- Павел Санаев. Хроники Раздолбая. Похороните меня за плинтусом-2. — М: АСТ, 2013
Основной принцип моего существования — служение гум… гум… гуманистическим идеалам человечества.
Из фильма «Курьер»
На встрече с читателями вовсе не писатель, а режиссер Павел Санаев сказал: «Позволить книге погибнуть внутри себя было бы преступлением». Однако Санаев не подумал, что еще большим проступком стало убийство времени сотен человек, купивших роман. Было бы здорово сохранить повесть «Похороните меня за плинтусом», любоваться ею спустя век. И забыть о том, что когда-то была написана книга «Хроники Раздолбая», по настоянию автора якобы продолжающая начатое в один прекрасный день автобиографическое дело. Впрочем, бабушка-тиран и карлик-кровопийца выше «Плинтуса» так и не поднялись. В новой книге свои герои.
Раздолбай, девятнадцатилетний увалень, мечется в поисках смысла жизни. Вершина его стремлений — девушка, возможность хоть на кого-то смотреть свысока и, конечно, хрустящие трехрублевки в кармане. Пока же приходится довольствоваться сомнительными текстами из «СПИД-Инфо» и «выгулами» со стороны старших товарищей. «Ничто не интересовало Раздолбая так сильно, как девушки. Нарисуй он диаграмму своих жизненных интересов, получился бы круг, из которого вырезали одну дольку. Эту дольку железной рукой подчинял себе хэви-метал, а остальной круг полностью занимали грезы о девушках». Вот вам и вся интрига — больше открытий чудных не предвидится, и не ждите.
История начинается традиционно: Раздолбай швыряет коротенькие штаны за шкаф и отправится на поезде в «свою жизнь». В ней нет родителей с вечным вопросом «Что из тебя получится?», а денег всегда хватает на блок заграничных сигарет. Стать «взрослым» Раздолбаю помогают номенклатурные товарищи Мартин и Валера, скрипач-богослов Миша и рижская красавица Диана. Все бы хорошо, но в некоторых местах героя щекочет неловкое чувство: «я вечный девственник». Эта временная заминка становится вечной темой экзистенциальных переживаний лирического героя.
Читателя же не оставляет другое навязчивое состояние: это все уже было. Вопросы вроде «Ты бы товарища погубил или сам бы голову сложил?» задавал Владимир Тендряков в повести «Ночь после выпуска». Маялся от поисков себя Ваня из фильма «Курьер», а герой Владимира Меньшова пытался понять, нужно ли драть современных оболтусов или же сочувствовать им в их метаниях.
Холден Колфилд, тоже раздолбай, но с другого континента, в отличие от героя Павла Санаева рассуждает более прямолинейно и значительно талантливее. Вот и разговор с высшими силами у Холдена короткий: «… я отчасти атеист. Христос мне, в общем, нравится, но вся остальная муть в Библии — не особенно». У Раздолбая знаний не наскребается даже на такой катехизистический минимум. Отрицание Бога переходит в сделку: ты мне девушку, я тебе веру в тебя же самого. Внутренний голос то ворочается внутри, то по доброте душевной дарует шубу с барского плеча. Раздолбай тоже либо благодарит его, либо просит убраться подальше. Обращение к Богу, которое автор аннотации к книге выдает за деликатес, на деле оказывается осетриной второй свежести. «Внутренний голос, призывающий слушаться, показался Раздолбаю шагом к сумасшествию, и он испуганно приказал ему замолкнуть. Голос исчез, словно его никогда и не было. Сознание Раздолбая снова стало единым, и все мысли принадлежали только ему».
Явная заслуга Павла Санаева в том, что язык романа прост и едок как лексикон подростка. Предложения не совершают хитрых поворотов, и создается ощущение, что они только что были произнесены Раздолбаем, болтающимся на сломе эпохи. Страну трясет вместе с его худосочным тельцем, и цепляться за рукава рубашек более успешных друзей становится все труднее. В мутной воде 1990-х кишмя кишели подлещики да плотва. Покорно шлепая губами, они плыли прямо в пасть более зубастым сородичам. Смекнув «какая рыба в океане плавает быстрее всех», Раздолбай решает во что бы то ни стало заточить резцы. «Надо стать Барракудой! — увидел Раздолбай единственный выход. — Беспощадным хищником, который знает, к чему стремится, и готов ступать по головам…»
Вот и все. Дальнейшие страдания припасены для второго тома. Концовки попросту нет. Надпись «Окончание в книге „Хроники Раздолбая-2“» пугает. В одной из рецензий С. Гедройц сетовал: «Подросток-то, посмотрите, был по образу мыслей графоман. Или скажем так: все графоманы пишут как один человек — вероятно, как скрывающийся в каждом из нас бесчувственный подросток». Подросток Санаев продолжит страдать уже во второй книге под сшибающий с ног ветер перемен. Однако стоит крепко подумать, прежде чем отправляться в книжный магазин за пухлым томом, напевая: I follow the Moskva down to Gorky Park… Чтение все же не два часа экранного времени займет.