Для депутата Госдумы Владимира Мединского автомобильные пробки — время для творчества. Он пишет книги. Созданный в пробках трехтомник «Мифы о России» стал главным бестселлером российского non-fiction 2008—2009 годов.
— Говорят, что, прочитав первый том «Мифов», Владислав Сурков сказал: «Концептуально книга очень спорная и конфликтная, но России она абсолютно на пользу». Это правда?
— Это газета «Коммерсантъ» написала, надо, наверное, верить «Коммерсанту».
— А вам лично Сурков что-то говорил?
— Говорил, но я вам не скажу. Он же не просил это кому-то передавать.
— Говорят, что ваши книги — заказ Кремля, историческая подпорка под суверенную демократию.
— Скажу честно, на эти книги я готов был принять заказ от кого угодно: хоть Кремля, хоть ФСБ, хоть НКВД. Потому что я верю в то, что пишу. Но никто не заказал, все пришлось делать на свой страх и риск. Впрочем, кинутая прессой идея о «заказе Кремля», несомненно, подогрела интерес к книгам.
— Как и некоторые в высшей степени нелицеприятные рецензии? О вас они либо восторженные, либо ругательные. Переживаете?
— Как бывший пиарщик, я отлично понимаю, что плохой рецензией может быть только некролог автора. Ничто так не стимулирует интерес к книге, как отрицательная рецензия. Особенно благодарен Глебу Павловскому (авторитетно назвал книги Мединского «каллообразным чтивом». — Ред.) и всем остальным, кто пишет про «Мифы» плохо. Тиражи от этого только растут. А если говорить серьезно, то мои книги не для того, чтобы ими восторгались. Вот если бы я писал стихи о любви, то другое дело: я бы хотел, чтобы ими наслаждались, чтобы их цитировали девушкам. А историческая публицистика — для того чтобы думать. Когда мне говорят «с 90% написанного согласен, а вот в 10% ты полную чушь несешь», я отвечаю: даже если бы вы были согласны со мной в 10%, я бы все равно был доволен — вы же задумались!
— Ваш трехтомник уже превратился в самую тиражную историческую книгу современной России (суммарный тираж за 1,5 года составил более 200 000 экз.), притом что в среднем тираж исторической книги сегодня 5000, а стотысячники — удел исключительно художественных бестселлеров: Акунина, Донцовой, Веллера. Такого успеха ожидали?
— Честно — нет. В советское время 50—100 тыс. экз. — было нормально для хорошей исторической книги. Сейчас, увы, сильно упали тиражи литературы вообще, и особенно серьезной. Стартовый тираж 1-го тома «Мифов» «О русском пьянстве, лени и жестокости» был как раз 3 тыс. экземпляров. Вообще-то, когда я подписывал договор с издательством, мне пообещали издать 5 тыс. Потом решили не рисковать и ограничились тремя. Но три тысячи они продали за неделю и начали спешно допечатывать.
— В Союз писателей вас за эти книжки взяли?
— Да, за эти.
— А членам СП дают нынче дачи в Переделкине?
— Дачи не дают, но и взносов не берут. Все справедливо.
— Вы уже выпустили три книги о русских мифах. Какой развенчать было труднее всего, с чем пришлось повозиться?
— У каждого из мифов — сложная история. Вообще-то я ничего не отрицаю, я просто стараюсь посмотреть, как они рождались, как эволюционировали. Все эти мифы — отчасти правда. Да, мы и пьем, и история у нас жестокая. В каждом человеке есть хорошие черты и плохие. Вот самый простой пример — пьянство. Я ж не отрицаю, что мы пьем. Мы сильно пьющая нация. Я более того скажу, большая часть последних антиалкогольных предложений власти — даже не полумеры… так, фигня на постном масле. Мы до конца не осознали, насколько страшна эта проблема, иначе и контрмеры были бы совершенно иными.
— Да Медведев просто боится быть Горбачевым.
