— Здравствуйте, мы с вами отправляемся в увлекательное путешествие по рекам и каналам Санкт-Петербурга…
О своем опыте работы гидом на туристическом кораблике рассказывает поэт
Любовь Лебедева
Возраст экскурсоводов разный, от 17 до 50, но в 95% случаев это женщины. Это объясняется спецификой работы: в летнее время самыми свободными людьми оказываются преподаватели ВУЗов и школ, а также их подопечные, именно они и выходят на водные просторы Питера, чтобы подзаработать себе на хлеб с маслом. За два года работы я видела только четырех экскурсоводов-мужчин, да и то трое из них вели экскурсии для иностранцев, что гораздо более прибыльное занятие.
Зато ни девушек, ни женщин не берут ни в матросы, ни в капитаны. Матросят в основном школьники старших классов и студенты первых курсов, а средний возраст капитанов – лет 25–35. Есть, конечно, и исключения, но те, кому исполняется 50, чаще всего становятся судовладельцами, и им выгоднее нанимать человека с «правами», чем работать самим. Владельцев часто можно встретить на понтоне: зачастую один понтон поделен между несколькими хозяевами, и они по очереди несут вахту, то есть выходят в определенный день, чтобы заносить в журнал сведения о том, как прошла смена. Они записывают время отправления катеров, заносят информацию о штрафах, если капитан проспал (а это случается часто), и то количество денег, которое принес в общак ушедший в рейс теплоходик. В смену ставят три-четыре, а на том понтоне, где когда-то работала я, шесть-семь кораблей, и за «средний» день очередь прокручивается два раза.
Русскоговорящий гид получает столько же денег в час (а стандартная экскурсия рассчитана именно на это время), сколько стоит билет без льгот: одна ходка дает аж 400 рублей. 800 рублей в день – совсем неплохо, особенно если учитывать тот факт, что есть еще и «заказы»: за них платят меньше, но сами люди нередко дают чаевые, а если заказчиками был оплачен еще и фуршет, тебя, несомненно, угостят с барского стола. Кроме того, заказы удобны и точным временем: на понтоне нет четкого расписания, когда отправится кораблик, – он уходит только после того, как хозяин-администратор даст отмашку: мол, сумма «сидит» сносная, отправляйся. Если погода плохая, а катерок открытый, люди могут собираться очень долго, занимать места, уходить, возвращаться вновь. Бывает так, что ни один катер не покидает причал, тогда смену закрывают часа на 2–3 раньше (ждут до последнего, надеясь на чудо), и после закрытия смены капитаны работают сами на себя.
Особенной популярностью пользуются ночные катания, так называемая «разводка», – это когда кораблики проходят сначала под медленно ползущими вверх крыльями Дворцового моста, а потом и Троицкого. Одновременно с Троицким поднимается впереди и Литейный мост, а на Неве тем временем творится беспредел: по воде на бешеной скорости несутся быстроходные катера, поднимая резкие волны, которые не страшны «калошам», но открытым маленьким лодкам, которых становится на Мойке и Фонтанке все меньше и меньше (в них приятнее на воде, но нет удобств и некуда скрыться от дождя), доставляют ощутимое беспокойство. Пассажиры, уже позабыв о красотах ночного Петербурга, судорожно хватаются за борта, а гид улыбается: «Не волнуйтесь, разве же это волны?!» Но гидов на ночные экскурсии берут все реже и реже: людям, отправляющимся в ночной рейс, не нужны анекдоты времен Петра и Екатерины, они хотят выпить пива и посмотреть на иллюминацию Васильевского острова.
Лично мне больше всего нравились именно лодочки: из-за своей компактности (хотя у прижимистого капитана на лодку помещалось до 40 человек) они могут проходить под самыми низкими мостами Петербурга, тогда как «калоши» со своими барами-ресторанами ходят купированным маршрутом («малый круг»), например Зеленый мост (Мойка) – Зимняя канавка – Нева до Медного всадника – разворот – Нева до Летнего сада – поворот в Фонтанку и – возвращение в Мойку через 1-й Инженерный мост мимо Марсова поля и дома Пушкина обратно к Зеленому мосту. В моей практике был пугающий случай, когда вода была очень высокой, но капитан не хотел идти «малый круг» (их не любят за их однообразность: сначала рассказываешь про один берег Невы, потом про второй, а люди-то уже все успели посмотреть) и пошел через канал Грибоедова. Все время приходилось втягивать голову в плечи, и, кроме того, мы чуть не застряли сначала под Каменным (это третий по ширине мост Петербурга), а потом под Ново-Конюшенным мостом. Каменный мост – это темный тоннель кирпичной кладки шириной в 95 метров. В тот раз было очень много иностранцев, и, думаю, они надолго запомнили тот русский экстрим: металлические поручни кораблика высекали пестрые искры, и на палубу гулко падали большие куски кирпича и кирпичной крошки, пока мы продирались сквозь темень.
