» — спрашивает жилец.
«Да хоть двенадцать, — отвечает Фвонк, — даже
пятнадцать такого случая ради».
«Десяти хватит», — говорит Йенс.
43) Премьер-министр на постое. Вот ровно этого
не хватало. Брюхатым такая диспозиция вряд
ли понравится. Фвонку важно производить впечатление
человека, который завязал с сомнительным
прошлым, а эта новая история льет воду на
старую мельницу, и не обойдется без накладок, и
брюхатые потеряют покой и сон и станут следить
за ним еще пристальнее. Фвонк не мог заснуть несколько
часов, лежал с открытыми глазами, руки
на одеяле, освещенный лишь узкой лунной дорожкой
внизу большого черного окна, и был похож на
жалкого и одинокого героя мультика.