— И я его понимаю. Страшно тяжело принимать жесткие непопулярные решения. Но мы их либо примем, либо прекратим свое существование как нация. Потому что когда мы в 1914 году объявляли сухой закон, мы пили 4,5 литра алкоголя на человека. Сейчас пьем по 16—18 и считаем, что это можно побороть социальной рекламой и баночками по 0,33.
— Но это же не самый высокий показатель в мире.
— «Всего лишь» второй-третий показатель в Европе. Но это все равно что сидеть в тюрьме и радоваться, что у тебя не самый долгий срок. В «Мифах» идея другая: неправильным является представление о том, что русские имеют историческую, генетическую предрасположенность к пьянству. Что именно поэтому мы и выбрали религию, которая пить разрешает. Потому что веселье на Руси есть питие, как якобы сказал Владимир-Креститель, выбирая христианство. Что Менделеев изобрел водку. Что вообще водку изобрели в России. Что типаж русского изображен в картине «Крестный ход на Пасху». Неправильно потому, что исторически как раз мы пили очень немного. Мы вообще были малопьющей нацией. В конце XIX века Россия тоже занимала второе-третье место по потреблению алкоголя, но только с конца. Пафос заключается именно в том, что истинная русская традиция — не пить и работать. А то, что мы спились за последние сто лет, то с этим надо бороться, это болезнь, которая излечима.
— Какой миф является самым опасным для России?
— Самым опасным является вывод о том, что ничего изменить нельзя. Что так дано, потому что так было всегда. Ну как начать строить хорошие дороги, если на нас все время давит это: «две беды — дураки и дороги»? А я как раз доказываю, что это все ярлыки, которые переродились в исторические мифы. Правда другая.
— Вы решили посредством книг взяться за масштабную PR-акцию — отбелить имидж России?
— С образом России, государства у нас действительно неважно. Тем более не понимаю, зачем мы даже в школьных учебниках расписываем весь негатив, выпячиваем его. Вот в европейской образовательной традиции делается ставка на позитив для массового пользования. Ни в одном английском учебнике не пишут, что дочь Генриха VIII Елизавета была жестоким тираном. Она там гениальнейший правитель, открывшая «золотой век» в истории Британии. Про ее тиранию — пожалуйста, но в специализированной литературе. У нас про деяния Ивана Грозного — во всех подробностях. И мы именно эти подробности и помним. А не то, что он сделал хорошего для России. Давайте сместим акценты. Давайте на первый план выведем позитив. Его в нашей истории великое множество.
— А есть примеры того, как мы умели себя отпиарить?
— Увы, увы… Пожалуй, только сталинская пропаганда сумела создать такую модель. Вспомните, все приезжавшие в СССР мирового масштаба писатели, деятели культуры были просто очарованы, околдованы тем, как у нас строилась новая жизнь. Вообще режим умел работать с самыми талантливыми людьми своего времени. Советская пропаганда 1930—1960-х годов вообще была на порядок эффективнее нынешней.
— Как при загрузке депутата Госдумы удается уделять время написанию книг? На вас работает отряд литературных негров?
— Ну, от толковых «негров» я бы не отказался, да где их взять? Все приходится делать самому. У меня всегда с собой два ноутбука, и я использую их попеременно каждые свободные пять минут для того, чтобы что-то написать или отредактировать. Я рано встаю, отвожу детей в сад к 7.45, и в 8.15 я уже в центре, в районе Нового Арбата. Обычно до половины десятого никаких встреч и совещаний не бывает, так что всегда есть час для того, чтобы посидеть в «Шоколаднице», попить кофе и поработать. А больше всего удается поработать в пробках. Мы теперь треть своего времени спим, треть дня — работаем и еще треть дня — а иногда и больше — проводим в пробках. Так что спасибо московским дорогам, писать есть когда. Ну и, конечно, нельзя без, как я шучу, научной организации труда. Вместе со мной работают два научных редактора, один литературный и один помощник. Поэтому я пишу или надиктовываю примерно так: помнится, в 1812-м генерал Раевский (где?), повел в атаку солдат (полка?), ведя с собой двух несовершеннолетних сыновей (возраст? что делали на фронте?). Научные редакторы уточняют фактуру и получается: генерал и аристократ Раевский под Дашковкой (по сведениям 2-го — Салтыковкой), чтобы воодушевить закопавшихся в окопах солдат, взял своих двух сыновей за руки (одному было 10 лет, второму — 14, оба действительно служили порученцами (!) при штабе корпуса) и вместе с ними в эполетах и орденах, в полный рост — пошел в атаку на французов! При этом младший, не имея оружия, нес в руках знамя Смоленского полка. Пристыженные солдаты — вчерашние крепостные мужики с ревом рванули за своим «отцом-барином» в рукопашную, в лобовую, под шрапнель, буквально сметя французскую позицию… Кстати, именно на таких примерах надо и воспитывать наших молодых офицеров.