«Большие круги» бывают самыми разными, но в основной своей массе они захватывают или Мойку – Неву – почти всю Фонтанку – Крюков канал – канал Грибоедова, или связаны с прохождением всей Мойки с выходом на Неву и подходом к Арке Новой Голландии. Авторские экскурсии гидов быстро становятся продуктом массовым, так как сами девушки в свободные дни (рабочий график на понтоне два через два) любят покататься и узнать что-нибудь новое «вон про тот дом». Основными требованиями к гидам являются пунктуальность (хотя о ней к концу лета вспоминают все реже и реже: сказывается усталость) и хорошая дикция, потому что не только кораблики (раз в смену обязательно кто-то ломается, и его берут на буксир или возвращают пассажирам деньги за сорванную прогулку) , но и микрофоны барахлят. За качество звука отвечает капитан, но туристы об этом не подозревают и поэтому претензии типа «ой, или вы так тихо говорили» предъявляют гиду. Он обычно первым выпрыгивает из катера и помогает людям выходить на понтон после того, как путешествие закончилось, так что от справедливого втыка он, подлец, не уйдет.
Еще надо отметить тот факт, что часто гиды стоят спиной к направлению движения корабля, поэтому они не только хорошо должны знать, какой мост сейчас будет, какой дворец вырастет на набережной через минуту, но и научиться не путать право и лево. Иногда перед отправлением некоторые гиды, зная, что в этот раз им идти задом-наперед, на тыльной стороне правой руки пишут «лево» и на левой – «право».
Люди, оккупировавшие реки и каналы, любят свою работу. Она дает неплохую зарплату, свободный график, интересные знакомства, загар, тренировку иностранного языка, да много еще чего. Можно упросить капитанов сгонять на середину Невы, где вода чище, и там понырять с лодки. Но, к сожалению, в этот бизнес не приходят со стороны. Люди здесь работают по нескольку лет, а на освободившиеся места стараются приглашать знакомых. При этом все равно считают деньги друг друга и завидуют, если у товарища в день было больше рейсов. Эта «рабочая» болезнь особенно проявляется у новичков, но к третьему месяцу пахоты сходит на нет. Также к профессиональным болезням можно отнести и сорванный голос (этим страдают не только гиды, но и зазывалы, без которых работать было бы гораздо сложнее: они объясняют маршрут
заинтересовавшимся людям и отвечают на стандартные вопросы).
У гида в жизни много событий веселых (типа выпрыгнувшего посередине Невы описавшегося юноши) и грустных (типа ссоры с капитаном из-за облитых «солярой» белых штанов), но мне почему-то чаще всего вспоминаются две такие.
Мы сидим на понтоне, и приходит мальчик лет одиннадцати-двенадцати. Серьезный, пухлый, в кепке и с пакетом в руках. Он спрашивает администратора и говорит, что хотел бы работать у нас, что окончил курсы гидов, что у него есть диплом, что он может вести экскурсии и – неплохо вести. Администратор почему-то смущается и начинает объяснять, что ты хороший парень и, я вижу, умный, но – пойми, у нас тут дяди и тети, а тебе еще всего двенадцать. И я вспоминаю, как я искала работу в четырнадцать, мне также объясняли, что тут дяди и тети и надо вот совсем чуть-чуть подрасти…
А еще была история, когда мы плыли по Фонтанке и уже заворачивали в Крюков канал, когда кто-то из пассажиров сказал: «Смотрите, человек будто бы тонет!» На Фонтанке ближе к Египетскому мосту низкие берега, и часто летом тут загорают пьянчуги, спят, купаются. Я обернулась, но мы уже входили в Крюков, и никого не было видно. Кто-то ответил: «Да нет, купаются!» А потом мы плыли там же через 2 часа, и стояла милиция, и лежало накрытое простыней тело. И я как-то не могла найти в себе силы рассказывать о Никольском соборе и святом Николае, покровителе всех моряков.