Всем, кто его любит

Самый сильный отрывок из этой книги многие уже видели: «В одиннадцатом бараке» — документальный рассказ о последних неделях жизни Мандельштама в пересыльном лагере — был опубликован в сети несколько месяцев назад. Поражает, конечно, само содержание рассказа, но равным образом и то, какая детективная работа проделана, чтобы реконструировать последние недели жизни поэта. Найдены попутчики Мандельштама, ехавшие с ним в одном эшелоне. Кропотливо собраны источники и свидетельства, цифры и подробности, которые помогут нам представить, как это было. И только там, где уже совсем темно, где никто не может помочь, слово дается Варламу Шаламову, описавшему смерть поэта в своем «Шерри-бренди», исходя из собственного опыта.

Так же, как этот отрывок, устроена и вся книга — большой сборник биографических и не только статей: о жизни Мандельштама, об изучении его наследия, о людях, влюбленных в его поэзию, о современниках, о мандельштамовских местах. Одним словом, обо всем.

Павел Нерлер — географ, историк и филолог, председатель Мандельштамовского общества; а так сложилось, что Мандельштамом в России больше всех занимались люди неожиданных профессий — «врач-хирург, врач-психотерапевт, инженер-эколог», как пишет сам Нерлер. И это хорошо: ведь взгляд людей из разных сфер, но при этом пристально заинтересованных, обогащает наше понимание стихов и жизни Мандельштама. Важно и то, что автору свойственна одновременно и научная добросовестность, и «лирическая» широта перспективы. Нерлер отличный собиратель фактов — и при этом он умеет незаметно, тактично их поэтизировать. Именно такое сочетание обычно и делает биографический труд захватывающе интересным.

Особая часть книги посвящена Надежде Яковлевне Мандельштам. Нерлер справедливо замечает, что мы нередко помним только ее вдовство и то, что сохранила и напечатала рукописи, а о прижизненных заслугах забываем. Здесь рассказано о детстве Нади, об их с Мандельштамом любви. У нас есть «Вторая книга», и Нерлер обращает наше внимание на самые поразительные ее страницы, те, где говорится о самом сокровенном: не о влюбленностях или изменах, а о «поэтической физиологии», ведь Надя была не только свидетелем, но и участником Мандельштамова стихотворства. Каким образом творится поэзия, как это устроено? И поэты, и не поэты, услышав этот вопрос только пожмут плечами. Ответить на него, хоть отчасти, может только тот, кто находится одновременно и внутри, и снаружи тайны. Комментарии Нерлера помогают нам вполне оценить опыт Надежды Яковлевны, которой, кстати, довелось впоследствии близко видеть и пишущую Ахматову.

А от той части книги, в которой говорится об изучении наследия поэта, возникает неожиданное впечатление: кажется, что «дружба» с Осипом Эмильевичем придает людям сходство с ним самим. Или, может быть, наоборот: его особенно любят те, кто хоть немного на него похож. Нет, это не прямое сходство, но что-то общее появляется в судьбе, в характере, в манере выражаться. «Когда бутылка найдена и послание прочитано, то оба — и читатель, и автор — становятся как бы рядом, на одну и ту же ступеньку, улыбаются друг другу, протягивают и, не веря своим глазам от счастья, пожимают руки».