— Написание книг у вас вместо хобби? Кто-то рыбачит, кто-то катается с горы, а вы книжки пишете?
— Ну да, что-то типа охоты на горных баранов.
— Какие мифы еще не разоблачили? От народа поступают предложения?
— Поступают, но я пока не планирую новых книг в серии о мифах. Сейчас переиздаю уже написанные три тома «Мифов», в них до 30% вообще новой информации, и читатели мне очень помогают своими замечаниями: где какие неточности, что нужно поправить. В предисловии поименно благодарю за это наиболее активных. Жириновский, эрудит Вассерман, высказали много замечаний по существу.
— А про курение книжку написать не планируете? Ведь столько лет в Думе курируете эту тему.
— Смеетесь? Типа американской «Thank you for smoking» про тяжелую жизнь табачных лоббистов? Вообще курение у нас курирует комитет по охране здоровья…
— Как относитесь к последней инициативе по борьбе с курением: на днях Сергей Миронов сообщил, что «Справедливая Россия» разработала законопроект, вводящий запрет на рекламу табака и курения.
— Вообще-то скоро год, как группа депутатов ЕР внесла такой законопроект, но до сих пор правительство не удосужилось прислать на него отзыв.
— Вообще все, что касается борьбы с табаком, делается ну очень неспешно. Россия присоединилась к Рамочной конвенции Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) по борьбе против табака еще в апреле 2008 году. До сих пор в стране не появилась законодательная база, отвечающая требованиям этой конвенции. Почему?
— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Мы должны изменить наше законодательство в течение пяти лет. Сейчас подготовлено два законопроекта по борьбе с табакокурением. Есть условно «законопроект Герасименко (Николай Герасименко — первый зампред комитета ГД по охране здоровья. — Ред.)». Также его соавторами являются председатель профильного комитета Ольга Борзова и ваш покорный слуга… Есть еще один законопроект, подготовленной сенаторами (соавторы — Людмила Нарусова, Александр Починок. — Ред.), примерно о том же самом. Вероятно, они будут рассматриваться как альтернативные.
— Все уже запутались в антитабачных законопроектах. Еще в 2007 году были в первом чтении приняты поправки к закону «Об ограничении курения табака». Вы и его перевнесете?
— Нет, то были поправки к закону «Об ограничении курения табака». Речь шла о разделении курительных зон в залах аэропортах и на вокзалах, в заведениях общественного питания. Этот законопроект был локальным, и мы его теперь снимем с рассмотрения. «Законопроект Герасименко» носит более общий характер. Хотя по ряду позиций даже среди авторов еще есть разные мнения, но мы договорились, чтобы не затягивать, что они будут уточнены перед вторым чтением. Например, я считаю неправильным предусмотренный чуть не полный запрет на курение в ресторанах и кафе. На мой взгляд, в них должны быть раздельные залы. Причем надо дать три-пять лет, чтобы за это время каждый ресторатор оборудовал помещение соответствующим образом. Если заведение меньше 50 метров, то, в соответствии с европейской практикой, хозяин решает, курят здесь или нет. Зал меньше 50 метров разделить нельзя. Можно усилить эту норму, поручив муниципалитетам следить за тем, чтобы не меньше половины заведений такого рода было в городе некурящими.
