Печа-куча около Набокова. Выпуск четвертый. Чужие тексты

Преждевременная кончина Вертинского, спор Альф творения, три женщины белых на мосту, стрижка собак, обжорство в Берлине, обратный перевод с английского. Проект Вячеслава Курицына

О проекте
Первый выпуск проекта
Второй выпуск проекта
Третий выпуск проекта

1

Роман «Дар», как вы помните, начинается с первоапрельской шутки: А. Я. Чернышевский утверждает, что в газете появилась рецензия на сборник стихов главного героя, зазывает в гости, но, увы, рецензии нет, есть только розыгрыш. Иногда наши берлинские эмигранты шутили не столь безобидно: этот некролог Вертинского появился в газете «Голос России» 2 апреля 1921 года. 1 апреля не поставили, видимо, потому, что в том номере был настоящий некролог: скончался критик и пародист А. А. Измайлов. Ну, а то, что заметка — «шутка», а не ошибка, следует из того факта, что отмечается годовщина смерти Вертинского (он дожил в результате до 1957-го). Ревельские «Отклики», кстати, реальное издание: возможно, первоисточник розыгрыша нужно искать там.

2

В. С. — Вера Слоним. В 1923 году, в год знакомства с другим В. С., Владимиром Сириным, она опубликовала в «Руле» несколько переводов из Николая Райнова (с болгарского) и один перевод из Эдгара По. На этом собственная творческая карьера Веры Евсеевны завершилась, если, конечно, не считать творчеством ежедневную разностороннюю помощь Набокову, которому она была и машинисткой, и редактором, и агентом.

3

Это скан из книги Ивана Лукаша (см. о нем во втором выпуске), друга и соавтора ВВ. Книга называлась «Цветы ядовитые», вышла в Петербурге в 1910 году и содержала всего 7 страниц. Другие сочинения Лукаша еще более цветасты и существенно длиннее. Так что, «Цветы ядовитые» — лучшая из его книжек.

4

Это стишок Ирины Гуаданини, мастера по стрижке собак, женщины, с которой у ВВ в 1937-м году разыгрался в Париже страстный роман: Набоков даже всерьез подумывал о том, чтобы бросить семью. Роман этот был полон мелодраматических подробностей, в частности, в нем присутствует анонимное письмо, полученное Верой, трудное признание в измене, обещание разорвать преступную связь, которое было исполнено отнюдь не сразу. Венцом стал эпизод на Каннском пляже, где Владимир загорал с семьей, и куда Ирина явилась (Вера не знала ее в лицо) посмотреть на идиллию. В конце концов писатель одумался и остался с женой и с ребенком, а Гуаданини долгие годы хранила память о свое страсти и в 1961-м году опубликовала в третьем номере журнала «Современник» (Торонто) рассказ «Туннель», описывающий основные перипетии романа. Рассказ вышел под псевдонимом Aletrus. Среди набоковедов ходит шутка, что это означает «Алё, трус»: дескать, не решился ВВ на новую жизнь. Стишок позаимствован из того же номера журнала.

5

Фрагмент из книжки советского публициста А. Меньшого «Мы с вами в Берлине». Книжка вышла в 1924 году — это год действия романа «Машенька». Роман, впрочем, разворачивается в городе, где уже кончилась инфляция (марку укрепили в конце 23-го). Триллион из текста Меньшого — это реалия последних инфляционных месяцев.

6

На данный момент не опубликовано на русском языке три ранних рассказа Набокова, «Здесь говорят по-русски», «Звуки» и «Боги». Они известны в английских переводах Дмитрия Набокова, а на языке оригинала не напечатаны скорее случайно... вроде того, что не дошли руки.

Недавно я предложил в интернет-сообществе ru_nabokov предпринять обратный перевод первого абзаца «Здесь говорят по-русски». Вариант Набокова-младшего:

Martin Martinich’s tobacco shop is located in a corner building. No wonder tobacco shops have a predilection for corners, for Martin’s business is booming. The window is of modest size, but well arranged. Small mirrors make the display come alive. At the bottom, amid the hollows of hilly azure velvet, nestles a motley of cigarette boxes with names couched in the glossy international dialect that serves for hotel names as well; higher up, rows of cigars grin in their lightweigh boxes.

А это подведенные мною итоги усилий нескольких набокофилов, принявших участие в забаве:

Табачная лавка Мартына Мартыновича расположена в угловом доме. Этому роду товара уютно на углах, и дело Мартына процветает. Витрина скромного размера, но отлично устроена. Маленькие зеркала оживляют предметы. Внизу, среди впадин и холмов лазоревого бархата, гнездятся пестрые папиросные коробки с названиями на том лощеном международном диалекте, что поставляет и имена для отелей; повыше широко разулыбались из своих легких домиков сигары.

Вот же будет интересно сравнить получившийся «чужой текст» с сиринскими строками, когда наследник наконец явит нам оригинал!