- Антон Секисов. Через лес. Ил-music, 2016. – 176 с.
Дебютной книгой журналиста Антона Секисова стала повесть «Кровь и почва» – сатирическое изображение раскола современного российского общества на ватников и либералов. Повесть даже вошла в длинный список премии «Нацбест» 2015 года, но дальше не продвинулась. Начало было довольно многообещающим, и Секисов вполне мог пойти по уже проторенному пути – взяться за написание романа, наиболее подходящего жанра для лонг- и шорт-листов различных отечественных литературных премий.
Следующей книгой Секисова, однако, стал сборник рассказов, последний из которых скорее похож на небольшую повесть. Ситуация вполне обычная для начинающего писателя – многие после первой книги либо вовсе уходят из литературы, либо теряют запал. Слишком быстро выдыхаются и потому предпочитают малую форму: легче найти материал для зарисовки небольшого объема, чем растягивать текст на пятнадцать авторских листов, переливая из пустого в порожнее.
И все же рассказы Секисова – не литературная передышка, а шаг вперед, эксперимент с формой и темой. В книге десять рассказов, и все они, кроме одного (самого слабого) написаны от первого лица. Лирический герой почти сливается с автором – у них так много общего, что трудно провести границу между тем, где заканчивается один и начинается другой.
Последний рассказ, давший название всему сборнику, и вовсе откровенно биографичен – там Секисов рассказывает о том, как он и писатель (а заодно издатель самого Секисова) Евгений Алехин пробовали свои силы в кинорежиссуре. Имена немного изменены, но убедиться в реальности событий легко, нужно всего лишь поискать информацию в интернете. Вы быстро обнаружите фильм «Русский лес», о съемках которого рассказывает автор.
В малой форме хороший писатель сохраняет ювелирную точность, заставляет забыть о смысловой наполненности сюжета, когда переданная с помощью литературных средств эмоциональная наполненность героев заменяет событийный ряд.
Прочитать хороший рассказ – все равно, что послушать хорошую песню. Остается приятное послевкусие, и мотив запоминается надолго.
Секисов в рассказах сохранил ту же яркую индивидуальность языка, что и в первой повести, но ушел далеко от злободневности, сосредоточившись на препарировании собственных взаимоотношений с окружающим миром. В центре внимания автора – взаимоотношения с девушками, а выбранная форма монолога подкупает искренностью и исповедальностью.
С литературной и человеческой чуткостью Секисов рассказывает о женщинах – и сквозь плотское проступает неожиданная нежность, теплота, редкая для современной сухой, холодной литературы.
Это не стилистика постов из блогов, когда акынство заменяет мастерство. Это именно художественный текст, четко выстроенный, выверенный и очищенный от всего лишнего, от нестыковок и шероховатостей. Даже порой парадоксальные сочетания разных пластов лексики и метафор на грани хорошего вкуса работают на усиление эмоционального эффекта.
Я сразу узнал ее лицо. Я видел Сашу по телевизору, когда она стояла с точно таким же микрофоном на Патриаршем мосту — закатные купола светили, и сиреневый свет был в ее волосах, под цвет микрофона. Говорила она какую-то смешную глупость. Я подумал: хорошая девушка, такую бы мне. Ей было двадцать два или три года, она совсем недавно закончила институт, я знал это все от наших общих знакомых. Я также знал, что показывали ее часто, если бы я смотрел телевизор каждый день, то каждый день видел бы в нем эту Сашу. И вот, особенно не стремясь к тому, я понюхал ее волосы. Они сами попали мне в нос, я не мог предотвратить этого. За секунду или за две я понял, что влюбился без памяти и что теперь без нее не смогу — такое мгновенное сильное чувство, совершенно необоримое, как будто схватили за горло или как будто врач засунул тебе в рот гастроскоп, пока ты зазевался.
У Секисова происходящее в воспоминаниях и в реальности вступают во взаимодействие. Герой смотрит на мир, не понимая своего места в нем, и не надеясь понять. Отсюда привкус обреченности, однако при этом он откровенно любуется каждой мелочью, из которых состоит материальный мир.
Благодаря самоиронии текст оказывается трагикомичен, а не превращается в чернуху. Это очень смешно – потому что честно и без радикальной серьезности. Свобода начинается с иронии, литературная – в том числе. В этом всех убедил еще Довлатов, превративший журналистику в литературу.
Очевидно, что в новой книге и малой форме Секисов чувствует себя более уверенно, чем в предыдущей повести. Ему уже не нужны персонажи-марионетки чтобы говорить на волнующие темы. Возможно, автор что-то преодолел в себе, а может, просто набил руку.
В любом случае наблюдать за работами писателя интересно, хотя бы потому, что он решается на эксперименты и умеет удивлять. Безусловно, существует такой (отнюдь не лучший) вариант продолжения писательской карьеры, как псевдомемуарность, или литературное блогерство. Но пока все настолько неплохо, что хочется трижды постучать по дереву.