— И законопроект опять на несколько лет увязнет в лоббистских играх, как это было с предыдущим?
— Надеюсь, что нет, хотя, конечно, вокруг любого антитабачного законопроекта есть несколько сил. Первая — это искренние энтузиасты здорового образа жизни и борьбы с курением, в число которых входят, как известно, и О. Г. Борзова, и Н. В. Герасименко. Вторая группа — это люди, содержащиеся в найме у американских фондов, борющихся с курением. Это те самые НКО, неправительственные некоммерческие организации, типа так называемого фонда Блумберга. Они выделяют по всему миру значительные средства на борьбу с курением. В основе деятельности подобных фондов — самые благие начинания, и их надо всячески приветствовать. Но, как всегда, любая благая идея, приходящая с Запада, на уровне реализации часто доходит до абсурда. Люди отрабатывают гранты, например, заказывая черный пиар против тех, кто им не нравится. Третья группа интересантов — безусловно, табачные лоббисты. Они, правда, сильно демонизированы со времен лихих девяностых, хотя давно их так называемый лоббизм сводится к рассылке депутатам и чиновникам билетов в Большой, Мариинку, ну или что там еще они спонсируют. Есть и четвертая незаметная сила — это фармацевты, которые выпускают разного рода антиникотиновые наклейки, пластыри, таблетки. В общем, в этом нет никакой теории заговора, это такой бизнес. И, наконец, пятая группа — те, кого борьба с курением затрагивает косвенным образом. Например, это рестораторы и отельеры, которые опасаются тотального запрета курения в местах общественного питания, на чем настаивают американские лоббисты, пытающиеся клонировать американский и частично европейский опыт. Знаете, в некоторых американских штатах можно курить только в собственном автомобиле, подняв стекло. В Европе в ряде стран курение в ресторанах запрещено — в Италии, Франции, Великобритании. Этот опыт уже склонирован кое-где в бывшем СССР, где привыкли бездумно копировать все, что делает Евросоюз. Например, я был там этой зимой в Латвии вместе с соавторами нашумевшего фильма «Прибалтика. История одной оккупации», рассказывающего о тяжкой доле прибалтов под советским игом в 1945—1991 гг. Поздним вечером после премьеры фильма покупаем в лобби-баре гостиницы сигары, но выясняется, что курить их здесь нельзя. Не только в номере, что, наверное, правильно. Нельзя курить ни в лобби, ни в ночном клубе, ни в баре, ни даже на улице. Спрашиваем: «Где же можно курить сигары, которые вы тут продаете?» Ответ — на улице, за углом есть урна. «Там можно. Только, пожалуйста, не отходите. Потому что если будете идти по улице с сигарой, вас могут оштрафовать. Надо там закурить и там же затушить», — вежливо объяснил администратор. Представляете себе удовольствие курить сигару минут 40 на морозе? Мы вообще были потрясены тем, что гостеприимные рижские кафешки вечером — абсолютно (!) пустые. Хозяева стонут. Зато курить везде строжайше запрещено, и вряд ли это добавляет посетителей их скромному малому бизнесу. Это замечательный пример того, как хорошая идея доводится с помощью всяких западных фондов до полного абсурда. В условиях же нашего климата вводить, как в Латвии, тотальный запрет — просто опасно. Представляете, людям будут предлагать зимой выйти из кафе покурить где-нибудь в Красноярске? Боюсь, люди будут умирать от воспаления легких гораздо быстрее, чем от рака легких.
— Помимо мест курения у нас полно других прорех в антитабачном законодательстве.
— Я бы сказал, в нем есть несколько моментов, которые должны быть усилены. Во-первых, надо усилить меры по борьбе с курением. Этот вопрос решает законопроект Герасименко, Борзова, Мединский. Надо четко определить перечень мест, где можно торговать сигаретами, а где нельзя. Точно так же, как это было сделано с алкоголем. В-третьих, надо запретить рекламу сигарет.
— Вообще?
— Вообще. Мы ведь, когда принимали закон «О рекламе», сделали единственное исключение для рекламы табака и алкоголя — в печатных СМИ. Потому что одновременно запрещалась реклама в других местах — на телевидении, на радио, в наружной рекламе. И чтобы эти бюджеты западных компаний не были тут же списаны на Восточную Европу, на Чехию и Польшу, а тратились на поддержку отечественной прессы, и было предложено косвенное коммерческое дотирование независимых печатных СМИ. Не думаю, что от этого был какой-то серьезный вред. Не думаю, что человек сопьется от того, что увидит в глянцевом журнале рекламу «Бейлиса». Тем более он купил этот журнал за деньги. Но теперь, думаю, пора и это ограничить.
— А повышение акциза на табак?
— Это самое главное. Потому что запреты на курение в общественных местах, демонстрацию в фильмах и телепередачах курящих людей — это борьба со следствием. Самый эффективный способ борьбы с курением — высокие цены на сигареты. Сейчас в России самые дешевые сигареты среди цивилизованных стран. Средняя цена пачки у нас примерно 12—13 рублей. В Европе — до 7 евро, в Норвегии, в Великобритании — 5 фунтов. В России акцизы на сигареты, как в какой-нибудь Папуа — Новой Гвинеи. Государство в среднем получает с пачки 3—4 рубля. Акциз в таких небогатых странах, как Румыния или Болгария, составляет 55 рублей с пачки. Я не призываю к тому, чтобы сигареты резко подорожали. Но, безусловно, акциз должен быть повышен стремительно, на мой взгляд, минимум трехкратно. Чтобы государство получало с пачки хотя бы 10—15 рублей. И подобные повышения должны быть регулярными.
— Ваш законопроект увеличивает размер акциза?
— Нет, акцизное законодательство — это бюджетный кодекс. Его ведет комитет по бюджету.
— Вы возглавляли разработку Технического регламента на табачную продукцию. Согласны ли вы с мнением Онищенко о том, что он не в полной мере учитывает все положения Рамочной конвенции по борьбе с курением?
— Вообще-то каждая позиция техрегламента с правительством, в том числе ведомством уважаемого Геннадия Григорьевича, детальнейше согласовывалась. Важной заслугой депутатов комитета по экономполитике (Федоров Е. А.) и вице-спикера, курировавшего техрегулирование, Ю. Н. Волкова стало то, что в техрегламент была внесена норма: с будущего года до 30—40% пачки отдается под предупреждение о вреде курения. Не так, как сейчас, мелко и внизу, а почти на полпачки надпись о том, что табакокурение убивает. Как делается в большинстве стран. А также были переписаны все надписи, которые были приняты и согласованы правительством. А надписи там изначально были примерно такие: «По некоторым данным, курение может нанести ущерб вашему здоровью». Мы это заменили на: «Курение убивает», «Курение вызывает рак легких» и т. д.
— Не кажется ли вам странным: ратуете с думской трибуны за ограничение курения и при этом на некоторых фотографиях вы курите?
— Вообще-то не курю и никогда не курил. Очень редко, может, раз в полгода могу попробовать сигару. Журналисты меня как-то с ней один раз сфотографировали и теперь этот кадр ставят. Я не обижаюсь — сам был журналистом.
ДОСЬЕ
Владимир Ростиславович Мединский, депутат Госдумы от партии «Единая Россия» (Липецкая область), председатель подкомитета по техническому регулированию комитета по экономической политике и предпринимательству. Доктор политических наук, профессор. С 1993 года преподаватель МГИМО. 2006-2008 — президент Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО). Автор книжной серии «Мифы о России»: «О русском пьянстве, лени и жестокости», «О русском воровстве, особом пути и долготерпении», «О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов». Кроме того, Мединский является автором учебного пособия по истории PR «Негодяи и гении PR. От Рюрика до Ивана IV Грозного». В соавторстве с коллегой по Думе А. Хинштейном недавно опубликовал книгу «Кризис».